- А-а-а!!! - Я сошёл с ума? Это бред? Под ногами, что у меня под ногами? – А-а-а!!! - Этого не может быть! Это огромное чешуйчатое тело я? Где я? – Он тряс головой пытаясь отогнать наваждение, но боль раскалёнными иглами прошила глаза и разлилась по спине. Это явно не наваждение! – А-а-а!
-Серёжа, Серёженька, проснись. Ты кричал во сне.
- Да. Да, да. Ничего. Я… – Он сел на кровати, ещё не в силах успокоиться. – Ты спи. Всё нормально. Ложись, Галя, ложись. – Закутал жену потеплее.
-Серёжа, сколько лет прошло… Это, это из-за твоей работы! Брось, уйди!
-Ты же знаешь, это невозможно!
-Нет, ты сам, сам не хочешь. Ты… его помнишь и… чувствуешь…
-М-м-м… -
Сергей встал, подошёл к балконной двери: над едва различимыми верхушками деревьев распахнулось бархатная чернота неба. Немного постоял, вдыхая прохладу уходящей ночи, провёл рукой по лицу и направился в кухню. Подождал, пока закипит чайник, наполнил чашку и устроился в кресле на веранде. Смотрел в ночную темноту сада, и думал о том, что вот уже полтора десятка лет было его работой: «Каждый знает, что есть воздух, но мы его не можем увидеть, потому что он состоит из молекул меньших размеров, чем в состоянии различить наш глаз. А, например, место, которое занимает ядро в атоме, - это одна десятитысячная самого атома. И значит, частицы большего измерения совершенно свободно могут проникать через атомы. Когда мы наблюдаем космос, все кажется темным, говорят, что это вакуум. Фактически, там молекулы меньше чем молекулы воздуха. И наш глаз не способен увидеть эти меньшие молекулы даже с помощью приборов».
В саду запел дрозд: мелодия, пауза, мелодия, над верхушками деревьев забрезжил рассвет. Заспанный кот лениво смотрел в густую листву деревьев и облизывался, предвкушая дневную охоту. Каждого одолевали свои заботы: птицу, кота и человека.
«На земле сила притяжения делает молекулы крупнее, чем необходимо для проводника сознания. А в космосе тёмная материя составляет девяносто пять процентов массы Вселенной. Та самая материя, молекулы которой мы пока не можем рассмотреть, но по которым информация распространяется по всей Вселенной. А собственно, что такое сознание, как не информация? Человеческое сознание – это информация, преломлённая через жизненный опыт индивида и его субъективные качества. Тогда весь космос заполнен информацией, которую мы постоянно пополняем своим сознанием, проживая жизнь».
И не произвольно произнёс вслух:
- Нет, не может быть! Ну отчего же? – кашлянул, прислушался: не разбудил ли жену? И мысленно продолжил рассуждать: «Возможно, это и есть то самое пресловутое информационное поле». - В спальне скрипнула кровать: «Разбудил что ли?» Но в доме опять воцарилась тишина. Стараясь не шуметь, поднялся из кресла, прошёл в кухню, добавил в чашку чаю и вернулся на прежнее место. Предрассветный ветерок шелестел листвой в саду, тогда тоже шелестели листвой деревья, но был вечер и в окнах домов зажигался свет. Люди возвращались с работы, варили борщ, проверяли домашнее задание у детей, стелили на ночь постель. И только четыре крайних окна второго этажа пятиэтажного дома оставались тёмными. Он стоял под этими окнами и ждал, что в каком-нибудь из них вспыхнет свет. Фонарь светил как раз напротив балкона. Если Галя задержится, значит не судьба им увидеться. В оставшиеся до отъезда дни, ему разрешили вечерние прогулки по охраняемой территории парка. Сбежать на некоторое время - оказалось не проблема. Но долгое отсутствие бросится в глаза.
Он шагнул в пятно света, приподнял, прощаясь, шляпу...
- Серёжа? Это ты? - Он присмотрелся: на балконе, еле различимый в полумраке, виднелся силуэт женщины.
- Галка!?
- Я сейчас, сейчас. Я быстро...
- Галя... - И кинулся к подъезду.
- А я смотрю, вроде тень какая-то под окнами маячит. Свет включать не стала, ну чтоб рассмотреть... Девчонки спят уже.
- Письма не пришлю. Не позвоню. И не приеду! Галя!
Он тряхнул головой, стараясь отогнать навязчивые воспоминания, но память упорно возвращала его в прошлое.
Космический корабль стартовал в штатном режиме. Да и полёт, в принципе, проходил штатно, до того как произошло то, что перевернуло всю его жизнь.
Над огромной ямой возвышался чешуйчатый череп. Громоздкое тело динозавра могло только переступать в этой яме ногами да мотать головой, склоняя её то к одному краю, то к другому. Как только голова оказалась на уровне земляной кромки, длинные острые копья полетели в глаза. Боль горячей волной прокатилась по нервам, и голова упала на край ямы. И тут случилось неожиданное: под тяжестью грудины край ямы осыпался. Столбы ног подмяли под себя рыхлую землю. Шаг, другой... И вдруг динозавр замер, наклонил голову, будто присматриваясь к нападавшим. Но, гонимый страхом, всё-таки бросился бежать! Под мощными лапами захрустели кости, душераздирающие крики заглушили этот негромкий, но жуткий звук. Огромная голова наклонилась, окровавленные глаза, будто пытались рассмотреть происходящее, открылась пасть, и над долиной разнёсся утробный вопль. Люди! Он давил людей! Но инстинкт самосохранения, вложенный природой в животное, гнал его, заставляя давить всех, кто попадался на пути. Остановить! Остановить эту живую машину убийства, доведённую болью до края инстинкта! Сознание металось между спасительным бегством и мучительным чувством - он убивал людей!
Мягкие светлые стены небольшой комнаты, спрятанная под металлическую сетку лампочка, даже пол мягкий! И что теперь? И как ты Сергей Павлович умудрился сюда попасть? М...да. Попасть-то попал, а вот как выбраться? Если сказать, что всё придумал? Космонавт, вернувшись из полёта, наплёл невесть что? Нет, это точно пожизненное содержание в дурке обеспечит. Продолжать настаивать на своём? Пусть допросят экипаж... Нет, уже не поверили, ещё и интенсивно "лечить" начнут. Тоже не годится. Но ведь не примерещилось же! Зачем летать в космос, если его не изучать? Когда-то люди и в то, что земля круглая не верили! Так, ну и кого ты убеждаешь? Самого себя? Если самого себя убеждать приходится, то кто другой поверит?
- Сергей Павлович, тут к вам посетитель. Вы как? Не против? - В зарешёченное дверное окошечко заглядывал главный врач. Не так давно подписывал заключение, что Сергей здоров ...
- Что ж вы меня в палату для буйных?
- Сергей Павлович, просто эта палата у нас самая приличная. Ну и не устраивать же вас, в самом деле с... э... больными людьми?
- Так выпустите, если я здоров!
- Сергей Павлович, повторяю, к вам посетитель, профессор, физик Цайлингер. Ну, если вы не хотите разговаривать с ним...
- Отчего же? Милости прошу! - И шутовским жестом раскланялся перед окошком.
Лысый, худощавый мужчина в больничном халате не спеша вошёл в палату, кивнул врачу, поискал глазами - куда бы сесть и утроился на краю привинченной к полу кровати.
- Спасибо, доктор.
Повернулся к Сергею:
- Добрый день, Сергей Павлович!
- Куда добрее! Но и вам того же!
Дверь за врачом закрылась, он ещё раз заглянул в окошко:
- Позвоните?
- Конечно, конечно.
Лысый повозился, усаживаясь поудобнее, положил на колени небольшой планшет:
- Я не представился. Профессор... э... впрочем для вас - доктор Цайлингер.
- И не боитесь, доктор, оставаться вот так один на один с сумасшедшим?
Цайлингер поднял свой лысый череп макушкой к потолку и на Сергея глянули острые, как буравчики, серые глаза:
- Я к вам по делу. Надеюсь, вы понимаете, что к вам прикован общественный интерес? - доктор выдержал паузу, словно давая Сергею время осознать сказанное. - Космонавт, рассказывающий о том, что он перенёсся из космического корабля в тело динозавра - для всех достаточно одиозная фигура.
- Ну... и как же быть?
- Работать, голубчик мой, работать!
- Так я же сумасшедший!
- Общество может воспринимать ваше поведение по-разному. Однако даже если ваш психиатр напишет заключение на пяти листах о том, что вы здоровы - с полётами покончено.
- А у вас откуда такая уверенность, что всё это не бред сумасшедшего?
- Понимаете...
От повисшего вдруг в воздухе напряжения, от нервных подёргиваний шеи профессора, Сергею показалось, что Цайлингер растерялся. Но уже в следующую минуту его голос звучал уверенно, а движения были спокойны.
- Это запись кинокамеры за указанный вами период. Ну и данные приборов медицинского контроля.
На экране планшета возникла знакомая картинка кабины космического корабля.
- Сергей? Что с тобой? Иваныч, Сергею плохо!
- На приборах пульс очень слабый, и с большими интервалами. Странно - сердце бьётся редко, а давление поднимается на глазах! Очередной "сюрприз" невесомости?
- И как назло мы в "мёртвой" зоне! Сколько ещё до связи?
- Три минуты.
- Вроде очнулся! Серёжа, ты как себя чувствуешь?
- Потом, зайдём в следующий раз в зону, - слова с трудом выдавливались из горла.
- Ты чего смотришь дикими глазами? Тебе плохо? Сергей, не молчи!
- Сказал - потом! - гортанно растянутые звуки повисли между приборами.
- Алло! Алло! Ребята? Как вы там? Земля на связи.
На этом запись обрывалась.
Сергей смотрел на профессора, и внутри его росло подозрение, что этот самый Цайлингер как-то непосредственно причастен ко всему произошедшему на орбите.
- Вы ещё не видели свою энцефалограмму. Не надо быть медиком, чтобы сильно удивиться. Вы...согласны рассмотреть наше предложение о работе?
- А что есть выбор?
- Не буду говорить затасканных банальностей про выбор. Скажу только, что заниматься наукой человека нельзя заставить. Придётся отдать всего себя или ничего не получится. - В глазах-буравчиках мелькнула усмешка. - Это очень увлекательная работа, хотя... без славы, без почестей. Режим строгой секретности. После титула космонавта это несколько обескураживает?
- Я вообще-то не за титулами шёл в авиацию...
- Хорошо, хорошо! Есть ещё некоторые нюансы связанные с той же секретностью, но для первого раза, я думаю, достаточно сказал вам. Одного дня вам хватит для принятия решения?
- ... с космонавтикой покончено...
- ... э... не совсем. С её общеизвестной частью исследований.
- Тогда о чём думать? Без дела я тут действительно сойду с ума!
- Ну что ж? Оставляю этот планшет. Там для вас информация. Не спешите. Обдумайте моё предложение и не принимайте импульсивных решений... в отношении своей личности тоже.
Профессор ушёл, а Сергей ходил по тесной комнатушке, натыкаясь на мягкие углы. Требовалось время, чтобы принять и пережить всё произошедшее. А ещё семья: жена и две дочки. Посоветоваться бы. Планшет? Да, планшет! Там, вероятно, научная тематика. Стоит ознакомиться. Планшет мигнул программной заставкой, и сразу пошла картинка. Какая-то дикая картинка. Ошибись, что ли? Или... Зал убран цветами и венками. Похороны. Рядом с гробом сидит его жена. Дочки прижались к ней, нахохленные как воробышки. Камера наползает на закрытый гроб с окошечком, в котором чётко видно его лицо!
- Чёрт! Мои похороны! Так вот что значит: не принимать импульсивных решений?! Чёрт бы вас всех подрал! Уже и похоронили!
Кладбище. Прощание. Но что-то идёт не так. Что? Что его смущает? Жена? Ну да, прикладывает платок к глазам, а гроба вроде бы сторонится. Вот что-то говорит оператору. Вроде просит снять крупным планом на прощание. Камера опять приближает мёртвое лицо, и платок жены смахивает со стекла над глазом несуществующую соринку. Он непроизвольно проводит рукой по тому же месту на своём лице... Стоп. Смотрим ещё раз! Точно, у него над левым глазом над ресницами маленькая родинка, а у трупа её нет. Жена вытирает именно это место на стекле. Заметила? За-ме-ти-ла!!! В душе буря чувств. Заметила и что? Пока - ничего. Что там ещё в планшете? Ничего!
- Эй! Вы что уснули все? - В окошко хоть застучись.
- Чего буяните? - Дородное лицо санитара в маленькое оконце не помещается. Видно только розовые губы и складки подбородка.
- Доктора позовите!
- А министра не надо? Ночь глухая. Все спят. Дрыхни, не выкобенивайся, а то без доктора усыпительных выпишем!
К утру Сергей немного успокоился. Он давно взял за правило отвечать себе на вопрос: чего хочу добиться в сложившейся ситуации? Если ничего - то можно возмущаться, ругаться, ну и так далее. Или искать пути решения на первый взгляд не решаемых вопросов. Поэтому на следующий приход профессора, разговор был коротким.
- Ваша жена и дети на полном государственном обеспечении. Лечение, проживание, учение, дальнейшее образование дочерей героически погибшего космонавта, государство тоже берёт на себя.
- Как же у вас всё просто! - не выдерживает Сергей.
- Теперь о работе. Э… мои научные изыскания говорят о том, что каждый сознательный разум, когда-либо говоривший и чувствовавший «я», – представляет собой не что иное, как осознающий прибор, обладающий интеллектом в высшей степени развития, и может управлять движением атомов согласно законам природы. Вот мы и попытаемся усовершенствовать, или, если говорить точнее, откалибровать созданный мной прибор, испытанный… вами во время пролёта, - Цайлингер, поднял руку, показывая, что перебивать его не стоит. – Откалибровать под излучение вашего электромагнитного поля. Или найти причину, почему только ваше сознание из всего экипажа смогло осуществить такое перемещение.
-Ну, нет! Лучше останусь в психушке, тут хоть есть шанс, когда никогда выйти, чем сознательно провести всю оставшуюся жизнь в шкуре динозавра!
- Перемещение вашего сознания - это обмен информационных полей атомов. Слава Богу, односторонний, неустойчивый. Видели, как иногда свет мигает в лампочке? Так вот в этот раз синхронно мигнули электромагнитные поля электронов из которых состоит ваше тело и того динозавра. А нечто в космосе послужило проводником. Почему и как происходят такие процессы - мы пока не знаем. Но, если есть явление - должны быть условия его определяющие. Вот этими вопросами, кроме доработки прибора, и предстоит заниматься вам.
- И всё-таки, зря вы меня поспешили похоронить. Можно было решить этот вопрос как-нибудь по-другому.
- Э..., вы же не захотели бы детей совсем "осиротить"? Им образование получить надо. Жить, ваших внуков рожать. Да и потом, как бы цинично это не выглядело, детям свойственно переживать родителей, а ваша профессия заранее предусматривала риск гибели.
Через полтора десятка лет возле той же пятиэтажки, у фонарного столба в вечернем полумраке стоял мужчина. На крайний балкон второго этажа вышла женщина и стала снимать с верёвки детское бельё.
- Галя! Галка!
Тазик, в который она его складывала, брякнул об пол.
- Я сейчас, сейчас. Я быстро...
Вечерний чай остывал в чашках. Мужчина и женщина, близко склонившись друг к другу, о чём-то негромко разговаривали.
- Работаю в закрытой лаборатории. Но, как бы ни приходилось, ни днём, ни ночью не забывал вас. Выбрался, а тут - ты и детские одёжки. Опоздал, думаю.
- Самое время. Внуки у нас ...
- Газеты обо мне давно забыли. Да и не узнать во мне того молодчика. Фамилия - тоже другая. Вот... могу предложить ещё раз выйти за меня замуж. Если конечно, согласишься жить в закрытом городке с мужем, который сутками пропадает на работе.
Сергей провёл рукой по лицу, потёр виски, столько лет прошло с тех пор, а кажется, будто только вчера это было. Вот и утро промелькнуло и пора собираться на работу.
- Галя! Галь! Я в лабораторию.
«Сознание – это высшая форма энергии, - думал он. - Это одно целое, которое способно какой-то своей частью проникать в каждого из нас. Но только за пределами земной атмосферы, в космосе мы обретаем возможность чувствовать это единство. Потому что только тонкий мир микрочастиц космоса способен проводить более крупные частицы нашего сознания. А если прибор Цайлингера запустят в серию? При неконтролируемом перемещении сознания наступит хаос. И уже не понять будет: кто динозавр, кто человек, кто инопланетянин. Хаос, хаос… на дорогах. Если бы транспорт двигался без правил, да, был бы хаос. Но если сознание перемещать в соответствии с чёткими правилами, то это мгновенное перемещение в пространстве! Ни космических кораблей, ни скафандров не надо, потому что перемещаться будешь в тело аборигена почти мгновенно! Однако кто сказал, что всё будет по правилам?»
Сергей задержался у выхода, дома всё как всегда. На кухне жена моет чайные чашки. На веранде окончательно проснувшийся кот, крадётся к зазевавшейся пичуге. И как раз сейчас завершается тестирование усовершенствованной модели прибора Цайлингера, откалиброванного по параметрам излучения Сергея и если всё получится, то он обязательно вернётся в то огромное израненное тело динозавра, чтобы точно узнать: он тогда остался жив или убит? И, наконец, избавится от кошмарных снов, где боль горячей волной катится по нервам, а глаза заливает кровью… Вдруг повезёт спасти его?