Жизнеописания святых (биография) назывались в старину житиями. Житие – письменное речевое высказывание, неторопливое повествование в 3-ем лице, жанр церковной литературы. Для него специфичны те особенности, которые характерны для биографии, портретного очерка. Предмет его содержания определяется спецификой материала и связан с анализом событий, людей, мыслей. Основное коммуникативное намерение автора жития – дать конструктивный анализ собранному материалу, показать достоинства человека, возведённого в святые, и его трудную судьбу в череде произошедших событий, высказать свои мысли по совершенствованию служения Богу. Житие обязательно строго канонизировано, что означает подчинение закону, порядку, правилам. Канон – это образец, который определяет построение последующих произведений, некий идеал, к которому должно стремиться.
Особо важно для жития являются средства типизации, так как на конкретном, реальном материале автор показывает пример обобщения и идеализации.
Слово «житие» соответствует греческому bios и латинскому vita. В византийской литературе, в средние века в Европе и на Руси этот термин («житие», bios, vita) стал обозначать особый жанр: биографии, жизнеописания святых. Часто жития обозначают словом «агиография» (от “agios” – «святой» и “grafo” – «пишу»). Кроме того, агиография – это вся художественная литература и искусство, которое посвящёно святым.
Житие – это жанр, в котором отразились характерные достижения христианской литературы. Время расцвета в византийской литературе VIII – XI века. Данный жанр по своему происхождению скорее всего относится к одному из видов античного красноречия: к эпитафии и к надгробной похвальной речи. Эпитафия и надгробная похвальная речь (trenos) - жанр широко распространённый в античную эпоху.
Эпитафии строятся по единой схеме: имя, род, общая оценка, почётная должность, деяние. Самые ранние из них – Луция Сципиона Бородатого (консула 296 г., цензора 290 г.) и его сына Луция Корнеля Сципиона (консула 259 г., цензора 258 г.). В них не описываются ни особенности личности покойного, ни его мысли, ни его чувства. Здесь нет места ни для чего личного.
О традициях произносить похвальные погребальные речи рассказал Полибий в своей «Всеобщей истории».
«Когда умирает кто-либо из знатных граждан, прах его вместе со знаками отличия относят в погребальном шествии на форум к так называемым рострам, где обыкновенно ставят покойника на ноги, дабы он виден был всем, в редких лишь случаях прах выставляется на ложе. Здесь перед лицом всего народа, стоящего кругом, восходит на ростры или взрослый сын, или же, если сына нет, кто-нибудь из родственников и произносит речь о заслугах усопшего и о совершённых им при жизни подвигах. Благодаря этому в памяти народа перед очами не только участников событий, но и прочих слушателей живо встают деяния прошлого, и слушатели проникаются сочувствием к покойнику до такой степени, что личная скорбь родственников обращается во всенародную печаль.
Далее, мало того, что оратор говорит о погребаемом покойнике, по окончании речи о нём он переходит к повествованию о счастливых подвигах всех прочих представленных здесь [слепками] покойников, начиная из древнейшего из них. Таким образом непрестанно возобновляется память о заслугах доблестных мужей».
В традиционную схему похвальной погребальной речи входило восхваление заслуг и подвигов покойного, затем – заслуг и подвигов его предков. Под заслугами и подвигами понимались только деяния, совершённые на службе Риму. Рассказ о деяниях практически совпадал с последовательным перечислением почётных должностей. Именно таким образом была построена похвальная погребальная речь о дважды консуле Луции Цецилии Метелле, произнесённая его сыном Квинтом в 221 г. до н.э.
Во II веке до н.э. и в первой четверти I века до н.э. в Риме исторический деятель воспринимался не как индивидуальность, не как личность, а как совокупность поступков. Значение личности для хода исторических событий уже признавалось обществом. Но историческая личность могла выразить себя лишь в поступках, в деяниях на пользу государству и обществу. Именно этим исчерпывалась их роль и в глазах народа, и в своих собственных глазах.
Представление о роли личности в истории меняются в римском обществе во 2 и 3 четверти I века до н.э. Положение о примате интересов города над интересами личности утратилась. Выросла объективная роль и общественный престиж отдельных граждан, которые видели дальше остальных и глубже других понимали интересы города. На первый план выходит личность, яркая, интересная, не смиряющаяся перед традициями и общественным мнением. О таком внимании к человеческой личности говорится в письме Цицерона к Лукцию Лукцею. «Ведь самый порядок летописей не особенно удерживает наше внимание – это как перечисление должностных лиц; но изменчивая и пёстрая жизнь человека – а тем более человека выдающегося – вызывает изумление, чувство ожидания, радость, огорчение, надежду, страх, а если они завершаются примечательным концом, то от чтения испытываешь приятнейшее наслаждение».
В это время рост внимания к человеческой личности как участнику исторического процесса приводит к оформлению биографии в собственном смысле этого слова. Если в «исторической монографии» основная роль отводилась общественной борьбе, а описание конкретной исторической личности только служило иллюстрацией этого замысла, то в биографии человеческая индивидуальность выводилась в центр повествования, в жизнеописании рассказ о событиях и обстоятельствах жизни приобретал самоценный характер. Таково сочинение Корнелия Непота «О знаменитых мужах», вышедшим первым изданием около 35 г. и вторым около 29 г. до н.э. И хотя тип биографического очерка ещё не выработался, но здесь уже прослеживается интерес к человеческой личности, которую Непот видит в каждом историческом деятеле.
Гай Светоний Транквилл прославил себя «Жизнеописаниями двенадцати цезарей». Время от Августа до Траяна представлено в форме биографии. Для своих жизнеописаний Светоний использовал всякого рода слухи, заботясь о занимательности изложения. Последователями Светония стали авторы жизнеописаний королей.
В «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарх ведёт параллельный рассказ о великих греках и великих римлянах: он сравнивает Тесея и Ромула, Демосфена и Цицерона. Опираясь на представления о двоичности, уходящей корнями в миф (братья Диоскуры, Ахилл и Патрокл, Ромул и Рем), Плутарх, сопоставляя героев-«двойников», показывает единство греко-римской истории.
Появляется и средневековая биография – «Жизнь Карла Великого» Эйнгарда (начало IX века).
Создание большинства житий приходится на период христианизации (в Галлии это IV – VI вв., в Британии и Германии – VII –VIII вв.), а также во время потрясений в самой церкви, например, на эпоху иконоборчества в Византии (VIII – IX вв.). Для житий характерно описание подвижничества, мученичества, видений и чудес. Агиографы сообщают о вполне реальных людях, о канцлере Людовика Благочестивого аббате Бенедикте Анианском, о «крестителе Скандинавии» гамбургском епископе Ансгарии (IX в).
В Византии в VIII – XI веках уже довольно чётко оформился канонический ряд святых, описана их деятельность в таких произведениях, как жития. В них прослеживается строгая структура: в начале речь идет о значении веры в жизни человека (могут быть и другие размышления на религиозную тему), центральная часть - рассказ о жизни святого, а затем говорится похвальное слово о нём.
На Руси почти все широко известные византийские жития были переведены с греческого языка. Это жития Антония Великого, Алексея, человека божьего, святителя Николая, святого великомученика Георгия, которого на Руси стали называть Георгием Победоносцем. Они оказали влияние на письменную и устную литературу Древней Руси. С XI по XVIII века жития пользовались на Руси большой популярностью.
Возникновение житийной литературы в древнерусской литературе связано с созданием пантеона русских святых, с необходимостью осмысления хода исторического развития, обоснования божественного происхождения власти на земле.
В житии святых раскрывается особый мир, мир русской святости, требующий особого отношения, тишины, смирения, уединения, самоуглубления и трудолюбия. Читая жития, мы заглядываем в свою душу, соизмеряем свои душевные силы, думаем о вечном, о непреходящем. Настоящее как бы уходит в сторону, и мы постигаем самые сокровенные идеалы Древней Руси.
Отличие русских житий от традиционных, канонических прослеживается уже с первых оригинальных произведений этого жанра, так как они созданы на определённой исторической основе. Без понимания конкретных исторических фактов содержание жития будет не всегда правильно восприниматься, поэтому идёт указание мест, лиц, имён, фактов. Последовательный рассказ о жизни святого может отсутствовать, будут даны отдельные факты биографии, которые отражают всю святость деяний данного человека.
В XI веке создаются оригинальные житийные произведения. До нашего времени дошли три подлинных жития: два жития князей Бориса и Глеба и житие Феодосия Печерского, церковного деятеля и автора поучений.
В начале XI века были сделаны попытки канонизации князей Ольги и Владимира. Для канонизации нужны были жития, отражающие основные этапы деятельности и утверждающие право на святость. Известны из наиболее ранних сочинений жития Ольги, Владимира, Мстислав Владимировича.
Житие стало основным жанром древнерусской литературы. В нём представлены духовные идеалы, показан духовный образ и нравственный пример служения Богу и человеку.
Кто же мог стать героем жития? Только выдающийся церковный и государственный деятель. Тот, кто всей своей жизнью доказал преданность христианским заповедям, не согрешив при этом ни в большом, ни в малом.
Жития часто писались ближайшими друзьями святого или людьми, его знавшими, вскоре после его смерти, но не ранее его канонизации, т.е. официального причисления к лику святых. Писалась такая биография с целью поведать миру о жизни и подвигах святого, прославить его память и запечатлеть для потомства воспоминания о духовном подвижнике.
Житийный образ святого – образ канонический. Это человек, чья жизнь – воплощение идеального служения миру и Господу. Он всегда идеально-положительный герой, воплощение всех возможных христианских добродетелей.
Житийный образ главного героя – это всегда положительный образ. Отбираются только те факты, которые не противостоят идеалу святости. Всё бытовое, конкретное, случайное исключается.
Житийный образ статичен. Агиограф показывает своего героя сложившимся, в нём не происходит развитие характера. Все поступки святого направлены на духовное самосовершенствование, на служение Господу.
Особенности жития – и резкое разделение героев на положительных и отрицательных. Герой отрицательный – всегда злодей. Герой положительный – антитеза отрицательному. Герои жития освобождается от всего частного и случайного, это обобщённое воплощение добра и зла, «злодейства» или «святости». Автор стремился устранить все черты индивидуального характера у своих героев.
Такая обобщенность и условность образов привели к тому, что часто один герой напоминает другого. Более того в сходных обстоятельствах они поступали одинаково и даже произносили одни и те же слова. Это происходило потому, что у агиографов была условная схема, которая переносилась из жития в житие. И не потому, что он не мог написать сам, здесь схема ценилась сама по себе, как завершённая и совершенная форма. Это не подражательство, это стремление свести к абстрактному единству все проявления многообразия жизни.
В житии, соответствующем канону, мало дат, географических названий, имён исторических лиц. В житии фон, на котором происходит повествование, вне исторического времени и пространства. Действие происходит на фоне вечности. Это создаётся, во-первых, употреблением многочисленных цитат и сравнений из Библии, творений отцов церкви, других житий; во-вторых, абстрагированием. Перед нами не жизнь исторического лица во всех подробностях и деталях, а некое обобщенное воплощение святости.
Житие не отражает личность человеческую, не отражает саму действительность, а навязывает свой абстрактный идеал. Житийный образ представляет собой не конкретное человеческое лицо, а «лик», не портрет, а икону, предназначенную для молитвенного предстояния. Но жизнь вторгается в рассказ о святом, и в житийном образе появляются биографические сведения.
Образ автора также определяется тем, о чём рассказывается в житии. Если летописец ведёт свой рассказ объективно и сдержанно, то речь автора жития взволнованна. Он сопереживает своему герою, восхищается им, преклоняется перед его праведной жизнью. Автор сравнивает житийный идеальный образ со своей греховностью и ничтожностью. Всё это создаёт настроение торжественности и особой возвышенности.
Стиль повествования определяет сам предмет речи. Говорить о жизни святого можно только высоким и торжественным слогом, насыщая рассказ цитатами из Священного Писания и отцов церкви, проводя аналогии и сравнения из византийских житий.
Для структуры житий характерен ряд особенностей. Композиция канонического жития должна состоять из трёх частей: вступления, рассказ о жизни святого от рождения до смерти и похвала. Описание чудес могли распределяться по всему произведению, в зависимости от деяний святого и воли автора.
Во вступлении обычно идёт рассуждения о необходимости почитать святых, описывать их жизнь, следовать их примеру. Эти мысли подкрепляются цитатами из Библии. Чтобы показать свое особое отношение к святому, автор сетует на свое невежество и необразованность, просит прощения за своё неумение писать, за грубость изложения. Но это условность, определённый стилистический приём, а не действительное утверждение.
Основная часть содержит историко-биографический материал. Некоторые мотивы повторяются из одного жития в другой. Особенно часто общие места встречаются при описании детства святого и его кончины. Как правило, сведения о детских и отроческих годах святого не сохранялись, или в них не было ничего примечательного. Поэтому святой рождается от благочестивых родителей, среди своих сверстников выделяется кротостью, трудолюбием. Много времени проводит в молениях, чтение религиозных книг предпочитает шумным играм. Свои последние дни святой проводит в молитвах, он готовится к кончине. Он её предчувствует. Умирает святой радостно и просветлённо. Смерть его воспринимается окружающими как величайшее горе, его тело сопровождает великое множество народа с плачем и пением духовным. Наиболее индивидуализированная часть – это деяния святого в молодом и зрелом возрасте.
Похвала святому – самая сложная часть. В ней рассказывается о значении деяний подвижника, даются размышление о его месте в пантеоне святых, даётся восторженное восхваление его подвигов.
Несмотря на некую условность повествования, житие всегда строится на историческом материале. Церковь решительно противилась всякому вымыслу, ибо всякий вымысел есть «обман» идущий от дьявола.