Картина истории X – начала XI века связана с именами правивших в то время русских князей. В «Повести временных лет» сообщается о княжении Святослава, его многочисленных походах, о борьбе между его сыновьями – Олегом, Ярополком и Владимиром, развернувшейся после смерти великого князя.
Особое внимание уделяется времени князя Владимира. Нестор настойчиво доказывает, что Владимир крестил Русь.
В «Повести временных лет» настойчиво утверждается, что Русь была крещена Владимиром. Нестор прославляет деятельность киевского князя, что «вполне объяснимо жёстко проводимой в XI – XII вв. тенденцией связывать крещение Руси только с именем одного Владимира Святого, решительно отвергая миссионерскую деятельность греков в IX в. (Фотий, Игнатий)».
Современное восприятие политической власти несколько отличается от традиционного православного взгляда. В чем же это отличие? В том, что многие современные публицисты представляют политическую деятельность как нечто принципиально несовместимое с религиозными установлениями. Они привыкли к тому, что политики не склонны обращать внимание на этичность своих поступков. Общество постепенно приходит к тому, что в сфере политики, если и не отсутствуют нравственные ценности, то во многом отходят на второй план. Такое отношение проецируется и на властителей Древней Руси, где ничего подобного не было. Конечно, и там совершали поступки, выходящие за рамки принятых, но они понимали, что совершают грех, так как признавали, что существует нравственный закон, который никому на земле нельзя нарушать. Государственное строительство они вели из целостной картины мира, сначала языческой, а потом христианской.
Чем являлся князь в Древней Руси? У восточных славян в отличие от западных, кельтов, финнов и угров не было отдельного института жречества. Волхвов приглашали для гаданий, целительства. Основные ритуалы князь совершал лично, он же определял на помощь каких богов нужно опереться в данный момент.
В древней Руси закон позиционировался гораздо ниже «кона». Р.В.Багдасаров в книге «Мистика русского православия» писал: «Коном (или поконом) называли само собой разумеющийся порядок поведения: чти предков, люби семью, уважай родичей, береги землю. То, ради чего общество существует. Законом же оговаривались преступления, выходящие за рамки кона. Его границы и определял князь – «кон-язь», что можно перевести, как «кон есть я».
В 962 году у Святослава рождается сын, который рассматривается отцом в качестве наследника. О его предназначении говорит и выбор имени «Владимир». Имя «Владимир» носил болгарский князь Расате, отрекшийся от христианства и пытавшийся реанимировать старых богов. Владимир Борисович (ок. 850 – после 893) был свергнут с престола своим отцом, который перед этим принял схиму. Царь Борис заставил отказаться от иночества своего второго сына, будущего Симеона Великого (около 864-927), поставив его во главе государства. По мнению Багдасарова, «варяжская военно-торговая корпорация, к которой принадлежали Рюриковичи, готовилась к решающей схватке с державой Ромеев (Византией), и Владимиру чуть ли не с колыбели было предназначено стать «фронтменом» этого проекта» .
Владимир видел свою задачу в объединении различных племён в единое государство. Первая попытка на этом пути – реформирование старой языческой религии. Известно об очень немногих языческих святилищах: Арконское святилище на острове Рюгене, дохристианское святилище в Киеве, которое, по-видимому, и было создано киевским князем. Владимир воздвигает пантеон шести языческим богам. Возглавлял эту группу бог Перун. «И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хороса, Дажьбога, Стрибога, Симоргла и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам и оскверняли жертвоприношениями своими. И осквернилась земля русская и холм тот». Однако почему Владимир выбрал эти божества вместо Святовита, Сварога или Рода? Владимир был князь, повелитель. «Являясь в глазах подданных высшим олицетворением миропорядка, Владимир рассматривал богов, включенных в пантеон, как «залоги» для управления территориями от Балтики до Каспия. Наследник Святослава хотел контролировать не только торговый путь «из варяг в греки», но оседлать транспортный коридор «Восток – Запад», соединявший Европу через Хорезм с Ираном, Индией и Китаем». Поход на Волжскую Булгарию провалился, а «боги восточных земель» оказались неспособны помочь русскому князю.
Созданием пантеона вместо достижения своих целей Владимир добился противоположных результатов. Символ является для человеческого сознания средством сближения логически несближаемых понятий: реального и нереального, существующего и не существующего в действительности. Пока бог существовал как символ, он был объектом поклонения в силу своей непознаваемости. Как только он получал зримое воплощение со всеми своими атрибутами, он стал предметом насмешек и презрения. «А сколько символов у Перуна! «Молния» - это молот и топор, меч и нож, искры из камня и боевая палица, туча и медведь, сухая ветка и, простите, фаллос … и многое, многое другое. Во всё это порознь можно верить, но во всё сразу и во всех сразу – уже нельзя».
Большое влияние оказала на Владимира борьба православных болгар с Византией. Если до этого он думал, что принятие христианства было главной ошибкой правителей, сделав их слугами ромеев, то теперь он убедился, что христианство сближает народ. А христиане смелые, решительные и храбрые люди.
На отказ от языческой религии повлияло и неожиданное событие: отказ быть принесённым в жертву богам.
После похода на ятвягов Владимир со своей дружиной прибыл в Киев. Как обычно необходимо принести благодарственные жертвы богам. Сказали «старцы и бояре: «Бросим жребий на отроков и девиц, на кого падёт он, того и зарежем в жертву богам». Был тогда варяг один, а двор его стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришёл тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был сын у него. Прекрасный лицом и душою. На него-то и пал жребий». Когда пришли старцы к варягу, тот воспротивился: «Не боги это, а простое дерево: нынче есть, а завтра сгниёт; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева». Отец воспротивился и погиб вместе с сыном. Теологический спор, что иконы тоже сделаны из дерева, не возникает. Икона лишь образ. Ей следует поклоняться, но не надо приносить человеческие жертвы. И это понятно всем. Таким образом, кровавая жертва представлялась всем ненужной кровавой нелепицей. Летописец заключает: «Ведь были люди тогда невежды и нехристи. Дьявол же радовался тому…» Вскоре на этом месте князь Владимир поставит церковь.
Общество уже переросло первобытные языческие представления. Язычество было характерно для патриархального строя, феодальное общество язычество не могло удовлетворить. Новое общественное сознание требовало новых обычаев.
Летописный рассказ о первом и единственном крещении Руси представляет собой компиляцию из двух частей. Первая часть заимствована из древнецерковнославянских переводных сочинений. В ней рассказывается, как киевский князь Владимир собрал бояр и старцев и спросил, какая вера лучше: магометан, иудеев, католиков или греков. И посоветовали они ему послать умных людей, чтобы они посмотрели, какой народ достойнее поклоняется богу. Вопрос о сохранении старой языческой веры не ставится. Прежне верования смысла не имеют и будут заменены новыми.
Послал Владимир 10 старцев, объехали они многие земли, посетили множество городов и, наконец, прибыли в столицу Византии Константинополь и пошли в Софийский собор. Поразила их красота и пышность убранства храма, величие богослужения и божественное пение. Такого они прежде никогда не видели и не слышали. И сказали они Владимиру, когда вернулись: «Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмёт потом горького; так и мы уже не можем здесь пребывать в язычестве».
Выбор веры – это своеобразная аллегория, потому что он произошёл не во время крещения Владимиром киевлян и новгородцев, а гораздо раньше. Княжеское решение только подтвердило тот путь, который наметился ещё задолго до этого события. Этот выбор зависел от склада характера народа, его этнических особенностей, обусловлен традициями и исторической памятью. Величие же Владимира в том, что он предугадал значение христианства для Руси, как и Константин Великий для Византии, и не только не препятствовал его распространению, но и сделал христианство государственной религией. В X веке было принято правильное решение.
Второе включение, рассказ о взятии Корсуня, носит, безусловно, достоверный характер. Подлинность многих событий подтверждают и другие источники.
Арабский историк Ахья рассказал так об истории принятия христианства Русью: обе стороны договорились о взаимоотношениях и заключили соглашение о браке, по которому Владимир должен был креститься сам и крестить свой народ, а византийский император отдавал в жёны Владимиру свою сестру. После заключения договора русские войска прибыли для оказания военной помощи правящей династии.
Абу Шудша Рудраверский, визирь халифа Абассида, описывал это событие достаточно схоже, обращая внимания на тяжёлое положение византийского императорского дома. «Истощив свои силы, оба императора послали за помощью к царю русов. На это он предложил отдать ему в жёны их сестру, но та отказалась по той причине, что жених разнится с нею верою; переговоры закончились тем, что царь руссов принял христианство. Союз был заключён, и принцесса отдана ему. Царь же русов отправил часть крестившихся с ним воинов, людей сильных и мужественных, на помощь им. Когда это подкрепление прибыло в Константинополь, ему пришлось на лодках перебраться через пролив, чтобы встретиться с Вардой. Не успели они ступить на берег, как завязалась битва, в которой русы показали своё превосходство и в которой погиб сам Варда».
Предание о крещении Руси органически соединено с легендой о взятии Корсуня и с браком киевского князя на сестре византийского императора.
Василий, византийский базилевс, вынужден был искать союз с Владимиром Святославовичем. Но и для киевских князей установление родства с императорским домом было одной из главных задач. Георгий Прошин убедительно показал, что целью поездки Ольги было установление родственных отношений с византийскими правителями. Её поездка в легенде зеркально преломляется как сватовство византийского императора. Но матримониальные планы Ольги не были воплощены. Такая же задача стоит теперь перед Владимиром.
Византийские императоры всячески противились династическим бракам с правителями северных народов, считая их дикарями и варварами. Так Константин Багрянородный придерживался весьма строгих предписаний, запрещающих членам царских семей родниться с инородцами, особенно «с этими хитрыми и бесчестными северными племенами», а «тот, кто осмелится нарушить запрет, будет осуждён как чуждый христианской общине и предан анафеме, как нарушитель отеческих постановлений и царских законов».
Византийский император Никифор Фока отказал в этой чести германскому императору. Лютпранду, епископу кремонскому, прибывшему в Константинополь послом от Оттона I в 968 для переговоров о женитьбе сына германского императора (Оттона II) было сказано: «Неслыханнейшее дело, чтобы багрянородная дочь багрянородного императора могла быть выдана за иноземца».
Положение у Василия II было совсем иное, чем у Никифора Фоки. Михаил Пселл в своём «Хронографе» писал: «Большая часть армии изменила Василию и присоединилась к Варде Фоке, который склонил на свою сторону наиболее сильные и знатные семейства…» Обращение к киевскому князю также таило опасность. Несколько ранее Святослав, получивший чистым золотом за обуздание болгар, проявил свои честолюбивые планы и стал достаточно большой угрозой для Константинополя. Византийский император понимал, что нужны постоянные связи между обеими сторонами. А в таком случае лучшим решением было установление родственных связей между обоими правящими домами.
В «Повести временных лет» говорится о том, что Владимир решил креститься, но потребовал, чтобы византийский император отдал ему в жены свою сестру, «принцессу Анну», за ту помощь, которую он им оказал. Греки не выполнили своего обещания, и Владимир отправился в военный поход на Корсунь. Город был взят, что заставило византийского императора выполнить условия договора. «Епископ Корсунский с попами царицы объявил о крещении и крестил Владимира. Дружина его видела это, и многие крестились. После крещения привели царицу к венцу». Таким образом Владимир представил своей дружине, от которой зависело будущее, крещение как военный трофей, которые греки должны были уступить. После этого Владимир вернулся в Киев и крестил горожан.
Действительные события скрыты от летописца пеленой времени. Поэтому в повествовании возникают противоречия. Зачем Василию отказываться от своего слова? Для чего был предпринят воинский поход на Корсунь? Конечно, это вопросы исторического, а не идеологического порядка.
Андрей Поппэ выдвинул вполне убедительную версию, что «русский князь действовал не против города, лояльного по отношению к императору Василию, а против мятежного. Крым, как и другие византийские владения на Черном море, признал власть узурпаторов, и Владимир, действуя как союзник Василия, помогал своему шурину, стремился установить там порядок».
Херсонес стремился стать автономным городом. Эти сепаратистские устремления привели к тому, что в городе наличествовало двоевластие. Городом управляли и имперский военный губернатор, и прота, глава херсонского муниципалитета. Такая ситуация была столь необычна, что Константин Багрянородный в своём труде «Об управлении империей» счёл важным предупредить: «Если ты желаешь полной власти и владычества над самим Херсонесом и всеми прилегающими к нему местами и хочешь, чтобы он не выскользнул из твоих рук, назначь своего собственного стратига и не доверяй его проту и знати».
В связи с выступлением Варда Склира и Варда Фоки Херсонес мог объявить о своей независимости. И только когда весть о победе Василия при Абидосе достигла жителей города, то сторонники императора воспрянули духом. Изменить политику города они не могли, а способствовать капитуляции города вполне. Андрей Поппэ видит изменение легенды прежде всего потому, что в таком аспекте освещать эту историю было невыгодно жителям Херсонеса. «Поскольку жители Херсонеса не желали вспоминать об их неверности по отношению к законной императорской власти, постольку они хотели связать события в Херсонесе с обращением руссов в христианскую веру и старались всячески подчеркнуть полезную роль их города для императорской политики на севере» .
Однако новая интерпретация этой истории по-иному освещает и роль киевского князя. В Корсунской легенде это не только верный союзник, греки сами нарушили договор, но и решительный воин, дальновидный политик, который заставил самого византийского императора считаться с его решением. Владимир завоевывает свою невесту. Таким образом, и крещение князя, и его женитьба не столько выполнение договора, сколько факт собственного волеизъявления.
Кроме того, не будем забывать, что рассказ о принятии христианства составлялся не во время Владимира, а намного позже и отражает русскую духовную жизнь и образ мышления спустя 100-120 лет после данного события. Это концепция принятия христианства начала XII века. И в таком случае здесь прослеживается не историческая логика событий, когда одно вытекает из другого, а логика провиденционализма. Автор представляет христианизацию страны как акт не политического, а религиозного значения. Драматическая кульминация этого рассказа – потеря зрения князем Владимиром и его чудесное возвращение посредством крещения. Владимир высказал не политическую, а религиозную истину, основанную на собственном опыте: «Впервые я узнал истинного Бога». Слепота и прозрение князя толковались как символ перехода от языческой тьмы к свету христианской жизни.
Сам летописец видел нарушение логики причинно-следственных отношений, почему и говорит в заключении, что «не знающие истины говорят, что Владимир крестился в Киеве, иные же говорят, в Васильеве, а другие по-иному сказывают». Таким образом, Нестор не говорит о своей версии как о единственной, но именно её он дал в подробностях и деталях, а об остальных только упомянул.
Крещение Руси не вызвало отклика в византийском обществе. «Пселл в своей «Истории», написанной в середине XI века, относится к тавроскифам как варварам, так, будто Русь всё ещё оставалась языческой. В XI столетии в византийском политическом мышлении Русь оставалась вне порядков идеальной христианской Вселенной ромеев». В Византии существовало предубеждение против русов. Жители Константинополя считали, что их город будет разрушен ими. Поэтому страх перед русами был больше, чем перед болгарами или арабами. Это апокалипсический взгляд на близящийся конец государства отражался на отношении к Киевской Руси, так как одной из разрушительных сил были бы русские воины.
Византийская церковь была весьма недовольна деятельностью Владимира, так как он калькировал византийские принципы соотношения церкви и государства. В Константинополе патриарх был подчинён базилевсу, в Киеве митрополит ограничивался княжеской властью. Влияние византийских императоров на деятельность русских князей через церковное представительство было минимальным. Священники занимались делами духовными, а не политическими. Отказ признать святость Владимира базировался на других причинах. Одной из причин отказа канонизировать князя было то, что его не «прославлял бог», то есть от гробницы не происходит чудотворений, которые считались свидетельствами святости. Иаков Мних доказывает: «Бесы тоже чудеса творят, а многие святые их не творили…» Владимира признала святым новгородская церковь по прямому указанию Александра Невского в 1240 году. День победы на реке Неве, 15 июня, совпал с днём смерти Владимира. Для человека того времени с его религиозным сознанием здесь проявилось небесное покровительство святого, который к тому же был новгородским князем. Это одновременно был и политический шаг, представивший единство княжеской власти. Александр показал, что на севере Руси, в Новгороде, помнят величие и славу Киева, разрушенного в 1240 году монголо-татарами. Киев становится символом единства Руси, а князь Владимир становится идеальным образом правителя-христианина. В житии, в летописях рассказывается, как он заботится о людях, занимается делами церкви, отстаивает национальные интересы, базируясь на христианской этике. Общерусская канонизация князя Владимира состоялась при царствовании Ивана IV.
Что же касается роли Владимира в крещении Руси, то оно действительно огромна, так как при нём христианская религия стала религией государственной. А это оказало влияние на всю последующую жизнь России.