Робкою радостью, здесь – на окраине
светятся изб расписные ряды,
свет проступает в оконных проталинах,
как через льдинки примёрзшей воды.
Сосны, кедровник, берёзы – все в инее,
улицы - как деревянный подзор.
Небо, и дым – в завитках тают синие,
переплетаясь в резблённый узор.
Солнце исклёвано гроздью рябиновой,
каплями - проблески, как на снегу -
крошево ягод, замёрзших рубиновых,
и снегериной груди на лету.
Где-то затянут асфальтовой льдиною
многоэтажек диковинный лес.
Здесь, на окраинах, веет старинною
жизнью, чей дух никуда не исчез.
Не торопись, и меня не вытаскивай
с перевитых переулков сквозных.
Не торопись в серый призрак асфальтовый,
дай погостить в их объятьях резных.
В инее иссиня-белом игольчатом
снова зажглись на столбах фонари,
видишь, как в воздухе, звонком и кольчатом,
стайкой к рябинам летят снегири.
Насквозь закатом пропахнем, и инеем,
знаешь, наверное ночью, во сне
будет стоять эта улица синяя,
как сноп сирени в ведре на окне.