Крики столицы

Зульфа Оганян
А ты не езди, человек ходить должен!
Так можно переиначить слова Ильфа и Петрова «а ты не летай, человек ходить должен». Особенно касательно инвалидов и пенсионеров, которым в очередной раз отказали (или перенесли решение вопроса) в бесплатном проезде, тогда как в России это давно уже стало нормой. И венец Вселенной Человек, этот великий приспособленец всегда и во всем, решает небольшой вопрос по-своему. Проигрывают, как всегда, наиболее совестливые и стеснительные. Робких безбилетных пассажиров без церемоний высаживают из всех видов транспорта, да еще сопровождают это словами вроде «обнаглели совсем, противно иметь с вами дело». Но не тут-то было с горлохватами, мастерами на изобретательные словесные выкрутасы.
- Ты что ко мне пристал? Разве на лбу у меня не написано, что имею право на бесплатный проезд?
- А ну не серди меня с утра пораньше, не то пожалеешь!
- Я работник судебных органов, так что отойди подальше!
- Вы сомневаетесь, что я персональная пенсионерка? Да еще мать моя была ею! (Очевидно, считает, что это потомственное звание. Был же шестисотлетний баронет Джордж Ноэль Гордон Байрон!)
В общественном транспорте нынче появились молодые парнишки-кондуктора, которые сомнительную привилегию образования обменяли на бойкую, доходную и артистичную профессию. Вот только все они скоренько превращаются в мизантропов, не ждущих ничего хорошего от человеческой природы. Еще почти век назад герой В.Вересаева утверждал, что лучше заболеть дурной болезнью, чем работать кондуктором. Дергают, треплют нервы пассажиры, и постоянно сталкиваешься лишь с изнанкой человеческой натуры.
Сегодня бесплатный проезд решил бы проблемы не только немощных и старых, но и учащейся молодежи. Им уже просто не усидеть на одном месте, а весь день ходить – никаких ног не хватит! (Да и обуви тоже).
Встречаются иногда кондуктора с чувством юмора.
- Я давно тебя заметил: и деньги у тебя будут, все равно не купишь билета. Ладно, только не выступай.
- Ты что половину стоимости проезда протягиваешь? А ешь ты полтарелки? Небось наворачиваешь!
И раньше кондуктора были не сахар. Одна, помнится, так входила в роль хозяйки салона, что кричала всю дорогу, выдавая при этом нечто весьма потешное.
- Что это худые сидят, а толстые стоят, весь проход загородили? А ну, встать худым, пусть садятся толстяки!
И протягивается бикфордов шнур от кондуктора к пассажирам, и вспыхивают порой поистине митинговые страсти, и каждый норовит удовлетворить свою потребность в публичном выступлении. Самоутвердившись, хоть ненадолго, выпустив шлаки, люди идут потом дальше по нелегкой дороге жизни, где все посложнее, чем в транспорте.
Говорят, наш бюджет и так уже трещит по швам и не выдержит нового испытания – бесплатного проезда для инвалидов и пенсионеров, это пробьет в нем брешь. Хорошо, а как же быть с нравственной брешью? Неужели предпочтительнее поступиться именно духовным бюджетом нашей нации, который тоже не выдержал тяжкой поступи переходного периода? В итоге безбилетный пассажир оказывается в плену инстинктов  и подает дурной пример молодежи грубой распущенностью поведения или трусливым заискиванием. «Свобода – это то, чем всегда нужно злоупотреблять», - так считал Поль Элюар. Согласна, но лишь по достижении известных высот эрудиции и цивилизации, а не то – жди новой волны движения луддитов, ломки (на сей раз!) ни в чем не повинных транспортных средств.
А какая будет возня после утверждения указа для получения проездных, хотя ведь на то и существует целая армия чиновников, могущих без излишней волокиты организовать этот сервис. Между тем в Москве уже лет 5-6 назад никто и не проверял проездных: раз человек ездит без билета, значит, у него есть на то основания. Вспоминается по этому поводу объявление, замеченное кем-то из советских писателей в Лондоне у входа в дамский туалет: «Женщинам бесплатно, леди столько-то пенсов». Тебе самой решать – леди ты или просто женщина.

Дай миллион! Дай миллион!
Неужели первой древнейшей профессией была проституция, а второй – журналистика? Как же быть тогда с нищенством? Всегда были люди, которые по объективным и субъективным причинам не могли или не хотели работать и протягивали руку за подаянием. Одни вызывали сострадание, другие отвращение и презрение, даже страх. Их жалели и старались поскорее забыть, над ними издевались, изощренно и безжалостно.
Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
Но кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Но благостный образ нищего рассеялся, как дым, в ХХ веке, особенно после выхода романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». У всех на слуху реплики и определения нищенства из названных произведений, и есть все основания полагать, что общество отмежевалось от этой прослойки и не желает решать их проблемы, неприятные и бесконечные.
В начале 90-х нищие поражали и вызывали желание защитить их, помочь им. Теперь это плотная прослойка общества – со своими навыками и особенностями. Даже кажется, что недалеко то время, когда они объединятся в профсоюзы, и будут банки для нищих, курсы для нищих, клубы, казино и бар «У дохлой собаки» - только для нищих. Будут у них свои конкурсы, олимпиады и конференции.
Такое нашествие нищих, как на сегодняшний день, память сохранила лишь о военной поре, когда мне было от двух до шести лет. Я питаю к ним дружеские чувства, как к старым знакомым, и кажется, что они вернулись в наш быт из моего далекого детства. Тогда они действительно просили хлеба, теперь – лишь денег, да побольше. Я часто прохожу мимо мальчика-инвалида, прилично одетого, с дощечкой на груди. Я не могу на расстоянии прочесть, что там написано, но, вероятно, это просьба помочь чем можешь для предстоящей операции. И чтобы мой внук не слишком просил сладостей, когда мы проходим через сплошные торговые ряды, я на примере мальчика показываю ему, кто попрошайничает и для наглядности даю малышу денежку, которую он бережно опускает в шапку мальчика. На другой близлежащей улице молодая особа и летом, и зимой со своим малышом сидит прямо на тротуаре и просит у прохожих подаяния. Я видела: сердобольные мужчины порой давали щедро – по сто и больше драмов. И вот недавно узнаю от приятельницы, что у нее родился второй ребенок. А чему тут удивляться? Она же не какая-нибудь безработная, вполне может обеспечить материально двоих детей. А что с ними будет после такой школы жизни? Об этом она и не задумывается. Надеется на Бога и судьбу или считает, что такая жизнь на тротуаре не хуже любой другой. Между прочим, существует мнение, что Альбер Камю начал писать, чтобы выразить мысли и чувства своей полунищей, неграмотной и глухой матери. Да и принц и нищий, по Марку Твену, вполне взаимозаменяемы.
Моя молочница еще недавно скромненько просила одежду и обувь – «для деверя». Теперь она осмелела. «Сама, небось, наряжаешься, а я вот хожу без обуви, а размер у нас с тобой одинаковый».
А еще как-то иду себе по проспекту Маштоца, и меня останавливают двое мужчин. Один держится скованно, видно, не привык еще к новой роли. Второй, его импрессарио, непринужденно, на русском языке предлагает купить две какие-то наспех набранные брошюрки из произведений застенчивого. Все бы ничего, но, даже на мой непроницательный взгляд, импрессарио являл собою образ типичного пропойцы, а одутловатый облик его украшали совсем еще свежие кровоподтеки и царапины – видать, хорошо накануне погуляли.
А честь, а достоинство? – спросите вы. Ну, во-первых, как гласит афоризм Р.Вальзера, «...в понятиях о чести есть что-то очень старящее.» а во-вторых, сегодня высокие категории сами скомпрометировали себя, считаются глупостью и нелепым кривлянием.
«Глупость – нечто очень аристократическое», - эти слова пришли мне на ум, когда с противоположного тротуара молодой представительный мужчина в черном до пят пальто, стоящий рядом со своей машиной, крикнул, как выяснилось, мне: «Тетка, ты что проходишь мимо, мы тут издалека приехали за помощью.» Привыкаешь ко всему, но чтобы с противоположной стороны улицы! Круто!
В дверь звонят постоянно. Я даже во сне слышу настойчивые звонки, от которых вскакиваю ни свет, ни заря. Открываю: стоит молодой мужчина в очках, каштановые волосы уложены в красивую прическу. И очень похож на одного моего знакомого, и я уже... но мои ассоциации прерываются лаконичным: «Собираю деньги. Для больного ребенка». Другая – этакая ядреная баба – пристыдила меня: «И это все, что ты можешь дать ?» А молодая особа на улице преградила мне дорогу и объявила: «Брат служит в армии. Тридцать драмов». Все заранее продумано. Ни много, ни мало. От вас не убудет, а брату помощь, если он, этот мифический брат вообще существует.
А смогут ли они, эти профессиональные нищие, при более благоприятных социально-экономических условиях вернуться к нормальной жизни? Привыкшие злоупотреблять свободой и жить, как птицы небесные, будут они подчиняться дисциплине, твердому распорядку дня? И ради чего? Зарплаты, которая также напоминает милостыню, да еще и нерегулярную? Как знать. Еще не так давно в США среди безработных не было ни одного человека армянской национальности.
Но ко всему привыкаешь. В том числе и к профессиональному нищенству. И если шильонский узник, выйдя на волю после долгих лет заточения, «о тюрьме своей вздохнул». Если герой Леонида Андреева после аналогичной ситуации находит, что синева неба краше смотрится через тюремную решетку и восстанавливает в своем доме подобие тюрьмы, а слуге велит стеречь себя и выпускать «на волю» лишь на час для прогулки – то чем хуже вольный, пыльный, продымленный воздух наших улиц?! Смогут ли эти люди обрести утерянный нравственный стержень и принять «прямую стойку»? И страшно, что такие науки, как история, социология и статистика, все занесут в определенную графу ценностей, определят процентное соотношение нищих с другими индивидуумами общества, и все покажется не очень-то одиозным, а явлением закономерным, исторически обусловленным и к тому же периодически повторяющимся. Но каждое такое повторение забрасывает нас вглубь первобытных пещер, откуда несет сыростью и смрадом, а души покидают тела. А спасать надо именно души. Пока не поздно. И пока это тревожит и пугает нас. И не надо при этом излишней щепетильности. Вспомним слова Мопассана: «Пытаться заглянуть туда, куда никто еще не заглядывал, и смотреть до тех пор, пока это не увидят все». Не могу удержаться от еще одной цитаты. Это уже Акира Куросава, один из лучших кинорежиссеров ХХ века, о Достоевском: «Пожалуй, нет для меня писателя более доброго и великодушного. Когда я говорю о доброте, то имею в виду чувство, заставляющее не отводить глаза при виде чего-то поистине ужасного, поистине трагичного. Ему в высшей степени свойственно сострадание. Он не отворачивается – он смотрит и страдает. В этом нечто большее, чем человечность, лучшее, нежели человечность.» Это не великие перекликаются друг с другом. Это они взывают к нам, нашему вмешательству. Наперекор желанию забыть, отречься, уйти в собственные проблемы и исторические аналогии. Иначе будущее не простит нам равнодушия, отомстит за бездействие...

2000г.