Буква Л

Памятник Борцам Пролетарской Диктатуры, изд. 3, Издание Истпарта, 1925.
Фрагмент  Буква Л с.324-360 Указатели 9-10

ЛАБУРБ Жанна. - В Одессе 2 марта 1919 г. расстреляна французская коммунистка Жанна Лабурб. Это первая французская кровь, которая пролита во славу III Интернационал, кровь нашего товарища, кровь женщины. Жанна Лабурб была учительницей и проживала в Москве. Но все мысли ее, все ее горячее сердце принадлежало великой мировой пролетарской революции. Когда в Москве образовалась секция французских коммунистов, Жанна Лабурб тотчас же примкнула к этой организации и стала деятельной ее работницей. Все свое свободное время, всю свою энергию Жанна Лабурб отдавала делу сплочения сил французских коммунистов. Когда потребовалось послать товарища в Одессу, чтобы понести агитацию среди французских солдат и матросов, Жанна Лабурб решила ехать, хотя и сознавала, с какими опасностями сопряжена сейчас подпольная работа в стане наших врагов - белогвардейцев и империалистов.
Товарищи из французской секции советовали Жанне Лабурб вести себя осторожно, но Жанна Лабурб лишь улыбалась им в ответ: «Ведь умирают лишь раз». Французские генералы расстреляли нашего смелого преданного товарища, но память о ней жива и будет жить в сердцах всех работниц и рабочих, кому дорога святая цель нашей многотрудной борьбы. А. Коллонтай. «Красная Армия» № 6 от 1 апреля 1919 г.
Подробности убийства Жанны Лабурб.
Помещаемое сообщение есть рассказ осужденного на казнь вместе с т. Лабурб и убежавшего от расстрела сербского коммуниста т. Раткова.
«2 марта около 10,5 час. вечера, я сидел с т. Лабурб, старушкой Лейфман, ее 3-мя детьми: Ревеккой, Верой и Гесей, и с гостем Лазарем Швецом. Некоторые учили уроки французского языка, некоторые читали. Вдруг открылась дверь, и в комнату ворвались 10 вооруженных людей. Среди них было 2 генерала, 2 полковника, 2 низших чина и 4 французских офицера. Русских было 5 человек в форме чиновников и один в штатском. Трое из французских офицеров были в пехотной одежде и один в матросской. Ворвавшись в комнату, они скомандовали: «Руки вверх!», и направили на нас револьверы. Мы подняли руки и встали. Один из офицеров набросился на меня со словами: «Говори, где деньги, которые привез из Москвы, а не то расстреляю». Я ответил: «Стреляй, если имеешь силу, я не трус, а серб. Я ни о каких деньгах не знаю». Он снял с меня револьвер и начал с руганью обыскивать. Шарил по карманам, отнял все документы, все деньги, снял часы и стал допрашивать, чем занимаюсь я, т. Лабурб, Лазарь, и кто мы такие. Нас обчистили хорошо, взяли все бумаги, открытки, документы, даже у старухи отобрали все деньги. Старуха начала плакать, а они кричали ей: «Молчи, расстреляю, сволочь». Разбросали все по комнате, затем связали нам руки и начали дальнейшие поиски денег, говоря: «Если не скажете, все равно, мы найдем, стены разобьем, но найдем». У т. Лабурб нашли разные бумаги, газету «Коммунист» на французском языке, разные записочки и т. д. У меня нашли две расписки. Один офицер сказал генералу: «Наверно, это вся банда». Собрали все отобранное. Деньги - в карманы, а остальное - в корзинку, которую понесли в контрразведку. Затем отправились в сарай, сломали замок и, найдя там прошлогоднюю большевистскую литературу, сказали: «Сволочи, эту литературу они, наверное, из Москвы привезли». А Геся говорит: «Это прошлогодняя литература». Все были спокойны, только старуха упала. А они говорят: «Мы не дураки, видим, что литература свежая».
Через некоторое время квартиру запечатали, старуху повезли на извозчике, а нас погнали по Пушкинской в комендатуру. Привели нас на третий этаж, посадили на три шага друг от друга, женщинам развязали руки, а нам нет. Потом погнали из одной комнаты в другую одного французского солдата-коммуниста, затем выгнали из комнаты двух женщин и трех мужчин, которые тоже были арестованы, но раньше нас. Затем взяли на допрос инженера Елина и начали бить, - били так, что он вышел весь в крови. Потом взяли другого арестованного и также зверски били. Затем приходит один офицер к дверям и кричит: «Господин Мишель, пожалуйста» (показывает рукой). Вызванного затем на допрос председателя французской группы, Мишеля, начали бить так зверски, что старуха Лейфман упала в обморок. Одна женщина сказала: «Это хуже, чем при старом режиме». Один из офицеров закричал: «Молчи, мы вам дадим свободу с угрозами и кулаками, которой вы желаете, сволочи-революционеры».
Когда я спросил одного полковника, за что здесь бьют, он ответил: «Я не знаю, я здесь не при чем. Здесь распоряжаются французы». В это время один из французских офицеров подошел ко мне, ударил меня два раза по лицу, крича: «Молчи!» После допроса т. Швеца, которого, также избили, была очередь за мной. Я вошел в комнату допроса. Там сидел у стола и делал допрос рыжий старичок, лет 55 - 60, и два французских офицера. С левой стороны сидели два аристократа, позади стояли несколько офицеров русских и французских (четыре или пять человек). У меня были связаны руки. Произошел следующий допрос:
 - Ты кто такой!
 - Я серб.
 - Ты сволочь, а не серб.
 - Я не сволочь, имейте это в виду, я серб.
Он закричал на меня.
 - Не кричать! Еще как свободно стоит.
Я ответил, что мне некого бояться.
 - Я вам даю 5 минут сроку; если вы честный серб, вы должны нам сказать, что вы имеете общего с французами и этой публикой? Помните, что мы вас освободили от немцев, т. е. врагов Сербии.
Я ответил:
 - Спасибо вам, господа офицеры, за ваше освобождение. (Думаю себе: «сволочи!») Я, к сожалению, ничего не могу сказать, хотя бы мне дали не 5, а 10 и 20 минут сроку, от меня вы ничего добиться не можете, а если вы хотите меня убить, то возьмите револьвер или нож и убейте меня, как собаку.
Французские офицеры сказали, что бить они меня не будут, и повели в другую комнату, в которой находились те, которые были избиты. Один товарищ лежал на полу весь в крови и другие также. Мне развязали руки; я встал и стал смотреть через двери. Вскоре к нам в комнату вошли 3 французских офицера и один русский. Один из французов подошел к тов. Мишелю и стал с ним о чем-то говорить; затем офицер вдруг ударил т. Мишеля несколько раз по голове и ударил его ногой в живот. Тов. Мишель упал и рыдал, как ребенок, от боли. Один офицер и дама, видимо, жена какого-то буржуа, проходившие через комнату, смотрели и смеялись.
Вскоре Мишеля, Елина, Швеца, еще одного товарища, фамилию которого не знаю, меня и Гесю погнали к выходу; это было в 12,5 час. ночи. У дверей нас ожидали вооруженные офицеры и несколько человек солдат. Нас повели вниз, построили по двое в ряд и погнали на улицу. Там стояли два автомобиля... На первый автомобиль посадили Мишеля, молодого товарища и меня. Остальных трех - на второй автомобиль. Нас провожала до автомобилей целая свита арестовавших нас офицеров с револьверами и бомбами. Этих вооруженных людей около каждого автомобиля было человек по 8. Автомобили помчались. Я спросил: «Куда нас везут?». Мне ответили: «В штаб». Я собрал все силы и думал, что можно предпринять, чтобы спастись. Нас повезли за город, возле казарм, до второго еврейского кладбища. Когда приехали к кладбищу, офицеры скомандовали: «Стой». Шоферы остановились. Офицеры велели отогнать автомобили назад, говоря, что они заблудились, попали не туда, куда следует. Когда автомобили отъехали, один офицер спросил нас, есть ли у нас оружие, а затем обыскал меня и других товарищей. Убедившись, что у нас ничего нет, он приказал шоферу потушить огни... Они приступили к делу. Я знал, что сейчас мы будем расстреляны.
Я решил действовать. Схватив левою рукою одного офицера за револьвер, а правой ударив его по лицу так, что он свалился на остальных, я спрыгнул с автомобиля и побежал. По мне стали стрелять залпами из обоих автомобилей, но не попали. Я бежал, упал в яму, поднялся, бежал дальше. Палачи все время стреляли по мне. Добежав до кладбищенской стены, я перепрыгнул ее и очутился на кладбище.
Тем временем палачи начали кровавую расправу с несчастными жертвами. Стрельба продолжалась 15 - 20 минут. Я двинулся дальше. С кладбища я вышел в поле и пошел к городу. Ночь была светлая, без луны. Иду. По дороге мне встретились французские солдаты, я спрятался во двор, не знаю какой, выждал, пока они прошли, а затем двинулся дальше. Только я вышел со двора, как вдруг вижу едущие из города автомобили. Я вновь скрылся во двор. Смотрю, автомобили, те самые, которые везли меня, - везли на этот раз пять женщин: т. Лабурб, старуху Лейфман, и двух ее дочерей - Ревекку и Веру, и супругу инженера Елина, курсистку. Их везли на кровавую расправу. И действительно, через некоторое время послышалась сильная стрельба.
На следующий день в газете «Одесские Новости» была помещена следующая заметка, озаглавленная «Несчастный случай»: «Около двух-трех часов ночи была слышна стрельба около еврейского кладбища. Был выслан патруль, который никого не обнаружил. Лишь через несколько времени мимо патруля проехали два автомобиля с вольной публикой и вооруженными солдатами. На рассвете были найдены около второго еврейского кладбища 10 трупов: 6 женщин и 4 мужчины. Тела несчастных отвезли в морг и положили каждому на грудь, бумажку с надписью: «Неизвестный».
Население взволновалось; начались протесты против расстрелов. Волнение среди рабочих с каждым днем становилось все сильнее. А между тем ежедневно арестовывали по нескольку рабочих и отправляли в тюрьмы; сопровождающие арестованного провожали его обычно несколько шагов, а потом убивали посреди улицы. В газетах сообщалось, что столько-то расстреляно при попытке бежать. Таких случаев очень много.
На похоронах четырех расстрелянных рабочих-железнодорожников рабочие шли по улице с пением: «Вы жертвою пали» и с красными знаменами. Вартовые хотели разогнать толпу, но не смогли. Измененные до неузнаваемости, тела других погибших товарищей были ночью украдены и унесены на кладбище, рабочие пошли демонстрацией на кладбище хоронить их, но были разогнаны. 5 марта были демонстрации голодающих женщин бедноты. Все политические партии готовились к забастовке». «Правда», № 96 от 6 мая 1919 г.
ЛАВРЕНТЬЕВ. - См. Аппельбаум.
ЛАГУТИН. - Убитый вместе с Подтелковым и другими, т. Лагутин был членом комиссии пяти. Рядовой 14-го Донского полка, одного из трех, прославившихся по своей революционности в октябрьские дни в Петрограде, он был первым председателем Казачьего комитета, созданного при ВЦИК Советов второго созыва. Оттуда он, окрыленный бурным духом красного Питера, направился на Дон, где провел горячую революционную работу. Замечательны его решительность и настойчивость во время переговоров с войсковым правительством, на которых он участвовал как делегат революционных фронтовиков. Разозленный предложением обождать с созывом войскового круга, Лагутин перебивает одного из прихвостней войскового правительства, эсера Боссе:
 - Наше требование - передайте власть Военно-Революционному Комитету. Ждать нечего, если войсковое правительство стоит за мирное разрешение вопроса.
М.П. Богаевский. - Значит...
Лагутин. - Надо объявить во всеобщее сведение о переходе власти к Военно-Революционному Комитету. Ждать две с половиной недели нельзя. Народ ужасно наполнился гневом...
Под конец, не желая уже больше слушать длинные и лицемерные речи, Лагутин, прерывая оратора, говорит войсковому атаману:
 - Решайте дело. Пора кончать...
В Лагутине кипела стихийная революционность фронтового казачества. - См. Подтелков. А. Френкель. «Орлы Революции».
ЛАГУТКИН Леня. - См. Хворостин.
ЛАЗАРЕВ - до 1919 г. левый эсер, член исполкома Румчерода. Руководитель восстания в Одессе против Центральной Рады. В марте 1918 г. командарм 3. Вел борьбу с немецкими войсками в районе Лозовая - Славянск. Расстрелян деникинской контрразведкой на подпольной партработе осенью 1919 г. «Изв. ВЦИК», № 252 от 7.11.1922 г.
ЛАЗАРЕВ Иван Васильевич. - Родился в 1882 году в Московской губ., Бронницк. уезда, Раменской вол., дер. Игумновой, сын рабочего, с 12 лет работал на Раменской фабрике, член партии с 1917 г. во время революции был в Петрограде. Убит на Калединском фронте, куда был мобилизован вместе с тов. из Люберецкой организации. «Братская Могила», выпуск II.
ЛАЗИМИР - в октябрские дни 1917 года был членом Военно-Революционного Комитета в г. Петрограде, левый эсер. До июля 1918 г. - председатель солдатской секции Петроградского Совета, формальный председатель Военно-Революционного Комитета. После июльского восстания левых эсеров 1918 г. он вступил в РКП; член коллегии Наркомвоена, затем член реввоенсовета Южного фронта. В августе 1919 г. при эвакуации Киева заболел возвратным тифом и в пути на пароходе умер. Сведения взяты из статьи «Воспоминания об Октябрьском перевороте», помещенной в № 10 «Пролет. Рев.», стр. 44 и «Изв. ВЦИК» № 262 от 1.11.1922 г.
ЛАЗО Сергей Георгиевич. В ночь с 4 на 5 апреля 1920 г. японцы устроили во Владивостоке государственный переворот. Обезоружив часть народно-революционной армии, устроив форменную резню во многих кварталах, они арестовали тех, кто был им особенно ненавистен, как активные руководители борьбы с японской интервенцией с оружием в руках. В штабе они арестовали т.т. Луцкого, Сибирцева и Лазо, всех их продержали в тюрьме до 9 апреля, а 9 апреля ночью увели их по направлению Гнилого узла, и с тех пор нет о них никаких вестей. Японское командование и продажная газета «Владиво-Ниппе» знали, как велико будет негодование и скорбь всех, знавших этих людей, и потому объявили, что т. Лазо, «влекомый заманчивой прелестью свободной жизни среди сопок, вновь ушел туда» со своими верными партизанами. Трудно сомневаться в том, что т. Лазо был влеком не «заманчивой прелестью свободной жизни», а просто-напросто японскими жандармами, убившими его где-нибудь под покровом ночи.
Тов. Лазо знает вся Сибирь, в особенности же товарищи из Забайкалья и всего русского Востока. Тов. Лазо был самым крупным человеком среди тех, кто боролся за Советы в Сибири на Забайкальском фронте. Из небольшой горсти добровольцев он быстро создал 10-тысячную боеспособную и сильную Красную армию. Эта армия упорно боролась под командой т. Лазо с авантюристом Семеновым. Это было во время чехословацкого переворота. Тов. Лазо заставил после 6-месячных жестоких боев бежать Семенова с его 40-тысячной армией, где был собран «цвет офицерства», как об этом трубили сами семеновцы. Назначенный Центросибирью на Прибайкальский фронт, он немедленно после этих 6-месячных боев отправляется на театр военных действий «бить чехов», как говорили тогда. Но в это время силы противника значительно выросли. На подмогу семеновцам пришли не только чехи, но и японцы. Семенов мстил за свое недавнее поражение и позорное бегство массовыми казнями и истреблением всего живого. Советы пали.
Тогда т. Лазо под Алексеевской организовал партизанский отряд и нанес удар японцам. Но он не смог собрать достаточно сил, чтобы закрепить за собою успех. Мы видим т. Лазо затем в Приморской области, где он командовал соединенными силами красных. Даже Семенов, ненавидя Лазо, говорил: «Если б у меня были все офицеры, как Лазо, то я легко покорил бы большевиков».
Летом 1919 года, испытав невероятные лишения, несколько недель скитаясь среди дикой тайги, Лазо серьезно заболел. В течение месяца он пролежал в шалаше, медленно поправляясь; кое-как оправившись, он быстро принялся за организацию новых отрядов. Ему помогало его большое знание народа, и любовь к нему крестьян Сучанского района создавалась после первой же встречи с ним: они чувствовали, что это - свой человек.
3 апреля во Владивостоке собрался Совет. Для японских капиталистов это было хорошим предлогом для расправы с революционными элементами во Владивостоке, и жертвою этой расправы пал Сергей Лазо. 3 апреля во Владивостокском Совете т. Лазо пропел свою лебединую песню. Он говорил: «Пусть мы здесь слабы, пусть нас может раздавить один удар японского империализма, пусть этот удар разобьет Совет, но он не может предотвратить неумолимого хода истории. И в глаза угрожающему нам японскому империализму мы смотрим открыто, - мы смотрим, как победители. Когда два года тому назад наши товарищи пошли на Брестскую Голгофу и заключили с немцами унизительный мир, тогда они писали, что на этих переговорах они чувствовали себя, как победители. И наши товарищи были правы. И те события, которые разыгрались и разыгрываются в Германии, подтвердили их слова. И мы здесь знаем: пусть разгромят японцы Владивостокский Совет, но живы будут Советы, с новой, во много раз большей силой подымутся они через некоторое время у нас и в Японии. Пусть японский империализм разобьет нас здесь, но тем самым он подпишет себе приговор. Еще новые и новые жертвы будут вырваны из рядов борющегося пролетариата, но это не задержит его победного шествия. Эти жертвы неизгладимыми письменами запишутся в историю этой борьбы».
Владивостокские и другие газеты долго спрашивали на своих страницах, где Лазо? По словам владивостокского поэта, даже «чайки, летя с рыбалки, беспокоятся: где Лазо?..». М. Г.
Из книги «Три года борьбы».
Тов. Лазо родом из Бессарабии, сын богатых родителей. К революционному движению примкнул в Красноярске в 10 роте 15 Сибирского стрелкового запасного полка, где был офицером. С первых же дней революции Лазо оформляет и дает конкретные лозунги движению солдатской массы. Экспансивный и решительный, он хотел сделать все сам. Арестован Лазо вместе с другими членами Военного Совета в помещении следственной комиссии. (Владивосток, кажется, Полтавская, 7). Несмотря на предложение уйти задним ходом, он не хотел бросить одних красноармейцев. Назвавшись прапорщиком Козленко, Лазо дал повод японцам потом отвечать на запросы, что никакого Лазо они не арестовывали.
В сборнике «Неравнодушные строчки. В годовщину 4-5 апреля - дня выступления японцев в Приморье» - т. Лазо посвящено несколько статей. - См. Луцкий.
ЛАЙДБУРН. - См. Фрея.
ЛАНГАКОВ Иннокентий - расстрелян в Харькове.
ЛАНГЕ - бывший офицер Московской таможни. В начале 1918 г. за проведение социалистических идей и декретов Советской власти он был исключен из комитета служащих таможни; тогда он направил все силы на сближение с рабочими, и вскоре совместными усилиями была организована коммунистическая партийная ячейка, в которой он деятельно работал. Когда явилась опасность Советской власти со стороны Колчака и Деникина, т. Ланге был командирован от ячейки на фронт и зачислен в армию красным офицером. Погиб на фронте в 1919 г.
ЛАНГЕ И. - Председатель гомельской ЧК, погиб 26 марта 1919 г., во время гомельского мятежа Стрекопытова. По специальности шофер, т. Ланге работал во второй тыловой автомобильной мастерской в Нижней Белице. Своей бесконечной честностью, неутомимой энергией он сразу, в первые дни революции, выдвигается рабочими и солдатами, как передовой боец. Работа в военной секции совета, затем в комендатуре на посту революционного коменданта обнаруживает в покойном герое неоценимую деловитость, честность и энергию. Помню, в 1918 г., когда работа в Совете еще не была налажена (после Октябрьского переворота), только усилиями немногих советских работников, подобных т. Ланге, удавалось, несмотря на отсутствие связи с центром, находить правильную линию политики местной Советской власти. Тов. Ланге, как коменданту города, приходилось иногда выполнять приказы или же присутствовать при расстрелах шпионов и врагов трудящихся. Помню, как т. Ланге, верный идее, за которую погиб, с тоской в душе говорил мне: «Знаю, что это - наши враги, знаю, что творю правое дело, но... не могу, понимаешь, не могу». - См. Билецкий Николай.
Сведения из брош. Г. Лелевича «Стрекопытовщина».
ЛАНСКОЙ. - См. Мартынов.
ЛАПИН Ф.С. (Арцыбашев В.И.) - старый партийный работник, царским судом был приговорен к ссылке на поселение. Из ссылки т. Лапин бежал и под разными фамилиями работал в Сибири в с.-д. организации. Тов. Лапин, это - типичный старый партийный работник, готовый на всякую жертву, вечно занятый работой... В тот момент, когда озверевшие банды Калмыкова принялись за свое черное дело, т. Лапин остался на своем посту и погиб.
Тов. Лапин расстрелян в 1919 г.
«Красная Голгофа», стр. 111.
ЛАПИЦКИЙ - член заводского комитета бывш. «Треугольник», старый коммунист. Белыми бандами расстрелян в плену в ноябре 1919 г.
«Петроградская Правда», 1919 г., № 257.
ЛАПТЕВ Гавриил - сочувствующий РКП, убит в 1919 г. на Лужском участке под Петроградом.
«Боевая Правда» № 14 от 23 сентября 1919 г.
ЛАРИЧЕВ Александр Михайлович. - 2 июня 1920 г. в 10 ч. утра с аэродрома города Екатеринодара вылетел на самолете типа де-Гевелянд командир 34-го разведывательного авиоотряда, тов. А. Ларичев, для производства разведки. При подъеме на высоту 30 - 40 метров, от невыясненной причины самолет скользнул на крыло и перешел в штопор. Ввиду незначительной высоты выровнять самолет было невозможно, и он врезался с работающим мотором в землю, после чего произошел взрыв бензина и авиабомб; летчика же, объятого пламенем, выбросило в сторону. Тов. Ларичев получил сильные ожоги всего тела и ранение в голову осколками бомб. Он находился в сознании двое суток и скончался 4 июня.
А. М. Ларичев родился в 1891 году в селе Шушкадом, Буйского уезда, Костромской губернии. На службе в авиации состоял с 1914 года. Образование получил средне-техническое и окончил Московскую авиационную школу летчиков в 1915 году. Участвовал в старой армии на Западном фронте в качестве летчика в 11-м истребительном авиаотряде и в 5-м Сибирском разведывательном авиаотряде, где им было выполнено громадное количество полетов общей продолжительностью более 400 часов.
Тов. Ларичев в Красной армии находился с начала ее формирования. В 1918 и 1919 годах им был совершен ряд боевых полетов на фронте нашей армии. Он летал на самолетах всех систем и мало считался с воздушными стихиями. Тов. Ларичев за свою деятельность на Красном фронте имел благодарности и представлен к награде. Он был любим краснофлотцами отряда.
ЛАСИС М. Я. - член РКП, сотник Особого отдела ВЧК. Умер 7 апреля 1920 г.
Коммунистический Труд, 1920 г., №19.
ЛАУМБЕРГ Михаил Яковлевич - комиссар Резервного Рабочего полка, погиб в бою под деревней Кипень в ноябре 1919 г.
«Петроградская Правда», 1919 г. № 258.
ЛАУРИС Вилли - вступил в партию в 1908 г. в г. Митаве Курляндской губернии. За революционную деятельность был осужден и сослан в Сибирь на поселение. После свержения царизма, т. Лаурис поселился в г. Омске и сейчас же стал в рядах большевиков. Омская подпольная организация времен колчаковской реакции многим обязана т. Лаурису, который являлся не только борцом, но и хорошим организатором. После свержения Колчака т. Лаурис был одним из наиболее активных членов Латышской секции, в которой, в качестве инструктора, работал вплоть до своей смерти.
Теперь еще представляю себе энергичного старичка, одетого в коротенький полушубок и в худых валенках. В таком костюме Лаурис при сибирском трескучем морозе ездил по деревням на лошадях на расстоянии более 500 верст. Хотя это было чрезвычайно трудно и опасно для жизни, он никогда не жаловался и от командировки не отказывался. Но в декабре 1921 г. тов. Лаурис заболел сыпным тифом и умер. Безайс.
ЛЕБЕДЕВ. - См. Уткин.
ЛЕБЕДЕВ, умер в Москве от ран, полученных в Октябре 1917 г. при взятии Алексеевского военного училища.
ЛЕБЕДЕВ Иван Ксенофонтович - был активным партийным работником Рогожско-Симоновского района (Москвы), был членом Исполкома Московского Совета, представителем заводского комитета «Динамо». Умер от ран, полученных в бою под Кронштадтом при ликвидации мятежа в марте 1921 г.
И. К. Лебедев - сын зажиточного крестьянина Калужской губернии Медынского уезда, Пушкинской волости и села. Приехал в Москву в 1910 году 14 л., поступил половым в Об-во трезвости. Через несколько месяцев перешел на завод «Динамо» в качестве чернорабочего. Как смышленый любознательный парнишка, быстро освоился с заводской жизнью и перепросился на тянульный станок, но в 1912 году был уволен при сокращении штатов как вредный элемент. Проработав 1,5 года у Зингера в Подольске, поступил опять на завод «Динамо» в качестве тянульщика, а затем перешел в изолировочную мастерскую. Как сознательный рабочий, в 1912 году выбран уполномоченным больничной кассы (работал в ревизионной комиссии). В апреле 1919 года был выбран в завком и работал казначеем до новых выборов. В ноябре 1919 года
при переизбрании завкома был избран председателем. В РКП Иван Ксенофонтович вступил в партийную неделю 1919 года и сразу выдвинулся на работе, был секретарем бюро ячейки, первым председателем клуба «Труд и Творчество». «Братская Могила», стр. 95.
ЛЕБЕДЕВ Илья Петрович - крестьянин деревни Спирово, Сухановской волости Подольского уезда Московской губернии, родился в 1885 г., учился в сельской школе; по окончании работал в Москве конторщиком. В 1906 г. был взят на военную службу, служил в Петрограде в Управлении казачьих войск старшим писарем; по окончании военной службы работал в имении на Кавказе. В 1914 г. был мобилизован и, работая до конца империалистической войны по продовольственному транспорту, служил по выборам войсковых частей до демобилизации 1918 г. Возвратившись с фронта на родину, был избран сельским председателем и в волостной комитет бедноты, откуда во время гражданской войны был послан на фронт. На фронте работал в качестве военкома. Убит в д. Соколовке Подольской губернии (на Киевском фронте) в мае 1920 г., похоронен в селе Павловке 6 июня. С. Караваев. «Братская Могила».
ЛЕБЕДЕВ Николай Николаевич. В 1913-1914 гг. вместе с другими товарищами вел рабочую хронику в «Правде». В 1917 г. он работал в Киеве в редакции «Голоса Социал-Демократа», а затем в «Пролетарской Мысли». В Харькове был секретарем «Известий ЦИК Советов Украины», на фронте издавал при штабе газету «К оружию». Умер в Киеве в первых числах мая 1919 г.
Воспоминания о Н. Н. Лебедеве.
В больших очках, с длинными свисавшими прядями волос, давно небритый, в теплом шарфе, в студенческом пальто до пят, в фуражке, которая ему сильно велика, за столом, полным газетных вырезок, а главное исписанной бумаги, - таким увидел я Николая Николаевича в первую нашу встречу в рабочей комнате «Правды» за столом так называемой «рабочей хроники». Это был его постоянный стол, - стол, за которым он вместе с небольшой группой молодежи, работавшей под руководством дяди Кости (Еремеева), создавал четвертую страницу «Правды» 1913-1914 года.
Мы, несколько человек, обрабатывали «рабочую хронику», корреспонденции с заводов, придавали им более или менее литературный вид, выправляли стихи, написанные то на обрывке писчей бумаги, то на обороте счета, то на крышке от папиросной коробки. Но только один Николай Николаевич за оба года работы не изменил этой деятельности; остальные занимались и техникой и хозяйственными работами. Некоторые переходили с «рабочей хроники» на другую работу в «Правде» или находили работу за пределами ее. Николай Николаевич до последнего дня остался верным столу «рабочей хроники». Ни в редакционной работе, ни в партийной, за пределами редакции, ни в личной жизни (если можно применить этот термин к его жизни), у него не было другого интереса, кроме того, которым он жил вместе со своими рабочими корреспондентами.
Я помню эпизоды борьбы труда с капиталом, помню стачку на «Новом Лесснере», продолжавшуюся 2,5 месяца, помню стачку Путиловскую, припоминаю отдельные стачки ремесленников, и вместе с каждой стачкой встает в воспоминаниях Н. Н. Лебедев, его разговоры с теми товарищами, которые непосредственно с заседаний стачечных комитетов, с общих собраний стачечников приходили к Николаю Николаевичу, излагали ему историю стачки, этапы борьбы и отдельные случаи. Николай Николаевич, занося все эти рассказы на бумагу, вместе с тем самым активным образом переживал все стачечные эпизоды.
Помню, как все мы удивились, когда однажды вечером Николай Николаевич признался нам, что он меньшевик. «Правда» печаталась в то время в той же типографии, в которой печатались и меньшевистская газета «Луч», и газеты «День» и «Земщина». Нам, как соседям по газетной технике, приходилось иногда не только с «Лучом» или «Днем», но и с «Земщиной» обмениваться оригиналами агентских телеграмм, проверять некоторые сведения чисто справочного характера и пр. Николай Николаевич мог обменяться не только с «Днем», но и с Земщиной»; заставить же его обменяться каким-нибудь материалом с «Лучом» было невозможно. Сам бывший меньшевик, он особенно остро чувствовал то оскорбление, которое нанесли рабочему классу и его политической партии ликвидаторские группы «Луча».
Когда мне приходилось наедине оставаться с Николаем Николаевичем, я спрашивал его иногда, действительно ли он меньшевик, и он самым азартным образом доказывал мне, что он целиком меньшевик, что он с нами, большевиками, во многом не согласен и во многом расходится, но что он все-таки много ближе к нам, чем к ликвидаторам. Ему было очень тяжело, когда вставал вопрос о той или иной партийной работе. Ему казалось, что с большевиками работать он может только на такой почве, где не обостряются фракционные разногласия. Такой почвой он и считал «Рабочую жизнь» в «Правде». Но у него не могло быть ни свободного времени, ни возможности вести какую-нибудь дополнительную партийную работу, так как 4-й странице «Правды» он отдавал всю свою энергию.
Жил он, будучи студентом Политехникума, в Лесном, но мы шутили, говоря, что он, вероятно, забыл адрес своей квартиры. Вся наша группа, работавшая тогда над 4-й страницей, обычно помогала дяде Косте, а впоследствии и Льву Борисовичу Каменеву, выпускать газету, т. е. помогала редактировать номер при его вы-пуске. Работа эта заканчивалась к 3 - 4 час. утра. Если номер попадал в конфискацию, то работать приходилось до 7 - 8 часов утра, чтобы так или иначе обмануть бдительность полиции и вывезти из типографии несколько сотен лишних экземпляров газет. Если конфискации не было, то тут же на редакционном столе, на своих пальто, заваливались мы спать, а утром Николай Николаевич уже не думал о Лесном и едва ли не первым приходил в рабочую комнату «Правды».
Начало войны нас разъединило. В конце сентября 1917 года я приехал с Румынского фронта в Киев и отправился разыскивать большевиков через редакцию большевистской газеты.
Как же я обрадовался, когда в этой редакции увидел Николая Николаевича в тех же самых очках, в той же самой большой фуражке, с той же самой давно небритой бородой и с такими же большими, как и в «Правде», ножницами. В нижнем этаже бывшего дворца Марии Федоровны устроился Николай Николаевич со своей небольшой газетой «Голос Социал-Демократа», но комната эта была полна посетителями.
Трамвайщики, железнодорожники, рабочие арсенала, картузники, ремесленники в очередь стояли у стола Николая Николаевича, чтобы рассказать этой живой газете свои нужды, - рассказать, как растет и крепнет у них на заводах и в мастерских большевистское настроение, как переживают они процесс гренадеров во главе с Дзевалтовским.
А Николай Николаевич - весь напряженное внимание. Он ярко переживал всякую деталь сообщения; он хмурился, когда ему говорили о недовольстве тем, что творится на улице и в рабочих кварталах; он воскресал духом, когда рассказывали о растущей классовой солидарности, о поднимающемся революционном подъеме.
Мы пережили октябрьские дни и из полуподвальной комнаты дворца перенесли «Пролетарскую Мысль» в большую типографию закрытого нами черносотенного «Киевлянина». Вдвоем с Николаем Николаевичем обслуживали мы эту газету: я - статьями, забегая в редакцию на несколько часов вечером и на ночь, а Николай Николаевич взял на себя всю остальную работу и совершенно не выходил из типографии.
Как в период 1912 - 1914 гг., так и в период керенщины, когда мы встретились еще во дворце, и в период послеоктябрьский, когда мы с ним вместе, бывало, в 5 - 6 час. утра засыпали на Шульгинском столе, я попытался вновь напомнить ему о меньшевиках, и он вновь уверял меня, что он меньшевик, но не меньшевик-оборонец, а меньшевик-интернационалист, и потому, если он работает в партии, то работает с теми, кто стоит на позиции интернациональной борьбы пролетариата, и уже после октября он все еще продолжал заверять, что он меньшевик, но не меньшевик национальный, не меньшевик украинский, а такой меньшевик, который, по его мнению, должен вести классовую борьбу всеми активными мерами.
Этот «меньшевик» раз в своей жизни бросил перо редактора «Рабочей Жизни», но бросил его только для того, чтобы сменить на винтовку, когда от Киева на Харьков наступали немецкие войска, уже тогда шедшие вместе с чехословацким корпусом, вместе с Центральной Радой, под покровительством, если не всероссийских, то, во всяком случае, украинских меньшевиков. С. Бакинский.
Февральский переворот застал Николая Николаевича в Киеве, где он пробыл до 15 декабря 1917 года. Весь этот период он работал секретарем газеты «Голос Социал-Демократа» - органа Киевского комитета РСДРП (б). Но выполнял он не только секретарскую работу - ему приходилось выносить всю тяжесть издания газеты на своих плечах, исполнять обязанность ответственного редактора, корректора, быть одним из самых добросовестных сотрудников и вести непрерывную войну с пишущими товарищами, чтобы выудить статью. Почти на каждом заседании редакции приходилось выслушивать его возмущенные протесты, что он «не может работать только ножницами, ловить за фалды товарищей и ругаться с ними из-за каждой статьи» и отказывается при таких условиях работать и идет в район на массовую работу.
Но никто из членов редакции серьезного значения его протестам не придавал, - все мы знали, что Николай Николаевич газету не оставит и при всяких условиях вытянет ее, и широко пользовались этим. Бури кончались дружеской беседой и добродушным поругиванием Николая Николаевича в ответ на наши клятвы быть аккуратными в писании статей. Николай Николаевич любил газету, горячо отстаивал ее интересы, отдавал ей все свои силы и время. И только его неутомимой энергией и настойчивостью держалась газета и выходила без перебоев.
В декабре Николая Николаевича вызвали из Киева в Харьков для работы в «Известиях ЦИК Советов Украины». Официально он был назначен секретарем, но по существу был всем, так как вся ответственность за газету лежала полностью на нем. Ставить газету приходилось в крайне трудных условиях. Дни и ночи он проводил то у редакторского стола, то у наборной или печатной машины, тут же питался неизменным чаем с пайковым хлебом, тут же и спал, склонив голову на стол. Своим упорством он умел преодолевать самые невероятные препятствия. Тут полностью выявился Николай Николаевич - это был фанатик-революционер, жертвовавший всем для дела и не останавливавшийся ни перед какими трудностями для достижения поставленных задач.
В период наступления немецких войск на Украину Николай Николаевич поехал с группой войск на передовые позиции и занялся изданием при штабе газеты «К оружию». Кто знает то время, тот легко представит себе, с какими трудностями сопряжено было издание. Войска находились в непрерывном движении, штабы только формировались, и хаос царил невообразимый. Население относилось к «большевицким» войскам сторожко, а агенты Центральной Рады всячески пытались спровоцировать самосуд. Не говоря уже о невероятных трудностях при сборе нужного материала, само печатание номера требовало героических усилий. И не раз приходилось Николаю Николаевичу отправляться ночью за 15-20 верст в типографию и не отходить от станка до выпуска газеты, не будучи при этом уверенным, что он найдет свои войска на прежнем месте. Но этими обстоятельствами Николай Николаевич никогда не смущался. Перебросив через плечо винтовку, которой он несравненно хуже владел, чем пером, он весело прощался с товарищами и бодро шел выполнять свое трудное дело. Когда не было возможности отпечатать номер, он на пишущей машинке писал наиболее важные сообщения и вывешивал их на сборных пунктах. В момент острых схваток шел рядовым красноармейцем в полосу огня и своей бодростью подымал дух товарищей. Всю военную кампанию, от Бахмача до Таганрога, Николай Николаевич не покидал войска.
Из Таганрога он вместе с украинскими товарищами переехал в Москву, где ему была поручена организация партийных изданий для Украины. Но здесь он уже работает с большим трудом. Отчаянные приступы кашля доводят его до полного изнеможения. Видно, недоедание, ночные работы и тяжелые условия фронтовой жизни сильно расшатали его организм и дали возможность вновь быстро развиться старому туберкулезу. На все уговоры товарищей полечиться и лучше питаться он только сердился, нетерпеливо махал рукой и заявлял: «Теперь не время думать о себе». С освобождением Украины от оккупационных войск Николай Николаевич переехал с ЦКК ПУ в Харьков, потом в Киев, где продолжал также неутомимо работать, не обращая никакого внимания на развивавшуюся болезнь, жил по-прежнему впроголодь и в ужасных условиях. Летом 1919 года, пролежав три дня, он погиб.
Николай Николаевич был одним из тех безгранично преданных революционеров, которые забывали себя и самоотверженными усилиями своими преодолевали труднейшие препятствия. Е. Бош.
ЛЕБЕДЕВА Ада Павловна - пришла в коммунистические ряды уже старой революционеркой, из ссылки, сразу же отдавшись своей любимой работе - пропаганде. Ее речи на празднике 1 мая 1917 г. красноярские рабочие не забудут никогда. Еще задолго до октябрьского переворота, в мае 1917 г., т. А. Лебедева в качестве эсерки поднимает бунт в своей организации против соглашательства, против грязной травли, которую ведет партия и ее лидеры против большевиков, и кладет начало раскола в этой разношерстной партии. Вместе с нею из красноярской организации эсеров уходят и еще несколько видных работников. Отколовшаяся группа с А. Лебедевой во главе создает первую в России и Сибири (в конце июня 1917 г.) левоэсеровскую организацию и ее печатный орган - газету «Интернационалист». После она понуждает свой Питерский центр уйти из рядов правоэсеровской партии.
Не покладая рук, работает т. А. Лебедева в Красноярском Совдепе и Губернском Исполкоме, от которых она не раз получала мандаты на Всероссийское и Всесибирское представительства (на Демократическое совещание в Петрограде, на II Восточно-Сибирский и I Всесибирский съезды Совдепов и проч). С переходом власти она редактирует «Красноярские Губернские Советские Известия» и вообще несет обязанности комиссара печати.
Но одна кабинетная работа по удовлетворяет эту глубокую натуру: она с энтузиазмом отдается еще и работе по пропаганде в массах, а когда бьет час борьбы с красноярскими семеновцами - казачьей бандой атамана Сотникова (в феврале 1918 г.), т. А. Лебедева берется не за марлю и бинты, а за «наган» и становится активным руководителем военных операций местных советских сил.
На I Всесибирском съезде совдепов А. Лебедева выступает уже как общепризнанный вождь сибирских левых эсеров. Однако, шатания, обнаруженные этой партией, заставляют т. Лебедеву порвать с нею, и, естественно, что она находит достойное себе место в рядах партии коммунистического пролетариата, т. е. у большевиков. Но вот наступают для пролетариата судные дни сибирской контрреволюции: т. Лебедева с отрядом Красной армии отбивает натиск наемников буржуазии и на судах Енисейского пароходства с частью советских сил уплывает вниз по р. Енисею, где попадает в плен к белогвардейцам. («Три года борьбы», стр. 169).
В г. Красноярске по дороге с пристани в тюрьму т. А. Лебедева была замучена пьяными казаками в ночь на 28 августа 1919 г.
Воспоминания об А. Лебедевой
Ада Павловна Лебедева после переворота 1917 года жила все время в Красноярске. Работала в партии социалистов-революционеров. После раскола партии состояла в комитете партии левых эсеров. На крестьянском съезде была избрана в губернский исполнительный комитет. Принимала деятельное участие в организации земельного отдела, где оставалась до последней минуты.
Ада была одной из немногих женщин, которые принимали энергичное участие в строительстве новой жизни. На собраниях выступала решительно и настойчиво, в общении с товарищами была ласкова и вежлива. Я никогда не видел в ней волнения, - спокойная, жизнерадостная, иногда была задумчива. В начале 1918 г. вступила в партию коммунистов. Во время эвакуации Красноярска при наступлении чехов, когда вся флотилия 18 июля 1918 г. отплыла вниз по течению Енисея, Ада Павловна еще оставалась в городе.
Все беспокоились за ее жизнь, и флотилия остановилась на пристани в 15 верстах от города. Ада Павловна и еще трое товарищей под обстрелом белогвардейцев на лодке отплыли из города; переправившись к другому берегу реки, вскоре соединились с флотилией - невредимые, хотя в нескольких местах была прострелена лодка. После взятия флотилии в плен белыми ниже Туруханска всех арестованных разбили на три партии, и с первой же партией в августе 1918 года Ада Павловна была привезена в г. Красноярск.
28 августа в 4 часа утра, по дороге в тюрьму, была выхвачена из партии вместе с тт. Марховским и Печерским остервенелыми казаками (из офицеров), выведена за город, на речку Качу, у мельницы Абалакова и зверски зарублена шашками. По сообщению т. Познякова, А. Лебедева, Марховский и Печерский погибли 27 июля 1918 г. Тела ее и тт. Марховского и Печерского оставлены на месте преступления. Ада Павловна погибла в возрасте 25-26 лет. Из сб. «Красная Голгофа», с. 68, статья И. Олещук.
ЛЕБЕДЕВА Зинаида Васильевна - скончалась 21 февраля 1920 года от сыпного тифа, заразившись во время работы в госпитале. Дочь рабочего, члена 1-й Государственной Думы, т. Лебедева унаследовала от отца лучшие качества революционного борца. Вступив в РКСМ, т. Лебедева сразу становится активным работником, секретарем Кожевнического подрайона и членом райкома. Имя т. Лебедевой широко известно московской организации. Она принадлежала к числу товарищей, которые говорят мало, а больше делают, честно несут свои обязанности, отдаваясь всей душой своему делу. Она была незаменимым секретарем. Когда был брошен клич работницам идти в красные санитарки, она пошла сестрой, чтобы облегчить заботливой рукой страдания красноармейцев, и считалась лучшей сестрой в госпитале, пользовалась любовью и уважением красноармейцев. Молодая, полная жизни, бодрости и энергии (ей было только 21 год), жизнерадостная, с вечной улыбкой на устах, она погибла, исполняя свой долг. «Правда» № 42 от 26 февраля 1920 г.
ЛЕВАШОВ - расстрелян чехами в Самаре в 1918 г. перед приходом советских войск. - См. Паршин.
ЛЕВЕНСОН - член РКП. Работая все время в войсках, он был комиссаром 176-го пехотного запасного полка, потом начальником Гатчинского боевого отряда и, наконец, 3-го Гатчинского полка. На северном фронте, сражаясь в первых рядах, т. Левенсон был смертельно ранен. Умер в Вологде в ноябре 1918 года.
ЛЕВЕНТАЛЬ - погиб в конце 1919 года. Ему было всего 17 лет. Он происходил из буржуазной семьи. Он не был членом РКП, но в то время, когда Деникин наступал на Харьков, он сделал то, что должен был каждый борец за рабочее дело: добровольно вступил в Коммунистический отряд, перенес все трудности тяжелого прорыва, участвовал в дальнейших боях, пока не попал в плен к белым. Им он прямо заявил, что он коммунист. Долго били его офицеры, стараясь пытками вырвать у него кое-какие сведения о расположении частей Красной армии. Убедившись в бесполезности пыток, они повесили его, заставив предварительно вырыть себе могилу.
ЛЕВИН Василий Петрович родился в 1894 году, в семье рабочего-революционера, в рабочем районе Орехово-Зуева. 11 лет он потерял отца, который, часто подвергаясь репрессиям со стороны царских жандармов, попал в 1905 году в тюрьму и там скончался.
С ранних лет т. Левин поступил на завод, где работал в качестве ученика-токаря. Уже с юных лет он принимает участие в собраниях, помогая отцу раздавать прокламации среди рабочих Мытищенского района. В 1912 г. т. Левин вступает в РСДРП (большевиков). За активную революционную деятельность т. Левин в 1913 г. был арестован и с Мытищенского завода уволен без права поступления на какой-то другой завод, получив «волчий билет». Тов. Левин, по освобождении, с чужим паспортом уезжает в Петербург; работает на Путиловском заводе токарем. Во время империалистической войны его мобилизуют и отправляют в Балтийский флот в качестве матроса. Во флоте происходит политический бунт; т. Левину удается бежать из-под ареста. Снова с чужим паспортом он переезжает в Москву и поступает на завод на Гороховом поле. Здесь он развивает широкую политическую деятельность среди рабочих и одновременно состоит секретарем подпольного союза металлистов. Вскоре был опять арестован с группой товарищей, заключен в Таганскую тюрьму и лишь через 2 года февральская революция его освобождает.
Тяжелые условия жизни - мытарства, гонения, аресты подорвали силы т. Левина. По освобождении из тюрьмы, т. Левин вступает на завод «Дукс», где работает до Октябрьской революции. В дни Октябрьской революции он работает в качестве красногвардейца в Замоскворецком районе. После Октябрьской революции он работает секретарем союза кожевников Бутырского района. Здесь он развивает широкую работу среди сапожников-кустарей, объединяя их. Поработав год в союзе, т. Левин скоро переходит на работу в Московскую Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией. Здесь он работает около трех лет. На этой ответственной работе он отдает свою жизнь. Работал без отдыха, не щадя своих сил, т. Левин то в тылу, то на фронте. Здоровье надорвалось, туберкулез прогрессирует, и 2 мая 1920 г. он умирает в санатории Химках (под Москвой). В лице т. Левина рабочий класс и партия пролетариата потеряли одного из лучших своих сынов, который самоотверженно отдал свою жизнь на служение рабочему классу. Сведения получены от т. Бронштейн.
ЛЕВИЦКАЯ Софья Львовна - член Курского Комитета РКП, член партии с 1898 г., работала в Москве и в Курске, умерла на собрании в 1918 или в 1919 г. Сообщено Л. Сталь.
ЛЕВИЦКИЙ Константин Осипович (парт. кличка «Осип Иванович») - родился в 1868 г. в Сумском уезде Харьковской губ., в семье разорившегося польского дворянина. Вместе с двумя старшими братьями он учился в классической Нежинской гимназии. Несмотря на реакцию 80-х гг. и все начальственные строгости, революционные идеи проникали в среду учащейся молодежи; начинали с Писарева и естественных наук, с литературных кружков и кружков для изучения физики и химии - и неизбежно кончали нелегальной литературой и связями с революционными сферами. По окончании гимназии в 1889 г. К. О. угодил в тюрьму по подозрению в сношениях с революционерами. Просидев несколько месяцев в тюрьме, он был выслан на родину под надзор родителей и полиции. После долгих мытарств ему удалось попасть в единственное убежище опального российского студенчества - в Дерптский университет.
Чтобы иметь возможность посвятить все свое время изучению общественных наук, К. О. поступил на юридический факультет; вскоре он вошел в кружок революционно настроенных студентов, изгнанных за неблагонадежность из разных учебных заведений обширной матушки России (В. Шанцер, М. Дьяков, В. Малянтович, З. Френкель и др.). Кружок всецело примкнул к новому марксистскому течению и горячо принялся за борьбу с народничеством. Вместе с В. Шанцером он сотрудничал в Самарском и Орловском Вестниках - двух провинциальных газетах, где находили себе приют марксистские статьи. В «Орловском Вестнике» в 1895 г. он поместил ряд очерков под заглавием «Ремесленник и пролетарий», выясняющих роль и значение пролетариата в современном капиталистическом обществе. Время пребывания в университете К. О. посвятил серьезному и всестороннему изучению марксизма; к посещению лекций по специальности - юридическим наукам - он относился довольно равнодушно, что не помещало ему блестяще сдать в 1896 г. государственный экзамен и получить от профессоров аттестацию лучшего студента своего выпуска.
Но адвокатское поприще не привлекало его; пробыв недолгое время пом. прис. пов. у П.Н. Малянтовича, одного из выдающихся защитников по политическим делам, он осенью 1898 г. переехал в Петербург. Здесь он принимал участие в некоторых легальных марксистских журналах и газетах («Жизнь», «Северный курьер»). После ареста и высылки некоторых членов близкого ему кружка (В. Кожевников, К. Попов, Н. Леонтьев и др.), у него был произведен обыск с привлечением к следствию, но затем дело было прекращено за недостатком улик. Тяжелая болезнь (туберкулез ребра) заставила его, по настоянию врачей, навсегда покинуть Петербург, и в 1901 г. он с семьей переехал в Одессу.
Связавшись с Одесской соц.-дем. организацией через старого подпольщика «Деда» (Я. Г. Френкель), работавшего в Киевском соц.-дем. к-те, он начал работу с рабочими кружками. В Одесском комитете преобладало экономическое течение, но были работники и нового направления, выразителем которого стала «Искра». Вскоре в Одессу приехал Д.И. Ульянов, затем т. Землячка, и была образована «Искровская группа», в состав которой вошли, кроме Д. Ульянова и Землячки, - П. Малянтович и К. Левицкий. Группа работала параллельно местному комитету и вместе с примкнувшей к ней «Южно-русской Рев. Группой», с т. т. Новомирским и Меерзоном во главе, повела завоевание местной организации. Группа имела хорошо поставленный транспорт и весьма успешно вела среди рабочих пропаганду искровских идей.
В 1902 г. в комитет вошла т. Землячка, а затем и остальные члены Искровской группы (Левицкий, Новомирский, Меерзон, приехавший к тому времени Львов-Рогачевский, д-р Богомолец и др.), придав ему совершенно определенную физиономию. С этого времени начинается работа К. О. в Одесском комитете РСДРП, которая, с небольшим промежутком высылки в 1905 году, продолжалась до ссылки 1907 г. После съезда 1903 г. и последовавшего затем раскола, К. О. сразу же безоговорочно встал на большевистскую позицию; началась полоса отчаянной фракционной борьбы и завоевания рабочих масс. Вскоре Одесса стала одним из самых надежных центров большевизма на юге. К. О. был аборигеном, и благодаря своему солидному общественному положению (он занимал должность ревизора Контрольной палаты), форменной фуражке и общему виду своей обывательски-семейной жизни ему удавалось благополучно ускользать из цепких лап полиции и жандармов. Арестованный в 1904 г. на собрании пропагандистов, он отделался лишь двухнедельным арестом да изгнанием из Контрольной палаты; неоднократные обыски обычно не давали результатов, а по одним шпионским показаниям создать дела никак не удавалось.
В Одесской организации последовательно работали с К. О. чуть ли не все ответственные большевики - т.т. Землячка, Жозефина (Воровский), Щур (Скрыпник), Гусев (Драпкин), Влад. Лапин (Ярославский), Дяденька (Л. Книпович), Данило (А. Шотман), Миша Трудник (М. Лашевич), Алексей Заика (А. Рыков), два брата - Барон и Бур (Эссен), Николай Иванович (Лалаянц), Герасим (Цейтлин), Франкфурт, Аксельрод, Земблюхтер, супруги Лазуркины, Лугановский и др.
Все это была публика в большинстве наезжая; поработает - и на новые места, но «Осип Иванович» неизменно оставался на посту хранителя большевистских традиций Одесского комитета. Его обширные познания по теории марксизма давали ему возможность руководить собранием пропагандистов (нечто вроде партшколы нашего времени).
Наряду с этим он вел работу с наиболее квалифицированными рабочими кружками, писал листки на самые разнообразные темы, продолжая в то же время отдавать много сил на работу по добыванию средств к существованию. Одним из наиболее ценных качеств его, как общественного деятеля, да еще в условиях подполья, было необыкновенное уменье твердо и настойчиво проводить свою точку зрения, никогда не касаясь личностей и не задевая ничьего самолюбия. Насколько он был строг и беспощаден к людям на общественной арене, настолько же мягок и снисходителен в своих личных отношениях; для него обидеть, сделать больно человеку было так же немыслимо, как простить какой-нибудь грех по части ортодоксально-революционного марксизма даже близкому приятелю.
Влияние К. О. на членов организации, особенно на молодежь, было огромно; никто не пользовался таким авторитетом, ни к чьему голосу не прислушивались с таким вниманием, как к спокойному и уверенному голосу Осипа Ивановича. К нему шла молодежь со своими сомнениями из области теории и практики партийной жизни; на квартире постоянно толкалась, несмотря на конспиративные соображения, партийная публика, и был беспрерывный дискуссионный клуб по всем вопросам, как теоретическим, так и связанным с текущим моментом. Этому много способствовала, помимо его теоретических познаний, та простота, с которой он подходил к людям, полное отсутствие фразы и глубокая убежденность, сквозившая в каждом его слове и давшая ему почетное звание «твердокаменного» большевика. Его знаниям и необыкновенному благородству его характера отдавали должное не только друзья, но и враги, и в пору самой горячей полемики и острой борьбы с меньшевиками, когда даже между близкими друзьями происходили резкие конфликты, - к Осипу Ивановичу все относились с уважением, не позволяя личных выпадов по его адресу.
После Потемкинского восстания в июле 1905 г. он был арестован и выслан, по приказу ген. Карангозова, вместе с женой, также работавшей в Одесской организации, в Пермскую губ. в г. Оханск. Но ненадолго лишилась Одесса своего бессменного комитетчика, - после октябрьской амнистии он снова вернулся на старую работу. К. О. пошел к старым друзьям - жел.-дор. рабочим, где и работал до своего ареста в 1907 г. Арестован он был с группой товарищей, работавших в жел.-дор. районе (Аксельрод, Ходоровский и др.), из-за провокации некоей Анны Соркиной. Накануне выборов во 2-ю Гос. Думу, после нескольких выступлений на предвыборных собраниях, он был арестован и вместе с другими товарищами получил 2 года административной высылки в Вологодскую губ., которая К. О., ввиду его старой болезни, заменена Астраханской, где он и отбыл ее в г. Черном Яру.
Несмотря на разношерстную публику, наполнившую места ссылки после разгрома революции 1905 г. и совершенно изменившую традиционный облик политической ссылки, К. О. и здесь, в колонии ссыльных, пользовался таким же уважением товарищей по изгнанию, как и на воле; побаивалось его и уездное начальство, видевшее в нем настоящего политика, который зря не станет задирать начальство, но и не позволит на ногу себе наступить. Его изба была центром, куда сходилась соц.-дем. часть колонии; снова в его гостеприимном семейном кругу собирались товарищи и обсуждались вести, приходившие с воли. А вести были грустные... С одной стороны, бешеная правительственная реакция, с другой - ликвидаторство, проповедь малых дел легальной работы, полная разочарованность в силах революции. К. О. воевал с болотным настроением ссыльной интеллигенции, доказывал необходимость прежней настойчивой и планомерной подпольной работы для подготовки новой, победоносной революции.
По возвращении из ссылки, в самый разгар реакции 1909-1910 годов, ему не удалось найти работу в центрах, и он кочевал по провинции: г. Остер, Елец, Балта, Гайсин и, наконец, Моршанск Тамбовской губ., где его и застала февральская революция. Во время своих скитаний, живя в городах, где не было возможности вести революционную работу, он всегда поддерживал связь с партией путем переписки, получения из-за границы литературы и личных свиданий с товарищами. Вокруг него группировалась местная революционно настроенная публика, выставлявшая его в качестве референта на различных легальных и полулегальных собраниях. По вопросу о войне обнаружилось первое расхождение К. О. с большинством старых товарищей. Вместе о М. Лашевичем он стоял на точке зрения необходимости отражать наступление германского империализма, считая безусловно вредным его победу как для российского, так и главным образом для международного пролетариата. Возмущался германской социал-демократией, ее изменой делу международной солидарности и в этом черпал доводы в пользу необходимости, ведя по-прежнему революционную работу против самодержавия, разоблачая перед рабочим классом его захватнические замыслы, защищаться от германских империалистов.
Между ним и М. Лашевичем, с одной стороны, и высланным в 1914 г. из Петербурга в Моршанск Н.А. Скрыпником, старым товарищем К. О. по одесской организации, с другой, - происходили бурные споры, так как Скрыпник был категорически сторонником военного поражения России, видя в этом залог победы революции. Это не помешало К. О. (Лашевич за несколько дней до февральской революции из Моршанска уехал и резко изменил свою прежнюю оборонческую позицию) вместе со Скрыпником горячо приняться за организационную работу в Сов. Раб. и Солд. Деп., в Уездном Исполн. Ком., редактируя и сотрудничая в местных «Известиях» и т. д. Во время корниловщины он энергично боролся против нее, предостерегая от контрреволюционных попыток еще непобежденного реакционного элемента.
Считая преждевременным Октябрьский переворот и захват власти пролетариатом, будучи убежденным в невозможности произвести победоносную социалистическую революцию в национальном масштабе и притом в самой отсталой из всех европейских стран и не видя предпосылок к скорой революции на Западе, а в то же время не считая возможным вести политическую работу вне рядов большевистской партии, К. О. совершенно устранился от широкой общественной жизни, продолжая неутомимо работать по советской линии в качестве комиссара одного из крупных банков. Расхождение со старыми товарищами тяжело переживалось К. О., привыкшим жить в дружной товарищеской среде; провинциальная атмосфера еще больше увеличивала эту тяжесть. В июле 1918 г. он заболел испанкой в острой форме; едва оправившись, решил уехать из Моршанска и, по приглашению А. И. Рыкова, переехал в Москву, где начал работать в качестве члена Финколлегии и ВСНХ.
В процессе совместной работы со старыми товарищами (Рыковым, Шотманом, Скрыпником и др.) партийные разногласия значительно сгладились; здесь, в центре, происходящие исторические события рисовались в ином свете, и только новая болезнь - воспаление легких, а затем затяжной плеврит не дали возможности К. О. начать работу в рядах коммунистической партии, среди старых друзей. Болезнь осложнилась, благодаря тяжелым условиям московской жизни 1918-1919 гг., и перешла в хронический процесс в легких. К весне 1919 г. К. О. значительно поправился и мечтал в скором времени приступить к работе...
Но мечтам этим не суждено было сбыться: 19 мая он неожиданно скончался от разрыва сердца во Всехсвятском санатории, куда поехал отдохнуть после болезни... Е. Левицкая.
ЛЕЗДИНЬ. - См. Рейтер.
ЛЕОНИДОВ Л. И. - Атаман Григорьев расстрелял молодого революционера, принесшего весь юношеский пыл и способности делу освобождения трудящихся. Тов. Леонидов (Григорьев) все время находился в Григорьевском штабе, как военный корреспондент бюро печати Украины. Не раз в своих сообщениях отмечал он «порядки», какие царили в штабе, резкими штрихами обрисовывал он самого «атамана», его ближайших помощников и ту смрадную атмосферу, где ковалась измена. Предатель Григорьев знал, что он собирал «материалы» о деятельности этого штаба, о той погромной агитации среди войск, которую вели вдохновители мятежа. Вот почему распорядился «доблестный атаман» схватить и расстрелять т. Леонидова. «Коммунист» № 66 от 25 мая 1919 г.
ЛЕОФЕРОВ В. М. - командир Вологодской отдельной роты лыжников, пал смертью храбрых у аула Дыг в бою с белогвардейскими бандитами генерала Дро. Состоя председателем культурно-просветительной комиссии и кандидатом РКП при комячейке, т. Леоферов за очень короткое время сумел организовать школу для неграмотных, лекции по общеобразовательным предметам, спортивные игры и пр. Хороший командир и работник, он был также отличным товарищем, он всеми силами старался всегда помочь нам чем-нибудь, всегда разъяснит, расскажет и, если в силах, то поможет. Работая неустанно при мирной обстановке, он был таковым же и в бою; на боевом участке его можно было видеть везде. Своим примером он заражал и своих подчиненных. Раненный в шею, он после перевязки вернулся обратно в строй, но другая пуля сразила его. «Красный Воин» №199 от 10 сент. 1920 г.
ЛЕПЕТИ Франсуа Берто - делегат красного профсоюза департамента Сены, делегирован в Россию и на обратном пути погиб в Ледовитом океане, в сентябре 1920 г. («Петроградская Правда» № 286 за 1920 г.).
Блондин, среднего роста, туберкулезный, немного нервный, по убеждению ярый анархист-коммунист, по профессии каменщик, один из руководителей этого союза, прекрасный оратор, но ярый последователь Бакунина. Много неуравновешенного и путанного было в нем. Тов. Лепети никак себе не мог представить, каким образом рабочий класс после захвата власти может быть диктатором и иметь Красную армию. И даже в России эта путаница мыслей у него продолжалась. Верже и другие товарищи издевались над ним. Но он, несомненно, переживал трагедию, чувствуя, что должен порвать с тем интеллигентским бредом, который ему вбили в голову Прудон и Бакунин под именем анархизма. - См. Верже Марсель. Деготь В. «В «свободном» подполье».
ЛЕПИН. - См. Баллод.
ЛЕПИН Карл (Оксис), старый партийный работник. С юных лет он примкнул к с.-д. движению. Превосходный организатор, он всегда выдвигался партией на самые ответственные посты. Часто он подвергался арестам и заключению в тюрьму. После революции т. Оксис работал в Красной Латвии, был членом Сов. Раб. Деп. в гор. Вольмаре. Когда в Латвии восторжествовала реакция, т. Оксис переехал в Россию. Он вступил в Красную армию и, не покладая рук, принялся за революционную работу. В бою на Чехословацком фронте в октябре 1918 года он погиб.
ЛЕПИНЬ ЛАУК. - См. Ремтер.
ЛЕСКЕС Марк Григорьевич - член коллегии здравотдела Александровской жел. дор. Умер от сыпного тифа 22 апр. 1920 г. «Изв. ВЦИК» №88 от 23 апр. 1920 г.
ЛЕТНИКОВ Иван Герасимович - член РКП Замоскворецкого района, член Центрального Комитета Всероссийского союза кожевников, умер от сыпного тифа 3 марта 1920 г. «Правда» № 50 от 5 марта 1920 г.
ЛЕТОШКО - рабочий, на редкость сознательный, преданный революции, с большими организаторскими способностями, состоял членом ряда партийных комитетов в различных местах Западного края. После Октябрьской революции много поработал в области кооперации, как недурной практик и хозяйственник, был мобилизован и работал в Красной армии на Западном фронте, где пал жертвой трагической судебной ошибки. «Большевики в Витебске» Б. Пинсона.
ЛЕТУНОВ Федор Михайлович - начдив 4. Сын бедного крестьянина Донской области. Грамоте не обучался. С десяти лет работал у богатых крестьян батраком. Во время мировой войны находился на Кавказском фронте. После февральской революции был избран председателем районного комитета, а после демобилизации - председателем хуторского комитета хутора Таловки. Когда на Дону началась гражданская война, т. Летунов, собрав взвод из молодых хуторян, присоединился к отряду Думенко в качестве командира взвода. Хладнокровный и храбрый, он участвовал во всех боях 4-й дивизии Конного корпуса и, Конной армии. Был награжден орденом Красного Знамени и золотыми часами. С июня 1920 г. был начальником 4-й дивизии. На этом посту его сразила белопольская пуля. «Конная армия, ее вожди, бойцы и мученики», изд. I Конн. красн. арм. 1921 г., Екатеринослав.
ЛЕТЯГИН Егор. - См. Аппельбаум.
ЛЕФЕВР Раймонд - делегат Парижского Комитета III Интернационала, делегирован в Россию и на обратном пути погиб в Ледовитом океане в конце сентября 1920 г. «Петроградская Правда», 1920 г., № 286.
Раймонд Лефевр принадлежал к поколению писателей, которых воспитала война, к тем революционерам, которые вышли на арену политической борьбы из окопов. Это новое поколение поняло, какие внутренние причины привели старое общество к великому преступлению мировой войны, и оно стало искать новых путей для человечества. В 1917 году, после долгого пребывания на фронте, он вернулся домой больной и раненый, разочарованный и возмущенный. Тогда же он издал роман «Авраамова жертва» («Le sacrifice d' Abraham»), благодаря которому он занял видное место в группе тех писателей, к которым относятся Анри Барбюс, Дюамель, Мартине, Ноель Гарнье, Анри Жак и которые поставили себе целью очистить духовную жизнь французов от угара воинственного шовинизма и сознательно направить ее на путь революции.
По мере того, как во Францию проникали точные сведения о ходе русской революции и рабочие массы все больше ею воодушевлялись, молодой социалистический аванград, к которому принадлежал Раймонд Лефевр, сознательно становился на сторону коммунизма. Чтобы не терять связи с теми элементами, которые прозрели благодаря войне, группа эта приняла участие в создании «Республиканской ассоциации бывших участников войны», которую некоторые авантюристы хотели использовать для достижения своих политических целей.
Раймонд Лефевр и его друг Поль Вальян Кутюрье сумели развить внутри этой ассоциации широкую пропаганду: сперва - за Советскую Россию, а потом - за образование компартии во Франции. Раймонд Лефевр объездил всю Францию и говорил вчерашним солдатам о необходимости революции и о долге всех и каждого готовиться к ней. В этом заключалась главная его идея. Эта же мысль проходит красной нитью через его брошюру, изданную незадолго до его поездки в Россию под названием «Революция или смерть».
Эта идея была лейтмотивом его лучших статей, напечатанных в «Humanite». «Чтобы дать, наконец, миру прочное основание, - говорил он, - чтобы спасти французскую расу - необходима революция. Без нее нет спасения». Революция же нуждается в стойкой, сплоченной международной организации. Это ясное сознание современного революционного положения привело Раймонда Лефевра в Комитет III Интернационала, он выступал на Страсбургском конгрессе ярым защитником идеи присоединения к III Интернационалу. Как всем известно, «демократическая» полиция сочла необходимым арестовать его в Страсбурге, и даже возник вопрос о предании его суду за бог весть какие преступные замыслы. Красноречивый и пламенный оратор, умеющий одновременно и волновать и убеждать, журналист с несомненным литературным талантом, он посвятил свои силы служению французскому коммунизму.
Раймонд Лефевр приехал в Россию на II Конгресс Коммунистического Интернационала с мандатом Комитета III Интернационала. На Московском съезде он не переставал клеймить в резких выражениях французский социалистический оппортунизм за его старые заблуждения. Он настаивал на полном и безусловном присоединении Объединенной социалистической партии Франции к III Интернационалу.
Нам всегда памятна будет та почти детская радость, которую он проявил во время грандиозных сцен московских празднеств... Когда под стенами Кремля, по широкой площади, озаренной лучами солнца и украшенной красными знаменами, шествовало более 200 тысяч рабочих - мужчин, женщин, детей и красноармейцев, радостно приветствовавших иноземных гостей-коммунистов, Лефевр, одетый в широкую русскую рубаху, стоял на трибуне, пожирая взором всю расстилавшуюся перед ним картину. Чувствовалось, что он всматривался в это зрелище для того, чтобы навсегда сохранить о нем память.
Он вывез из России богатый запас впечатлений. На Украине он посетил деревни, опустошенные погромами; он был в Харькове, в Москве, в Петрограде; он проявлял горячий интерес ко всему. Мы шли вместе с ним за гробами убитых финских коммунистов. После похорон, под окнами Зимнего дворца, он взял слово, чтобы крикнуть толпе петроградских рабочих и красноармейцев: «Наши враги уничтожают отдельные личности, а мы уничтожим их класс». - См. Верже Марсель. «Коммунист. Интернац.» № 17.
ЛИБОНЕЛЛИ Антимоза Архипович - член РКП, член президиума Моск. Совета Народного Хозяйства, умер 27 марта 1920 г. «Правда» №68 от 28 марта 1920 г.
ЛИБЕРСОН Наум Григорьевич родился в 1899 году, член партии с 1917 г. Расстрелян чехословаками в Самаре в июне 1918 г. В воспоминаниях т. И. Трайнин пишет: «Во время нашего пленения нам пришлось встретиться с заложниками, взятыми в Пензе и Сызрани... Один из них - тов. Либерсон. Ему было всего 20-22 года. Бурные порывы и необыкновенная доброта уживались в его сердце. В разговорах с ним сказывалась глубокая начитанность, большая эрудиция и уменье разбираться в самых сложных теоретических вопросах. Он был членом партии коммунистов и, до захвата Пензы, состоял секретарем тамошнего губисполкома... Следом за ним все время ехал его отец, который в Самаре особенно усиленно хлопотал об освобождении сына и добился даже вмешательства представителя французской миссии. Не желая его освободить, чешский исполком выдвинул вдруг против него обвинение, что он стрелял по ним будто бы из пулемета. Когда тт. Масленникова, Бакаева и других самарских заложников увезли дальше, т. Либерсон был оставлен в Самаре и расстрелян, якобы при попытке бегства около ж.-д. линии. То была наглая ложь. Его увели за 2-3 версты от ж.-д. линии и там расстреляли. Там же было найдено тело». «Пролет. Революция». Ст. Г. Лелевича, стр. 246.
ЛИБКНЕХТ Эмиль - убит в 1919 г. в с. Владимиро-Александровском в дни борьбы партизанских отрядов с белогвардейцами на Дальнем Востоке. В «Партизанском Вестнике» № 5 от 5 мая 1919 г. помещено стихотворение, посвященное т. Либкнехту: «На смерть партизана». Сведения из ст. «Партизанское движение в Приморской обл.» А. Яременко в № 7 «Пролет. Рев.»
ЛИВАНСКИЙ Сергей Петрович занимал должность городского санитарного инженера заразного изолятора. Светлый и жизнерадостный, Сергей Петрович всегда шел, куда звал его долг, его служебные обязанности, и погиб на своем посту. Заразившись тифом, он умер в феврале 1920 г. «Изв. У.Р.К. и Харьковск. Рев. Сов.» № 46 за 1920 г.
ЛИВЕР, убит в бою с немцами Бахмачской группы советских войск, отступавших от Киева в 1918 г.
ЛИВОНЕНКО - надзиратель тюрьмы, сочувствовавший коммунистам. В г. Симферополе поддерживал связь Красного Креста с заключенными и волей, помогал организации в освобождении некоторых заключенных, но был арестован и казнен в мае 1920 года. - См. Грановский.
ЛИДУСКРАСТ - уполномоченный Донской ЧК, убит бандитами. «Трудовой Дон» №420 от 17.12.1922 г.
ЛИЛЯКЕВИЧ - начальник уездной милиции в Дмитриевском уезде Курской губ. В 1918 г. Дмитриевский уисполком получил извещение, что в Брянске началось восстание воинских частей, которое уже поддержали крестьяне Бобровской волости Орловской губернии, граничащую с слободой Михайловской нашего уезда. Немедленно уисполкомом была отправлена в сторону Михайловки разведка из милиционеров и начальника уездной милиции т. Лилякевича. Попы и бывшие офицеры, переодевшись в крестьянское платье, руководили пятитысячной крестьянской толпой. Повстанцы были в основном вооружены вилами, косами, топорами, кольями и лишь незначительная часть - винтовками. Тов. Лилякевич, желая точнее выяснить положение, отправился с тремя милиционерами в Бобровскую волость. Доехав до ближайшей деревушки, он попал в руки повстанцев, был обезоружен и зверски убит; предварительно ему выкололи глаза, отрезали уши, нос, отрубили руки.
Изуродованное тело Лилякевича, погибшего геройской смертью, было перевезено в г. Дмитриев-Льговский и погребено на братском кладбище. Из статьи Кулешова «Из революционных дней», помещенной в «Летописи революционной борьбы в Курской губ.». Материалы Курского Истпарта, 1923 г., стр. 20.
ЛИНДЕР Леопольд. - Белый террор в Эстляндии начался с момента возникновения демократической республики. С конца 1918 г. всего в крошечной Эстляндии демократией в «мирной» классовой борьбе убито не менее трех тысяч пролетариев. Особенно жестокие удары демократического террора падают на подпольную коммунистическую партию. Арестованные члены КП Эстонии подвергаются неописуемым истязаниям, пыткам, начиная с порки нагайкой, ломания костей и кончая «цивилизованными» приемами европейской охранки - пыткой электрическим током и т. д. Активных деятелей, ответственных членов КПЭ убито легион. Приведем лишь краткий мартиролог наиболее видных, деятельнейших членов подпольной организации, занимавших наиболее ответственные посты в КПЭ.
Товарищи Леопольд Линдер, братья Киппар, Тайман - убиты в конце 1918 г. без суда.
Товарищи Оуппу (член Ревельского комитета КПЭ) и Меокас - у первого поломаны ребра, его топтали ногами; оба страшно избиты в казарме офицерами (в Ревеле по Гильдейской улице), тайно расстреляны в начале 1919 г.
Товарищи Шютс и Куппар (чл. Ревельск. ком.) - старосты завода «Двигатель» и члены Ревельского Совета в конце 1918 г., избиты до неузнаваемости, проколоты штыками, черепа разбиты, стерта кожа с рук, по решению военно-полевого суда убиты ночью 27 - 28 января 1919 г.
Все эти товарищи были убиты правительством, в котором участвовали социал-демократы (меньшевики). При обысках демократическая полиция у них ничего предосудительного не нашла.
Летом 1919 г. министр внутренних дел с.-д. Ойнас заявил депутатам Ревельского Совета профсоюзов: «Если вы не унимаетесь, то правительство принуждено высылать вас в Россию».
Тов. Арнольд Ляятс (И. Вильман) - арестован осенью 1919 г., 19-летний работник подпольной типографии КПЭ. Требуя от него выдачи членов ЦК и подпольной типографии, шпики истязали его в Ревеле в застенках штаба главнокомандующего, били, ломали у него кости, искалечили. Не выдав ничего, юный пролетарий умер в охранке от пыток.
6 сентября 1919 г. в Изборске, на фронте, по указанию министра с.-д. Геллата, убили 26 наилучших представителей рабочего класса. Социалистическое правительство не посмело расстреливать уважаемых представителей класса угнетенных открыто. Оно убило их тайно, производя над ними предварительно всяческие издевательства. Большая часть этих расстрелянных - активные деятели КПЭ, члены Ревельского комитета и пр.
Тов. Микель Петеркоп - работник подпольной типографии КПЭ, арестован на границе в октябре 1919 г., избит, ему разорвали уши и вырвали мясо из тела клещами; в штабе капитана Пинта, по приказу последнего, его руки связали на спину, пока он не лишился чувств; расстрелян в Ревеле 30.10.1919 г.
Тов. Карл Тийтсен - ответственный организатор и член Ревельского комитета КПЭ, арестован на улице в Юрьеве в январе 1920 г. после подачи письма члену мирной делегации Сов. России: избит до смерти, изуродован, поломаны все кости (истязал тогдашний начальник юрьевских шпиков Пурри), похоронен в песочной яме в имении Раади (около Юрьева).
Тов. Паулина Сахк - работница подпольной типографии КПЭ, расстреляна (безоружная) при случайном провале одного отделения (печатной) подпольной типографии в августе 1920 г.
Тов. Эйге Ваза - ответственный организатор и член Нарвского комитета, после истязания расстрелян в сентябре 1920 г.
Тов. Пауль Раудсепп - секретарь Коммунистической фракции парламента и председатель коммунистической фракции Ревельской думы, арестован в Ревеле при апрельском погроме рабочих организаций в 1921 г.; его долго пытали электрическим током и соленой водой в Везенбергской охранке, подвергая истязаниям; умер от пыток.
Тов. Эммар - ответственный работник при подпольной типографии, ранен и арестован охранниками при попытке перейти границу около Нарвы в ноябре 1921 г., умер от ран в Нарвской тюрьме. И т д., и т.п.
Неисчислимы жертвы демократии в маленькой Эстляндии. Многие вышли из застенка еле живыми. О многих жертвах демократической инквизиции пока еще нельзя говорить открыто в печати ввиду того, что свидетели их еще находятся в руках буржуазии.
ЛИНДОВ Гавриил Давидович (Лейтейзен), погиб на уральском фронте в январе 1919 г. Он принадлежал к самым старым деятелям русского рабочего движения. В 90-х годах т. Линдов начал свою работу в Екатеринославе. Г. Д. Линдов является одним из основателей партии РСДРП.
В начале девятисотых годов т. Линдов выехал в эмиграцию. Он поселился во Франции и вошел в партию гэдистов, которая тогда стояла на крайнем левом фланге французского рабочего движения. Тов. Линдов сразу занимает видное положение среди французских марксистов. В то же время т. Линдов сотрудничает в «Заре», «Искре» и других органах левого крыла русской социал-демократии, издававшихся тогда за границей. С расколом партии, Г. Д. после недолгих колебаний, вызванных личным влиянием Плеханова, примыкает к большевикам. В работе большевистского центра, в 1904-1907 годы, Г. Д. принимает самое деятельное участие. Он является редактором наших легальных и нелегальных газет, членом ЦК, одним из наших главных ораторов на предвыборных собраниях. В 1906 г. Линдов вместе с Лениным - в ближайшей финляндской деревушке, оттуда наезжает почти каждый день в Петроград и принимает участие в нашей нелегальной работе. Он является также незаменимым марксистским литератором. После поражения первой революции, т. Линдов переселяется в Тулу. Здесь он занимается врачебной практикой и в то же время не перестает участвовать в местном рабочем движении.
В начале нынешней нашей революции т. Линдов сразу стал на почву интернационализма. Он разошелся со своими учителями Гэдом и Плехановым, которые пошли по пути шовинизма. Некоторое время т. Линдов примыкает к группе «Новая жизнь». Через короткое время тов. Линдов убедился, что лозунг «учредилки» есть лозунг контрреволюционный. Он входит в нашу коммунистическую партию. Он увлекает за собой группу своих товарищей. И он берется за самую ответственную работу: он отправляется на фронт. Г. Д. был человек уже преклонного возраста. Ему было не менее 50 лет. Он был физически очень больной, с больным сердцем, с плохими легкими. Но он, ни минуты не задумываясь, бросается в огонь, идет на фронт, участвует в самых опасных боях и погибает. Г. Зиновьев. «Петроградская Правда» № 47 от 24 января 1919 г.
Вместе с т. Линдовым погибли тт. Майоров, Мяги и два красноармейца. Тов. Мяги и красноармейцы похоронены в Самаре, а трупы тт. Линдова и Майорова перевезены в Москву и похоронены на кладбище Новодевичьего монастыря. «Правда» № за 30.1 и 1.2. 1919 г.
ЛИНДХАЙН Г. - член Киевского союза кожевников, убит немцами в 1918 г. М. Майоров. «Из истории револю-ционной борьбы на Украине».
ЛИНКВИСТ Конста - родился в 1880 г. в пролетарской семье. Получив начальное образование, работал на железной дороге. Накануне финляндской революции работал в качестве машиниста. В финском рабочем движении т. Линквист принимал участие с 1903 г. В 1904 г. он вступил в соц.-демократическую партию. Все время активно работал в партии, занимая ответственные посты и не раз подвергаясь репрессиям. За его энергию и решительность его выбрали председателем профессионального союза ж.-д. машинистов. Там он проработал 1916-1918 гг., входил в состав революционного правительства Финляндии в качестве народного уполномоченного путей сообщения. В финскую организацию коммунистов он вошел в 1918 г., с начала ее организации. С того же времени он состоял членом РКП (б). В 1919 г. т. Линквист вел революционную работу в Петрограде. Он пользовался среди финских революционеров общим уважением. Погиб во время нападения на клуб имени Куусинена в Петрограде 31 августа 1920 г. - См. Рахья Иван. «Комм. Интернационал», 1920 г., № 14.
ЛИНОВ И. И. - В Октябрьский переворот т. Линов был единственным журналистом, которому Советская власть, ввиду его полной общественной безупречности, разрешила посещать бюро печати Совнаркома в Смольном. Почти с первых дней создания РОСТа работал в этом учреждении, обслуживая преимущественно Московский Совет, заседания ВЦИК и проч. Много сил положил он на работу в Исполкоме и хозяйственном комитете сотрудников. Последний год своей жизни т. Линов посвятил исключительно школе советских журналистов при «РОСТе», заведующим которой он состоял все 4 выпуска. Скончался в Москве 9 декабря 1920 г. «Коммунистический Труд» № 219 за 1920 г.).
ЛИСИНОВА Люсик (Лисинян). - Тов. Люсик была убита юнкерской пулей 1 ноября 1917 г. в Москве, на Остоженке. Тов. Люсик начала работать в партии с начала 1916 г., когда ей поручено было вести кружок на заводе Михельсона в Москве. В эту пропагандистскую работу влила она всю свою энергию и любовь к делу. Но наряду с этим она не гнушалась никакой другой работы - от незначительной и черной до самой опасной и ответственной. Нужно ли печатать прокламации, распространять их, скрыть нелегального товарища, - во всем этом Люся принимала самое активное участие. Революция открыла для нее широкое поле деятельности. Она работала, как агитатор партийного комитета Замоскворецкого района, вела кружки работниц на заводах Михельсона, Брокар и Даниловской мануфактуры, являлась одним из деятельнейших организаторов Союза Рабочей Молодежи III Интернационала. Всюду она вносила с собою священную ненависть революционера к эксплуататорам и угнетателям; и с этой великой ненавистью и верой в торжество и победу рабочего дела стала она в ряды борцов пролетарской революции. Четыре дня во время боев в Москве она лихорадочно работала вместе с нами, не зная отдыха и усталости, принимала донесения, перевязывала раненых, под градом пуль ходила с сообщениями в центр и обратно. Но сердце ее было с теми, кто в самой гуще боя дрался за освобождение трудящихся. И она пошла к ним, пошла в самое опасное место, на Остоженку, где беспрерывно раздавались ружейные залпы и трещали пулеметы. «Я иду к нашим на Остоженку», - с гордостью сказала она, когда ее спросили, куда она направляется. А через полчаса - Люся убита. Пала, славно пала эта молодая девушка, светлая, энергичная, отзывчивая, добрая, всей душой преданная делу пролетариата.
ЛИСТОПАД Женя - вошла в общественно-революционную работу, еще учась в гимназии Чернигова. В кружках «самообразования», бывших очагах социалистической пропаганды, Женя занимала центральное место, организуя эти кружки, направляя их деятельность. Когда разразилась революция, Женя вся отдалась делу ее. На Украине наступили дни реакции - дни гетмановщины: Женя Листопад - член подпольного Всеукраинского ревкома и выполняет самые смелые рискованные задания.
При освобождении Украины Женя переезжает в Одессу. Здесь эта светлая, чистая революционерка, столкнувшись с некоторыми уродливыми явлениями, не выдержала. Ей стало трудно жить; она, верившая в святость и непорочность всех причастных к революции, верившая, что революционер - это безукоризненно честный, это рыцарь духа, - она не могла примириться с распространенным в Одессе типом революционера; ее чистая душа не выдержала грубого прикосновения обыденщины. Грязь жизни комом упала на светлые крылышки юной девушки и придушила ее. Она не могла больше жить, и море проглотило эту юную девушку. Она утопилась в июне 1919 года.
ЛИХВИНЦОВ. - См. Холмогоров.
ЛИХТЕНШТАДТ Владимир Осипович (Мазин) - был арестован по делу покушения на Столыпина. Улики против него были до того неоспоримы, что военно-полевой суд приговорил его к виселице, впрочем, замененной бессрочной каторгой. Сначала сидел в Петропавловской, а затем переведен в Шлиссельбургскую крепость. Среди всех заключенных Владимир пользовался исключительной любовью. Среди 800 каторжан он выделялся революционной непреклонностью, крепостью ума и души. Всюду проявлялась его самоотверженная и отзывчивая натура. Чтения, занятия, уроки - всюду поспевал он, неутомимый и добрый, на самой черной каторжной работе. Над собой он также успевал много работать: писал, читал, переводил. Его научные работы, еще неизданные, показывают, каким богатым духовным миром он обладал.
С 1906 по 1917 г. Владимир сидел в крепости. Революция разбила ее столетние замки, и он вышел на свободу. Как всегда необычайно скромный, - он затерялся на время. На первых порах он устроился заведующим детской колонией в Петрограде. Но такая мирная работа его не удовлетворяла. События властно захватывали его, он вступил в РКП и начал работать в качестве заведующего издательством «Коммунистического Интернационала». Он с жаром принялся за новое дело. Но и здесь его что-то не удовлетворяло. Он часто упоминал, что хотел бы попасть на фронт. Когда грянула опасность, он начал лихорадочно обучаться военному делу и скоро отправился на фронт. В шестой дивизии, где он был комиссаром, его сразу оценили. Он обладал прекрасной способностью сглаживать недочеты, успокаивать и сближать товарищей. 15 октября 1919 г. утром в бою под колонией Кипень Владимир попал в руки белым и был ими расстрелян. «Петроградская Правда» № 286 за 1919 г. - См. брош. Ильи Ионова: «Владимир Осипович Лихтенштадт (Мазин»).
ЛИФАТОВ Александр. - См. Блоштейн.
ЛИХОМАНОВ - юноша, находился в числе эвакуированных из Тобольской каторжной тюрьмы на восток при отступлении колчаковцев. В июле 1919 г. расстрелян на пути между Иркутском и Александровской тюрьмой - См. Ребров-Денисов.
ЛИЦЕЦКИЙ. - См. Уткин.
ЛОБАНЦЕВ. - См. Блоштейн.
ЛОБКОВ Залман. - В начале Октябрьской революции т. Лобков был почти единственный интеллигент среди большевиков, принимавших активное участие в политической борьбе в Омске. Тов. Лобков родился в 1898 г. С 1915 или 1916 года он - социал-демократ. Молодой (20 лет), талантливый, он брался за самую сложную и разнообразную работу. Маленький, черненький, с длинными волосами, - на трибуне он весь горел, когда разоблачал подвохи буржуазии, колебания соглашателей или когда доказывал неизбежную победу Советской власти.
Как хорошего оратора и защитника интересов трудящихся его любили рабочие, с интересом слушали его речи крестьяне на съездах и собраниях, когда Лобков говорил о социализме, о победе над буржуазией, о восстановлении хозяйства. Но бешено ненавидела и боялась его местная саботажная тогда интеллигенция. Она вела отчаянную травлю против Лобкова и боялась его. Она ненавидела его, как выходца из ее же среды - он был сыном мелкого предпринимателя-промышленника.
Лобков - один из членов Омского комитета РКП - был хорошо знаком со всеми местными условиями. Он на память знал всех сколько-нибудь талантливых рабочих, которых выдвигал на различные советские посты. Лобков играл первую роль в партийной организации, разрабатывал планы по постановке советской работы и проводил их в жизнь. Когда казначейские чиновники, противодействуя Советской власти, повели саботаж, а затем устроили забастовку, т. Лобков взял все казначейство в свои руки и вскоре наладил в нем работу. Чешская авантюра извлекла его из казначейства. Он пошел на фронт и вместе со Звездовым руководил боями под Марьяновкой. Затем, после отступления, он разъезжает по Уралу вместе с другими омскими работниками, ведет агитацию и принимает самое горячее участие в строительстве Красной армии. Поздней осенью Лобков приезжает в Пермь. Уральский областной комитет РКП поручает ему поставить партийную работу среди уральских крестьян; он берется за эту работу и налаживает ее. Но мысль о Сибири не покидает его. У своего отца, в Тобольске, Лобков оставил ребенка. Белые узнали об этом и угрожали убить его. Жена Лобкова долго грустила о сыне, не выдержала, ушла в Сибирь и попалась в руки белой банды, которая приговорила ее к 20 годам каторги.
Нерадостные вести шли тогда из Сибири; жестокие репрессии, разгул расстрелов и порок наводили на грустные размышления. После неудачного декабрьского восстания в Омске Лобков решил идти в Сибирь. Наши уговоры подождать были напрасны. Лобков приехал в Москву, предложил свои услуги ЦК РКП идти через фронт Колчака для подпольной партийной работы в Сибири. Его снарядили молодым купчиком, дали крупную сумму денег и отправили. Лобков благополучно добрался до Челябинска, повел там подпольную работу. Но недолго. Лобков жил в Челябинске под фамилией Голубева. По доносу провокатора его арестовали, пытали и всячески издевались, хотя не знали точно, что он Лобков.
По сообщению т. В. Касперского, челябинскую подпольную организацию, в которой работал т. Лобков, выдал провокатор Образцов. Военно-полевым судом в Челябинске т. Лобков вместе с 32 товарищами был приговорен к смертной казни.
Затем его повезли в Уфу и по дороге зарубили шашками (в 1919 г.). Вл. Косырев. (Из книги «Три года борьбы»). См. Библиографический отдел «Уральского Коммуниста» № 6 за 1922 г., стр. 40.
ЛОЗИНСКИЙ - член комсомола и РКП, 17 лет, боевик-подрывник, поддерживал связь с лесом (отрядами Зеленой армии). На военно-полевом суде улик против него почти не было, и он мог легко отделаться. Но чувство солидарности одолевает его тоской. Он на суде клеймил позорным именем «Шемякин» суд белогвардейского офицерства, объявил себя солидарным во всем с товарищами по суду, обреченными уже на смерть, и с детским ясным энтузиазмом пошел на виселицу. Казнен в мае 1920 г. - См. Грановский.
ЛОЗОВСКИЙ Леонид Ипполитович - родился в 1878 году в интеллигентной семье. Отец занимался канцелярским трудом, мать была фельдшерицей. Образование получил в школе ваяния и зодчества, которую окончил со званием архитектора. В 1905 году в бытность прапорщиком в Инженерном полку в Москве примыкал к РСДРП. В период февральской революции вел активную работу среди солдат в г. Риге. В сентябре 1917 года прибыл с фронта в Москву, где выступал на митингах, вполне солидаризировался с тактикой большевиков. В Октябрьскую революцию принял деятельное участие в организации и подготовке артиллерии в Сокольническом районе. В ноябре официально вступил в РСДРП (б) и с этого времени работал в Сокольническом райкоме в качестве организатора.
Лозовский часто выступал на фабрично-заводских митингах с лекциями и пользовался большой популярностью среди рабочих и партийных товарищей. По его инициативе была организована райпартшкола в Сокольниках, где он состоял лектором по политэкономии. С августа 1918 года он - начальник связи армии. 12 декабря 1918 г. откомандирован на Южный фронт в качестве военкома 16-й дивизии 9-й армии. В феврале 1919 г. т. Лозовский назначен командиром экспедиционных войск в районе Донской области для подавления контрреволюционного мятежа в станицах Вешинской и Усть-Хоперской. В конце апреля того же года сдал командование и выехал в политотдел армии через станицу Усть-Хоперскую, где попал в плен сдавшемуся повстанцам Сердобскому полку. Его зверски расстреляли, как изменника-большевика. При занятии красноармейскими частями станицы Усть-Хоперской труп т. Лозовского был найден зарытым в землю, а затем похоронен на высоком берегу Дона в станице Усть-Медведицкой. М. Андреев. «Братская Могила», стр. 102.
ЛОКТЕВ - был членом РКП 2-го Городского района Петроградской организации. Пал смертью храбрых на Нарвском участке в декабре 1919 г. «Петроградская Правда» № 283 за 1919 г.
ЛОМОНОСОВ. - См. Уткин.
ЛОНИН Григорий Васильевич - родился в семье крестьянина Симбирской губернии. Окончил 2-классное училище. До солдатчины крестьянствовал. В 1910 г. призван на военную службу в Туркестан, в 1914 г. попал на Турецкий фронт, где был ранен и контужен. В РСДРП (б) вступил в 1917 году. В начале 1919 г. отступал в рядах XI армии на Астрахань. В июне 1920 года прибыл в г. Пятигорск, и был военкомом Пятигорского округа. 26 августа 1920 года зверски убит бандитами у ст. Белый Уголь (близ Кисловодска). «История революционного движения на Тереке», изд. Тергубкома № 1, 1924 г., стр. 180.
ЛОРБЕРГ-ШМИДТ Людмила Ивановна - дочь пролетария, с ранних лет принуждена была много работать; рано примкнула к революционному движению, изведала и тюрьму, и ссылку, и этап. Перед Октябрьской революцией она работала в редакции «Правды», где ежедневно проводила помногу часов, принимая посетителей, с увлечением беседуя с темной, только что столкнувшейся с большевизмом публикой, помогая ей и советом, и разъяснениями. После Октябрьской революции Л. И. уехала на фронт в качестве сестры милосердия. 3 октября 1918 года погибла молодая, светлая, вечно горевшая любовью к людям и жаждой к борьбе коммунистка.
ЛОСЕВ - убит 12 мая 1918 года в Залучской волости Старорусского уезда во время реквизиции хлеба у деревенских кулаков. Тов. Лосев до конца исполнил свой революционный долг, как член РКП. Л. Иванов.
«Новг. Известия», 1918 г., № 139.
ЛОТОВ Николай Николаевич. 9 мая1921 г. безвременно погиб в г. Краснодаре Николай Николаевич Лотов, старый партийный работник Поволжья. Он начал партийную работу еще в последних классах гимназии в г. Самаре в 1904 г. пропагандистом в кружках социал-демократической партии фракции большинства. С 1906 по 1910 год, состоя студентом юридического факультета Казанского университета, он являлся одним из руководителей казанской организации большевиков, работая в то же время в местной газете, не раз привлекался за свои статьи к ответственности. В 1910 году был арестован, осужден Казанской судебной палатой на 4 года каторжных работ. Все годы каторги он провел в усиленных занятиях по изучению философии марксизма. Эта основательная систематическая подготовка дала возможность ему по выходе на волю, после отбытия каторги, развернуть партийную работу на Ленских приисках, где имя Николая Николаевича, фельдшера больницы прииска Тихона Задонского, хорошо известно I и II дистанциям. С законченным юридическим образованием, он мог по тому времени сделать «блестящую карьеру» в качестве юрисконсульта Ленского золотопромышленного товарищества, но предпочитал скромное положение фельдшера (он прослушал 3 курса медицинского факультета) и близость к рабочему классу всем предложениям Лензолота. Целый год он проработал в Витимской волости разъездным фельдшером, скитаясь из одной больницы в другую, так как губернатор нигде не утверждал его, как ссыльного, и его пребывание в каждой больнице ограничивалось 2 месяцами. Крестьяне Витимской волости любили и уважали Николая Николаевича Лотова, как хорошего агитатора, умевшего объединять партийную работу с профессиональной.
В момент февральского переворота 1917 года Н. Н. Лотов стал вождем рабочего класса I дистанции Ленских приисков и организатором всей работы в целом. Он был председателем Ревкома и Совета раб. депутатов. Моральное влияние Николая Николаевича на пролетариат окружающих приисков было так велико, что «желтые рабочие» - корейцы и китайцы, а также и якуты - были организованы и вошли в состав Совета рабочих депутатов. Спокойный, уравновешенный, он часами мог беседовать с инородцами, разъясняя им сущность происшедшей революции, забывая о пище, о сне и отдыхе. Инородцы просто шли к бородатому фельдшеру, зная, что на каждый вопрос найдут самый исчерпывающий обстоятельный ответ. В это время намечалась и там, в этом медвежьем углу, линия расхождения большевиков с эсерами и меньшевиками, захватившими в свою сферу влияния II дистанцию. Н. Н. Лотов, будучи избран в Центральный Совет II дистанции, повел энергичную борьбу против соглашателей. Это время совпало с приездом тов. Ленина из-за границы и выступлением большевиков, как целого течения. Отрезанные от мира, - ибо почтовое сообщение на Ленских приисках прекращается весной почти на 2 месяца, до открытия навигации, - мы не знали о сущности этих разногласий, о намечавшихся тактических линиях большевиков, но это не помешало Николаю Николаевичу резко выступить в Совете Надеждинского прииска за изменение состава Совета в связи с меньшевистским засильем. Ему удалось сплотить группу рабочих с целью обновления Совета, что и было осуществлено перед отъездом Николая Николаевича Лотова в Россию. По инициативе ссыльных в г. Бодайбо был организован демократический союз, в который вошли эсеры, меньшевики, беспартийные и даже кадеты. Тов. Лотов вступил в этот союз сразу и вскрыл все внутреннее убожество этой «демократической группировки».
В день памяти Ленских расстрелов, он целиком разошелся с правлением демократического союза, предложив арестовать виновников Ленских расстрелов, находившихся тут же, на свободе. Это предложение было отвергнуто. На Прокопьевском прииске, во время митинга на братской могиле, на костях погибших мучеников, т. Лотов призывал к аресту владельца прииска Иванова и др. Это выступление повело за собой исключение т. Лотова из союза. Лотов после этого разбил демократический союз - этот конгломерат всевозможных партий, созвав организационное собрание социал-демократов и положив начало социал-демократической рабочей партии в г. Бодайбо, как самостоятельной организации. Ту же мысль Николай Николаевич подал эсерам, которые пригласили его на свое организационное заседание. Этим окончательно подорвал демократический союз, который вскоре умер естественной смертью. С падением этой организации и с созданием с.-д. партии борьба с оппортунизмом на приисках пошла успешнее и кончилась полным обновлением Совета и привлечением широких масс к участию в политической жизни приисков.
По возвращении в Россию Николай Николаевич некоторое время работал в Иваново-Вознесенске в союзе текстильщиков, редактируя также местную газету, но недолго. По семейным обстоятельствам ему пришлось поехать на юг. Здесь Николай Николаевич объехал Симферополь, Ялту, Мелитополь, ведя агитацию по предвыборной кампании в Учредительное собрание по американскому способу, носил за собой скамейку и около кинематографов влезал на нее, открывая митинг под открытым небом. Им был прочитан ряд лекций и блестяще парировались удары меньшевиков и эсеров, пытавшихся выступать против него.
В ноябре 1917 г. он приехал в Самару, где работал до 1919 года, состоял членом губисполкома и заведовал отделом юстиции.
Кристально честный, прямолинейный, он обладал сильной волей. Это был человек, вылитый из одного куска металла. Ему трудно было с его прямолинейностью ужиться со всякими уродливостями карьеризма нашего переходного времени.
В последние дни своей жизни он сознательно уклонялся от крупных постов, на которые его выдвигали, скромно оставаясь заместителем председателя Реввоентрибунала IX армии, отчасти работая в политотделе в качестве лектора. Работая все время по специальности, как юрист, он был крупным теоретиком марксизма, обладал большой эрудицией, хотя высказывался редко, но все его выступления носили серьезный, деловой характер. Скромная, спокойно-созерцательная натура, он отличался аналитическим умом и не только глубоко переживал все критические этапы революции, но и умел проникнуть в будущее, намечая пунктирами линии дальнейшего исторического хода революции. В период напряженной работы он умел находить время читать все новые издающиеся ценные материалы. Неустанная работа мысли была органическим свойством этого глубокого человека, с которым любили поговорить и которого уважали все окружающие. В. Адамская.
ЛУБОЦКИЙ Владимир Михайлович. - См. Загорский.
ЛУГИН - во время восстания белогвардейцев в Ташкенте в ночь с 18 на 19 января 1919 г., был послан для разоружения восставших осиповцев, схвачен ими и тут же расстрелян. - См. Фигельский В.Д. «19 Января», изд. ред. Костров», стр. 1.
ЛУКИН Иван - народный судья 1-го уч. Демянского у. Новг. губ., член РКП с 7 ноября 1919 г., умер 4 ноября 1920 г. от чрезмерной работы для дела революционного правосудия. Сб. «Вел. Кр. Новгород», ст. «Контрреволюция и наши жертвы».
ЛУКИН Михаил. - См. Подтелков.
ЛУКИН Михаил Васильевич - 15 сентября 1919 г. в г. Москве при столкновении трамваев был тяжело ранен и впоследствии скончался приехавший с фронта в Москву командир броневого отряда тов. Лукин Михаил Васильевич. Тов. Лукин был одним из тех товарищей-броневиков, которые до Октябрьской революции и после стойко защищали Советскую власть. На Южном фронте т. Лукин показал себя как стойкий боец за торжество коммунизма. Пищулин.
ЛУНЕВ Михаил Михайлович - по профессии учитель. С первых дней Февральской революции погрузился в революционную работу. После Октябрьской революции член Оханского Совета и редактор «Известий Оханского Совета». При наступлении колчаковцев поступает добровольцем в Красную армию, поражая всех редкой трудоспособностью. Состоял редактором дивизионной газеты «Красноармейская Правда». В ночь с 2 на 3 февраля 1920 года умер от тифа в г. Канске Енисейской губернии. А. Абов.
ЛУНИВОК Дмитрий - красноармеец 2-го Коммунист. интернационального пехотного полка, убит в бою в 1919 г.
ЛУНЦ Михаил Григорьевич - старый партийный работник.
ЛУСС Карл Иванович - председатель исполкома коллектива сотрудников Московского Совета и председатель кооператива сотрудников Московского Совета. Умер в мае 1919 г. «Изв. ВЦИК» №106 от 18 мая 1919 г.
ЛУТКОВ Александр - красноармеец 2-го Коммунист. интернационального пехотного полка, убит в бою в 1919 г.
ЛУТЦ Карл Петрович - убит в бою на Псковском фронте под дер. Луги 14 октября 1919 г. Командир 1-й батареи 3-го легкого артилл. дивизиона, он был хорошо известен белогвардейцам, которые не раз старались его уничтожить, для чего оценили его голову в 25.000 руб. В том же бою убиты т.т. Дроздов и Грошин. Свед. из сборн. «Великий Красн. Новгород» из ст. «Контрреволюция и наши жертвы».
ЛУКЬЯНОВ. - См. Уткин.
ЛУХАНИН - ранее служил моряком на пароходе «Республиканец» в Балтийском море. Этого веселого, спокойного и всегда находчивого человека я встретил осенью 1919 г., когда наша дивизия находилась на линии Кромы-Дмитровск и отступала далее на север. Тов. Луханин был твердо уверен, что скоро мы погоним банды Деникина обратно; действительно, наступил перелом, и неприятель был остановлен. Тов. Луханин в то время занимал должность военкома полка. Помню бой под Михайловкой: противник перешел в контрнаступление, наши части не выдержали и начали отступать, вдруг перед ними выросла спокойная фигура тов. Луханина с трубкой в зубах. Криком: «Стой! куда? Дай прикурить!» он остановил бегущих, закурил и, набрав человек 50 красноармейцев, повел наступление. На других участках дивизии после замешательства тоже оправились и перешли в контрнаступление; противник был опрокинут и смят в реку Свапу. За этот бой тов. Луханин был представлен к ордену Красного Знамени.
Во время боя это был спокойный, серьезный человек; трусов и шкурников он жестоко наказывал. В минуты же отдыха красноармейцы видели в лице Луханина веселого и заботливого товарища, умеющего успокоить, объяснить и научить. Его полк считался одним из лучших боевых полков и имеет Красное Знамя от Политупр. Юг.-З. Фр. На линии Коростень-Тетерев, когда дивизия была окружена противником, в 10 раз превосходящим своею численностью, тов. Луханин также выделяется своим спокойствием и уверенностью, что выйдем из кольца. По занятии станции Малин он был назначен ее комендантом.
Благодаря его мужеству и распорядительности, все эшелоны были выведены со станции, и с последним бронепоездом он отбил наступление неприятеля. Во время наступления он участвует в боях у Броваров, на Днепре, при Ирпене, Бородянке, Тетереве, Ирше-Коростене, Олевске и Стыре. В это время он занимал пост помощника военкомбрига. На маленькой лошади с ординарцем он посещает полк за полком. В бою, на отдыхе, в дороге, всюду и всегда, виднеется фигура тов. Луханина. За спокойствие, веселость и отеческое отношение все красноармейцы и комсостав при обращении к нему не называли его иначе, как «батько Луханин». 21 июня 1920 г. в бою под Черторыйском тов. Луханин с группой смелых красноармейцев перешел р. Стырь и бросился на проволочные заграждения. В этот момент он был тяжело ранен пулею в живот и по дороге в лазарет умер. Ф. Рогалев.
Тов. Луханин - крестьянин Курской губ., бывший матрос, - весь отдался делу борьбы за благо угнетенных. «Батькой» звали его в 7-й дивизии все. Дали ему это имя его «сынки», - так звал он их, красноармейцев. Всегда с красноармейцами, в бою - впереди, красноармейцам родной, их любящий, их нужды, печаль и радость с ними разделяющий, чуткий, отзывчивый «батько» Луханин. Это было в июне 1920 года, под нашим напором поляки отступали от Киева. На укрепленных позициях по линии реки Уборть противник задержался, шли упорные бои... Батько Луханин со своими «сынками» впереди, на передовых позициях в бою...
Красноармейцы оборваны, разуты, ноги от переходов изранены.
 - Батько, обмундирования бы нам, обуви, - говорят сынки.
«Наше обмундирование в отделе снабжения у противника. Вот возьмем Олевск, будет и обувь, и об-мундирование», - отвечает батько.
И сынки успокоились... Надо взять Олевск, ибо так сказал батько...
И сейчас, как живой, встает перед нами образ батьки Луханина, его милое мужицкое, вечно смеющееся лицо, с неизменной трубкой в зубах. Он погиб на Стыри, похоронен в м. Березно Ровенского уезда Волынской губ.
«Владимирец на боевом посту». Изд. политотд. 7-й Владимирской имени Юго-стали дивизии. Полтава 1922 г.
ЛУЦКИЙ Алексей Николаевич. - В 1912 г. он во Владивостокском Восточном институте занимался изучением японского языка. До того он уже переменил несколько профессий: начал с духовной семинарии, был железнодорожником, техником, служил где-то, по случаю воинской повинности попал в юнкерское училище и, выйдя из него офицером, служил по разным штабным канцеляриям, пока, наконец, не поступил в институт. Изучение японского языка было прервано войной 1914 года. В начале революции он жил в Харбине, занимая должность начальника военной разведки. В этот период он принимал деятельное участие в общественной жизни; был членом Совета и в свое время разоблачил «дипломатическую игру» Хорвата и его присных. После победы Хорвата он вынужден был бежать из Харбина в Советскую Россию. Позже он был начальником военной разведки вдоль всей сибирской границы, а свободное время посвящал газетной работе; особенно много в 1918 г. было им написано об японской жизни.
После занятия Благовещенска колчаковцами он был там арестован и по требованию Хорвата отправлен в Харбин, где прочно засел в тюрьму до суда. В тюрьме т. Луцкий писал газетные статьи, направленные против Хорвата. После свержения Розановского режима т. Луцкий под охраною китайского караула прибыл в Приморье. Владивосток был ему не по душе. Неизбежное в тамошних условиях сужение революционного размаха ему казалось ненужным и вредным. Он предчувствовал японское выступление и был уверен, что каково бы ни было поведение коммунистов, от судьбы не уйдешь. Сохранение власти за земством, непередача ее Совету приведет лишь к лишнему бюрократизму, кумовству и проч. и даже дискредитирует в глазах масс самый переворот. Этот коммунистический «максимализм» Луцкого был продуктом не столько недостаточной продуманности происходящего, сколько присущей ему страстности, с которой он относился ко всему, за что брался.
Луцкий в течение двух с лишним лет был членом партии коммунистов, но, бунтарь по темпераменту, он минутами впадал в анархическое настроение, это и не раз проглядывало в его статьях.
Дней за 10 до 4 апреля 1920 г. Луцкого стал усердно посещать японский жандармский офицер, который клялся ему в вечной дружбе и в симпатиях к русским революционерам, рассказывал о своем разочаровании во всем, во что до тех пор верил и как будто бы внушил Луцкому что-то вроде доверия.
4 апреля, в день ареста, т. Луцкий был дежурным членом Военного Совета. Вместе со служащими Совета он был заключен на гауптвахту. 9 апреля т. т. Луцкий, Лазо и Сибирцев были вывезены японцами из следственной комиссии по направлению Гнилого угла и с тех пор о них нет никаких известий. Японские власти отказались дать о них какие-либо сведения и даже упорно отрицали, что они были арестованы.
В годовщину 4-5 апреля - дня выступления японцев в Приморье - напечатаны показания тт. М. Губельмана, Геннадия, Ширина и Мельникова, видевших их в тюрьме между 5 и 9 апреля.
Сведения о т. Луцком взяты из сборника «Неравнодушные строчки». «Пролет. Револ.» № 7, стр. 89.
По словам т. А. Яременко т.т. Лазо, Луцкий и Сибирцев были замучены и сожжены живыми в паровозной топке белогвардейцами, которым японцы передали их. Подтверждение этого находим и в «Беседах политчаса» - «Борьба с контррев. и Сибири и на Дальн. Востоке», Изд. Воен.-редакц. совета НРА и флота ДВР, 1922 г.
ЛЫСАКОВ Петр. - См. Подтелков.
ЛЫСЕНКО Василий - артиллерист бронированного поезда. 10 января 1919 г. в бою с казаками около ст. Переметная был тяжело ранен и вскоре умер. В лице тов. Лысенко мы потеряли стойкого борца и преданного революционера. Легендарный герой, участник баррикадных боев в Москве и в Петрограде... В первые же дни организации Красной армии он вступил в ряды защитников Советской Республики, участвовал во многих боях на Украине, - везде шел в первых рядах бойцов. С бронепоездом он прибыл на Уральский фронт. В каждом бою личным примером показывал свою бесконечную преданность революции. За участие в бою под Семиглавым Маром был награжден т. Троцким часами.
В этом бою он был единственный уцелевший артиллерист, один остался у орудия, продолжая огонь. Противник перешел в наступление крупными силами, тов. Лысенко неустанно и метко бил из орудия, внося в ряды противника панику и ужас. Благодаря его геройству и самопожертвованию, батальону Пензенского полка удалось не только выдержать натиск впятеро сильнейшего противника, но и перейти в наступление и мощным ударом разбить казацкие полчища, отступившие в панике. «Красноармеец», № 1, 1919 г., Москва.
ЛЫТКИН Федор - юноша, студент, с начала Октябрьского переворота порывает с привилегированным классом и увлекается работой на пользу рабочей революции. Он становится не только видным работником в рядах коммунистического пролетариата (в советских организациях г. Томска, на II Всесибирском Съезде Совдепов, а затем и в Центральном Исполкоме Советов Сибири), но и наиболее восторженным ее поэтом-певцом, журналистом, редактором боевых коммунистических и красноармейских газет. Тов. Лыткин погиб в тайге вместе с тов. Н. Н. Яковлевым. (Из сборника «Три года борьбы»).
К характеристике т. Лыткина.
Студентом вошел он в революцию. Юный, с длинными до плеч волосами, он горел бесконечной верой в торжество и правоту рабочей революции. Поэт, выражавший в талантливых словах свои исповедания и искания ума, свою веру, он был в то же время публицистом и практическим работником. При Советской власти в Томске он был комиссаром печати, членом Совета Рабочих Депутатов, а затем, в Иркутске, Сибирским народным комиссаром внутренних дел, выдвинутый на это место Общесибирским Съездом Советов. Его практическая работа отличалась все тем же пламенным горением, которое можно было всегда видеть при взгляде на него, слушая порывистую и страстную речь.
Как комиссар внутренних дел, он, прежде всего, должен был заняться оформлением, организацией Советской власти в Сибири, проведением в жизнь плана внутренней конституции, принятого Сибирским Съездом Советов, и в то же время вести текущую черновую работу административного характера. И в этой работе, которую он не мог не взяться делать, в нем больше был страстный поэт, больше всего на свете любящий красоту и правду жизни, видящий ее в бесконечных усилиях миллионов рабочих, в борьбе завоевывающих новый мир. Энтузиаст, мечтатель, если можно считать мечтателем человека, беззаветно верящего в грядущее счастье всего человечества, подлинный рыцарь революции, он связал самыми тесными узами свою судьбу с судьбой рабочего класса.
Когда Советская власть под напором чешских и белогвардейских банд отступила от Иркутска, он отступал с ней же, подымая дух уставших, начинавших извериваться партизан и красноармейцев своей верой в торжество революции. В маленькой газете, которая издавалась на красном фронте, он писал статьи, стихотворения, побуждая не предаваться отчаянию, а стойко и мужественно драться с врагами революции, врагами рабочего класса.
И после поражения, после того как отдельные отряды партизан разошлись по деревням, селам и тайге, он вместе с Н. Н. Яковлевым и другими товарищами ушел последним и погиб в тайге, убитый палачами. Это было в сентябре 1918 года.
В своих стихах он совершенно не говорил о себе, он говорил о борьбе, о революции, победе рабочего класса. Но я помню одно его стихотворение, которое может служить и его эпитафией. Оно называется «Мой завет». Вот его строки:
Я иду на последние битвы,
В беззаветный и радостный бой!
Надо мной
Не творите молитвы,
Не грустите, друзья, надо мной.
Я иду на широкое поле
Под удары скрещенных мечей.
Над моей безрассудною долей
Пусть вздыхает лишь ветер степей...
Я иду на беспечные встречи,
На бесстрашные встречи с врагом,
Напролом,
На жестокие сечи
Со спокойным, открытым челом.
Я иду на последние битвы,
В беззаветный и радостный бой!
Надо мной
Не творите молитвы,
Не грустите, друзья, надо мной!..
Таким певцом рабочей революции он был в своей жизни, таким он и отдал свою жизнь.- См. Н. Яковлев.
Из кн. Конст. Молотова «Контрреволюция в Сибири и борьба за Сов. власть», стр. 47-49.
ЛЬВОВ Владимир - слушатель Академии Генерального Штаба, член РКП. Вырван из рядов революционных борцов руками бандитов во время следования его на исполнение государственной работы в мае 1921 г.
«Изв. ВЦИК» № 101 от 12 мая 1921 г.
 ЛЬВОВ Лазарь Львович - один из ответственных работников VIII армии, член Петроградского Комитета РКП - погиб на Южном фронте в феврале 1920 года. Львов - рабочий-текстильщик (ткач), родился в 1885 году. В партию вступил в 1903 году. В 1906 г. арестован и осужден на 2 года и 8 месяцев каторжных работ. После каторги выслан в Сибирь на поселение, откуда бежал в Данию в 1913 г. В Дании работал на фабриках и в парторганизациях до февральской революции. В 1917 г. вернулся в Россию. Поселился в Петрограде, где вел активную партийную работу. Тов. Львов был членом Петроградского Совета (1918 г.), участвовал в VIII съезде РКП как делегат Питерской организации. Затем Львов перешел на военную работу. Он занимал ряд ответственных постов в Красной армии: был, например, военным комиссаром Петропавловской крепости, 2-го стр. полка (в Петрограде), 70-й стр. бригады и, наконец, в дни наступления Деникина в 1919 г. попал в число мобилизованных Петроградским Комитетом коммунистов для Южного фронта. В это время Лазарь Львович Львов был членом Петроградского комитета РКП. Политотделом Южного фронта тов. Львов был направлен в 8-ю армию, где назначен комиссаром 40-й стр. Богучарской дивизии.
В 8-й армии т. Львова ждала очень трудная работа. Армия тогда едва вышла из вражеского окружения, потерпела ряд серьезных поражений. Нужно было в напряженной боевой обстановке привести ее части в порядок, сдерживать натиск деникинцев на многоверстном пространстве (примерно, от Калача Донской обл. до Задонска Воронежской губ.) и подготовлять наши части к наступлению. Задача была тем более сложна, что в тот период в армиях Южного фронта еще сохранились элементы партизанщины, со всеми разновидностями этого явления, и центр партизанщины в 8-й армии, бесспорно, находился в 40-й дивизии, укомплектованной из крестьян-добровольцев Богучарского уезда Воронежской губернии, почему, между прочим, за 40-й дивизией было узаконено название «Богучарской».
Нужно признать, что т. Львов вполне справился с возложенной на него задачей, несмотря на то, что по складу характера Лазарь Львович был человеком мягким и несколько инертным, т. е. обладал качествами, которые не совсем типичны военному комиссару Красной армии вообще и тем более периода 1919 года. Но у т. Львова были и немалые положительные качества, это - связь с массами, любовь и доверие к ним, понимание их. В какой бы обстановке Лазарю Львовичу ни приходилось бывать в полку, он всегда находил время для беседы с красноармейцами, для устройства совещания комиссаров и коммунистов части. Порою эти совещания являлись явно неуместными и несвоевременными, но редко когда т. Львов мог отрешиться от соблазна поговорить с работниками-массовиками и самой массой - с красноармейцами. И благодаря этому т. Львов пользовался несомненным авторитетом в глазах политических работников и красноармейцев дивизии. Кроме упомянутого, у т. Львова, было еще одно качество - беззаветная преданность делу рабочего класса. Лазарь Львович всегда избегал сидений в штабе дивизии и всегда старался быть в полках. А когда он заболел сыпным тифом, то категорически отказался от эвакуации в тыл. Он остался в крестьянской халупе пограничного с Донской областью селения Кантемировка, где и перенес эту тяжелую болезнь без над-лежащего медицинского ухода.
А в то время наша 8-я армия, как и все армии Южного фронта, стремительно двигалась вперед. Едва оправившись от болезни, т. Львов догнал 40-ю дивизию в центре Южной Вандеи - в Ростове-на-Дону. Будучи еще физически чрезвычайно слабым, отказался от права на отдых и вновь приступил к работе...
Утром 20 февраля 1920 г. белогвардейцы, сосредоточив свои лучшие силы (корниловские, марковские, дроздовские и специальные юнкерские и офицерские полки и батальоны), прорвали наш фронт у станицы Гниловской и ворвались в предместье Ростова - Темерник. Но наши упорно отстаивали с таким трудом завоеванный Ростов: кровопролитные бои на улицах этого и соседнего с ним города Нахичевани длились около двух суток. Днем 21 февраля начальник 40-й Богучарской дивизии со своими двумя комиссарами (т. Львовым и автором настоящих строк) объезжал передовые позиции. Начальник дивизии непосредственно руководил боевыми действиями, а мы - комиссары - помогали ему в этом деле и ободряли уставших, замерзших (тогда в Ростове были сильнейшие морозы), голодных и потерявших веру в исход сражения командиров и красноармейцев. Неприятель обстреливал нас жестоким огнем артиллерии. Один из снарядов разорвался шагах в десяти от нас; когда мы оглянулись назад, то увидели свалившегося с лошади на землю т. Львова. На наши крики он ничего не ответил, лицо его посинело и исказилось в предсмертной агонии... вскоре послышался крик, и Лазарь Львович испустил дух. Все это произошло на одной из главных улиц Нахичевани. Вскоре над местом, где лежал еще неостывший труп т. Львова, засвистало бесчисленное множество пуль, началось беспорядочное отступление передовых цепей наших бойцов. С трудом удалось положить тело Львова на тачанку с пулеметом. А вокруг еще более усилился свист пуль, треск пулеметов, оружейные залпы, крики отступающих бойцов. Тачанку, на которую было погружено тело т. Львова, нужно использовать по прямому назначению - в такой момент, какой был тогда, нужда в действующем пулемете огромна. Поэтому мы внесли тело Львова в дом, где стоял полевой штаб дивизии, на одной из окраинных улиц Нахичевани, и сдали на попечение любезного хозяина...
Успех белогвардейцев был временным. 23 февраля Ростов и Нахичевань вновь заняты нашими войсками. Но за столь кратковременное господство озверевшие белогвардейцы успели надругаться над трупом т. Львова. Безжизненное тело его было вытащено на улицу. Здесь обезумевшие пьяные золотопогонники сняли одежду с трупа Львова и зло надругались над ним, заставляя казаков ходить по телу Львова ногами, топтать лошадьми, бить плетьми, выкрикивая при этом страшные ругательства по адресу комиссаров и вообще большевиков. 27 или 28 февраля т. Львов был погребен с почестями на Ростовском кладбище. В погребальной процессии, кроме воинских частей, приняли участие и рабочие освобожденного - на этот раз навсегда - Ростова. Памяти т. Львова был посвящен ряд статей в «Советском Доне» и в газетах 8-й армии. Но и помимо этих статей, память о нем долго жила в сердцах многих политработников и комиссаров, командиров и красноармейцев славной 8-й армии. И. Врачев.
ЛЮБАРСКАЯ Дора. - См. Барк Поля.
ЛЮБИЧ Максим. - См. Бронштейн.
ЛЮБУХИН Порфирий. - См. Подтелков.
ЛЮТВЕЕВ Николай Федорович - родился в 1900 году; двух лет отроду лишился родителей и жил с дедушкой. В 1915 году дедушка умер, и он остался круглым сиротой; поступает на завод Кольчугина, где работает до остановки завода в ноябре 1917 года. С 17 ноября 1917 года до 18 октября 1919 года живет у тетки; при организации коммуны вступает действительным членом, выполняет всякую работу. В марте 1919 года вступает в ячейку РКП коммуны и по истечении 3-месячного стажа переводится в действительные члены. В сентябре того же года принят в Красную армию по общей мобилизации и направлен в Кострому. Из Костромы с маршевой ротой отправлен на фронт, где и погиб. («Братская Могила», стр. 103).
ЛЮШВИН Василий Егорович (Левшин, Лювшин, Пахом) родился 28 января 1890 г. в с. Сандыри Коломенск. у., Моск. губ. Родители его были очень бедны. Отец был рабочим Коломенского завода. Лишившись с раннего детства отца, т. Люшвин воспитывался в обстановке крайней нужды. Мать его работала на фабрике Ангиллери, с трудом добывая гроши на воспитание сына и дочери. Рос он ребенком серьезным и вдумчивым, в школе учился прилежно, с 15 лет поступил учеником в электротехническую мастерскую на Коломенский завод. С этого дня начинается его революционная деятельность. Почти тут же после поступления на завод в 1905 г. он примкнул к кружку РСДРП. Кружок был большевистский. На нелегальных собраниях и кружках Люшвин показал себя самым способным и лучшим учеником по изучению марксизма.
С 1907 года он берет на себя уже основательную партийную работу. Работает в правлении союза рабочих Коломенского завода, изучая профессиональное движение и вместе с тем работая в пропагандистском кружке. В 1909 году Люшвин был одним из крупных и первых работников Коломенской организации. 28 июня того же года он был послан Коломенской организацией на Московскую окружную конференцию. Конференция наметила его в высшую партийную школу за границу, организованную Горьким на острове Капри. Когда школа закрылась, лучшая часть слушателей, в том числе т. Люшвин, переехала в Париж и работала некоторое время под руководством Ленина и Зиновьева, направивших заблудившихся на Капри пролетариев на единственно верный путь массовой революционной работы.
В конце 1909 года, когда небольшая группа товарищей в 3 - 4 человека задумала осуществить попытку восстановления Московской окружной организации, к этой работе был привлечен и т. Люшвин, тогда только что вернувшийся из-за границы. Через два-три месяца, 30 января 1910 года, Люшвин был арестован вместе с исполн. комиссией Московского окружного комитета. Этот провал был связан с именем весьма крупного предателя. От Москвы на Капри был послан печатник Романов, носивший знаменательную кличку Аля-Алексинский, по имени своего двойника, на которого был сильно похож. Этот Романов, вернувшись в Москву, стал во главе московской работы, изображал в своей особе Московское областное бюро, и вскоре же выдал охранке всех московских работников. Будучи товарищем по школе, а также вследствие партийных организационных отношений, Люшвин поддерживал с ним сношения и, несомненно, был предан вместе со всей Московской окружной организацией.
Жандармами за день было арестовано свыше 30 человек, по большей части не имевших никакого отношения к делу. В числе арестованных оказался и Люшвин.
 У Люшвина во время обыска, - значится в Ист.-Рев. Архиве, д. № 347 - 10 г., - нашли в кармане записку, начинавшуюся словами: «товарищи, по постановлению исп. комиссии М.О.О. было решено...», брошюру Н. Ленина и доклад об объединенном съезде РСДРП. Арестован Люшвин был на конспиративной квартире Моск. окр. орг. у Холмогорова. Холмогоров растерялся и дал откровенные показания. Судились они в 1911 г. вместе с товарищами из Московской организации, искусственно объединенными прокуратурой в один процесс. Орлов получил 4 г. каторги за принадлежность к исполн. комиссии Моск. окр. орг., Люшвин тоже 4 г. каторги за сношения с Орловым.
Люшвину пришлось перенести каторгу в самые черные годы царской реакции, когда в тюрьмах свистали розги и когда каторжанам, не желавшим сдаваться и не разложившимся морально, пришлось отбывать наказание не столько на каторге, сколько в светлом или темном карцере. Сидел Люшвин в Бутырской тюрьме, одной из страшных каторжных тюрем. Он вышел из тюрьмы надломленный и с зачатками душевной болезни, сведшей его в могилу, но еще бодрым и полным веры. За годы каторжного безделья он изучал немецкий язык и прочел ряд трудов по теории марксизма, однако лишенный надлежащего руководства и нервно утомленный, он многое воспринял криво и однобоко. Каторга сказалась.
В 1917 году т. Люшвин возвращается в Коломну и стал во главе партийной организации. Благодаря стойкости, правдивости и искренности он пользовался громадным влиянием среди беспартийной рабочей массы. Коломенские рабочие любили его, верили ему, после Октября он стал первым председателем Коломенского Совета. С февраля до декабря 1917 года он непрерывно работал всюду: выступал на митингах в Голутвино и по деревням Коломенского у., состоял членом МОК (переименованного в 1918 г. в Московский губком), бывал на конференциях, состоял членом Губернского Совета, был на 6-м партийном съезде в июльские дни в Петербурге. Перед Октябрьскими днями Люшвин был первым на совещании МОК и Московского областного бюро, возглавляемого в то время В. Н. Яковлевой, обсуждал план восстания, устанавливал связи и обменивался шифром.
Октябрьская победа. Пролетариат у власти. В старом доме московского губернатора (Тверская, 56) заседает Московский губернский Совет - Люшвин приехал из Коломны с винтовкой за плечами, весь увешанный оружием, с бомбой за поясом. Этот арсенал в первый раз обратил внимание товарищей на Люшвина и заставил о нем задуматься, но было поздно. Надорванный каторгой, изнуренный восьмимесячной революционной нечеловеческой работой, в которую он вступил сейчас же по выходе из тюрьмы, без всякого отдыха, он страдал манией преследования.
В дни, когда в Москве гудели орудия, трещали пулеметы и винтовки, он не знал ни одной минуты покоя, он ни разу не сомкнул свои усталые глаза. И когда победа была окончательно и бесповоротно на нашей стороне, Люшвин уже истратил весь запас своей энергии и сил. Невероятные переживания октябрьских дней и бессонные ночи привели к тому, что Люшвин окончательно потерял способность заснуть. Товарищи пробовали его укладывать, он покорно ложился, но глаз сомкнуть не мог. С открытыми, полными ужаса глазами, он бредил - его усталому мозгу постоянно мерещились заговоры и восстания белогвардейцев. С винтовкой в руках и с кинжалом за поясом он ложился, и никакими силами нельзя было их отнять у него.
 - Вы хотите меня разоружить, - говорил он в таких случаях, - неужели и вы продались врагам пролетариата? Не может быть. Оставьте мне винтовку, я никому ее не отдам.
И, действительно, винтовку он никому не отдавал, он даже ни разу не выпустил ее из рук. Уже больной и в бреду, он прислал т. Овсянникову телеграмму, где путал имена Маркса и Ленина, умоляя принять энергичные меры против каких-то мнимых опасностей. Надеясь еще спасти его, коломенские товарищи решили отвезти его в Московский окружной комитет. Его сопровождали лучшие товарищи и друзья, в том числе убитый впоследствии в Коломне кулаками во время восстания т. Лазарев. Они хотели поместить т. Люшвина где-нибудь у его старых знакомых, чтобы он мог отдохнуть вдали от волнующих его революционных событий и затем снова вернуться к работе. Но вскоре его пришлось отвезти в клинику. Люшвин не долго там пробыл. Больной и безумный, он не мог оставаться там без дела. В глухую темную ночь, по сообщению больничной администрации клиники, т. Люшвин выскочил из окна со второго этажа в одном белье и исчез. С тех пор о нем ничего не было слышно. Коломенская организация пыталась его разыскать. Посылались несколько раз в Москву и другие города России отдельные товарищи на поиски, но никаких следов обнаружить не удалось. Нет сомнения, что вскоре после своего бегства он где-то и как-то погиб, ибо по состоянию здоровья не мог жить вне больничной обстановки. «Братская Могила», выпуск 2, стр. 168.
ЛЯГОВЕЦ. - См. Ремтер.
ЛЯПУСТИН. - См. Некрасов.
ЛЯХ. - См. Уткин.
ЛЯЯТС Арнольд (И. Вильман). - См. Линдер Леопольд.