Первое
Капает. Капает кровь в запертой комнате. Такого ещё не было. Когда Матер с самой тяжкой материнской печалью уговаривала отца Патера не намыливать сыну шею . Тот, которого кстати звали Филиус, и не подозревал, что в этом будут участвовать кулаки прародителя и его собственный нос. Отец всегда был импульсивным. Горячим. И наверное поэтому Матер его полюбила. И именно по этой причине Филиус существует. Правда не всегда целым.
Откуда-то из-за нижней половины закрытой двери пробиваются в сегодняшнюю тюрму-комнату надрывистые, но шёпотом выдавливаемые слова. Женский голос. Обычно он успокаивает. Но не сейчас. Говорит нафига Филиус. Какого чёрта. Какого… Зачем ты измордовал нашего соседа. Ты же знаешь. Он давно точит зуб на нашего отца. Теперь ты стал поводом их войны. Ты… Ты меня не слышишь. Ты меня не слышишь. Снова и снова повторяла мать. Но сын не знающий правил этого дурацкого ограниченного мира всё прекрасно слышал. Только не понимал, почему за оскорбления соседа. Он должен отвечать как-то по-особенному. Этого тролля, очень похожего на персонажа скандинавской мифологии, но разве только не живущего под мостом. Филиус уже сидел у двери, как наверное сидела его мать, прижавшись спиной. Он не мог оставить её словесный плач проигнорированным, но ответить ему было нечего. Ты даже не представляешь, что ты наделал. Продолжила Матер. Зачем ты его мучаешь. Это ведь далеко не первый раз. И Филиус заметил как молча, но гораздо красноречивее под дверью протиснулся платок. Вытри… Сказала Матер.
В соседней комнате для мнимо свободных раздался телефонный звонок. Неуловимая опора пропала за дверью. В коридоре послышались мягкие шаги матери. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Восемь, девять, десять, одиннадцать. Парень заметил как на руку, под шум шагов продолжают падать капли крови. И про себя считал, подставив платок, чтобы ненароком не запачкать одежду.
Я Вас слушаю раздался голос Матер. Здравствуйте. После некоторой паузы. Изменившийся голос, сказал. Да конечно. Я сейчас его позову. Патер, курящий на кухне, не мог позволить себе сидеть дальше и ждать отдельного приглашения. Поэтому оказался у телефона ещё до того как Матер закончила говорить “сейчас его позову”. Разговор не продлился долго. В коридоре вновь послышались шаги, но другие. Под их напором Филиус отступил в центр комнаты. Открыв дверь отец в один устрашающий шаг добрался до сына и влепил ему оплеуху. При этом кричал про иск о сексуальных домогательствах. Долго это не продлилось. Запал кончился. И подумать только как эта дамочка, того самого соседа завелась. Из-за какой-то невинной шалости. И машину его я не трогал. Патер за шкирку притащил к входной двери Филиуса и вытолкал его наружу. Проваливай рявкнул он. Убирайся!
Будь что будет. Сын побрёл прочь. Из подъезда, из дома, пересекая двор. Отец вернулся на кухню и судорожно стал поглощать ядовитый дым как лекарство. Параллельно нейтрализуя дымную отраву высокоградусной стаканной. Матер таращилась на него, точно ждала какого-нибудь знака, что тот вернётся в привычный мир.
Знак появился. Но далеко не сразу. Отец поднял голову. Его глаза медленно стали проясняться, и через мутную пелену злости в них промелькнула искра сожаления. Сходи за ним... Сходи… Потерянно сказал он. Мать , захватив пальто в заложники, вышла. Филиус сидел в соседнем дворе и попивал бормотуху с каким-то обделённым. Разговор между ними не ладился, но собутыльники из них получались очень неплохие. По крайней мере, если судить по скорости опустошения огненных внутренностей бутылки. Её суть, попадая в организм, дезориентировала ещё сильнее чем удары папаши. И сдавливала сильнее, чем слова матери. Лучше не становилось.
В этот момент подвалили несолидного вида типы. Вразумительно сказать чего хотели они не могли. С другой стороны поиски повода для драки. Серьёзно? Вам сколько лет. Шестнадцать? Или типо того. Нужен повод, тогда вот вам один. Э быдло. Деревенское. Феерические шпагоглота… Повод найти всегда можно. Кажется этим правилом они и руководствовались. Но, оборвав словесные поллюции Филиуса, их руки, а потом и ноги говорят гораздо острее языков этих бестолковых бродяг. Очередной пинок в корпус. И печень решила горячей путёвкой отправить сознание на курорт, куда-нибудь подальше от этого места. А тело переживёт.
Собутыльник оказался, всё-таки лишь собутыльником и благополучно ретировался от агрессивного проявления действительности, попятившись за мусорный бак, затем за машину, а потом и вовсе покинул опасный двор. Выполняя такой сложный манёвр, он держал согнутые руки перед собой на уровне головы. Вроде я в домике. Ребят идите к чёрту. Абсолютно точно можно сказать, это придало ему какой-то невообразимой невидимости, которая позволила избежать участи своего лучшего друга.
Сознание отделившись от тела долго пыталось вразумить импровизированную грушу. Потом ему это надоело, оно уселось поудобнее на заборчик рядом со своим отключённым вместилищем и, закинув ногу на ногу, стала зачитывать мозгу свою занимательную байку-сон, придуманную на эту ночь. Кажется, сегодня сознанию есть чем похвастаться. Байка обещает быть поучительной. Переживания за день дают на это гарантию. Судя потому как зашедшие на огонёк до сих пор молотят парня, времени ещё полно. Слушай глупое тело. Тебе всё равно никто не поможет.
Второе
Филиус очнулся в лесу. Картинные деревья с гигантскими выпирающими наружу корнями точно поглощают землю. Точно гигантский спрут свою добычу. Местность освещена непонятным и обволакивающим сиреневым светом. Без возможности определить источник. Хм, прямо съёмочная площадка. Хотя выдуманный пейзаж его мало волнует. Филиус безразлично задирает голову. Ты ведь не забавным антуражем собралось меня удивлять, Сознание. А? Хоть он на него и смотрит. Скучать ему долго не пришлось. Его внимание привлекает шум мотора. Неумолимо приближающегося не по дороге, а прямо через множество необъятных деревьев. Звук всё ближе. Парень пристально смотрит в его сторону. Нарастающее гудение сильнее и сильнее. Шум нагло проносится прямо сквозь тело паренька. Резко стихает. Филиус оборачивается, отец выходит из машины. Он представителен. Костюм. Строгий взгляд. Плавные уверенные движения. И прочие атрибуты делового человека. К действительности надо относиться холодно почти наплевательски. Пусть теряет бдительность. А тем временем ты ухватишь её за горло, волосатой рукой. Как то Патер выронил подобную мысль. Глупость конечно. Но засела в голове сына она намертво. Теперь он постарается ухватить свою действительность, дозвавшись отца. Ухватив её. Хм… Ну хоть за что-нибудь.
Кричит. Снова кричит. Но Патер ходит как заведённый вдоль машины взад-вперёд. Точно действительно волнуется, перебирает ногами, словно пытается нагнать своё убежавшее равновесие. Папа! Последний крик даётся парню нелегко. Очень громкий. Птицы взмывают вверх с соседних деревьев. Словно пустившись натёк от смертельного выстрела охотника. Отец остановился. Но не обращает внимания. Достаёт телефон из кармана. Сухо и отстранённо с кем-то говорит. Сволочь. Опять работа. Парень поднимает камень и яростно кидает в машину, снаряд не достигает цели. Камень останавливается, встретив крепкий подбородок отца. Болезненные вибрации окутывают лес. Но с потерпевшей стороны лишь возобновляется деловое бормотание.
Добавив к своей обиженной ярости немного делового подхода. Филиус выждал момент и швырнул камень точно в цель. Глухой звук повреждённого кузова – доказательство меткости. Патер медленно проводит взглядом по своей обиженной только что машине. Убирает трубку в карман. Снимает пиджак. Одним непривычным рывком по киношному переводит взгляд на сына. Это его выход. Он дождался. Филиус не имеет права терять своей шанс. Максимально выпендрёжно целует свой фак, так как даже избалованная педовка не сможет. Разворачивается, показывает отцу задницу и моментально начинает бежать.
Изнеможение. Жжение по всему телу. Даже с огоньком. Вот ощущения и мысли обоих участников погони. Да! Гори оно всё синим пламенем думает отец. Стой говнюк! Стой! Тебе. Делает паузу, чтобы отдышаться. Говорю… Вот теперь закончил. В последних словах переходя уже на дёрганный шёпот. И получается слышимые только им. Но с настоящей человеческой страстью выговариваемые. Мысли в голове у парня довольно однородны. Они каша, одним словом. В три слова. Хочу, не хочу! Поясню всё за него. Собственно как обычно. Хочет он конечно внимания. Любого. Но получать п*здюлей. Не его конёк. Не из тех он, кто хорошо держит удар. Поэтому здесь и оказался. Беготня по ветвистой поверхности, напоминающей сверху мозги, изрядно вымотала героев. Погоня уже больше похожа на соревнования запредельных стариков. Каждый смотрит лишь себе под ноги, только бы не упасть. Но упорно продолжает перемещать своё туловище. Они конечно далеко не спортсмены, но чтобы настолько. Вы меня огорчаете. Придётся вмешаться. Сознание недовольно Филиусом, но вынуждено переместить героев на ровную поляну. А то сон рисковал закончится инфарктом сопливого дурака.
Шуточки прочь. С новыми силами соперники оказываются на новом ринге. Парень явно не собирается сдаваться и продолжает дразнить отца. Только… Только теперь расстояние между ними совсем невелико и Патер в один грандиозный шаг его преодолевает. Филиус понимает. Ему не уйти, что бы тот не делал. Это конечно ничего не значит. И он несомненно попробует. Тем более папкины руки уже в опасной близости от сыновьей головы. Наверное так и мечтает сдавить цыплячью шейку своего единственного наследника. Рывок Филиуса прочь, конечно же абсолютно ничего не даёт. Патер хватает его.
Смерть от удушья не самое худшее. Уже подумывает младший. Но не тут то было. Отец его обнимает. Без всяких слов, просто сдавливает в своих всеобъемлющих и мощных объятиях. Этого Филиус не мог ожидать. Его пробивают слёзы. Точно вся вселенная умещается у него в голове. Когда единственная и самая несбыточная мечта осуществляется. Он просто не знает, что с этим делать. Не в состоянии осознать существование с другой стороны. Пробивает дрожь. Необычная. Она словно расщепляет сына на молекулы. И дальше. Пока он не взорвался прямо в руках своего счастья. Сознание в образе дурацкого режиссера выпрыгивает из-за дерева. Круглые очки о синих стёклах. Длиннющий шарф. Кругом полоски и нарисованный ус. Хохочет. Я бы тебе в мору дал, орёт Филиус. Но я слишком счастлив. Да и это не будет странно? И в этот же миг съёмочную площадку затапливает океан. Отца с сыном проглатывает гигантский кит и выталкивает с фонтаном воды. И когда они вот-вот должны разбиться. Сознание выплёвывает Филиуса из своих продуманных до мельчайших деталей декораций.
Десерт
Ну, что феерический придурок. Начал Патер только лишь сын открыл глаза. Филиус расплылся в подпорченной разбитым носом и размазанной по лицу кровью улыбке. Собрал последние силы. Куда их обычно там собирают? Кажется сейчас, целым остаётся только спрятанное под рёбрами. Там и собрал силы. И со всей мочи обнял отца. Батя улыбнулся и сказал. - Ну не дурак ли. Пошли трогательная девица. Хватит валятся в крови по уши в грязи. Вот поэтому мы с матерью не можем купить тебе нормальных вещей. Говнюк ты эдакий. Освобождается от рук-макаронин. Поднимается. Странно мягко пинает сына ногой.
- Пошли.
Тут в дело вступает мать семейства.
- Сам пошли. Со всего размаху отвешивает оплеуху Патеру. Фыркает. И манерно пошагивая удаляется.
Отец поворачивается к Филиусу. И как заржёт, гаденьким таким пронзительным смехом.
– Давай руку. Пошли.