Или, взгляды геологов, старателей, охотников-рыбаков, и прочих охочих до вольной жизни людей, на летательные аппараты и аэродромы со стороны их колокольни...
Север пишется с большой буквы «С». Авиация нашей Родины начиналась со Сталина. ОН был её Отцом-Основателем. В самом, что ни на есть широком понимании времени её и становления. Были, конечно, и до Революции, пролёты Петербург-Москва - Киев, супротив истории не погрешу, не скрою, но именно Россия, а точнее Советский Союз и есть Родина Авиации, в хорошем, гражданском и транспортном смыслах этого понятия. Просторы наши ФАНТАСТИЧНЫ, РОССИЯ РОДИНА СЛОНОВ!!! Русский Мир простирается от Атлантики до Тихого Океана, и Северного Полюса - не менее. По всем понятиям это так! За него боролись и отстаивали свои мировоззренческие ценности наши предки. На Мон Мартре Русским никого не удивишь! Мон Плезир создавал ещё Пётр, а буква «Ё» наша последняя, в смысле её изобретения, буква алфавита, её беречь надо, как и весь НАШ Русский Язык! Только Русский Язык идеально подходит для перестукивания тюремного: тридцать шесть знаков – шесть на шесть. Точно не Морзе свою азбуку изобрёл, а сидельцы русские.
Авиация России нужна, как и сам воздух, без неё нам дышать невозможно! СЛАВА ПИЛОТАМ! ГЕРОЯМ НЕБА СЛАВА! Сколько «железяк» упокоилось на просторах нашей Великой Отчизны – не сосчитать, а на Севере, так и подавно! В Полярной же Авиации - Дух России. Без неё Душа Русская не споёт: «Хатанга, ревут моторы снова -Хатанга…». А, равно, как и Певек, в смысле Апапельгино, Петропавловск, в смысле Елизово, Черский, Депутатский, Мирный, Магадан-Сокол, да мало ли… Тишина в Машине, над Морем Студёным в высоких широтах идущей, когда уже берега скрылись в туман. Тишина наступает полнейшая, только шум двигателя, да лопотание винтов... Это и не страх вовсе… Это только причина! Вариантов уже нет, как нет. Поздняк метаться! Только Вера в Машину Миля, а других, почему - то в Арктике не летает, и не более того. «Восьмёрочка» вообще МАШИНКА удивительная, бывает, что тащит ОНА то, что и «ШЕСТЁРОЧКЕ» не под силушку. Был случай.
Ждали Северяне как то ПОГОДУ на Остров, за золотом намытым летели… Уже четверо суток. Как в песне ждали: «Четвёртый день пурга качается над Диксоном…». У Кузьмина на Вальке все собрались, сгрудились тесно, кто где, в сторожке его геологической. Работа у него тяжёлая: ждать да провожать. Со стороны то, кажется – не бей лежачего, пахота блатная, сиди да сиди. Собирать и грузить вертушки ему и несложно вовсе, привык он, а ждать и провожать – нет! Сидим, ждём и вспоминаем. Каждый своё…
Почему Командиры седы?! Да, потому что перегруз!!! Это же так просто! Юрка Жданов, например, подтвердит, а Машина вывезет! По всем законам аэродинамики, вертолёт вообще летать не может, так же, как майский жук, или шмель, к примеру. Но, ведь ОН летает!!! Если Вертолёт взлетает с места, без разгона - это недогруз! Не досмотрели! По-Самолётному! От Винта! Понабирали Пацанов в АЭРОФЛОТ, что и ползать не могут!!! Вот и вся история, НАЧНЁМ…
Как таскали «груза» на Севере Крайнем, Диком, это неместным не известно! Таскала АВИАЦИЯ Советская, с большой буквы «А». Перегруз в НАУКЕ авиационной не значится. Полетаев с Лукиным… Оба Серёги, «Восьмёрочкой» Урала-375-го с мыса Челюскина на бухту Солнечную, на остров Большевик через пролив на подвеске перетащили! Разогнали его по-самолётному по полосе и перетащили, как на экраноплане. Юрий Владимирович Писаренко, правильный, дисциплинированный командир был, но поздно спохватился он в своём «сарае» - Ми-6-ом… Приходит с утреца к геологам, видно совесть его замучила, что отказал ребятам в просьбе, соблюл инструкцию, а уже всё. Дело сделано. Умчали!
А нынче на кладбище Норильска стоит памятная Стела: «В память о лётчиках и геологах погибших в авиакатастрофе» 10.07.2002г.». Не спасают никого инструкции. От двадцати одного человека, находившихся на борту последнего в Нашей Стране рейса Ми-6-го, в Норильск привезли с реки Гусиной менее двухсот пятидесяти килограммов… Того, что осталось. А пятеро геологов и старателей не полетели этим рейсом, хоть и были в том списке на полёт… После «21-го», как в игре общеизвестной, они были явным перебором в списке скорбном. Листков Андрей Георгиевич всех отговорил - он был заказчиком пяти смычков на Большевик. Сам тоже не полетел этим рейсом… Больше «Шестёрки» в нашей стране не летали.
- Как-то, тоже было дело непростое, полетели «шестёркой» в Хатангу. – Вспомнил о своём случае Горняк-Старатель, летевший в составе нынешней комиссии, внештатным инспектором Госгортехнадзора с особыми полномочиями. - Радиацию, старателями недавно там открытую, полетели мы изучать. – Продолжал он. - На первой съёмке открыли наши ребята колоду и обалдели: золото то поверх шлиха красиво лежит, и легче песка этого чёрного металл наш жёлтый, грузный, почему-то сделался! Случай небывалый, золото легче породы! Вот и выдвинулись. Лето. Жара. Всё чин-чинарём: двое от Госгортехнадзора, топографа от геологов направили, зачем-то, и молодой главный инженер Артели. Комиссия. Точно сколько там «фонило» не знал никто вообще – радиометр геологический, когда им в колоде замерили, показал однозначно, - точно более ТРЁХ ТЫСЯЧ МИКРОРЕНТГЕН В ЧАС! Предел измерения этого радиометра три тысячи. А СКОЛЬКО БОЛЕЕ?! Тем, более, что все в Хатанге ещё помнили примечательный случай, когда в профком Экспедиции зашёл геолог, работавший, как раз в тех местах, выдрал у себя клок густо выпадающих уже волос, бросил на стол, и таким вот образом оторвал себе бесплатную путёвку на море. Лечиться. Бывает…
После Чернобыля, в стране нашей, в демократию рухнувшей, радиофобия то страшеннейшая была: знают - не знают, а все и всё подозревают. Вот и полетели спецы выяснять. Топографа этого, с дичайшего похмела, в вахтовку еле загрузили. Госгортехнадзор и Старатели марку держат, не пьют. Оттого, как комиссия, не шаляй валяй. Подъехали к «Шестёрке», а там… своя комиссия. Пол аэропорта Валёк собралось. Всей толпой на внешний бак вертолёта пялятся. Из бака, ручьем на бетонку, течёт топливо. Хорошо ТС течёт, смачно! У Экипажа появились сомнения... Лететь? Не лететь?
У топографа сомнений вообще нет:
- Я заложником Аэрофлота не буду! – Заявил он сходу членам комиссии, и ходу, бегом с полосы, опохмеляться – повод то для него нашёлся неубиваемый!
Маленький авиационный техник, с виду кавказец, азербайджанец, выдаёт экипажу, одновременно с намеченным планом своих действий и «страшенную лётную тайну»:
- Я сейчас мылом эту трещину замажу, и полетите! У меня тут все машины на мыле летают! – Успокоил он всех собравшихся!
Уговорил!!! Решились. Загрузились. Поднялись. От вибрации при взлёте течь не только не прекратилась, а напротив, резко усилилась. Пассажиры–заложники, по-очереди, как кукушки в часах на кладбище, выглянули за борт, в иллюминатор такой, полусферический: керосин, словно в «сельхозавиации», живописно так распылялся за машиной под характерно насвистывающими винтами Шестёрки. Кукушка-кукушка…??? В ушах комиссии винты почему то напевали Шопена. Похоронный марш. Не сговариваясь, молча и деловито достали спирт. Полегчало немного, уже после первой. Закусывали Норильской порошковой сметанкой, выдавливая её непосредственно из стаканчиков на хлеб Заполярный. Молчали. Проверяющие и проверяемый, при тонко распыляемом и закручиваемом спиралями вокруг вертолёта топливе, сроднились трепетавшими душами, поднятыми этой «шестёркой» в небо. Не дай Бог искра какая, нагар, или электричество статическое… Да, молния сухая! И Гастелло отдыхает! Опыляли тундру керосином они аж до самой Волочанки. Впереди наших комиссионеров также ждала неизвестность, которая тоже не сулила им долгой и счастливой жизни. Сколько же ТАМ?! А, что с людьми, которые со шлихами этими фонящими работали?! Они этого точно не знали. И знать не могли! Была, конечно, дана по резервной связи, команда все работы приостановить. А, как с заработком старателей быть?! Люди, ведь не хлебом единым, а за золотом родимым прилетели и начинали уже Старшим вопросы неудобные задавать: Чего стоим?! Кого ждём?!
Переночевали в Хатанге по известному всем адресу: улица Норильская дом 13. Какая там мистика к чертям?! Вылет тоже был назначен на 13 часов местного. Никакой мистики. В помине нет! Зацепили на подвеску ёмкость соляры в восемь кубов. Огонь и дым, ленточкой георгиевской, прямо преследовали комиссию по пятам. Огонь Священный! Прилетев на Гулэ, что изба, по-эвенкийски, значит, даже не заходя никуда на участке, прямо с вертолёта, комиссионно, строем сомкнутым, сжав свои зубы, прямиком двинулись к тем бочкам, со злополучными чёрными шлихами. Бочки, благоразумно, по приказу непререкаемому, перевезли уже из посёлка за реку. Сотни микрорентген начали наматываться с бешенной скоростью, в новом, вроде бы подходящем к этому случаю, приборе, еще метров за двадцать не доходя до бочек. Очки у Юры Сосновского - Начальника за недрами надзирающего, идущего, как и положено, впереди, с тем радиометром волшебным наперевес, полезли на лоб. Не доходя ещё до зловещих тех бочек, наверное метрах в пяти от них, на табло красовались уже ВОСЕМЬ ТЫСЯЧ ПЯТЬСОТ МИКРОРЕНТГЕН В ЧАС! Главный инженер Артели «Южная», чтобы разрядить обстановку задал ему с абсолютно невинным видом вопрос по повестке дня:
- Вот три бочечки насобирали… Ещё собирать?
- !!!О-О-О!!! Ё-Ё-Ё!!! Ё-Ё-Ё!!! О-О-О!!! – это всё, что смог вымолвить Госгортехнадзор. - Судьба торианита (ThО2) была решена, вместе с «Гулинским» золотом, да и осмием заодно…
Обратно «шестёрка» вернулась уже без приключений, топлива в дырявый бак больше не наливали.
Помолчали. От выпитого с утра количества чая всех уже мутило… Ждать отбоя полёта было ещё часа два. По-ФАКТУ! В смысле: по-фактической погоде и регламенту полётов… Сообразили. Сгоняли в Город геологическую вахтовку. Привезли. Немного полегчало на душе, и неспешный разговор пошёл своим чередом далее:
По-очереди, среди своих, посвящённых…Вниманием честной компании завладел Геолог Калашник:
- Уж я то на «шестёрке» налетался, когда мы алмазы кимберлитовые искали – рассказывал он. Летели мы с Майеро, как сейчас помню… Забарахлила наша «шестёрка»: один движок сдох, и второму, как видно, уже тоже хана. Масло. Стук, гром. С ротацией на Хатангу валимся… Вылетает к нам, в грузовой отсек, молодой бортрадист, как видно онанист, и истерически орёт, диким, свиным голосом: «Всем пристегнуться!!!»…
- «К пробам, или к бочкам?!» - спрашиваю я его… Потом его всем экипажем били. За панику. Всем ведь страшно… Было.
Представили себе эту картину, в воздухе театрализованную. Похохотали, и продолжали:
Вспомнили, к удовольствию хозяина – ответственного съёмщика гостеприимного помещения, Геологов, освобождённых от всего земного, но ответственных за связи с Небом и Авиацией - ни дня, ни ночи: изящную Марью Ивановну, живописно грассирующего матершинника Борбата, спокойного, как удав, Токарева, невозмутимого Полехина, лощёного Инглизяна, предупредительного Душечкина, многих, в общем людей , тесно связанных с Авиацией, через Геологию. Да, что-то в живых то их, почти никого уж и не осталось. Нервы. Налили. Вспомнили, каждый своих, близких. Помянули по-обычаю: «За тех, кто в поле…».
В Хатанге, на Юбилее Полярной Экспедиции – 25 лет, Мартышкин Михаил Александрович решился зачитать товарищам на собрании скорбный список не дошедших до этого события геологов… До середины не добрался: мокрым зал стал… от слёз. Север то, есть Север. Во как!
- Да уж, налёт часов и типы аппаратов летательных у бывалых Северян гораздо побольше, чем у иных пилотов «левых», бывает. Не всегда комфортно, конечно, они летали. – Продумался Хозяин. - Это вахтовые вертолёты с нефтяниками, газовиками разными, или комиссиями какими залётными, чистые и удобные: все с сумочками, трезвые, культурно так, на откидных сиденьицах по бортам располагаются – идиллия! Туристы, да и только! В настоящих, работящих, чумазых машинах, все в повалку, и начальники, и специалисты и бичи: демократия настоящая, мать её. – Плюнул Он и продолжал. - На грузах, кто где, разлагаются, в смысле располагаются люди сутками. Благо ещё, если груз культурный, например ящики с аппаратурой, или коробки с продуктами. Всё чаще, или на трубах б/ушных буровых, или на железе, каком, техническом, механическом, или вообще стоя, как часовые, под люком с горячим воздухом. Бывает, что, стоя помногу часов летели, мёрзли, как собаки, немилосердно, а техники и не подогрели ни разу… - Сказал Кузьмин, и его аж передёрнуло.
Ми-6 – машиной не отапливаемой был, сколько снаружи - тоже и внутри, и даже хуже. Техник иногда открывал лючок с горячим воздухом от двигателей, но ненадолго совсем, в виду того, что НЕ ПОЛОЖЕНО, и подшипники в хлам изнашиваются при этом. А бывало, что часа четыре-пять летели, вообще в плотных минус сорок, стоя. Если не набрался заранее, то хана тебе – уже на одной ноге не наскачешься. Если озяб трезвый, то водку пить уже бесполезно, только хуже будет, гораздо…
- А в Ми–26-ом, например, вообще сидушки не предусмотрены… - Задумчиво заметил Инспектор. – Сараище просто пустое, огромное такое, в самом большом вертолёте Планеты. Летел я как то из Норильска в Красноярск, с ночёвкой, стоя… Ни сесть тебе - ни лечь. Порожняком, пустыми шли из Норильска. Только подвеску, зачем-то, зацепили. На подвеске емкость с бензином… Бросили её на ночь в кустах в Подкаменной, неподалёку от полосы. Кусты густющие, непролазные, ни дорог ни тропок нет, не найдёт никто. На другой день подлетели, забрали её, выдернули из болотины, и в Край. Что везли под тем бензином из Норильска? Догадывайтесь сами… Но, личина у «хозяина» той ёмкости играла, ходуном просто ходила, ходуном. Не в бензине, поди, уж дело было… А?! Как думаете?
- А вы помните, как на Большевике Ми-26-ой с погранцами залётными гробанулся? – Поинтересовался у народа Старатель. Помнить то, конечно, помнили об этом все, но подробности этого печального происшествия пришлось ожидающим вылета людям ему, как живому свидетелю тех событий, напомнить, уточнить. Ни у кого из присутствующих протеста по поводу темы рассказа перед самым их вылётом в то же самое место не возникло. Все были людьми бывалыми и видавшими виды – на Севере они уже прожили уже не по одному десятку лет…
- За рычагами этого 26-го сидели молодые пацаны, лейтенанты ещё… - Начал своё повествование Старатель. – Вертолёт погранслужбы, всем Экипажем, то есть в полном составе, отметил накануне в Диксоне – на Острове, в Алекстуре, какое то своё значимое событие. В общем, что-то они обмывали в командировке своей последней. Перед вылетом на остров Большевик, они ещё затарились ящиком, так что водка была… Для протирки контактов, не иначе. Эклипс, Стерлегова, Челюскина – всё по берегу было без происшествий. Всем сестрам, в смысле Заставам, по серьгам завезли: почта, подарки, посылки, запчасти, прочее… Вылетели на Остров. Поставили на автопилоте они свои привычные, заветные триста метров, да видно на что-то отвлеклись, понадеялись, малоопытные, на штурмана, или ещё что…. Севера ещё в глаза не видавшие пилоты, Царствие им Небесное, на технику засмотрелись, а может облачность их придавила, кто его знает. Вот в ледник Кропоткина они и впоролись, со всей своей дури… на отметке триста семь метров. Не зря флотские семь футов под килем всем желают. Пилотам, видно надо желать не меньше семи метров, - задумчиво произнёс он, и продолжал. - В сарае своём летающем они тащили на остров КрАЗа 255-го, лаптёжника, лесовоза болотоходного, так он прямо скрозь их кабину на ледник и выкатился. Мы его потом на новую раму перебрали, так он здорово ещё послужил, пригодился старателям. В кабине КрАЗа этого молодой пограничник – первогодок спал, так ему, фартовому, хоть бы хны, а остальных всех в кашу… Обломки вертолёта метров на сто, если не больше, по ходу, по леднику разволокло. Сильный был удар, Ми-26-ой то километров под триста в час ходит…
- Тот год вообще несчастливый был. – Припомнил, события давно минувших лет, бывший пилот, а нынче наглый старший грузчик Мишаня Ашаров. – Помните, как два экипажа Диксонских, на Стерлегова в море перед самой заставой угробились?
Вспомнили и это, да решили, от греха подальше, чтобы не сглазить, замять эту печальную тему, для ясности, ведь не только трагические, но, чаще всего, комические случаи в Авиации случаются:
- В начале 90-х годов, с развалом Страны, развалили и Авиацию. АЭРОФЛОТ был крупнейшей авиакомпанией Мира, кто помнит. – обратился с патриотическим воззванием к «вылетающим» Лотошник Уральской алмазной школы – техник геолог со стажем.
– Анекдот такой по Алыкелю ходил:
- «Ходит мужик по аэровокзалу чумазый, в зачуханной, старой, рваной лётной форме, вытряхивает в мешок необъятный мусор из заплёванных урн, на чём свет стоит, власть ругает …
- Зарплату копеешную, и ту, собаки, уже не платят полгода! Дома жрать нечего, дети в школу голодные ходят! Итд, итп…
- Так иди, летун, найди себе другую работу…
- Да, ты, что!!! – опешил командир, - Как же я без АВИАЦИИ?!!
Захохотали, подобрели, сменили тему наконец… А, кто слышал про то, как Кочанюк баню свою от мародёров защищал? – Задал вопрос Ашаров. Про баню эту знаменитую, под Киевом, знали историй множество, она была любимым дитём этого командира, поэтому попросили Мишку напомнить суть дела. Он вскочил на ноги, разволновался, покраснел, и словно рулевой винт, страшно жестикулируя в воздухе руками, приступил:
- Да вы чо!!! Не слышали?! Ну, вы даёте!!! – начал он. - Баню Ананьич выстроил себе у мамы на зависть всему Киеву. Ещё бы, со всего ведь нового соскирдовал. Всё по-уму у него в БАНЕ. Просторная, светлая, уютная. Х-х-х-очешь - парься, не хочешь - отдыхай! Для чего хочешь, эта БАНЯ была приспособлена и, на полной ведь автономке, что характерно, хоть бы и война! Бункер!!! Трубопроводы и бачки титановые, датчики, лампочки, приборы разные, проводка серебряная, – всё с вертолёта, всё по высшему разряду… – Он мечтательно, на минуту, подняв глаза в потолок, задумался. - Хороша Баня, БЫЛА, слов нет! Всё бы ничего, да умерла мама у Ананьича. Схоронить – схоронили, девять дней, сорок, а у сына своя заноза в голове: Кто будет беречь, сохранять его волшебную Баню?! Лететь в Норильск уж надо, а решения, как у Соломону, мудрого, нет, как нет! Погрузился Он, как то, в воду - ОСЕНИЛО! Как Архимеда Полярного! Взял он пиропатрон с вертолёта, - это такая взрывчатка резкая, пояснил он присутствующим для проформы, - да и заминировал растяжкой дверь бронированную. Позвал соседа своего, благо тот мимо с ведром пустым проходил. На испытания сей приспособы опасной пригласил… Для верности, сосед место взрыва ведром своим прикрыл, на всякий случай. Глаза то беречь надо! Потянули растяжку за верёвку. Из-за угла. С опаской великой дёрнули. Рвануло так, что чуть уши у них не лопнули. Хлёстко, на весь посёлок, ахнули – взрывчатка то в патроне бризантная! Ведёрко низенько просвистело над двухметровым заплотом Ананьича и снесло у соседа две потолочные балки на веранде… Как ножом их срезало! – Развеселился, распалился Ашар. - Стёкла тоже повылетали, наглухо!!! – возрадовался чужому горю наглый Грузчик.
«Ой, ратуйте люди, да шо же шь это робиться!!!». - Сосед за голову свою контуженную, ухватился. Шум, гам, милиция… В, общем, дело было сделано, реклама по селению была пущена такая, что даже поселковые кошки и собаки мимо БАНИ этой заминированной проноситься стали - хвост трубой и рысью без оглядки. Починил Григорий Ананьич соседу веранду, да и на Валёк к себе, до очередного отпуска укатил….
- Ну, да, - припомнил Кузьмин эту историю, - А на будущий год, в бане его, не то, что бачка титанового – гвоздя ржавого уже не было! Через крышу хохлы-мародёры проникли, и на металлосдачу всё утащили. Пришлось таки Кочанюку свою родину продать…
- Да уж, были «лихие» девяностые… - Вспомнили своё, пережитое Горный Инженер со товарищи. Мы на Гулэ пришли, аккурат в 1991 году, будь он не ладен… В начале года - в конце января, загрузили мы в ИЛ-76тд бульдозер Т-500. – Сменил он на время, вместе с маркой машины, и тему разговора. - Загрузить бульдозер 60-ти тонный, несоразмерный с габаритами самолёта и не помещающийся внутрь гусеничный груз, это и не наука вовсе, а ИСКУССТВО! Правда, конечно, пришлось с него кабину снять и правый кулак для отвала, а то зазор с бортом самолёта оставался всего три сантиметра. Когда кулак сняли – зазор увеличился до двадцати сантимов, при всё тех же шестидесяти тоннах… - Прикидывал, вспоминал он снова, муки прошлых лет и личных побед, опыта бесценного, потом и кровью ему доставшегося. - Тогда, правда, не в пример проще жилось: ЛЮДИ ЗОЛОТЫЕ БЫЛИ, а ковши, в смысле кружки, деревянные. Нынче всё наоборот, чарки золотые… люди деревянные. Да. Что, там говорить! Тяжело вздохнул он. - Закатили, с грехом пополам, почти с мылом втиснули, мы этот бульдозер в самолёт, а Арзаев Виктор Фёдорович, - Председатель мой первый и последний, и говорит: «Лети, мол, и сам, а ежели с бульдозером чего приключится, то и тебе не жить!». Добрый Он был. Отец родной… Дорогой был бульдозер-то. Нулёвый, единственный такой и неповторимый, в своём роде, в Артели старателей «Южная»! Предельную загрузку нам дали тридцать семь тонн… Слава Богу всё обошлось, зимой воздух завсегда плотнее для взлёта, чем летом, а там и топливо на взлётном режиме подъели уже. Всё легче. Прилетели в Хатангу – ночь Полярная, беспросветная, только прожектора, да «солнышки» на мачтах освещают стоянку. Выкатили бульдозер, нахлобучили кабину на него, да и ходу в Полярку – Экспедицию Полярную, по улице Советской… Бывалые подтвердят, что на Севере всюду улица Советская есть, это символично, Север надо защищать! Прогрохотал по промороженной насквозь улице этот «ублюдок», как называл его Мартышкин, который влёт влюбился в этого «дурака» – не залетало в Хатангу ещё таких монстров мощных. Расположился бульдозер, до поры, в тёплом гараже Экспедиции. Не видели старатели даже на Юге такого комфорта – работай, не хочу! За тем, Первым старательским бортом 76-го, на Хатангу до весны пришло ещё четыре. Был, к Первобульдогу в пару, ещё один тяжёлый, и барахло разное. Всё больше спецтехника и оборудование, каких там и не видывали ещё, для добычи золота небывалого…
- Твой Константин Эдуардович, тем бульдозером рыбу ещё потом удил... Хайруза на Гулэ… А, кое кто и вертолётом рыбу умудрялся удить, из ямок и омутов винтом выдувать… размечтался он, - Припомнил былое Геолог и продолжал - Как раз в этом году и Геологию начали усиленно разваливать…
Скрипнул зубами на старые обиды Маститый, Хатангский Геолог. - На Авиацию денег уже не было. Хорошо ещё продукты по старым ценам, да масло-топливо. Авиаторы ещё, в те времена пальцы веером гнули, от «нужности» своей раздувались. Страна то, всё ещё летала, и бортов на всех не хватало: договорись, да поклонись, а то и задом повернись… - Хохотнул он, припомнив одного снабженца, коммерсанта, демократами модными свежеиспечённого: всё то у них по-моде, а ширинки сзади… В последствии на Полярной метеостанции, что на озере Таймыр была, по «энтому делу» коммерсант тот растопырился, так его там же чуть не расстреляли. Было дело!
- Точно, точно, - поддержал разговор снабженец-коммерсант, - кто борта в те годы гонял, тот знает: год жизни на один борт уходил, не меньше! Ужо и попили с меня крови, на коммерческом… Грабили они откровенно. В балке заулыбались двусмысленности этих рассказов за борта, но подробности обсуждать не стали: не положено это, при внутренней интеллигентности.
Ашаров, тоже улыбался ехидно, посмеивался себе, широко и игриво, потому, что знал точно: так, как Он грабил, прилетевшие с рыбой и мясом вертолёты, не грабил до него ещё никто! Уметь надо! Наглость - второе счастье! Но, с мясом-рыбой у него в кандейке был завсегда полный ажур и абсолютный порядок, так что пилоты, техники, и прочие – охочие, со своим пузырём, конечно, могли рассчитывать на его гостеприимство, внимание, понимание, и на закуску наисвежайшую, тундровую.
- Но, были и «особые» заказчики, строители хитрые. – Завёл шарманку о своём, знакомом, Коммерс-снабженец. – На Хатангу, для постройки Райбольницы они гоняли самолёты, как автобусы маршрутные. В Норильск из Москвы златоглавой на работу, а из Алыкеля смычковыми рейсами с Хатангу. И везде ведь груза по половинке. За полцены летали в общем. С перегрузом конечно… Вспомнил он денёчки свои золотые и сладкое слово – ХАЛЯВА. - Про Петю Голоту, Петра Васильича, про Темп то слыхали поди…
Ясен пень, слыхали! Мало того, и полетали на его бортах, перегруженных по самое не могу, достаточно, за те годы, пока он больничку эту строил… Ну и нам, когда ему было нужно, Он, тоже свои груза подкидывал, да и Сам с нами летал. – Загомонили наперебой за столом. – Братство на Севере было крепкое. Взаимовыручка! Но, и ХАЛЯВА, другой раз, куда же без неё! Обсудили.
- Халява, бывает, на край у последней черты, халявщиков и приблатнённых, могла поставить! – Высказался об этом советском феномене Кузьмин, который к таким просьбам относился, как к зубной боли. Он даже над головой у себя в конторке, на стенку, приклеил плакат, с рожей натянуто улыбающейся, в фотошопе откомиченой: «Мы вам так рады…». Скольких же Он отправил людей бортами геологическими?! Не сосчитать, и не упомнить! Пропасть! И у всех своя история, и правда жизни своя. Всем лететь, край, как нужно! Вспомнил он, к месту, в цвет и в масть халявную, свою историю:
– Базировались, как-то на Вальке, вояки залётные… - Продолжал Хозяин заежки поднятую Коммерсом тему. – А что, машина то у них под задницей дымится - лети – не хочу! Вертись, хоть боком катись! Летали они по каким-то «своим», военным законам, без бутылки в которых точно гражданским не разобраться. - Кстати, а не плеснуть ли нам?! – пододвинул он к остальной груде разномастной посуды, сгрудившейся «всей бражкой» у него на столе, свой стакан. Стакан его личный был специальным, с толстенными стенками и дном. Эффектно плеснули в него – Копперфильд отдыхает. Накатил, крякнул, закусил и продолжил:
- Как то, под осень уже это было, напросились к воякам на борт двое… На рыбалку, что б они их закинули, на халяву. Типа по «стеклянному» билету – пару, тройку пузырей, ну и за рыбу, что в воде ещё была, тоже. Ловить то кто-то должен! Ну и забросили их вояки в избушку, часа на полтора лёту от Валька… Рыбалка шикарная! Рыбы взяли невпроворот! Затарились. Упаковались. Радуются. Вертолёта ждут… День ждут… Два ждут… Неделю… Погода миллион на миллион! Но, не в погоде было дело! Кончились продукты - стали они есть рыбу, ту, что поймали. Едят, да глядят. Друг на друга. Думают. Гадают. Прислушиваются. Слух у народа бывает такой острый, что машину винтокрылую они за полчаса слышат! Бывают и галлюцинации. Но нет её, родимой. Нет, как нет! Думай, не думай, а через месяц пойманная рыба, вместе с верой иссякать стала. Рыба скатилась где глыбже... Спасайся, кто может! Про курево, нервно ими скуренное, и чай давно спитый, говорить не приходится, да и замёрзло уже всё вокруг, в осеннем то, шибко не побегаешь. Сиди не сиди, а надо идти… Собрались, соорудили наспех какую то волокушу чудовищную из подручного материала для поклажи. Замотались во всё тряпьё, что нашли, и, как фашисты под Сталинградом, выдвинулись цугом. Еле добрались. За две недели. Страх смотреть, но живые… Отогрелись, отожрались, выяснили: вояки то, родину, мать их, итить, никому про них и не сказали вовсе. Военную тайну видно соблюдали. Дисциплина у них армейская. Субординация и прочее. А их, защитничков, по приказу в Воркуту перебазировали, под генерала, какого то лютого, сурового. Не отлучиться от него, не то, что ещё чего забаловать!!! При нём им было ни пукнуть, ни пикнуть! Вот и всё. Вся история про Халяву.
- По всякому бывает, - Многозначительно заметил Буровик. Бывает, что на ХАЛЯВУ, целый район Северный может прожить лет десять. - Поймали, как то одного руководителя Газпрома крупнейшего в тайге на охоте браконьерской… Не отбился, ну не сумел он со всем своим влиянием отбиться от власти районной, и скандал этот ему сильно вреден был. Да, и засняли, на видео красиво всё, следственные действия грамотно провели, и дело уголовное состряпали. Проще гораздо оказалось руководителю тому, огромными деньгами государственными рулившему, внять «аргументам» руководства абсолютно депрессивного района и поставить в его самом мёрзлом углу буровую установочку… На «аномалии» геофизической липовой. Всю перестройку районный авиаотряд, как на такси вахты буровые гонял… Не только для себя старалась власть районная!
В кандейке никто даже не ухмыльнулся. История то, поучительная, а юмором здесь и не пахнет. Одно слово – халява и сладка бывает, да чаще боком вылезает! Позвонили диспетчеру. Вертушки на сегодня им уже отбили, а завтра к десяти и долодом, может будет всё ладом… Вахтовка деловито развезла всех отдыхать. Кого в гостиницу, кого по домам, не в первой. Бывает…
Наутро всех вахтовка геологическая по-списку собрала и назад в кандейку к Кузьмину припёрла. Погоды снова нет, как нет. Дураков среди Северян тоже – все со своим добром прибыли на пункт сбора. Захватил каждый. Да и продуктов пришлось срочно докупить. За четыре дня поиздержались всей старшей группой – с чем лететь?! Для приличия, сначала, чайком в балке отпивались, а самые хитрые у Ашарова на вотчине уже похмеляются «на связи» и при полной памяти, под шурпу из ребрышек жирных, розовых, важенки молодой… Оттягивает. Отпускает. Захорошело. Можно ждать. Дальше…
А, дальше, ждать уж некуда!!! Решать что-то надо! На острове толпа вся на базе Солнечной загорает, дуркуют уже, продукты подъели напрочь и друг на дружку недобро посматривают. Кто пожирней, видать, присматривают, кумекают, примечают… Да и ночь надвигается неумолимо. Вертушки ночью не летают! День сворачивается, как береста на костре. Поторапливаться, поспешать надо.
С ходу, решительно и смело, переменили план действий, и встали в план на Хатангу, на завтра. С Диксоном то, как видно, нынче каши не сваришь. Осень. Циклоны дикие. По берегу лететь – себе дороже, туманы с пургами переженились уже. С Хатанги – кладбища циклонов Атлантических, с материка, через пролив, думают пройти. А может проскочим?! Народу много, конечно, но после гибели шестёрки последней запрет всем однозначный: «В Арктике по одному уже не летают!!!», и точка. Так что заберут всех, не зря же ждали! Начали собираться в Норильск по домам-гостиницам, а что делать со штучным товаром, которого, каждый с собой с утра припас?! Не врагам же оставлять! Решили уничтожить, чтоб назавтра на свежую голову лететь. Здравое предложение поддержали и выдвинулись к Мишане через лаз хитрый в заборе. Благо, что метров двадцать, не больше добираться к нему из зала ожидания геологического - «У Кузьмина».
Разговоры, под приготовленный на скорую руку, сагудай из свежайшего, розового с мороза чира, вели совершенно либеральные. О погоде и природе. В том числе, такие беседы распотякивали, что аж дух захватывало! Все наблюдения, налетавшихся за долгую жизнь до одури Северных Волков, имели самое непосредственное отношение к Полярной, а также и к Военно-Траспортной Авиации – вовсе не новичкам в высоких широтах лётчикам-снайперам. Был конец рабочего дня и недели, так отчего же и не расслабиться в доброй компании, тем паче, что за время ожидания все стали друг другу ближе и родней. Время текло незаметно. Выпивали и закусывали без фанатизма, чисто для поддержания коллектива и связки повествований и тостов в единое, ажурное полотно сказаний небывалых, а также былин и откровенных сказок...
Теперь, без суеты, можно уже перечислить состав комиссии и примкнувших к ней попутных пассажиров «до Хатанги»:
Заказчик: Юлиан Юлианыч. Геодезист, отработавший всю жизнь на Севере, но подавшийся зачем-то за золотом, на старости лет. Его сильно интересовали самородки с Большевика. Золота в своей жизни он, видимо, видел немного… Представлял же он людей золотоголовых из Златоглавой, к золоту имевших гораздо меньшее отношение, чем к власть предержащим, вертушку на столе державшим...
Владелец лицензии Листков, который золото Голышевско-Ковалёвское уже на корню продал, за лихостью поворотов судеб. Именно Он отговорил тех пятерых, с «перебора», все тузы, на шестёрку не севших…
Главный государственный контролёр Ломакин Юрий Юрьевич, не полетевший вместе с сыном на том скорбном Ми-6-ом, ушедшем в полной, что никогда небывало, тишине в свинцовое небо…
Главный геолог Онищенко Андрей Николаевич, оптимист, потомственный «золотарь» и бывалый, видавший виды Северянин...
Главный инженер Кальной, или… Можно? Гена «Моряк». В общем – Дым и Крым прошедший… Провожали ту «шестёрку» на Вальке они все вместе, но решили всё же лететь следующим рейсом… «итээровским».
Внештатный инспектор Госгортехнадзора, по особым поручениям, Дубцов, как и все не севший на злополучный тот борт RA № 21073…
Пассажиры «до Хатанги»: Геологи, буровики, бывалые люди охотники и рыбаки, и одна девушка на побывку домой… она была редкой женской «породы»: Дочь долганского и узбекского народов – магний с дымным порохом в одном патроне.
С Острова надо было срочно вывезти людей и полста пять килограммов металла девятьсот шестидесятой пробы. Пошли двумя полупустыми бортами, так отчего же не захватить Северян по пути, лёту то до Хатанги всего три с половиной часа.
Всё выглядело, как в народной Хатангской поговорке: «Чуприн, Поротов, Бетту – находились на борту…». Всё было с собой. Кто выпивал, кто размышлял, кто в карты играл, кто тундру заиндевевшую разглядывал в иллюминатор. Каждому на борту дело нашлось. Прилетели без приключений. На посадке, когда восьмёрку начало уже бить крупной дрожью с частыми фрикциями, Внештатник обратил внимание на резко затуманившиеся глаза и участившееся дыхание девицы… Пришлось взять её телефончик на обратную дорожку…
Начали разбираться на ночлег. Назавтра они жёстко стояли в плане на Таймыр, Челюскина и Большевик Северной Земли. Проехали мимо знаменитой, «золотой» - пол-лимона зелени за одно место, больнички. На постройку этого медучреждения самолётом возили даже железобетон. Я не шучу! А чтобы обосновать необходимость прилёта из столицы на один единственный рейс Ан-124 «Руслан», даже была придумана сказка про спецкран «Круппа». Мол, никакая другая машина в стране, его в сборе на Хатангу из Норильска не перевезёт. Почти сто тонн. А, что! Думать надо меньше, а соображать больше!!! Норильский Комбинат авиацию ведь для благого дела оплачивает! Больничку эту для коренного и малочисленного населения строят. Цель очень благородная, а от большого немножко, не воровство, а делёжка… Обратно в Москву этим бортом улетело сто десять тонн кобальта «канолевого» (К-0). Комиссионные, халява, можно жить! Многим. Но, не всем!
В селе Хатанга, в Полярке, «начальнички» разместились в гостинице Вилюй, а также на знаменитой Норильской 13а. Уже быстро темнело. Надвигалась неумолимая Полярная Ночь. Стали подтягиваться «гости», а скорее, лучше сказать, гостеприимные, радушные хозяева этого Доброго места. Кто с чем. Новость по селению на 72-ой Северной широте, о прилёте «гостей», распространилась быстрее скорости света, посрамив каноны фундаментальной физики. Всем хотелось встретиться, обняться, расцеловаться и пообщаться. - Дорообо дого!!! Так здороваются долгане, не видевшие гостей в тундре больше полугода, одним словом. Все по Северу то Крайнему одними тропами-путиками бродили и за долгие годы, кого только не встретили, и чего только не видели. Вообще на Севере, а в Хатанге в частности, гостей всегда любили и встречали очень радушно. Про Северные разносолы говорить не приходится. Экология такая, что с утра двумя руками не согнуть, а похмельный синдром это далёкий материковский фантом! И главное – размеренно всё и степенно на селе…
Посидели, поговорили, обсудили новости… Разошлись далеко за полночь. За четверо суток вылета с Валька, некоторые «комиссионэры» уже порядком подустали, а рейс за золотом был непростой,… его надо было с ясной головой!!!
Отпившись с утра крепким чаем и позавтракав провесной рыбой, белым, пухлым, хатангским хлебом и сливочным, наисвежайшим маслом с Партизанского района: знают Хатангчане толк! - выдвинулись в аэропорт. Погода была нормальная, осенняя. Висел над полосой небольшой - градусов тридцать, мороз, но было тихо, солнечно и ядрёно. Разместились. Раскрутили винты и пошли. Двумя восьмёрками на СЕВЕР!!! С 72-ой широты, по 102–ой Восточной, смелой долготе! Через час присели к рыбакам на озеро Таймыр. Зашли в балок. Пообщаться-договориться: насчёт рыбы, продуктов и прочего. Подбросили ребятам давно уже не виданных ими продуктов, овощей и фруктов. Налили за встречу: «Со свиданьицем!!!».
- Не в службу, а в дружбу! Сбегайте, кто ни будь, в вертолёт! Принесите рыбки на закусь! – Развеселил всю Компанию Старатель. Ребята с Озера, которые питались практически одной рыбой уже много месяцев, жестокости шуточки не оценили…
На подлёте к Челюскина потеряли и погоду, и связь. Два сеанса связи. Караул! Метео настолько испортилось, что обеими бортами, без связи, они сходу проскочили пролив Вилькицкого. Без «коробочки», куда там, с налёту плюхнулись на бухту Солнечную. Там ждали… Все и всё было уже давно готово. Оставалось переночевать, удавить дизель и вылетать. До следующего сезона… может быть.
Комиссия разобралась по балкам хлопнуть по рюмке и отдыхать, так как наобщались и налетались люди уже до одури. Не спали в эту ночь только лётчики и инспекторы…
Инспекторы зашли поблагодарить пилотов за классно выполненную теми работу. Вообще, на Таймыре, почему то бытовало мнение, что самыми классными лётчиками были Диксончане, затем Хатангчане, и, наконец, Вальковские пилоты… Мнение это, конечно же, спорное: кажен кулик своё болото хвалит!
- Да за такую классную работу у нас снимают с работы!!! – вскричали им Полярные Авиаторы. Двумя экипажами ледовых асов, в кромешном табачном дыму, под никогда не разбиравшейся на Острове ёлкой, сочинялась целая опупея, «Война и Мир» - объяснительная для разбора полётов. Основной мыслью этой литературно - макулатурной шняги была трезвая и благородная идея про спасение замерзающих на 80-ой широте Героев:
Дизель сдох! Аккумуляторы тоже! Рация смогла выдать им только хриплое SOS!!! Продукты у ребят, уже неделю, как кончились! Даже гороховый, военный, так и не осиленный погранцами, столетний концентрат сироты подъели! Семеро тяжело больных, с непрохождением кишечным, на участке. Спасайся, кто может!!! Караул!!! Ну, и так далее…
Скупая, горючая, как сера, слеза наворачивалась на глаза у всякого читающего этот документ и жгла сердца слабонервных. От жалости к безвременно и безвинно погибающим мученикам ледяной пустыни у начальства должны были дрожать губы при едва уже сдерживаемых рыданиях...
У инспекторов: Главного государственного и Внештатного настроение было не намного лучше, чем у вертолётчиков. В то время, когда большинство населения, опохмелившись от перелёта, уже отдыхало перед обратной дорогой, они судорожной мозговой деятельностью раскидывали свой пасьянс: Как золото, добытое потом и кровью, спасать??? У Юлиана, конечно, крыша серьёзная, ветеранская, но когда, не дай Бог, начинаются проблемы, «крыша» часто делает шаг назад и на «посадку» пойдут невиновные, а наградят непричастных… Начальник участка практически никаких бумаг, прикрывающих перевозку этого металла, им не предъявил. Мало того, он вообще слабо представлял себе, то место на горном отводе, где он это золото взял. Бывает…
- Почему в любой комиссии всегда не менее ТРЁХ человек бывает?! – Спросил сам себя при Главном инспекторе, Внештатный, но тоже опытный Золотарь. В своё время он прилетел спасать золото Унги, добытое при руководстве Володи Поспелова, сгоревшего потом в палатке на озере Путевом. Идея его тогда была простой и эффектной: ЗОЛОТО будем учитывать в ЛИТРАХ!!! Во как! А по-другому то и никак. Предлагаю: До золота не доводить! Снимать шлихи и учитывать литровой банкой. Всё! Да, обязательно надо создать комиссию, и только из непричастных к золоту четырёх человек.
- Так почему в комиссии не менее ТРЁХ человек?! – повторил свой вопрос Старатель. – Да, что бы у ТЕБЯ завсегда ДВА свидетеля было!!! А у нас, их будет ПЯТЬ, НЕ МЕНЬШЕ!!! Всех повяжем! - торжествующе завершил свою мысль он.
Вернулись в золотоприёмную кассу предприятия, в которой откровенно страдал застращанный ими же начальник участка. Металл был подготовлен к отправке, а бумаги нет. Сколько металла было в посылке: опломбированном так, что руки бы оторвать, корпусе старой радиостанции, понять было решительно нельзя. Перепроверять инспекторы не стали – собственник пусть и разбирается, это его теперь барахло. Создали тигры бумажные комиссию представительную, повязали актом всех. Оставили в макулатуре только пару ходов, для себя, под нежданное, но вполне возможное, ментовское, тактическое отступление.
Задавили дизель. Улетели на мыс Челюскина, на погранзаставу, на ДАЧУ…
ПОКАЗАНИЙ! Их ждали… с нетерпением. Начальник Заставы пригласил закопёрщиков и командиров в кабинет, для разбора, но, пока без протокола – все знали всех, и очень давно. Север сближает. Погранец сообщил последнюю жареную новость о них:
- Пока вы порхали без связи, какая то Собака сдала журфакам, он сделал выразительный жест с поднятием среднего пальца правой руки, понятный и без перевода, информацию о вашей пропаже: «НА ТАЙМЫРЕ ДВА ВЕРТОЛЁТА МИ-8 С ЗОЛОТОМ, ПЕРЕСЕКЛИ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ РОССИИ И ИСЧЕЗЛИ СО СВЯЗИ!!!». С пометкой срочно, по России передали!!! О сенсации уже доложили в Мурманск, по вам принимается решение. Так что… Ждём. Пьём. – и он полез в видавший ещё Ваню Папанина сейф, за напитком «Челюскин»: восемь банок просроченной сгущёнки идёт на литр самогона.
Старатели и вертолётчики тоже достали. Своё. Настроение было не аховое, а не ахти. Хатанга впереди не сулила ведь тоже ничего хорошего. Под «эти нервы» заглотили спиртное в кабинете, как огнём посуду выжгли. Послали дневального. Как положено. Служба есть служба. Начальник Заставы мыса Челюскина, а застава эта, надо сказать, обустроена по всем правилам, даже столб полосатый на самой Северной оконечности нашего материка стоит, рассказал бывалым «потеряшкам» свою историю потерь:
- Непосредственный начальник, с похмелья, не иначе, отдал приказ и его, молодого лейтенанта, с тремя бойцами при полной выкладке, выбросили вертолётом за сто пятьдесят вёрст от заставы. Вроде бы, как учения такие, на выживание на 78-ой широте. Июнь, Весна, туманы, мокрый снег под ногами и на голову. Всё знакомо на рельефе, да глазу не за что зацепиться. Двинулись они в тумане, да и вышли на Остров Большевик. Затем с пролива Вилькицкого лёд отогнало, и они оказались в западне, если не сказать больше: жрать уже нечего, башню бойцам сносит со страха, пришлось ему даже оружие у них отобрать и спрятать, связи нет, как нет - засада. Слава Богу, боевая его подруга кипишь подняла такой, что разыскали их героически… через три недели. Живых.
Помолчали, каждый о своём. Порученец занёс ещё. Продолжили. Сколько ждать они не знали, так же, как и до того на Вальке. Погода стремительно ухудшалась. В темноту, на Хатангу, не выпустят: не положено в ночь, это же не самолёт. А где золото на два миллиона зелени сохранить? Народу то, к комиссии вообще никакого отношения не имеющего – море. Оружие на борту… Настроение Юлиана, которому и выпить то нормально, от нервов, нельзя было, портилось на глазах, но он ещё крепился… Наконец Мурманск, а именно он командовал заставой и всеми передвижениями в Центре Арктики, разродился разрешением на вылет, по «медицинским», так сказать, показаниям. Вертушки на полосе крутили винты уже минут десять. Все нервничали, а главного, по документам, но уже не ответственного за металл фигуранта не было. Не было начальника участка ишакова. Нервы у Юлиана не сдюжили, когда он узрел шатающегося витю. Получив по харе, он занял, наконец своё место в вертолёте - на створках. Где его носило он не пояснил, но при таком бардаке в учёте добычи солнечного металла, можно предполагать всё, что угодно… До Хатанги никто не проронил ни слова. В гостинице опять писали бумаги: Акты, справки, регламенты и прочее. Чем больше бумаги, тем чище задница писателя. Страна у нас мусорская – если кто не знает! Наутро разыскали по селу, пособирали старателей, выклянчивших у Юлиана аванс «на покупку часов», и еле живых доставили сильно сопротивляющихся не похмелённых авиапутешественников в порт.
На спецконтроль сначала подались комиссионеры с металлом. Внештатный Старатель, предвосхищая события, полез в портфель за своей кучей бумаг написанных им от руки двумя бессонными ночами. А в это время, Кальной, уже взгромоздил опечатанный металлический ящик с золотом на ленту прибора Луч-1.
- Что у вас там? – Спросила сотрудница безопасности.
- Радиоаппаратура!!! – Мухой нашёлся Главный инженер ДЦАГРЭ Гена-Моряк – бывалый авантюрист.
- А-А-А, - сонно отреагировала просвечивающая.
Внештатный инспектор, как доставал бумаги из портфеля, так и сунул их обратно…
ПЯТЬДЕСЯТ КИЛО ХИМЧИСТОГО ЗОЛОТА ПУЛЕЙ ПРОСВИСТЕЛО ИЗ ХАТАНГИ!!! Без досмотра. Чудеса!
На досмотр подошёл начальник участка. Он, тяжело, после вчерашнего, вывернул для досмотра всё из карманов, включая свой перочинный ножичек, которым не то что зарезаться, но и хлеба то не отрезать по-человечески – до средины булки не достанет…
ОТОБРАЛИ!!! Чудес не бывает! Мышь не проскочит!!! Всё границы на замке! Ха-Ха-Ха… Внештатный Старатель припомнил, как он, как-то по-молодости, провёз через Алыкель ревнаган со страшно просроченными и косоруко подделанными документами. Под видом жареной ножки буша в фольге. Устроил он наган в своей грязной, неброской сумке поперёк ленты этого прибора и протащил. Ну не все же «художники» знают начертательную геометрию!
Чудеса с тем золотом на этом не закончились. Его надо было ещё разобрать, оприходовать и отправить на аффинаж в Красноярск. Золото перебрали. Самородки туда – шлиховое сюда, кварц отсюда. Всё по Акту. Самородки увёз Юлиан для «сооружения» каких то «диких» ювелирных изделий сомнительной художественной ценности. Золото бывает очень красивым и тёплым, но даже из высокопробных природных творений можно соорудить низкопробные постыдные поделки. Мнение спорное, конечно, но золото Большевика, при его очень высокой пробе красотой особой не обладает – Гулинское, Хатангское же, не в пример изящнее. Был случай оценки самородков с Ангары и с Гулэ, так с пуда Ангарских чумазых самородков еле-еле набрали сто граммов, а Гулинские «ответили» все. Вот так…
Провозились с тем золотом до весны. Весной кушать тоже хочется, авитаминоз. Денег в Экспедиции нет, как нет, а цена металла «на Лондоне» - дрянь. Не высидели старатели за зиму на цене практически ничего, а окончательный расчёт людям давать надо. Бывало, что и высиживали, а было, что теряли крупно. Старатели старой закалки к положениям знаменитой советской инструкции № 80-Ц относились очень щепетильно. К примеру, Артель «Ангара» по приказу её Председателя Основателя - Мануйлова Василия Николаевича сдала 29 октября всё своё намытое за сезон золото. Если бы дотерпели до ноября, то добыли бы на СТО килограммов больше. В деньгах, естественно. Ну, да мы не об этом.
Доверили доставить эту «посылочку» Игорю Казакову, авиационному технику с Валька, волею судьбы занесённому в Геологию по лихолетью жизни. Экспедиция помогала «своим» ребятам всегда, будь ты авиатором, или военным здоровенным. В помощь ему в Красноярск отправился и знакомый нам уже Внештатный Инспектор…
- Кстати, Игорь, - обратился к Ответственному Внештатный, - А кто нас в Крске встречает? И пояснил: - Нас, было дело, броневик заводской встречал из Хатанги, да не встретил. Перепутали видно аэропорт, или ещё что. Хорошо ещё, что наш механик, Никитин, на своей «копейке» приехал в Черемшанку… А Як-40-ой до Красноярска часов семь шёл, через Норильск и Подкаменку… Ни тебе покушать, ни тебе попить, кресла в самолёте «детские», коленки упираются, на боку «дударга», между ног спецконтейнер – Ад кромешный и ответственность. В Хатанге нас, «тяжёлых», естественно, срисовал сварщик Толя Чуденко, а у него сроков лет двадцать. Позвонил он, к примеру, какому ни будь злыдню лихому: Встречайте. И всё!!! За восемь часов можно ограбление госбанка подготовить, а не то, что старателей с золотом взять! Ситуация весёлая – мысли всякие, и нехорошие в том числе. Загрузили мы свою «жучку» так, что аж рессоры в другую сторону выгибаются, и колёса крылья полируют. Комиссия Артельная: мент тима митряков с Геологом Маланчиком и моим Старшим сыном на заднем сидении расположились, я с «банкой» золота промеж ног на переднем, а механик за рулём. Всё тип-топ вроде. Но всё же на виду, на голом месте! Еле-еле - душа в теле движемся, не едем, а скрипим, рассыпаемся по дороге. Свернули на Северное шоссе, и тут нам… дорогу наглухо перекрывает фура громадная, развернувшаяся конкретно перед самым нашим носом поперёк шоссе. В том самом месте, где трасса в гору так врезана, что ни влево, ни вправо, не увернуться, и не вывернуться. Смотрим назад – «шестёрка» с тремя мордоворотами очень тревожными подпирает. НУ, ВСЁ, ДУМАЮ, ПРИПЛЫЛИ МЫ!!!: «Здрас-с-сь-те, как говорится, д-д-д-евочки!» Год то 92-ой, а это ж ой-ой-ой! В те годы бандиты только на «шохах» и ездили. А, что, двигатель мощный, сама ловкая, крепкая, в общем, самое то что упырям и надо. Мы с ментом за револьверы. Мысли у нас разные, но довольно быстрые: «если из «калаша» дадут по нам, мы и в два ствола по разу выстрелить не успеем – изрешетят! Оказалось всё случайным совпадением и нагромождением событий, но нервы то были не к чёрту, Слава Богу ОБОШЛОСЬ!!!
- Да нет, Анатольич, мы три раза согласовали… Ждут. – Отвечал Техник, хотя рассказ ему «понравился» и задуматься заставил.
Как упаковали и опечатали тридцать килограммов «последнего» золота в Центральной Арктической Экспедиции говорить не приходится: и руки и головы им, умельцам народным, оторвать. Геологи государевы в Ледовитом Океане на макушке Планеты, это тебе не Старатели, за ними контроля почти не было. Забрали они в спецчасти Экспедиции деревянный ящик из неструганных и неокрашенных досок, не до эстетики, и в аэропорт. Старатель, наученный своим не всегда сладким жизненным опытом, придирчиво осмотрел спецгруз. Впечатлило его это «изделие»: Выдёргивай из ящика гвозди, забирай рыжьё, заменяй его гайками и болтами по весу, а гвозди на своё место вставляй. Трудись, не ленись! И пломбы целы и металла нет. На миллион долларов… РАССЕЯ! Ну да ладно, ящик и документы забрали, а «Жигули» «бро-фанерованные» уже ждут. Комиссия?!! Какое, там! Инспектора, аж передёрнуло. Какую школу «Режима и Сохранности…» прошёл он, геологам уже не пройти – жить Экспедиции оставалось считанные месяцы. На беду, или на счастье, не понять эту жизнь нам с разбегу, в это же самое время, на Норильской Голгофе возлагал алые гвоздики Сам Президент… Газу с Медного завода, к этому случаю, конечно, поддали, не пожалели. По Северному ветру… Мороз за тридцать, а под горой Шмидта всё аж синё в то утро было от газу, не продохнуть. Но, Президент должен ощущать климат и экологию страны, вместе с подданными и преданными… После возложения цветов кортеж из четырёх чёрных бронированных «Гелендвагонов» чинно направился в аэропорт. Скорость кортежа выдерживалась строго – шестьдесят. «Жигули» с золотом шли непосредственно за кортежем Президента на удалении метров в триста. Главное было соблюдать дистанцию, хрен его знает на каком сближении ФСО должна стрелять… Но, золото уже на руках, а оно обязывает. Спецчасть его с рук сбагрила, а Красцветмет ещё не принял, вот и крутись, как хочешь – впереди Президент, а сзади мостов нет. Все сожжены. С грехом пополам прибыли в Алыкель. Пусто. Как вымерли все. Никто и не ползает по полю, не то, что летает. Мало того, никто и ничего не говорит!!! Погода аж звенит, а самолёты не летают! Техпричина?! Ну конечно, а что же ещё! Депутаты Красноярские и Норильские попридержали «немножко» рейсовую Тушку и не жужжат, с понтом они Президенту понадобятся, халдеи. Бродят «комиссионэры» по пустому зданию аэровокзала час, другой, третий… куда там. Техпричина! В 1993 засугробленном году, когда на Алыкель с Кайеркана добирались по девять часов стоя на ногах в переполненной электричке, крупный авиаперевозчик Голота, это который за деньги Норильского комбината железобетон в Хатангу самолётом возил, умудрился вернуть с глиссады Подкаменной Тунгуски обратно в Норильск, переполненный вусмерть Як-40-ой. Затем его с женой отвезли назад в Хатангу, и пошли своим чередом в Красноярск. То, что в нашей, особенно «домашней» авиации это до сих пор возможно, бывалые не усомнятся: подумаешь, тридцать пассажиров с детьми «полетали» на десять часов больше! Какая там саннорма! Пустяки…
Часов двенадцать поди, не меньше, как курвы какие, с котелком, проболтались товарищи по вокзалу и, не солоно хлебавши, холодные и голодные воротились обратно на Купец. Хорошо ещё, что вдвоём они это золото таскали и охраняли - отойти хоть ненадолго можно, по нужде какой, малой, хозяйственной. Была по-весеннему ясная, морозная ночь, но без ясных перспектив. Закрылись «комиссионеры» своим кадрированным составом в помещении бывшей радиостанции на все запоры. Единственный револьвер на стол. Покой теперь им только снится, так может лучше застрелиться?!! Рации в здании уже не было, поэтому и режим был отменён, а издыхающая спецчасть была закрыта и опечатана. Золото в угол – пузырь на стол, до полной ясности, как до Бога далеко… Опять не спать! Твою мать! Позвать на вылет могли когда угодно… Сидят други, общаются, воспоминаниями делятся. Воспоминаний не меряно, а закуски никакой. В порту их, досыта, «накормили» экивоками и обиняками. В Красноярске мучились в спецвозе охранники аффинажного завода, также ожидавшие этот приблатнённый, задержанный народными избранниками самолёт. Все знают, что если Борт № 1 на трассе, то больше там НИКТО не летает, а тут ещё и депутаты. Рать их перемать!
С устатку налили понемногу, как надобно то ведь особо нельзя: золото и ревнаган мобилизуют и дисциплинируют. Сдал металл, припрятал шпаллер, и спи спокойно, таков закон у старателей. Для поддержания бодрости в усталом теле заварили «купчика», в смысле чайку чёрного, купеческого, крепкого. Вот под сахарок и чаёк и повели они спокойный разговор на тему понятную и для Авиатехника, и для Старателя:
- А помнишь Анатольич, как мы за одну неделю три «Антея» военно-транспортных изломали? – поинтересовался Техник.
- Да, уж, историй с этой машиной замечательной, было в достатке… - Включился в тему, о своём Внештатный Инспектор. – Летели мы, как-то с Алыкеля на Хатангу… припомнил он дела давно минувших дней. Загрузили этого «дурака», по самое не балуйся – тонн восемьдесят, ну никак не меньше. Вообще их грузили так, что Ан-22-ые плиту аэродромную на полосе в Хатанге проломили летом! Вылет на двадцать три часа, местного. Сидим на самой дальней стоянке, от греха, чтобы народ не смущать: самолёт то с четырёхэтажку. Курим, ждём Экипаж. Полночь – нет, час – нет…Три часа!!! Вот они, голубчики. Прямо из-за стола… Из РЭСТОРАНА! На трёх тачках к самолёту лихо подкатили летуны. Выгрузились. Ну, просто красота! Они ещё и пятерых кривых девок с собой захватили. В Разгуляево! В Хатангу! Кататься! ОТ ВИНТА! А мы просто никакие уже: вымотанные на погрузке-разгрузке, на нервах, уставшие, голодные и невыспавшиеся... Вылетели. Еле набрали свой эшелон. Спим вповалку на «банках» в пассажирской кабине на первом этаже. Без объявления войны машина, вдруг, заложила такой вираж, что нас с банок на пол сбросило. Затем нас, сразу же, без передыху, в другую сторону мотануло… По крутой лестнице наперегонки залетаем в кабину и видим картину…
ПЬЯНЫЙ ЭКИПАЖ УЧИТ НЕТРЕЗВЫХ БАРЫШЕНЬ ТРЁХСОТТОННУЮ МАШИНУ ЛЕТАТЬ!!!
В гостиницу их устраивал Главный Инженер «Темпа» Путинцев: - Вот, дескать, Марья Ивановна, надо бы, до «завтрева», получше устроить нужный Экипаж из семи человек с пятью жёнами…
Утром Марья Ивановна выговаривает ему: - Игорь Александрович! Я в жизни никогда не видела, чтобы пьяный Экипаж из 7-ми человек 5-ых жён по 6-ти номерам до 8-ми утра таскал!!!
Второй Экипаж прозевал, как то, в грузовом отсеке «зайца» - долганина, безбилетника. Затесался, неопытный, промеж контейнеров, как вошь в коросту забился, а грузовой отсек то негерметичен! Взлетели, и он от резкого взлёта обалдел во-корень, и ломится в нашу кабину. Как в сказке! Поглядели в иллюминатор: глаза у «зайчика» уже на лоб повылезали, от перепада давления, того и гляди, помрёт! Всем и не до смеха совсем. Пришлось экстренно на 2700 спускаться и в кабину его, потерявшего совесть и сознание затаскивать… Глаза Косому правили уже потом, все по очереди… И Экипаж и «Пассажиры».
В один год ОБА эти Экипажа погибли, почему и говорю о них с Большой буквы, Царствие Небесное Пилотам! Больше таких машин в нашем Русском Небе не летало...
Помянули ребят и обстоятельства… Незлым тихим словом. Продолжили:
- А, мы за неделю три такие машины на Севере поломали… Вернулся к своей памятной истории Игорь. – Возили мы на них, на Остров Большевик, тяжёлые бульдозера Т-500 не разбирая. Палуба грузовая у них это позволяет, не то, что у Ила 76-го. Но в Илу летать не в пример комфортнее, всё таки машина на много лет моложе будет…
- Ну, да, - поддержал Старатель, - А рекордов на «Антее» поставили не меньше, и там, где передряг было больше!
- Да, никто и не спорит с этим! – Начал горячиться Казаков. – «Антей» машина хорошая, спору нет. Взлетает легко, так, что не веришь своим глазам: раз и в воздухе, как стрекоза двухкилевая, хотя больше она на шмеля, или жука какого, толстобрюхого, смахивает.
- А небо, конечно, лучше из фонаря 76-го разглядывать… Из штурманского!
- И землю… При приземлении… Полоса надвигается и набегает на тебя неумолимо… Эффектно!
Нашла, навалилась вместе с дремотой, на стражников золотых Поэзия, Романтика Арктических Полётов, Неба, Опасностей и Приключений… Красиво наблюдать с десяти тысяч метров, с фонаря самолёта за дымами от труб Норильского Никеля уходящими, как реки «веселящего» газа, за горизонт… до Барроу, в Канаду тянутся. Обхохочешься! Конца и края не видать! В Цветной Металлургии своя Романтика! А в Авиации своя… Держите нос по ветру, Пилот со сломанным носом летать не может…
Разбудил звонок. – Собирайтесь! Жигули поданы.
Нищим собраться – только подпоясаться… В Красноярске их ждали: броневик и рутина продажи золота...