Кафедра аппаратурного оформления процессов химической технологии занимала два этажа в левом крыле здания химико-технологического факультета. На первом располагались лаборатории, заставленные экспериментальной техникой – действующими макетами вакуум-выпарных установок, ректификационных и отдувочных колонн, теплообменников и прочего технологического оборудования. Второй этаж занимали кабинеты преподавателей и аудитории. Он поднялся туда, прошёл в самый конец коридора и оказался в приёмной. Секретарша, предупреждённая о его визите, кивнула в ответ на приветствие, указала глазами на дверь, украшенную массивной бронзовой табличкой с перечислением званий и титулов хозяина кабинета и, сочтя свою миссию выполненной, возобновила полировку ногтей.
Алексей Иванович Куприянов давно уже не заведовал кафедрой – он занимал должность ректора, а за полгода до того стал единственным в их отрасли академиком. В дополнение к огромному помпезному залу в главном корпусе, где проходили представительские мероприятия, он сохранил за собой и свой старый, уютный кабинет. Можно только предполагать, что холодные ветры, сквозящие там, наверху, куда неудержимо стремится честолюбивая молодёжь, время от времени ввергали старого учёного в состояние ностальгии, и он укрывался от них в своём привычном, обжитом за десятилетия, убежище. Тут проводил он все неофициальные мероприятия и принимал большинство посетителей, а новый завкафедрой, Николай Николаевич Малинин, его воспитанник и давний друг, охотно пошёл навстречу, заняв смежное помещение, дверь которого выходила в ту же самую приёмную.
Академик встретил посетителя радушно, встал навстречу из-за стола, крепко пожал руку, приглашая проходить и садиться, обратился по имени. Был он коренаст, приземист и белобрыс, его грубоватое, будто вытесанное топором, лицо потомственного крестьянина с Новгородчины, светилось доброжелательностью и было приятно думать, что Куприяныч, как звали его за глаза студенты, действительно помнит своего давнего выпускника, получавшего на кафедре только самые высокие оценки. Было, впрочем, и другое объяснение хозяйскому радушию – оба они называли Учителем одного и того же человека - энергичного, седого старичка, профессора, который заведовал кафедрой до Академика и которому оба они были обязаны своим профессиональным и человеческим становлением. Вчера, ознакомившись с его запиской, Учитель набрал номер секретаря, представился, попросил соединить его с Алексеем Ивановичем и договорился о получасовой аудиенции.
Академик внимательно прочитал составленную им пояснительную записку и программу исследовательских работ, помолчал немного, пожевал нижнюю губу, будто пробуя предложенное решение на вкус, а потом заговорил о самой сути проблемы.
- Насколько я понимаю, описанный здесь эффект, действительно может иметь место – но ведь пока это только красивая гипотеза, не так ли? – И, получив согласие, продолжил:
- Тогда твоя программа на две трети преждевременна. На первом этапе вполне достаточно подтвердить существование явления и определить его основные зависимости – скажем, вот эти таблицы – взаимосвязь критериев турбулентности и теплоотдачи с качественными характеристиками и составом рабочих сред. Работы примерно на два года – год экспериментальных исследований в условиях реально действующего производства и год – научное оформление. Это крепкая кандидатская, на основании которой можно будет продолжить исследования по твоей программе, имея в перспективе уже широкое промышленное внедрение и докторскую. Тогда можно будет подключить дипломников, выбить средства и завершить всё ещё за три-четыре года. Но сначала – первый этап. Доказательство существования явления и его основные параметры. Как я понимаю, производство у тебя под рукой, сделать первичную проверку ты можешь в процессе своей основной работы, подключив для начала втёмную пару-тройку лаборантов – я прав?
- На то и был расчёт. Хотя, конечно, получается использование служебного положения в личных целях…
- И где же ты здесь видишь личные цели? Излишняя щепетильность в выборе средств называется чистоплюйством. В науке это серьёзный минус, учти на будущее. Значит, договорились - используем реальное действующее производство. Таким образом, аспирантура отпадает, оформляем тебя соискателем. Как только появятся первые конкретные результаты, зайди ко мне, поделись, подработаем программы.
Академик жестом предложил ему подождать немного, прошёл к столу и быстрым почерком написал короткую записку.
- Сейчас пройди к Анне Ивановне, она оформит необходимые бумаги. Выберешь потом время и сдашь кандидатские экзамены. Иностранный язык и философия. Осилишь? Тогда всё, желаю удачи!
Так, совершенно неожиданно для себя, он вдруг стал соискателем учёной степени кандидата технических наук и осознал, что внезапное озарение открывает новую фазу профессиональной деятельности. Что он переходит – а по сути, перешёл уже, сам того не заметив, - на иной качественный уровень.
Последовавшие за тем разговором месяцы прошли для него как в сладком сне. Была работа, настоящая работа на самом настоящем инженерном уровне. Множество окончивших институты людей, традиционно именуемых инженерами, в лучшем случае занимаются более или менее сложными расчётами, а значительную часть своего рабочего времени чертят, пишут и носят из кабинета в кабинет разнообразные бумажки. Не подозревая даже, что все эти, безусловно, необходимые, занятия имеют к реальным обязанностям инженера весьма косвенное отношение. Чертить должны чертёжники. Носить бумажки – курьеры. Самые сложные расчёты – дело опытных техников, которые, кстати, сплошь и рядом выполняют их не хуже, а намного лучше и быстрее, чем обладатели вузовских дипломов. В сумме же вся эта должностная неразбериха ведёт лишь к потере авторитета профессии да к бессмысленной растрате средств и времени на обязательное изучение тысячами студентов десятков дисциплин, которые после сдачи экзамена ни разу в жизни им не пригодятся.
Конечно, инженер обязан уметь чертить и свободно читать чертежи, должен чётко объяснить расчётчику, что от того требуется, а при необходимости и показать, как рациональнее получить необходимый результат - но всё-таки суть профессии совсем в другом. Когда, лет через десять работы по специальности, те немногие, кто не превратятся за это время в бездумных исполнителей, нетерпеливо ждущих кто конца рабочего дня, кто выходных, а кто пенсии, или не станут начальниками – то есть не сменят, фактически, профессию – дозреют до подлинно инженерного уровня, они будут работать эффективнее, надёжнее и быстрее любых компьютеров. Потому, что компьютер сегодня – это просто оргтехника, несколько усовершенствованная помесь записной книжки с авторучкой – есть откуда взять информацию, есть куда и чем записать – но что ты, мил человек, будешь записывать, если пусто в голове? Какие вопросы забьёшь в поисковик компьютера, какие задания выдашь расчётчикам и чертёжникам?
Сущность профессии инженера в умении видеть проблему стратегически, в комплексе её взаимосвязей, правильно и вовремя ставить в интересах дела принципиальные вопросы, чтобы получать на них своевременные и правильные ответы.
Для этого человека много лет учат, забивая чердаки и подвалы памяти знаниями, которые совершенно бесполезны, а, случается, и вредны для чертёжника или самого квалифицированного техника. Как и для инженера могут быть бесполезны, чрезмерны и даже опасны знания и представления, базовые, скажем, для профессионального военного.
Выход не в том, чтобы засекретить всё что можно – неразумная секретность только плодит недоучек-энтузиастов, которые, нахватавшись верхушек, но не представляя себе проблему во всём многообразии её связей, начинают «разоблачать» профессионалов, подозревая их в злонамеренном утаивании от народа горячей информации. Наверное, выход в правильной подготовке школьников и студентов, формировании у них целостной картины мира – для чего необходимо обеспечить учащимся доступ к любой информации… Интересуешься – пожалуйста. Вот тебе литература по физике, естествознанию, экономике, истории рок-н-ролла и «Битлз», астрологии, хиромантии, летающим блюдечкам и прочей чертовщине. С любой степенью детализации – вот тут – на уровне журналов «Мурзилка» и «Юный техник», тут – школьный курс, тут - институтские программы, а ежели ты особо дотошный и любознательный – вот на той полке отраслевые издания и бюллетени Академии Наук. Флаг тебе в руки! Читай, считай, проверяй, смотри на звёздное небо через телескоп, гадай, предсказывай, приплясывай и пой. В свободное время.
Потому, что систематическое образование – это не развлечение, не игрушка, а инструмент формирования специалиста. В его процессе ты просто обязан усвоить определённым образом упорядоченный круг понятий и зависимостей, своего рода фундамент, поднявшись на который можно более реально оценить любые объекты, процессы и явления.
Чтобы к моменту получения диплома о высшем образовании не выяснялось вдруг, что почти готовый инженер знает всё про кольца Сатурна, Альфу Центавра и двигатель межзвёздного гиперсветового ионолёта – а вот целостного представления о своей будущей профессии у него нет и хотя бы приблизительно рассчитать в уме простейшую ферму он не может.
Если правильно подобраны программные дисциплины и их соотношение, если приёмная комиссия не ошиблась, отбирая из общей массы абитуриентов тех, кто действительно способен усвоить знания и применить их на практике, если ты готов к упорному систематическому труду, если не ленив и любознателен, если…, если…, если… Тогда через годы после окончания ВУЗа ты вдруг, незаметно для себя, начинаешь свободно работать на том уровне, где действует интуиция, где согласованно используется сразу весь объём накопленной в жизни информации. И тогда уже начинается настоящая отдача, тогда уже не возникает недоумения – «зачем было изучать столько лишних дисциплин?». Потому, что у настоящих инженеров, составляющих абсолютное меньшинство дипломированной прослойки, с приобретением практического опыта все они чётко увязываются в единую и цельную картину мира – начерталка, история, сопромат, экономика, строительство, теплотехника и чёртова уйма других наук. В том числе философия, включение курса которой в программу обучения вызывает наибольшие нарекания со стороны естественников и, особенно, технарей.
Видимо, при его обучении соотношение программных дисциплин было подобрано правильно…