Мы, собственно, не то, чтобы друзьями, мы и приятелями-то не были никогда. Так, шапочное знакомство. Лет десять назад, правда, пересекаться случалось частенько. Город тесен, все хищники друг друга видят издалека. Стареющие львы – тем более.
Потом Гера выпал из виду. Сердце. Полгода по больницам, полгода на постельном, и так по кругу. Хорошо, бизнес на плаву держался, исполнительный директор вывезла, Санчо Панса в юбке. Любила она его все эти годы, только этим и объяснить можно, что ко дну не пошел. Все это я знал по слухам, город-то тесный. Лично мы лет семь не виделись, и вот Гера пишет, предлагает встретиться.
Поводом стал один мой рассказик. Случайность на случайности, год назад опубликован, кто-то ссылкой поделился и вот. Чем-то Геру за душу зацепил.
Увидеться собирались месяца полтора. То он в отпуске, то я. И вот четверг, «Булгаков», то ли поздний обед, то ли ранний ужин. Гера выглядит вполне бодро, не знал бы про больное сердце, не догадался бы. Правда, остатки шевелюры поседели окончательно, но взгляд искристый, улыбка по-прежнему неотразимая, старомодный прибалтийский шарм.
Мы оба понимаем, что связаны какими-то невысказанными переживаниями. Невзначай, вскользь, мы делимся своими историями. Какая-то из них может оказаться невероятно важной. Или даже не история - фраза, слово, буква.
Очередь Геры. Внезапно взгляд его меняется. Цепкий и пристальный, он вдруг перестает сканировать пространство зала и фокусируется где-то в глубинах памяти.
- Года четыре назад в Карловых Варах дело было. Не приходилось бывать? Милый такой городок, правда, русских уже больше, чем чехов. Я там в себя приходил после операции очередной. Девушка там одна была… удивительная.
В первый раз я встретил ее возле церкви. Православная церковь на холме в парке, я как раз прогуливался, зашел, а она выходит. Особенная какая-то, ни на кого не похожая. Красивая – не то слово. Больше, чем красивая.
Я оторопел, рвануться бы за ней, но что я, мальчик, что ли? Зашел в церковь, но мысли уже не те, нет покоя. Вышел, загадал – пойду по левой дорожке, там их несколько, наугад. Если догоню ее, значит… значит, судьба. Ну и не догнал. Тем более, плох я совсем тогда был, даже ходить быстро нельзя, не то что бегать.
И вот встречаю ее во второй раз. Совершенно по-другому выглядит, не узнал даже сначала, такая вся светская львица. Нарядная, шикарная. Разворачиваюсь, иду за ней, а сам робею, как знакомиться, отвык уже, что я ей скажу? А вдруг она не русская, местная, а английский я подзабыл капитально. Хотя с самого начала был уверен, что русская. Что-то родное, да.
Она сворачивает в переулок, там несколько отелей, захожу наугад, вижу ее. В лобби несколько компьютеров, типа интернет-центра, она садится за один. Понимаю, что отвлекать не стоит, жду, потом прошу у портье ручку с бумагой.
Все свое красноречие вложил, весь лист исписал, кажется, кое-где в стихах даже. Назначил на шесть вечера встречу на мостике. Весь день сердце колотится, поверить не могу, что это я, мужику за полтинник, дважды разведен, сын взрослый, а тут такое.
Пришел заранее, стою поодаль, оглядываюсь. Ровно шесть, у меня даже облегчение наступает – не пришла, ну вот и все, можно и успокоиться. Выхожу для порядка на мостик и тут – она. Подошла, улыбнулась – и все напряжение разом слетело, так хорошо вдруг стало.
Мы гуляли часа три. Заходили в кафешки, разговаривали. Знаешь, это как в раю, словно самого близкого человека вдруг встретил. Конечно, она русская, но жила там, в Праге, судьба очень интересная. Отдельная история, короче.
Так вот, пригласил я ее на концерт, в церкви, в другой, католической, там же, на холме. Ночь почти не спал, весь следующий день минуты считал. Видимо, это-то меня и подвело.
А там, в этих дурацких Карловых Варах, все вроде есть, а цветы нигде не купишь. Полгорода обошел, везде спрашивал. По итогу, в одном ресторане попросил срезать розу, у них в горшке на окне целый куст был. Пришлось шницель заказать, а он в горло не лезет, никакого аппетита.
И вот я с этим цветочком, модный такой, начинаю подниматься по лестнице к той церкви. Медленно, сердце уже знать о себе дает. Пролет пройду – передохну. Специально заранее начал. Осталось метров пятьдесят, площадочка там, до церкви уже рукой подать, и тут начинается. Чувствую – приступ. Я симптомы знаю, сердце колотится, тело слушаться перестает, темнеет все. Если шаг-два сделать – упаду и встать не смогу. Надо срочно в кровать.
Я выпил лекарство, всегда с собой, не знаю, сколько времени проходит, начинает отпускать, и я слышу музыку. И понимаю, что там, совсем рядом начался концерт. И там – она, наверное, меня не дождалась, а мы даже телефонами не обменялись. И вот это чувство… прекрасная музыка, орган, пение хоровое… и я не в силах даже шаг сделать… в одном этом шаге, может быть, о счастья всей жизни. И, знаешь, досада такая жуткая… и вместе с тем облегчение, не знаю даже, как передать…
Я не дошел всего двадцать девять ступеней, понимаешь? На следующий день специально пересчитал. Искал ее везде, и в отеле, и на том мостике стоял. А через день уезжать.
Одно жалею – не запомнил я музыку, которую я тогда слышал, на лестнице, из церкви доносилась отчетливо. Все эти годы ищу, вспоминаю, массу концертов органных переслушал, узнать не могу. Почему-то важно мне найти, а почему – не знаю.
Пауза. Гера пробует пошутить над собой и своей болезнью, натянуто. Мы говорим еще, наверное, час, но Гера словно досиживает из вежливости, пока я доедаю ужин. За него не скажу, но у меня вдруг возникает чувство, что цель нашей бесцельной встречи достигнута.
Прошло два года, и я не вспоминал об этой беседе до тех пор, пока слухи не донесли грустную новость. Город-то тесный. В тот же вечер, совсем недавно дело было, я сел и записал эту историю, остро почувствовал необходимость это сделать. Думаю, Гера был бы доволен.