8
Наутро Римма встала на час раньше, чем обычно. Быстро умылась, критично осмотрела себя в зеркале. Круглое лицо, немного бледновато – румяна наложим. Прямые светло-каштановые волосы Римма обычно закрепляла обыкновенными невидимками. Теперь, ради такого случая, достала заколки. Вот эти, сине-зелёные, хорошо подойдут к её голубым глазам. Теперь осталось подобрать пудру и помаду. Но это – после завтрака.
Позавтракав, Римма вернулась к зеркалу. Стала наносить крем, пудру, румяна. «Не мешало бы и брови чуть-чуть подвести», - подумала Римма, беря тушь.
Мать застала Римму за зеркалом. Поняла она её по-своему.
- Ладно, ладно, на работу опоздаешь, - ворчливо сказала Зинаида Тимофеевна. – Не стоит он того, чтобы для него так мазаться.
Римма усмехнулась. «Что ж, думай так». Откровенничать с матерью ей не хотелось – не знала, как та отреагирует. Хоть и была Зинаида Тимофеевна собственницей по отношению к ней, Римме, но слова Асель на суде ей понравились.
Римма открыла шифоньер, стала примерять платья, блузки, юбки… Зная вкусы директрисы, она решила, что обязательно в одежде должно быть что-нибудь голубое. А, вот она, голубая блузка!
Юбку Римма подобрала тёмно-серую, из тонкой шерсти, с разрезом сзади. Немного помята, ну да ничего, утюг есть.
На работе Римма сразу отправилась к директрисе. Попросила у неё недельный отпуск:
- Без содержания хотя бы… Мне очень нужно, по семейным обстоятельствам. Я летом не возьму, отработаю…
Директриса согласилась безо всяких оговорок. Ещё бы! Одно дело – отпуск, хоть и внеплановый, но на неделю, без содержания и весной, и другое дело – отпуск на месяц, с содержанием и летом, когда в отпуск стремятся все. Всё же для порядка она проворчала:
- Знаем мы эти… «семейные обстоятельства», которые могут быть весной у разведённой женщины. Ну ладно, бери.
Не мешкая ни минуты, Римма направилась в роддом. Там она навела справки об акушерках, узнала, что с Асель не могут сработаться Анар Шалбаева, Дарья Шарова и Улжан Козыбаева. Им всё время казалось, что Асель предъявляет к ним завышенные требования.
В четверг Римма взяла все свои деньги, о которых не знала Зинаида Тимофеевна, и пошла в интернет-кафе. Там она нашла в Интернете описание врождённой болезни, сопровождающейся судорогами и вызванной нехваткой в организме матери определённых витаминов и избытком других. Вылечить эту болезнь можно, введя сразу после рождения те самые витамины в строго определённой концентрации и в сочетании с усиливающими их действие веществами. Римма обрадовалась находке, скачала эти сведения на диск.
Домой Римма пришла позже обычного, со слезами на глазах. От неё резко воняло табачным дымом, чего раньше с ней никогда не было.
- Что, Римма, бросил тебя твой уродец, а ы и закурила с горя? – непримиримо спросила Зинаида Тимофеевна. – Я помню, как в годы моей молодости в некоторых подростковых компаниях принято было закуривать, если подруга отбила мальчика…
- Нет, мама, Максим тут ни при чём, - ответила Римма, глотая слёзы. – А закурила я действительно с горя! Сегодня я узнала, что моего ребёнка можно было спасти! Это врачиха недоглядела!
Римма пристально посмотрела на Зинаиду Тимофеевну. От неожиданности та не смогла сразу собраться с мыслями. А Римма, не дожидаясь, когда мать её о чём-нибудь спросит, зачастила:
- Я ходила в роддом. Там встречалась с Алиной. Раньше она была Смирновой, Теперь – Емельянова. Ты её знаешь, это Катина сестра. Она была сокурсницей Камалиевой. Только в отличие от неё, двоечницы, Алина училась отлично. Вот она мне всё и сказала.
- Постой, постой! А она откуда знает?
- Я Емельяновой сказала, что у меня ребёнок умер, и рассказала, как он в судорогах бился. Она сказала, что это – признак болезни, которая вызывается нехваткой в организме матери витамина В1. И ещё Емельянова сказала, что если бы вкололи ему это витамин, он мог бы выжить!
-Что ж, значит, училась Камалиева шаляй-валяй, раз так работает. В больнице таким не место!
- А я что и говорю! – глотая слёзы, сказала Римма.
- А курить всё равно не надо, - бросила Зинаида Тимофеевна скрывшейся в ванной дочери.
Смывая краску с лица, Римма усмехнулась. «Курить»… Да она только дым во рту подержала, чтобы отбить запах лука. Хорошо же она обвела мать вокруг пальца. А если удалось внушить матери, которая к Асель относилась, в общем-то, равнодушно, то тем трём акушеркам, ненавидящим Асель, и подавно удастся.
Всю пятницу Римма рассказывала акушеркам – каждой по отдельности, чтобы никто не видел – что Асель Камалиева – плохая врач, что она виновата в смерти её ребёнка, что генетических заболеваний ни у неё, ни у Дениса в роду нет, а значит, не должно быть и у ребёнка. Под конец она спрашивала у акушерок, поддержат ли они её, если она подаст на Камалиеву в суд. Все три с радостью согласились.
Всякий раз, возвращаясь домой, Римма искала глазами среди детей кого-нибудь из Емельяновых. «Нарожали на нашу шею!» - всякий раз думала Римма, разжигая в себе ненависть к этой семье. Ей казалось, что она, эта ненависть оправдывает все её интриги.
В суд Римма решила подать в понедельник, когда, по её расчётам, слух уже пустит корни. А выходные дни Римма провела с Максимом, на его даче.
Дачный сезон ещё только начинался. Все уже открыли виноградники. Некоторые уже начали вскапывать огороды. Лесновы предпочитали подождать, когда пойдут в рост сорняки, чтобы при вскапывании можно было вычистить землю от корней. В этот раз на даче были, кроме Максима и Риммы, отец Максима и его сестра – Василий Алексеевич и Лена.
Пять лет назад Василий Алексеевич и Лена отгородили участок, вырыли глубокую яму, залили бетоном. Получившуюся ёмкость они засыпали землёй и посеяли там пырей. Там они поселили несколько медведок, отгородили это место мелкоячеистыми сетками. Эту грядку они каждый год засаживали пыреем. Так Василий Алексеевич и Лена надеялись вывести породу медведок-монофагов и пустить в клубничные грядки, наиболее, как известно всякому садоводу, страдающие от пырея.
Максим относился к идее отца и сестры довольно снисходительно. Не верил он в её осуществление. «Предположим, - думал он, - им удастся вывести породу медведок, поедающих только пырей. Но вид-то им вывести точно не удастся! А это значит, что их медведки, на воле скрещиваясь с обыкновенными, будут давать потомство, уже этими качествами не обладающее. Вслух он этих сомнений никогда не высказывал, понимая, что уже стремление к такой цели, вне зависимости от её осуществимости – прекрасно.
Ни с Леной, ни с Василием Алексеевичем Римма общего языка не находила. Она думала: «Не уследят ведь они за своими медведками, они по чужим дачам разлетятся. Поэтому они и авторское право на своё изобретение вряд ли докажут, а если докажут – по патенту ничего не получат» У неё так и чесался язык сказать об этом вслух, но не было повода – ни Василий Алексеевич, ни Лена не заговаривали о своих медведках при ней.