«Светлой памяти Евгения Карловича Зельмановича, очень замечательного человека»
Июнь 1995 года.
Поздно вечером мне позвонил Евгений Карлович, сотрудник Отдела специальных горных работ института ВИОГЕМ (в котором я еще числился завлабом), специалист по тампонажу горных пород. Сказал, что «клиент созрел» и нужно выезжать в командировку. Речь шла о Соль-Илецком соляном руднике, где наша лаборатория вместе с Евгением Карловичем и под его предводительством весьма небезуспешно боролась с соляным карстом на промплощадке.
Основной враг соляного массива – подземная пресная вода в движении, если ее не остановить, то она растворит соль до глубин подземной разработки соляного массива и вода хлынет в соляную шахту… А потом в соляном массиве начнется лавинообразный разрушительный процесс, сродни цепной реакции.
А Евгений Карлович придумал покрыть промплощадку сетью противофильтрационных завес в верхней части массива до глубины уже разрушенной соли, создавая тем самым застойный режим для подземной воды в этой части – пусть себе набирает концентрацию соли, рассол соль не разрушает. А выпадающая с осадками пресная вода легче рассола, поэтому остается над ним и стекает по рельефу вниз.
А наша задача, геофизиков – найти наиболее закарстованные участки на промплощадке, которые затем хорошо протампонируют цементными растворами через скважины, чтобы ликвидировать таким образом и корневые части соляного карста. Немного похоже на технологию стоматолога, только масштабы другие.
На следующий день я вышел на работу в ВИОГЕМ, собираться в командировку. Денег нет в оплату еще предыдущего выезда, командировочных не дают, но немного выпросил в подотчет.
Машиной и водителем обеспечили. Для этого посетил гаражное начальство ВИОГЕМа, называемое в народе Дробатенко (сложносокращенное - от фамилий соответствующих начальников Дробахи и Апатенко). Глядя на ветхий вид выделенного нам автомобиля, усомнился что он доедет до пункта назначения.
- Дойыдэ и ще вернется!
- убедил меня начальник. И строго добавил:
- Шоб було як було!
Последняя фраза означала требование бережливого отношение к автомобилю.
Созвонился с сотрудниками, ехать намерены. У Петровича даже есть идея насчет финансового обогащения.
После обеда встретились. Для того, чтобы несколько поправить наше финансовое состояние, Петрович предлагает в этой командировке сделать бизнес – купить дрожжей и водки для продажи в тех краях с хорошей прибылью. Цены на эти товары на Соль-Илецком рынке по предыдущему нашему выезду он знает, уверен, что хорошо обогатимся. Подошел Евгений Карлович, хочет ехать с нами на машине, в целях экономии командировочных, а также с хорошими людьми (с нами) в пути пообщаться, согласен принять участие в нашем намечающемся бизнесе.
Я, как в настоящем сотрудник фирмы, торгующей компьютерами, не преминул поинтересоваться:
- А как там ваш первенец поживает? Надеюсь, все хорошо?
Евгений Карлович понял меня с полуслова. Речь шла о первом персональном компьютере, когда-то теперь уже давно приобретенном ВИОГЕМом на свободном рынке. Волею судеб, а больше - благодаря настойчивым требованиям непосредственного начальника Евгения Карловича, (который даже ходил по этому поводу с вескими доводами к самому директору института) этот компьютер достался их лаборатории, которая была в те времена на очень хорошем счету – неоднократным подряд победителем социалистического соревнования в Научной части. Стоил этот компьютер тогда тысяч пять советских рублей - как хорошие Жигули или домик в деревне, и поэтому берегли его соответствующим образом, как зеницу ока. В экспериментальных мастерских заказали из толстого листового металла специальный кожух для «сокровища» - с откидывающийся на мощных навесах металлической крышкой, снабженной высокосекретным потайным замком. Кожух приварили к металлическому лабораторному столу и поставили это сооружение в комнате без окон с металлической дверью. Ключ от двери и от кожуха хранился в сейфе самого заведующего лабораторией.
При возведении этого «хранилища» был учтен весь выстраданный опыт хранения нашего научного оборудования на горнодобывающих предприятиях отрасли, где незадачливые горняки периодически похищали его и (Но однажды и это не помогло – когда на вооружении у горняков появились углошлифовалные машинки, называемые в народе «болгарками», особозащищённый научный контейнер был вскрыт с применением этого инновационного оборудования).
По бизнесу решили подумать до завтра и во время загрузки машины определиться окончательно.
Назавтра все были преисполнены желания сказочно обогатиться. Заехали в гастроном «Заря», где по маркетингу Петровича самые выгодные цены на эти товары. Купили двадцать коробов дрожжей и десять ящиков водки. Места в машине значительно поубавилось, но ничего - «в тесноте, да не в обиде». Договорились взять домашние продукты питания в дорогу, денег у нас уже почти нет, будем в пути на самообеспечении…
Очень рано утром следующего дня машина собрала нас прямо от подъездов наших домов. Путь наш лежит на Воронеж, затем на Саратов и так далее. Выяснилось очень скоро, что машина-то слабенькая для большого перегона. С трудом набирает даже шестьдесят километров в час по ровному, так что путь будет долгий…
У больших попутных магазинов останавливаемся, приценяемся к водке и дрожжам. Пока цены почти такие же, но небольшой обнадеживающий тренд в сторону их увеличения в направлении на восток есть.
В салоне автомобиля под шум двигателя Евгений Карлович продолжает свои бесконечные рассказы про жизнь полевого гидрогеолога.
На этот раз особенно рассмешила всех его байка про то, как в полевой бригаде буровиков-гидрогеологов закончился парафин для укупорки монолитов к лабораторным испытаниям и один очень сообразительный молодой коллектор додумался использовать в качестве альтернативы парафину известные интимные резиновые изделия, купленные в соседней аптеке. Выручил бригаду, так сказать…
Но когда таким образом упакованные монолиты стали поступать на базу полевой партии, это вызвало очень сильное возмущение всего коллектива инженерно-геологической лаборатории, полностью женского. Ходили с петицией к начальнику партии, говорили, что это на самом деле полевики издеваются над ними, у многих там были мужья…
И под напором сильного женского возмущения начальник партии вынужден был срочно снарядить на буровые внеочередную оказию с парафином.
За разговорами незаметно подъехали и к Борисоглебску. Пообедали на ходу в салоне автомобиля, не тратя времени для остановки на такое незначительное мероприятие, тем более машина еле тянет…
Город навеял мне сладкие воспоминания о нашей мятежной юности, о пребывании здесь в академическом отпуске со старыми студенческими приятелями…
При подъезде к Волге начался затяжной спуск, водитель немного «притопил» и вдруг резко остановил машину. Выглянули в окно – стоят «гаишники», разбираются с нашим водителем. Водитель подавлен и чуть не плачет. Пошли узнать – оказывается, у него отбирают «права» за превышение скорости. Водитель молит «гаишников» Христом богом, просит помиловать его, говорит, что ему не поверят в Белгороде, что он смог на этой машине превысить допустимую скорость. Что все его засмеют в гараже… Но «командиры» неумолимы, доводы не приняли, отобрали «права» и выдали справку. Ехать можно и со справкой - вернется, будет переписываться с приволжским ГАИ.
Перед Саратовом притормозили у магазина. Неожиданная радость – оказывается, в Саратове остановился дрожжевой завод, да и дрожжи этого завода на самогон не годятся, поэтому запасов этих дрожжей местное население не делает… Продавщица готова купить сразу всю нашу партию – по цене в 5 раз больше закупочной! Поторговались еще для приличия и продали ей более трети наших дрожжей по цене в 6 раз больше закупочной, не удержались – очень захотелось увидеть большие деньги… А вот водку белгородскую продавщица брать наотрез отказалась, сколько мы ее ни уговаривали и сколько ни расхваливали потребительские свойства этого продукта...
На выезде из Саратова цена еще выросла – за восемь-девять номиналов берут! Поэтому, покидая пределы Саратовской благодатной, очень положительной «дрожжевой аномалии», продали десять коробов, оставив всего три, в которые сложили все не выдержавшие тряскую дорогу брикеты дрожжей, поломавшиеся и от этого несколько потерявшие свой товарный вид. Решили везти эти обломки до пункта нашего назначения, потому что Петрович сказал, что ему кто-то там якобы заказывал дрожжи и огорчился, что остались одни обломки.
Переехали Заволжье и стало вечереть. Начались степи с редкими чахлыми лесополосами. Нужно выбирать место для ночлега, ночью приезжать в Соль-Илецк неудобно, все-таки чужой город.
Вот подходящее место – две лесополосы образуют угол, будем прикрыты от ветра и посторонних глаз. Остановились посмотреть, рекогносцировка показала, что место действительно удобное. Нашли прогал в лесополосе и переехали на другую сторону от дороги.
Распределяем роли – за дровами, чистить картошку, готовить очаг. Дров оказалось много – сухие кустики и деревца, не выдержавшие суховеев и зимней стужи, но рядом пробиваются молодые зеленые, жизнь продолжается.
Вот уже и вода в котелке кипит, правда, тушёнки всего одна баночка, Петрович раздобыл, но с картошкой и макаронами получится неплохо. А еще лук и петрушка - и запах восхитительный! Изъяли одну бутылку из «рыночного фонда», никто не возразил, тем более уже с прибытком едем!
Подняли тост за прекрасный ужин, за наш первый коммерческий успех, за дорогу и за водителя-«лихача», он опять чуть не заплакал. Успокоили водителя, вспомнили его гаражное начальство, потом оставленных в Белгороде родных и близких, перешли на тему будущих полевых исследований.
Интересная намечается у нас работа и очень полезная. Евгений Карлович снова похвалил за результаты прошлых выездов, когда межскважинным электрическим просвечиванием на участке строительства нового ствола мы обнаружили наклонную нарушенность соляного массива, которая оказалась старой заброшенной и уже давно забытой наклонной горной выработкой – «гезенком», как ее называют горняки. Поистине - «новое - это давно забытое старое»…
За разговорами совсем стемнело. Высыпали яркие загородные звезды, открылись знакомые созвездия и туманности, вышла на небо луна.
Помыли посуду, пригасили костер и начали размещаться на ночлег. Большинство выбрало салон автомобиля. А я решил ночевать на улице, не расставаться же с такой небесной красотой! и расположился в спальнике на крыше нашего электроразведочного автомобиля.
Утро наступило быстро, бодрящим холодком пробудило. Евгений Карлович, как обычно, первым начал бурную деятельность – реанимировал костер, вскипятил чай и разогрел остатки вчерашнего супа, приготовил бутерброды. «Вставайте, графья – рассвет уже располоскался!»
Быстро позавтракали и снова в путь. Местечко ночлега всем понравилось и его запомнили, нанесли на дорожную карту.
К обеду прибыли в Соль-Илецк. Остановились в гостинице, сняли один номер на всех. Евгений Карлович устроил роскошную трапезу из остатков запасенной в дорогу провизии. Под такой «стол» израсходовали еще одну бутылку «товара».
Обрадованный очень удачной реализацией своей предпринимательской «дрожжевой идеи», Петрович весело балагурил за столом, и поэтому сказать слово можно было только тогда, когда он выпивал или закусывал. Но сразу же после быстрого выполнения указанных действий он решительно говорил: «Разрешите я вас перебью!» – и продолжал свои бесконечные воспоминания о командировках на Украину (где когда-то очень удачно получилось искать «слепые» рудные тела в шахтах разработанной с его участием акустической аппаратурой), лишая очередного застольного оратора всякой надежды…
Утром на столе уже дымился завтрак – из трех блюд. Это Евгений Карлович как всегда занимался ночью проектной работой, а заодно готовил на электроплитке и электрочайнике. «Слава Евгению Карловичу!»
Остатки дрожжей вымели - до последней крошки, встретившие нас работники солерудника и денег заплатили, по самой дорогой цене! Очень выгодный товар оказались эти дрожжи, не то, что водка…
Для разминки заехали на Соль-Илецкий рынок, постояли в его рядах с бутылками в руках. - «Кому водки крепкой белгородской, из дальних краев привезенной?!» Каким-то чудом удалось продать одну бутылку мучавшемуся похмельем интеллигентного вида мужчине, но только по цене приобретения, дороже брать он не захотел, хоть и с похмелья… Не выгодный товар, эта водка…
Затем поехали на работу, Евгений Карлович показал нам площадь, на которой нужно обследовать состояние соляного массива, а конкретно – выявить карстовые нарушения в нем. Площадь большая, по данным бурения сверху залегает трехметровый слой песков, на поверхности никаких признаков карстов не видно… Участок находится прямо в «чреве» промплощадки, покрыт рельсовыми путями, линиями электропередач, заасфальтированными подъездными дорогами – хуже условий для электроразведки не придумаешь!
Но выбирать не приходится. Поразмыслили и решили работать с потенциальной установкой, ее редко применяют, но тут она в самый раз. Много столбов деревянных, на них удобно подвешивать длинные линии установки («бесконечности» - их называют), их две в этой установке – генераторная и измерительная. Используя столбы, нужно развести провода по воздуху в разные стороны, так чтобы удаленности подключаемых к ним электродов хватило на весь участок работ, и мешать они никому не будут. Останется помучиться с переходами через дороги на самой площадке, но это в рабочем порядке будем решать, по мере появления трудностей.
Работали два световых дня подряд и участок закончили. На завтра останется контроль выполненных измерений и детализация аномалий. Очень хорошо помог куратор от заказчика, по фамилии Мозер, потомственный немец Поволжья. Принес нам пику от отбойного молотка, насмотревшись на наши мучения с устройством заземлений на участках с бетонным и асфальтовым покрытием при помощи бытового пробойника… А эта пика имеет такую форму, что извлекается она очень легко, а металл, из которого она изготовлена, очень прочный и совершенно не расклепывается сверху и не затупляется снизу. Очень прагматичный человек Мозер - настоящий немец!
Евгений Карлович, тем временем, «одним днем» съездил в Казахстан, в Алгу, которая здесь совсем рядом – проконсультировать сооружающих там «стену в грунте» производственников о составах противофильтрационных материалов. По-видимому, консультация производственникам очень понравилась и они здорово отблагодарили Евгения Карловича и очень прилично его угостили за ценные указания. Так что, по возвращении в Соль-Илецк, выходя из двери автобуса, он уже совершенно не осознавал свое текущее превышение над поверхностью земли - и решительно шагнул в воздух, как парашютист из самолета, или космонавт, наверное -по горизонтальной плоскости – и, если бы не вовремя выполненная сопровождавшими его гражданами Казахстана почти балетная поддержка, исполнил бы Евгений Карлович кульбит на землю с неизвестно какими последствиями...
В этот вечер ужин нам готовить пришлось самим…
Обычно после ужина, когда посуда со стола была убрана, Петр Прокопьевич стелил на стол бумагу и мы начинали обрабатывать полученные полевые материалы. На миллиметровке постепенно вырисовывалась структурно-геологическая обстановка обследованного нами участка. Было довольно много аномалий типа «карстовых воронок», в основном – локальных и неправильной формы. Сегодня к ним добавилась еще одна, очень странная – она начиналась от границы участка, была узкая и прямолинейная, а в середине участка демонстративно изгибалась точно под прямым углом. Вспомнив обнаруженный нами в прошлой командировке давно забытый горняками «гезенк» на участке проектируемого шахтного ствола, мы начали уже предполагать и здесь некое горно-строительное происхождение этой аномалии.
Как вдруг, к нашему столу подошел Евгений Карлович, почти преодолевший уже негативные последствия щедрого казахстанского гостеприимства и начавший вновь проявлять присущий ему глубокий интерес к жизни, и удивленно воскликнул еще немного нетвердым голосом: «Ребята, так ведь это же моя завеса у вас получилась!..» И тем самым была подтверждена еще раз высокая эффективность применяемых нами геофизических методов. И опять мы удостоились щедрой похвалы Евгения Карловича: «Я не ошибся в вас, мои дорогие, очень профессиональные геофизики!»
Геофизические работы подходили к концу и, проводя заключительные операции по уточнению полученных нами данных и их детализации, мы позволили себе немного расслабиться и немного насладиться уникальными природными условиями Соль-Илецкого района.
Рядом с нашим участком находилось месторождение лечебных грязей и сооруженная на его основе примитивная грязелечебница в виде ветхих дощатых сарайчиков. Сейчас был самый разгар сезона, впрочем - даже и ранней весной, когда еще не сошел снег, она функционировала, особенным образом. Солнце здесь было необычайно яркое, облачности почти не бывало, поэтому в весенний сезон использовался парниковый эффект – люди обмазывались грязью, заворачивались в полиэтиленовую пленку и укладывались поверх уложенных на землю или на нерастаявший еще снег спальников или матрасов. Аспидно-черная грязь под полиэтиленом быстро нагревалась и хорошо прогревала тело.
Сейчас же было жаркое лето, поэтому лечебная грязь хорошо прогревалась уже в местах своего скопления. Люди обмазывались ею с головы до ног, оставляя чистыми только глазницы и в таком, похожем на инопланетян виде, шествовали прямо через участок наших исследований ко второму объекту комплексного природного оздоровления – соляному озеру с песчаными пляжами из рассыпчатой соли и скалистыми берегами из монолитной соли.
Вода в этом озере, оно называлось «Развал», представляла собой совершенно концентрированный рассол поваренной соли и не растворяла свои соляные берега. Озеро образовалось в соляном карьере, из которого осуществлялась добыча каменной соли в давние времена. Потом дно этого карьера, по мере его углубления, дошло до глубинного водонасыщенного карста и карьер оттуда затопило (еле-еле успели технику из карьера убрать, рассказывали...). Вода в озере не замерзала даже в лютые февральские морозы, чему мы были свидетелями во время первого своего приезда на рудник для оформления договора на почти законченные сейчас геофизические работы.
Недалеко от соляного озера находилось пресное озеро, омовением в котором завершался полный цикл местных оздоровительных процедур.
На озеро часто приезжали паломники из соседнего Казахстана, озеро считалось у них священным.
Искупавшись в соляном озере, смыв с себя отработанную лечебную грязь и напитав свое тело живительным рассолом, люди затем омывались в пресном озере и вытирались полотенцами или загорали до полного высыхания.
В соляном озере нельзя было утонуть - соленая вода тяжелее человеческого тела и выталкивала его на поверхность. Поэтому в нем плавали и совершенно неумеющие плавать. Причем выталкивание рассолом настойчиво стремилось придать телу вертикальное положение и плавание в озере зрительно напоминало ходьбу посуху. Плескаться же в соляном озере было опасно – рассол мог попасть в глаза и причинить сильное раздражение. А промыть глаза было нечем – вокруг только рассол…
Оформив, как следует, графическое представление геофизических данных, мы пошли с устным отчетом на техническое совещание при начальнике рудоуправления Кузине и главном инженере Ахтямове. Результаты наших работ техническому совещанию очень понравились, и в протоколе было записано решение нашу работу «считать полностью выполненной и подлежащей полной оплате» (после предоставления официального заключительного письменного отчета).
Только вот с оплатой была проблема… Денег в рудоуправлении почти нет. Покупатели соли расплачиваются по-бартеру – своей продукцией и товарами народного потребления, которые получают в оплату за свою продукцию. Под эту оплату в рудоуправлении теперь отведен специальный большой склад.
Побывали в нем. Представлена большей частью парфюмерия. За договорную цену нашей работы нам и всему ВИОГЕМу этого добра хватит на всю оставшуюся жизнь помыться, помазаться и надушиться… Альтернативная оплата – продукцией самого рудоуправления. Говорят, хорошо идет соль крупного помола – для консервирования, и пиленые блоки и плитка из каменной соли - для отделки лечебных комнат, в которых лечат от астмы.
Блоки нам без надобности, астмой не страдаем и ближайшее наше окружение – тоже, слава Богу. А солью в крафт-мешках предприимчивый Петрович нашу машину уже загрузил и без бартера. После того, как у него установились очень теплые отношения в цехе фасовки продукции. По пять мешков будет на каждого, чтобы нашу слабенькую машину сильно не перегружать.
Подбирать товары в счет будущей оплаты мы не стали, будем высылать счета, писать письма – авось деньги найдут. Правда, деньги сейчас дешевеют очень быстро, но на этот случай при расчетах между предприятиями устраивают корректировку цен на инфляционный коэффициент.
Но была еще одна проблема – деньги, которые мы выручили за дрожжи - их не откорректируешь, их нужно срочно во что-то вкладывать…
В общем, выбрали мы "соломоново" решение (с помощью Евгения Карловича): половину денег потратили на некоторую косметику со склада рудоуправления, которую по нашему предположению можно будет без потерь сдать на реализацию в Белгороде, а вторую половину денег оставили на всякий случай.
Загрузились под вечер и поехали в гостиницу отдохнуть перед дальней дорогой. Правда, спать в эту ночь нам почти не пришлось - по соседству с нашей гостиницей находился Дом культуры и в нем в этот вечер устраивали прощальное застолье уезжающие на свою историческую родину местные немцы.
Сначала в клубе было почти тихо, но потом оттуда полились очень грустные немецкие песни, в которых остро ощущались тоскливые мотивы расставания со своей второй родиной и пугающая неопределенность будущей жизни на исторической родине. И мы тоже, лежа в постелях, переживали расставание с немцами почти до самого утра.
На обратном пути нам наконец-то удалось разгадать очень интригующую тайну о белгородской водке, которой у нас осталось еще очень много, потому что выпить всю ее мы физически не могли, а в Соль Илецке от нее почему-то тоже отказывались…
Поэтому по пути домой мы заезжали во все более-менее приличные придорожные магазины и предлагали продавщицам ее оптом. Продавщицы вели себя, как сговорившись – сначала охотно соглашались приобрести водку, но после уточнения места происхождения нашего товара, сразу категорически отказывались, никак не комментируя свое резко изменившееся решение, сколько мы ни просили…
- Ну почему же вы отказываетесь от белгородской водки? Ведь она такая хорошая!!
В ответ продавщицы только загадочно молчали…
Тогда мы решили заехать в глубинку, где народ попроще, непритязательнее и разговорчивее. Для этого отклонились от проложенного маршрута в Самарской области и заехали в глухую деревню. Обратились с предложением в местный магазин. И опять та же история!..
Удрученные и озадаченные, мы покидали эту глушь самарскую, которая, оказывается, тоже знала тайну про белгородскую водку, которую мы не знали.
На выезде из глуши у околицы хуторка на бревнах сидели мужики навеселе и шумно балагурили. Мы тормознулись около них.
- Водку купите, мужики?
- Да, наверное… А какая она у вас? Белгородская? ...Нет, белгородскую не возьмем…
- Ну почему же, мужики?! Что за страшная тайна такая? Отравленная она, что ли?
- Да она у вас жесткая. Наша водка делается на мягкой волжской воде, а ваша вода – меловая, жесткая, и поэтому водка у вас тоже жесткая. От нее голова болит…
- Да не болит от нее голова!
- Ну, вы-то, наверно, привычные…
Больше в придорожные магазины мы не заезжали, а, приехав домой, молча разделили всю оставшуюся водку на-четверых. И, не избалованные мягкой «туземной» водкой, в домашних и рабочих застольях довольно быстро ее «прикончили».
А потом на ликеро-водочных комбинатах ввели линию семиступенчатой очистки воды и вся водка в России стала одинаково мягкой. Жаль, что не сохранилось у нас ни одной раритетной бутылки белгородской водки, жесткой …