По следам сказок. Сказочный сборник

                Ветка Ветрова
 По следам сказок.  Несколько сказочных историй.
Аннотация.
     Всегда становилось немного грустно, когда сказка заканчивалась. Интересно было бы узнать, что же случалось со сказочными героями уже после счастливого окончания  волшебной истории. Возможно, в тот самый момент начиналась следующая сказка, о которой приходилось только догадываться. Желание узнать, что  происходило дальше, принудило записать свои догадки. Так возникли новые истории об известных с детства героях. Может, они  местами уж очень сильно напоминают реальную жизнь. Трудно порой избавиться от её влияния. Даже в сказку проникают привычные жизненные ситуации, превращая её героев в реальных людей со сложными характерами, дурными привычками и искренними переживаниями.
   Стоит приглядеться и тут же увидишь в злобной старухе по имени Яга, женщину бальзаковского возраста, страдающую от одиночества.  Или вечно влюблённый в Василису Прекрасную Кощей Бессмертный, вдруг начинает вызывать сочувствие, когда замечаешь его искреннюю тоску.  Жаль становится и Серого Волка, которого Иван Царевич использует  вместо лошади, забывая спасибо сказать. О вечно лишающемся голов Змее даже говорить не хочется. Да, и с положительными героями не всё так просто. Умнице Василисе  достался в мужья сильный и красивый Иван, явно уступающий супруге в сообразительности. Царь Батюшка устал от бремени короны,  и вдовство ему стало в тягость. Даже бравые богатыри, которые никого  никогда не боятся, своих собственных жён всё же опасаются.
      Так трудно удержаться, чтобы пусть и на минуточку не заглянуть вглубь сказки, увидеть то, о чём в ней не сказано.  Ведь столько вопросов накопилось! Почему грустит Василиса в счастливом браке? Отчего  у Змея Горыныча головы болят? Кого приглядел Царь Батюшка себе в жёны?  О чём мечтает Баба Яга? И что, в конце концов,  случилось  на Востоке?!  Только в присказке разве на всё ответишь. Тут уж сказки пора начинать сказывать, те,  в которых взрослые свои ответы отыскивать станут, если любопытство одолеет.
Содержание сборника "По следам сказок".


1. Несколько слов от автора о сказочных его историях, то есть присказка. 3.

2. Сказ о всех понемногу  и о том, что случилось на Востоке.                5.
(сказка в виде сборника стихотворений)

3. Сказ о том, как вор царевича от его   Судьбы спасал, и что из этого получилось.                24.

4. Сказ о том, как вор шаха утешал, и чем это всё закончилось.                29.

5.  Сказ о том, как Кощей вору в друзья  набивался, и чем потом за эту дружбу  расплачивался.                32.

6. Сказ про злодея по имени Ужас и правнуков богатырей.                37.

7. Сказ о чёрном рыцаре и о том, как закончилась его история.                48.

8. Сказ о лунной жрице и исполнении желаний.                55.




Несколько слов от автора о сказочных его историях, то есть присказка.
       Мне кажется, что все должны любить сказки. Жизнь без них была бы скучной. С самого детства они сопровождают нас, наполняя наше существование волшебством. Когда мы становимся взрослыми, то начинаем смотреть на сказки несколько иначе. Приходит осознание заложенной в них мудрости и доброты. Сказочные герои перестают быть марионетками, которые дёргает за ниточки рассказчик. В них начинаешь видеть личности с многогранными характерами. Если заглянуть в сказку глубже, используя свою фантазию, то можно многое о них узнать.  Только в детстве мир делится на чёрное и белое. Взрослея, мы понимаем, что не всё так просто. Злодеи могут оказаться очень даже несчастными. Многие поступки героев имеют скрытые мотивы, о которых нам остаётся только догадываться.
       С увлечением разглядывая сказочных героев сквозь призму своей фантазии, я сочинила о них несколько историй.
       Например, несчастный обворованный царевич уже с ног сбился,  разыскивая свою суженную по велению усопшего отца. А когда нашёл, и сам не рад был этой находке. Характер у невесты оказался не сахарный. Её даже настоящий дракон испугался. Спасибо вору, который её у жениха украл. Не по доброте украл, а из личного, так сказать интереса. И снова приходится царевичу в путь отправляться, ведь суженная только раз в жизни встречается.
       Или же загрустивший шах даже не догадывался, как быстро может избавить его от тоски простая царевна лягушка, отличающаяся непредсказуемостью характера. Бедный правитель не только о скуке за считанные часы успел забыть, а и о себе, любимом. Спасибо всё тому же ловкому вору, который подсказал, как  снова счастливым стать. Лишь избавившись от капризной красавицы, шах понял великую истину о том, что всё познаётся в сравнении.
      Злодею Кощею Бессмертному тоже непросто живётся. Одиночество измучило, поэтому он  не придумал  ничего умнее, как подружиться с вором.  А  этот хитрюга и не таких грозных правителей обманывал. Пострадал Кощей от своей доверчивости, но в нечаянном друге всё равно не разуверился.
      О Богатырях даже рассказывать нечего. Всё о них издавна известно.  Только ведь и они не вечны. Прошло их время, а зло ими недобитое осталось. И кому теперь народ от беды спасать? Кажется, что нет выхода. Герои все разбежались, царя на произвол покинув. А спасение пришло оттуда, откуда и не ждали. Правнуки  богатырей не посрамили имени  великих предков своих, и древнее зло на тот свет скоро загнали.
      О сказках кратенько я вам поведала, теперь осталось  представить их героев, как следует. Пока думала, как это лучше сделать умудрилась целую новую сказочку в стихах написать и на знакомых с детства персонажей по новому взглянуть, сделав множество нечаянных открытий. Предстали предо мной сказочные герои вполне реальными  созданиями со своими проблемами и характерами. Вдруг оказалось, что Иван Царевич не так идеален, как в сказаниях прописано. Силач и красавец, но остротой ума не блещет и от крепких напитков не отказывается. Жена его, Василиса,  счастливой себя не считает.  Приходится ей думать и за себя, и за разгульного мужа. У Змея Горыныча головы болят, и мечтает он только о том, чтобы избавить их от этой напасти любым способом. Серый волк устал прикидываться лошадью известного героя. Батюшка царь тоже в тоске и печали. Чтобы развеяться, он даже готов отправиться на Восток – таинственное место, где все надеются обрести счастье. Туда же стремится и отвергнутый Василисой Кощей Бессмертный. Даже богатыри надеются спрятаться на Востоке от своих сердитых жён, которых они искренне побаиваются. Только Баба Яга хочет простого женского счастья, которого желает любая нормальная женщина.
       Восточный владыка не предполагал такого нашествия гостей, да ещё и настолько проблемных. Это же надо: царь с Кощеем не поделили шамаханскую царицу. Девица выбрала богатого злодея, расстроив сказочного царя. Богатыри устроили дебош, пытаясь навести порядок. А Волк с Горынычем утратили тёпленькое местечко среди придворных шаха. Когда гости, наконец, уехали домой,  владыка Востока вздохнул с облегчением. Но вскоре загрустил за шумной компанией, и даже стал подумывать об ответном визите.
       Конечно, эта моя история уже мало похожа на привычную сказку, и детям её читать совсем не интересно. Но, может быть, она заинтересует взрослых, не успевших забыть старые сказки.

               Сказ о всех понемногу  и о том, что случилось на Востоке.
1. Иван Царевич.
Я, парнишка непростой,
Сразу видно, что герой,
Зря завистники смеются,
Намекая, что дурак,
Враз слезою обольются,
Коль увидят мой кулак.
Суну в попу им иголку,
Объясняться нету толку,
Свистну Сивку  и  без слов
Им махну, да был таков.

У меня немалый рост,
Девки врут: курносый нос,
Плечи несколько локтей,
Сказать точнее не могу,
Пусть и нет меня смелей,
Но мозг от цифр я берегу.
Грудь, конечно, колесом,
С ложкой первый за столом.
Сила есть - ума не надо,
Без него я весь в наградах.

Был бы ум, тогда,  наверно,
Люд крестился суеверно.
Испугался, что злодей!
Ну, а так я в доску свой,
Симпатичный дуралей,
Добрый, смирный, заводной.
Скучно стало одному,
Взял стрелу - сыскал жену.
Пусть лягушкою бывает,
Но кормить не забывает.
Когда скинет же наряд,
Не могу отвесть я  взгляд.
Лишь одна проблема мучит,
От неё мне нет спасенья,
Уму-разуму всё учит,
И твердит, что свет - ученье.
От ученья я болею,
Но перечить ей не смею.
Всё умом меня пугает,
По-учёному ругает.


Но жены я не боюсь,
Враз на подвиги умчусь.
Пусть поплачет, поскучает,
Лучше  мужа не сыскать,
Впредь мне боле не пеняет,
Иль забуду про кровать.
Силу  есть куда девать,
Можно в поле ночевать.
Поваляю там врагов,
Потом "тяпну" пирогов.


Я на подвиги мастак,
Не со зла, а просто так.
И в бою боец отважный,
Меч большой,
Но сам не страшный,
С нежной, доброю душой.
Ловко бью по голове,
Худо будет, коль в уме.
Если ум же вам нужон,
То не лезьте на рожон.

2. Василиса Премудрая.


Я девица, хоть куда,
Что лягушка, не беда,
Иногда тоска пристанет,
Не возможно без пруда.
Даже Ваня, мой супруг,
Говорит, что ерунда.
Что ему мои печали,
Важно, что б была еда.
Я сготовить мастерица,
За припасами не мчусь,
Будет в чайнике водица,
С остальным уж разберусь.




Ваня тоже молодец,
Не охотник до сердец.
Правда,  с мордой часто битой,
Но сгодился под венец.
Может, он и тугодум,
Но не копит лишних дум.
На глазах не мельтешит,
Вечно к подвигам спешит.
Слаб вот только головой...
Куда денешься? Герой!
Как-то даже позабыл,
Кому в бане спину мыл.


Ночью всё же иногда
Я гуляю у пруда.
Когда Ваня в храп войдёт,
Сбежала бы и в огород.
Я мечтаю под луною,
Но, случается, что вою.
Я ведь тонкая натура,
Хоть и с пышною фигурой.
От Кощея прочту весть,
Истомился бедный весь.
Хоть приятно пишет он,
Больно хил, не мой фасон.




Но упорный, молодец,
Не сдаётся ведь, стервец.
Обещал мне горы злата,
Стану, мол, я с ним богата.
Ваня мне сказал: " Не смей!
Ведь обманет же, злодей!"
Верно,  Ваня отругал,
Обманул меня, шакал.
Хоть бы вывел с носа прыщ
Образованный тот хлыщ,
В  юности  мечты добился -
Год на доктора учился.





Надо бы его женить,
Может, бросит тихо пить.
Если ему волю дать,
Вновь колодцы всем копать.
Не такой уж он злодей.
Раз мечтает про детей,
Вот сосватаю подругу,
Будет доброю супругой.
Она ловкая девица,
Худосочных не боится.
Хватит с вами мне болтать,
Пойду к свадьбе гостей звать.



3. Змей Горыныч.
Снова Ванька с бодуна,
Точно, мне теперь хана!
Говорил ему вчера,
Можно  драться без вина.
Ване же простых путей
Не сыскать, хоть лоб разбей.
Как же голова гудит!
К доктору бежать велит.
Ванька, подлый ты злодей,
Сразу лучше уж убей.
Издевается герой:

- От болезни от такой
Нет средства лучше топора,
Что применяется с утра.

Чует сердце, что опять
Он пришёл меня пинать.
Снова бочку приволок!
Может, смыться на Восток?
Только он упрямый, чёрт,
Ведь найдёт и вновь нальёт.

- Давай,  лучше без тостов?
Стукни раз, я уж готов.
               
Ванька злится:

- Что за хрень?
Что ли выпить со мной лень?
Я к тебе пришёл, как к другу,
Еле сбег, вон, от супруги.
Ты меня не уважаешь,
Сразу биться начинаешь.
Нет, что б хлопнуть по одной,
А потом уж, Бог с тобой,
Будем  драться, что есть мочи,
Если так фингалов хочешь!
Коль, боишься, форы дам…

Выпить, что ли, с ним за дам?
Вот достойная причина!
Или я что ль не мужчина?
Ванька тут же поддержал,
Предложеньем соблазнял,
Вмиг присаживаясь рядом:



-Слушай, может быть, по бабам?



Ишь, коварный искуситель,
Предложил прокрасться садом.
Как дознается супруга,
Будем биты мы с ним градом.
Только вот же незадача,
Вновь народ его назначит,
Меня, гада, извести,
Что девок думал увести.
Я же только покататься,
Сами пёрли ведь гурьбой,
Обещая рассчитаться,
Кто капустой, кто собой.
Только Ванькина супруга,
Застращала до испуга:
Буду мужа развращать,
Мне зубов не досчитать.




Нет,  я больше не ходок,
Снова дам себе зарок,
Вот последний раз слетаю,
И смываюсь на Восток!



4. Серый Волк.


Огромный, грустный Серый Волк,
Устал до дури, и продрог,
Но отдохнуть не удаётся,
Только прилёг, тут Ваня прётся.
Ну, хоть стакан налил согреться!
Куда опять велит переться?
Вновь за девицами скакать,
Иль в саду яблоки таскать?
А, может, хочет прогуляться,
Над кем-то вновь поиздеваться?
Иль морды в поле будет бить?
Что ж век теперь конём ходить!



Да, Волк уж рад втихушку смыться,
Порою хочет удавиться,
Но Ваня ловок, хоть дурак,
Всё время в нос тычет кулак.
Да, сила есть, ума прикупим,
Не продадут, так всех отлупим.
И вновь на Волке молодец
Зачем-то скачет в тёмный лес.
И что же он всё не уймётся?!
То пьёт, то бьётся, то смеётся!
Одно спасение: жена,
Отвлечь способна лишь она
От подвигов и от вина,
Тогда снисходит тишина.



Уж Волк готов ей ноги мыть,
Лишь бы про Ваню позабыть.
Но долго ведь не  мочь и ей,
Сдержать его от новостей.
Вдруг где случается война,
Раздача ль доброго вина.
Иван опять свистать готов,
На Волке покидая кров.
И вновь по девкам и садам,
И в морду всем, и всем сто грамм.
И вновь мечтает Серый Волк
К дракону смыться на Восток.
Горыныч шлёт ему посланья,
Что схорониться даст от Вани.


5. Баба Яга.

Это  что за хулиганство,
Беспардонное нахальство!
Все старухой обзывают
И безногою считают.
Я ли им не помогала,
Есть давала, наливала,
В бане чисто искупала,
На постели приласкала.
Мудростью своей делилась,
И с советом пригодилась.


Пусть иной раз голодала,
Съесть кого-нибудь мечтала,
Только это не со зла,
Просто нервною была.
Всяк меня спешит обидеть,
Не желает больше видеть,
Хоть бы кто-то поклонился,
Добрым словом поделился!



Будто я не молодица,
Что в кошмарах буду сниться.
Между прочим, я не дура,
Ну, не вышла, вишь,  фигурой,
Кривобока, чуть  хромая,
Но такая  ж заводная.
Мужики тут так и рыщут,
Под окошком часто свищут.
Намекают всякий раз,
Привечай подруга нас.


Раз Царевич заскочил,
Волка чуть не уморил,
Мчался будто по делам,
Но уважил - все сто грамм
За хозяйку опрокинул,
Переспал и снова сгинул.
Вновь вернуться обещал,
Только, думаю, соврал.


Я  надежды не теряю,
Путников не обижаю,
Может, сыщется какой,
Пусть хоть даже и рябой.
Муж-то нынче в дефиците,
Каков есть, уж не взыщите,
Не захочет, коль, жениться,
Хоть в хозяйстве пригодится.


6. Сказ батюшки царя.
Обо мне вписать-то сказ,
Ты, гляди, не позабудь-ка,
Всё правдиво расскажи,
С прибауткой пропиши.

Был я когда-то молодец,
Ведь не носил ещё венец,
Помнится, почти герой,
Бравый, ловкий, заводной.
Дворцом тогда не искусился,
Но дочкой царской соблазнился.
Теперь та справная девица
Мне по ночам в кошмарах снится.
Ишь, "на слабо" меня взяла:

- Боишься что ль отца-царя?

Я ей:

- Да, что его бояться?

И ну в окошко забираться,
В надежде, что папаша спит,
В две дырки царские сопит.
Залез, гляжу, надежда хрясть,
Царь приволок  иконостас,
Ещё хотел тогда сбежать,
Но зацепился об кровать.
Царевна под руку взяла,
Венчаться враз поволокла.
Теперь царя могу понять,
Не просто дочек с рук сбывать.

Царь  рад тогда её мне впарить
Всё царство обещал оставить,
А сам от радости такой,
В гробу  прилёг и был таков,
Незаметно на тот свет,
Глядь, его простыл и след.
С тех пор по прихоти царя
В короне парюсь я зазря.
Теперь вот голову сушу,
Дочек по балам вожу,
Кавалеры захирели,
В окна лезть к ним не посмели.
Слава богу, сын удался,
В герои быстро записался.
Бравый хлопец, в меня весь -
Любит выпить и поесть.
Хоть умом и не богат,
Но везучий, видно, гад.
Отхватил себе в супруги,
Не девицу, чудо-клад.
Сам на ней хотел жениться,
Только не успел побриться.
А девица всем взяла:
И с фигурой,  и умна,
На советы не скупится,
Намекнёт, как полечиться,
Успокоить сказкой может,
Если надо, спать уложит.
Только зря мне с ней встречаться,
Ванька может и подраться.
Сын совсем без уваженья,
Выражает мне сомненья:

- Тятя слюни подотри,
Зенки с жёнки убери,
То не гляну, что отец,
Стукну раз, тебе  конец.

Что-то стало мне густиться,
Поздно, видимо, жениться.
Может,  я в душе игрок?
Плюну, смоюсь на Восток.
Сына здесь оставлю править,
Уж, давно пора оставить.
Вот запарится в короне,
Да штаны протрёт на  троне.
Вспомнит папочку не раз.
На том заканчиваю сказ.
               
7. ШАМАХАНСКАЯ ЦАРИЦА.


Пусть пока я не царица,
Это дело поправимо,
Зато честная девица,
Хоть гляжу порой игриво.


Косы ловко заплетаю,
О замужестве мечтаю,
Мне не нужен, кто попало,
Быть царицей лишь пристало.



Как-то мне сказал пророк,
Едет царь к нам, на Восток,
Я слыхала, он вдовец,
Пусть давно и не юнец,
Мало проку в молодцах,
Пользы больше в их отцах.



Идеально он подходит,
Пусть в царицы меня вводит,
Стану славною девицей,
Шамаханскою царицей,
Царь немолод, глуповат,
Нашей встрече будет рад.



Враз опутаю власами,
Подстрелю его глазами,
Тут царю придёт конец,
Быстро прыгнет под венец.




Я слыхала, сын на троне,
Сидит  париться в короне,
Что ж, придётся мне вмешаться,
С царским сыном повстречаться.



Враз опутаю власами,
Подстрелю его глазами,
Станет милый дуралей
Мне пса верного верней.



Царь-отец в палаты вводит,
Сын вокруг дозором бродит,
Все желания мои
Враз исполнят, как свои.



Только вот одна беда,
Не останусь без труда.
Знаю я, вот невезение,
Душу мучает сомненье.
У царевича жена:
И пригожа, и умна.



Делить царство не захочет,
Пред супругом опорочит.
Будто так ловка она,
Что останусь я одна,
Без короны, без царя,
И  мечтала, видно, зря.



8. ТРИ  БОГАТЫРЯ.
В поле три богатыря
Прогулялись не зазря.
У решительных мужчин
Загул не требует причин.

Только вот зачем кабак
Разрушать-то было так?!
Он бы мог ещё сгодиться!
Где ж теперь им подлечиться?!

Хотя выпили немного,
Но ведь крепкого какого!
После помнится всё смутно -
Мозг покинул абсолютно.

К чему пьяных бить гуляк?
Типа, дома мало драк.
Жёны ведь у всех под стать -
В морду могут сходу дать.

Потом пели про дороги,
Даже в пляс пустились ноги.
Спёрли местную девицу,
Приняв девку за певицу,
Что б Кощея оженить -
Хватит бобылём уж жить.

Василисина подруга,
Ведь сбежала от супруга -
Больно скучным показался,
Без неё одним остался.

Девка, в общем-то, не против,
Ей не привыкать к работе:
Иль Кощей, иль кто другой,
Лишь бы сладилось с ценой.

Быстро свадьбу отгуляли,
Жениха расцеловали.
Он их златом одарил -
Не нашёл отбиться сил!

Славно три богатыря
Прогулялись по полям,
И теперь бредут домой
Принимать свой главный бой.

Нужно срочно порешать:
Как супружниц ублажать?
Ведь загула не простят -
Скалкой всем дадут подряд.

Жаль, что нет нигде войны -
Избежали бы вины.
Может,  двинуть на Восток?
Этот край вполне далёк.
Жёны там найдут не сразу,
Мужья скажут: "По приказу!"

Царь прикроет, коль беда.
Он нормальный... Иногда.
Всё! Решили - на Восток!
В путь пора, ведь он далёк!


КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ.

Быть бессмертным не желаю,
Я от этого скучаю.
В Василису вот влюбился,
По ночам теперь мне снится.

Потрясла меня умом,
Симпатичная при том.
И зачем ей дурачок -
Местного царя сынок?

Золото ей предлагал,
Руку, сердце обещал.
Жаль, что дурой оказалась,
И с Иваном обвенчалась.

Я ведь ей стихи писал,
Под луной о ней вздыхал,
Бросил даже как-то пить -
Не могу её забыть!


Она пишет мне:
- Женись!
Или где-нибудь лечись!

Вот сосватала подругу,
Целовала в лоб, как друга.
Снова от тоски стал пить,
И жену порою бить.

Жёнка от меня сбежала,
Вспоминать не обещала.
Не успел вздохнуть от счастья -
Тут же новые напасти:
Вдруг пришли Богатыри,
И мне девку привели.
Вновь женился, - вот беда,
Нет мне жизни без вреда!

Разве с ними можно спорить?
Враз сумеют приневолить!
Дал им золота - ушли,
И коней моих свели.


От девицы откупился,
Робким сном к утру забылся.
Ну, к чему бессмертным быть,
Коль никто не смог любить?!


Эмигрирую к востоку,
Там пристанище порока,
Стану ярым игроком,
Что б сразиться с дураком.


Знаю, Ванька-то лопух -
Пролетал тут как-то слух.
Может быть, тогда удастся
С Василисой повстречаться?


Коль не свидимся мы с ней,
Заведу себе друзей,
Будет у меня синица -
Шамаханская царица.


Нашептал мне звездочёт -
Любит птичка та почёт.
Счастья нет, но надо жить,
Может,  мне кого убить?


Завоюю целый свет!
Да, похоже, это бред...


9.   НА  ВОСТОКЕ.


На Востоке суета,
Хоть местами красота.
Было тихо - царь припёрся,
Это что за ерунда!


Волк с Горынычем балдели,
Шаху песни дружно пели.
За харчи и за приют -
И станцуют, и споют.


Царь идиллию разрушил -
За троих он пил и кушал,
Шамаханскую девицу
Пожелал себе в царицы.


Шаху гости надоели -
Обнаглели, в самом деле!
Прут и прут к нему толпой.
Не пора ли всем домой?!
               

Тут пришли Богатыри,
И порядок навели.
Больше шах не возражает,
Тихо Волку подвывает:



- Да, чего там, все берите,
Только больше не поите.


Хрупок шаха организм,
Резко впал он в пессимизм.



Свадьба, правда, сорвалась -
Дева к злыдню подалась.
Золотом её сманил,
И стихами соблазнил.


Царь обиделся:


- Скотина!


И пожаловался сыну.
Тот Кощея пожурил,
Втихаря благословил -
Подсказала так жена,
Лучше знает ведь она.


Снова стали пировать,
Впрок подарки покупать,
И весёлою гурьбой
Все отправились домой.



На Востоке шах остался:
Прослезился, размечтался.
Снова шахствует один
Старый мудрый Алладин.



Проводив гостей,  молился,
Отдохнул, перекрестился.
А потом вдруг заскучал,
Письмецо вослед послал.


Сказ о том, как вор царевича от его   Судьбы спасал, и что из этого получилось.
          
            
      - Ох, тоска! Утопиться или в пропасть свалиться!
На трухлявом пне у лесной тропы сидел блондинистый парень, атлетического телосложения, и, явно, грустил.
- Нет, уж лучше в кабаке до бесчувствия упиться, всё веселее будет, - невысокий, темноглазый молодой мужчина, в ярких шароварах и с обнажённым худощавым торсом,  появился на лесной тропке внезапно, словно упав с неба.
- Ты кто таков будешь? – поднял на утешителя голубые, как озёра, глаза атлет.
- Вор, - невинно пожал плечами пришелец, и встряхнул чёрными  локонами, непослушно падающими на его хитрые глаза. – Только ты не бойся, я у тебя ничего красть не собираюсь. Я здесь, вообще, случайно на ковре самолёте мимо пролетал,  да и упал. Что-то с этой волшебной тряпкой не алё: то ли прохудился, то ли поизносился. В общем, из последних сил коврик приземлился, и теперь лежит на тропке этой,  даже шевелиться не желает.
- А я и не боюсь, - блондин решительно поднялся с пенька, с интересом приглядываясь к новому знакомцу. – Да и красть-то у меня нечего. Я хоть и самый настоящий царевич, только царство у меня ещё до тебя было украдено мачехой моей и её многочисленной роднёй. Кстати, я думал до сей поры, что волшебные вещи не имеют срока годности. Неужто волшебство изнашивается?
Царевич удивлённо наклонился над небольшим ковриком, явно неоднократно уже битым молью.
- Всему есть свой срок, ибо ничего не вечно под луной, - патетично изрёк вор и тут же добавил уже совсем иным, озадаченным тоном:
- Вот только как мне из лесу выбираться? Тут ведь даже коня украсть не у кого! Царевич, у тебя конь есть?
- Я уже до тебя обворованный, так что ты давай, губу-то особо не раскатывай, - нахмурился светловолосый, и даже к мечу у него на поясе висящему, словно случайно, притронулся. 
- Да, не серчай ты, - замахал руками вор. – Ох, и горяч! Я ведь лишь так, к слову-то, и спросил. Привычка, понимаешь ли, только и всего.
- Дурная привычка, - уже спокойней проворчал царевич, снова на пенёк присаживаясь.
- А ты чего, собственно, тут сидишь? – присел рядом на корточки вор. – Горюешь по утраченному?
- Ещё чего! – обиделся на это предположение царский сын. – Своровано по закону, там уж не прикопнёшься. Отец в завещании так прописал: царство – царице, а мне, стал быть, жениться. Отцу-то  хорошо, он уже год, как помер. А я теперь расхлёбываю: пытаюсь волю его исполнить.  Веришь, от принцесс уже тошнит!
Вор на это заявление только сочувственно головой покивал.
- И все, как одна, капризные, - продолжал блондин изливать душу, видать, накипело основательно. – Всё загадки загадывают: то райских яблок принеси, то украшений заморских, а последняя  претендентка на мою руку – так вообще драконью голову потребовала.
- Так плюнь на них и беги, - не задумываясь, предложил вор.
- Вообще-то, это не по-рыцарски, - почему-то шёпотом произнёс царевич. – Но, если честно,  до этого момента  именно так я и делал.
- А теперь что? – не понял его вор.
- А теперь должен дракона убить, - опустил светлую голову жених. – Дело в том, что принцесса Судьба моей суженой оказалась, и никуда мне от неё не деться.
- Да, не повезло, - искренне посочувствовал приятелю вор. – Думаешь, что дракона не одолеешь?
- Чего это не одолею! – даже обиделся богатырь. – Жалко просто его. Он ведь совсем старенький, почти беззубый и видит плохо. А эта мегера заладила своё: подари голову дракона, тогда и свадьбе быть.
- И что, так страшна твоя Судьба? – полюбопытствовал вор.
- Да нет, ничего такая, с косой, - смутившись, описал свою невесту царевич. – Вот только характер, не приведи господи… Батюшка её, ну царь местный, так просто умолял меня поскорее дракона убить и жениться. Всё надеется, что дочь в замужестве-то присмиреет.
- Это он зря, - с сомнением зацокал языком вор. – Горбатого, знаешь ли…. А может, её того… - провёл он ребром ладони себе по горлу. – И папа, при таком раскладе, чувствую, будет не в претензии.
- Ну,  нет! - решительно замахал светловолосой головой царевич. – Какая никакая, а всё же она моя суженая. Такая лишь раз в жизни попадается.
- И что, обязательно тебе на ней жениться надо? – Вору эта головоломка, явно стала надоедать. Душа требовала действий.
- А куда деваться! - вздохнул жених и снова встал с пенька. – От Судьбы не уйдёшь!
- Слушай! – озарило вора. – Если ты от неё не можешь сбежать, так давай я её от тебя украду. И дракон ещё поживёт и царю спокойнее, да и ты на воле погуляешь.
- Ну, я не знаю, - смущённо затоптался на месте, как медведь на арене цирка, царевич.- Как-то это нехорошо, чтобы невесту воровать.
- Зато по традиции, - подзадорил его вор. – И, главное, бесплатно!
- Бесплатно, говоришь, - соблазн был, явно, велик. Царевич с трудом отыскал в себе силы, чтобы продолжить путь. Вор не отставал от него ни на шаг, всё ещё пытаясь искусить на столь неблагородное дело. Так и топали: впереди колеблющийся жених с мечом в руках, следом уговаривающий его хитрый приятель. За ними же,  упрямо пыхтя, полз по тропинке ковёр, переставший быть самолётом, но всё ещё на что-то надеющийся.

       Спор приятелей разрешила сама Судьба. Принцесса сидела на огромном камне у самой пещеры дракона, которому давеча предрекла погибель.
Царевич резко остановился, будто наткнувшись на невидимую стену. Вор со всего размаха налетел на богатырскую спину, отчего горбинка на его носу почему-то увеличилась. Ползущий ковёр тоже не успел затормозить и запутался в ногах у своих спутников. В общем, падение приятелей было неизбежно. Принцесса внимательно рассмотрела барахтающихся в пыли парней. Потом, углядев нужного,  она подошла к ним поближе и без церемоний ухватила маленькой, но крепкой рукой царевича за шиворот.
- А ну, вставай! – строго велела ему Судьба. – Где шлялся-то?! Я тут жду-жду. Дракона сижу сторожу, чтобы не сбежал.  А тебя, женишок, всё где-то носит!
Царевич нехотя поднялся на ноги, а вор остался лежать на ковре и разглядывать нежданную невесту.
- А она, действительно, ничего так себе, - подумал черноволосый парнишка, замечая:  и длинную светлую косу, и тонкую талию, и огромные тёмные глаза, и губки бантиком, и ямочку на щеке, и противный голос…
- Может, ей рот зашить? – размышления вора были прерваны громким стоном дракона, в котором слышалось отчаянное: «Спасите!»
- А тебе, змий,  слова пока не давали! – принцесса грозно погрозила кулачком в сторону пещеры.
Царевич  растеряно взмахнул руками:
- Ну что тут делать?!
- Решайся!  Это твой последний шанс, - шепнул ему вор, а после про себя прибавил: - Да и мой тоже.
Блондин зажмурился, и махнул рукой. Когда глаза открыл, дело было сделано. Судьба, упакованная в нелетающий теперь уже ковёр,  неразборчиво, но громко возмущалась. Из пещеры показалась голова счастливого дракона.
- Спасибо, братцы, - прочувствовано пропыхтел он. – Чуть с ума меня она не свела своим: «Умри проклятущий!» А я ведь ничего плохого ей и сделать-то не успел.

     Царевич похищению невесты почему-то не обрадовался. Может, про совесть вспомнил?
- И куда ты теперь её, - кивнул он растеряно на мычащий свёрток.
- Как куда? – удивился вор. – На восточный базар, конечно. Или сразу в гарем свезу. Султан будет довольным. Ну,  до тех пор,  пока эта красотка рот не откроет.
Царевич нахмурился:
- Я не согласен свою суженную продавать!
- А я согласен и даже подвезти могу, только бы скорее от неё избавиться, - тут же влез дракон с предложением, испугавшись, что царевич Судьбу освободит, а его-таки укокошит по её указке.
- Это нам очень подходит, - обрадовался вор,  и быстро забрался на дракона вместе со своей шумной добычей, пока царевич за меч не схватился.
В общем, когда жених одумался, сообразив,  какую глупость сделал, беглецы были уже высоко, а у него даже коня не было.

     За своей Судьбой царевич, конечно, отправился. Хотя прежде ему пришлось выпрашивать коня у невестиного папаши, которого возвращение дочери как-то не очень вдохновляло. Но коня парень всё же добыл, правда, в долг. А меч у него и так был, отцом  на совершеннолетие подаренный. Вот только дорога предстояла дальняя. Восток, известно, место неблизкое. Царевич даже пожалел, что дракона сразу не пристукнул. Сейчас  дорожную пыль не месил бы, а на свадебном пиру гулял. Но что сделано, того не воротишь. Теперь вот, чтобы до свадьбы добраться и отцовское завещание выполнить, прежде надо ему с Востока суженную свою воротить, куда сам же её по глупости и отправил.
    
      Тем временем, пока жених коня добывал и о короткой дороге узнавал, дракон до Востока долетел и даже домой успел вернуться. Вор же принёс свою вопящую и брыкающуюся пленницу к султанскому дворцу, и потребовал у стражников позвать главного смотрителя султанского гарема. Стражи вначале требование вора игнорировали, но после того, как вор им кошельки с деньгами показал, подобрели и к смотрителю провели. Позже они, конечно, узнали, что кошельки те вор у них же с поясов срезал, да только обижаться за обман было уже не на кого. Смотритель гарема вору обрадовался, словно сыну родному. У них во дворце ситуация щекотливая сложилась. Смотритель, очень надеялся, что вор ему разрешить эту неприятность поможет. Дело в том, что несколько недель назад стражи султана задержали на рынке воровку и, конечно, хотели её казнить. Вот только,  с одной стороны, вор за свою воровку обещал принести принцессу в качестве выкупа, а с другой стороны, приговорённую увидел султан и велел отправить её в свой гарем. Воровка была красоткой, но, к сожалению, и профессионалкой тоже. За две недели без её внимания не остался ни один предмет роскоши. Жёны султана как-то разом лишились своих украшений, а главный визирь кольца с государственной печатью. Смотритель искренне опасался за казну. Куда подевалось похищенное добро, так узнать и не удалось. Доказать, что это дело рук воровки – тоже не получилось. Избавиться от подозрительной девицы во дворце мечтали все. Но султану она нравилась, поэтому ни убить её, ни продать было невозможно. А вот обменять на настоящую принцессу – очень даже удачная идея. Султан против обмена не возражал. Может, тоже почувствовал что-то недоброе. Вор, получив свою красотку, да ещё и с приданным, которое она так ловко прикарманила, поторопился смыться не только из города, но даже из страны. А вот в султанском замке зря обрадовались. Ведь принцессу обменивать у них никто пока не собирался. Конечно, Судьба султану понравилась. И нравилась до тех пор, пока молчала, но безмолвствовала она, к сожалению, недолго.

     Хмуро оглядевшись, принцесса вынесла вердикт:
- Нужен ремонт! Как можно в такой халупе жить?!
Султан пытался возразить, ведь дворец у него был весьма уютным, пусть и несколько старомодным. Но все возражения почему-то застряли у него в горле, как только решительная девица начала самолично сдирать со стен старинные гобелены.
- Остановите её, хоть кто-нибудь, - вяло вскрикнул владыка востока. Но это приказание выполнить оказалось крайне трудно. Принцесса очень быстро вынесла мозг всем стражникам и довела до истерики практически всех наложниц султана, включая жён. Очень быстро освоившись, Судьба начала вводить свои порядки не только во дворце, а и на всём востоке. Командовать войсками, у неё даже очень неплохо получалось. Военным она нравилась за решительность и бескомпромиссность.  Уже через месяц местные стали называть её султаншей, а сам султан молился об освобождении от этой нечаянной захватчицы. Поэтому, когда в ворота дворца постучал царевич, его встретили с распростёртыми объятиями. Судьба тоже жениху обрадовалась и даже драконьей головы не запросила.
- Надоело мне на Востоке, - заявила принцесса. – Простору маловато, развернуться, как следует, негде. Да и учить уже всех устала. Домой хочу!

      Свадьба, конечно, была. Хотя царь-батюшка на пиру был  почему-то  грустным, а царевич пьяным и отчаянным, словно собравшийся в прорубь головой сигать.  Вор тоже на их свадебный пир заглядывал, но об этом так никто и не узнал. Кроме,  может, свадебных подарков, которых после его ухода стало значительно меньше.
     А султан издал новый указ. Отныне в его гареме не должно быть ни воровок, ни принцесс,  какими красивыми они бы ни были. С тех пор все, в общем-то, были счастливы. Ну, наверное…

Сказ о том, как вор шаха утешал, и чем это всё закончилось.
      Шах, вообще-то, был мужиком простым, ну, точнее абсолютно без фантазии. Полумер не признавал. Если ловил, к примеру, вора, так казнил его тут же без суда и следствия. Если решался воевать, то не успокаивался, пока его воины кучу народу не перережут. А если о казне вспоминал, то начинал подданных налогами душить, и душил до тех пор, пока с них последняя шкура не слезала. Ну, и с личной жизнью та же беда случилась. Как начал шах жениться, так остановился только тогда, когда гарем его трещать по швам принялся. К тому же ещё и жёны между собой передрались. Уж не понять из-за чего весь сыр бор тот  случился: то ли они мужа не поделили, то ли личного пространства возжелали. В общем, не стало у бедного шаха ни минуты покоя. Конечно, жаловаться нечего, ибо сам виноват, что жёны дерутся, а подданные ропщут. А тут ещё и войны вокруг никак не заканчиваются, ведь воины шаха прекращать войны были не обученными. Надоела шаху эта суета сует, а как с ней быть, так даже совета спросить было не у кого. Кто же владыке виноват, что он всех своих мудрецов на воротах дворца велел повесить. Хотя, с другой стороны, нечего было им советовать своему сюзерену: заканчивать наглеть. Это ведь тоже думать надо, кому чего советовать. Вот шах и вспылил немного, да всех мудрецов, как  правых, так и виноватых перевешал.

         Устав чрезмерно от шума, да гама со всех сторон уши закладывающего, сбежал шах в свою сокровищницу -  место наиболее уединённое. Присел он на сундук с золотом и завыл горемыка. Ну, не сам, ясное дело, завыл, а с помощью  специального,  музыкального инструмента под названием керней:  этакой длиннющей трубы,  расширяющейся к концу.
- Что шах, кернеем тоску пытаешься разогнать? – с любопытством спросил загрустившего сюзерена темноволосый человек с хитрющими глазами, заглядывающий в окошко шахской сокровищницы.
- С чего ты взял? – нахмурился шах, не желая признавать своей слабости. – Вот просто музицирую на досуге. Сам-то кто будешь, и как мимо стражей прошёл?
- А я-то думал, чего это волки под луной делают.  Оказывается, это они музицируют, - хихикнул человек и нахально в узкое окошко полез.
Шах обалдел от такой наглости,  за кривую сабельку схватился:
- Ты вор, что ли?! – пискнул владыка от волнения.
- Ага, он самый, вор и есть, - не без смущения признался нежданный любитель музыкального воя. – И стражи меня почему-то не заметили совсем. Может, уважают?
Шах саблю поднял, видимо, собираясь, казнь применить, дабы традиции не изменять. Да, и безголовые воры шаху были как-то привычнее и ближе, чем воры,  болтающие без умолку. А  для болтовни у шаха жёны имелись в немеряном количестве, между прочим. Вот только шустрый вор шахской милости дожидаться не стал.
- Вот лишусь я сейчас головы, и не за что ведь, потому что не для воровства сюда пришёл, а чтобы грусть шаха развеять. И останется владыка без утешения, и не увидит он подарка моего.
Шах размахивать саблей перестал, может от того, что за вором запыхался бегать, и к словам приговорённого прислушался.
- И как же ты меня сумеешь утешить, -  спросил он вора лениво, тщательно скрывая интерес свой за мнимым безразличием.
- А ты слыхал, что у соседнего султана славянская принцесса имелась? – спросил вор у шаха, интригующе подмигивая. – А после неё, между прочим, султан счастливым уже который год ходит.
- Слыхал я, что султан всем богам молился, чтобы от неё избавиться, - проворчал чуть разочарованно шах. – У меня своих проблем хватает, не до принцесс нынче.
- А как на счёт царевны, да не простой, а сказочной? – тут же ввернул
своё предложеньице хитрющий вор.
- Ну, я даже и не знаю, - замялся шах, сам не замечая, как попался на удочку, закинутую по его душу опытным мошенником. – Сказочная царевна – редкость по нынешним временам. Только дурак откажется от этакой-то диковинки.
- Ну,  так и не будь дураком! – хлопнул вор шаха по спине совсем по панибратски. – Бери, не пожалеешь!
Шаха до сей поры дураком ещё никто не называл, поэтому он лишь растерялся, но почему-то особо не обиделся, и даже на царевну согласился. И чего там, одной женой больше, одной меньше, какая собственно  разница. Шах уже и забыл,  сколько у него тех жён набралось.
Вор согласию его обрадовался  и быстро из кармашка шаровар лягушку достал.
- На, - сказал он. – Бери, да без стеснения пользуйся.
Шах от подарка вначале отшатнулся, видно, такой экзотики не ожидал.
- Чего это? – спросил заикаясь.
- Как чего? – удивился вор его непонятливости. – Царевна-лягушка, собственной персоною. От сердца отрываю. Бери, не сомневайся. Она настоящая, со знаком качества. Все болота в тридесятом царстве оббегал, пока разыскивал.
- И что мне с ней делась? – чуть испугано спросил шах, принимая на ладошку столь экзотический подарочек.
- Как что? – пожал плечами вор. – Что хочешь, то и делай. Только вначале поцеловать не забудь.
Целовать лягушку шаху почему-то не очень хотелось. Но не нарушать же инструкцию по применению из-за своей брезгливости. К тому же, лягушка была славной, маленькой, глазастой и не очень мокрой. Глядела на шаха царевна призывно, и даже где-то с мольбой. Шах зажмурился и лягушку героически чмокнул. Когда глаза открыл, то девицу-красавицу увидел. Она сразу же у него на шее с радостным визгом повисла, своим освободителем его называя. Пока владыка царевну от своей шеи отрывал, не на шутку испугавшись удушения, вор тихонько смылся, прихватив с собой половину сокровищ, наверное,  случайно по рассеяности.

       Как только царевна у шаха поселилась, так все его прежние неприятности сразу отошли на второй план. Шах и позабыл, что значит грустить и печалится. Некогда стало и в небо взглянуть, не то,  что музицировать в тоске. Известно, девка столько веков в лягушачьей шкуре парилась. А нынче она, наконец, до свободы дорвалась. Прежде всего,  царевна нарядов потребовала, побогаче, да побольше. Потом её на балы потянуло к веселью и танцам. После её требований и другие жёны свой список на дверях гарема вывесили. Они тоже были не рыжими,  и своего счастья упускать не желали. А так как было тех жён превеликое множество, то шах совсем растерялся. Казна в мгновение ока вдруг опустела. Чтобы её пополнить, никаких налогов уже не хватало. Подданные от новых налогов взвыли по-звериному и баррикады у самого дворца строить начали. Шах хотел  сбежать на войну, но его присутствие там было, явно, лишним. Воины и без владыки неплохо справлялись, делиться же добычей ни с кем не планировали.

    Отчаявшийся шах решил бежать из страны, тихо проклиная своего утешителя-вора. Сосед султан гостю-беглецу не обрадовался. Ему чужие проблемы были ни к чему. Но накормил всё же. Мало ли, а вдруг пригодится. Земля, говорят, круглая. За застольем даже на добрый совет расщедрился.
-  Ты  свою царевну за какого-нибудь Ваньку дурачка замуж бы отдал, - предложил султан шаху решение проблемы, припомнив свои мучения. – Знаешь  же, с глаз долой и с сердца вон.
- За царевича? – уточнил обнадёженный шах.
- Ну, можно и царевича поискать. Дураки везде случаются, даже среди царственных особ, - пожал плечами султан с чувством выполненного долга.
После захмелевшие от сытного обеда восточные владыки мужественно писали послание Серому Волку. Послание вышло длинным и заковыристым.  Серый смог прочесть только одно слово: « Спасите!»  А спасать он привык всех подряд, видать,  спасателем уродился. Прихватив фотку царевны в её лучшем наряде, шахом подаренным, Серый Волк рысцой помчался к Кощею Бессмертному, который на красоту был падок. В общем, и суток не прошло, как у шаха царевну-лягушку неизвестные личности выкрали. Шах вздохнул с облегчением и на радостях домой вернулся, где зажил по-прежнему, без шума и излишних потрясений. Всё ведь познаётся в сравнении. Теперь-то шаху его прежняя жизнь раем показалась, а суета сует – истинным счастьем грезилась.

       Что случилось с царевной? Ну, случилось, конечно. С Кощеем-то шутки плохи, его «на слабо» не возьмёшь. Он вообще бессмертный. Только про то совсем другой сказ будет.


  Сказ о том, как Кощей вору в друзья  набивался, и чем потом за эту дружбу  расплачивался.
   
    На вид Кощей был интеллигентом, то есть костлявым доходягой с лысиной на всю голову и в позолоченном пенсне. Но в душе у него кипели страсти. Есть подозрение, что он был даже где-то романтиком. Иначе, как объяснить его нездоровую жажду красоты.  Поэтому и клюнул на царевну-лягушку в новомодном прикиде.  И всё же нельзя его было путать с мягкотелым подкаблучником. Любоваться-то он любовался красотами, но и себя в обиду не давал. Злодей он и в Африке злодей. В общем, царевна даже пискнуть не успела, как оказалась запертой в чёрной кощеевой башне. Ясное дело, о балах сразу же пришлось забыть, так как балы Кощеем устраивать было не принято. Да и в гости к нему никто не захаживал. С Бабой Ягой он был в ссоре из-за несовпадения во взглядах на некоторые моменты бытия. А Змей Горыныч всё больше мимо пролетал, так как загордился, поганец такой, после того, как его Василиса Премудрая привечать стала. Оставшись без друзей, Кощей затосковал и даже замахнулся на безумное. Но попытка подружиться с царевной уже через час обернулась для жаждущего общения сногсшибательной мигренью. У царевны пообщаться губа была не дура, и фонтан её красноречия закрыть оказалось просто невозможно. К сожалению, конструктивного в извергающемся  из бывшей лягушки словесном фейерверке было столько мало, что не стоило и напрягаться, дабы разобрать суть её бесконечных ахов и восклицаний, переплетённых утратившими всякую разумность требованиями. Ну, скажите,  пожалуйста, к чему ей вдруг понадобился отряд рыцарей!  Кощей, вообще-то, был из ревнивых, а с военными вообще не водился, подозревая их в грубости натуры.

        Сбежав от не на шутку разошедшейся болотной красавицы, бессмертный страдалец с упоением предался чёрной меланхолии, ибо других вариантов в данной ситуации он решительно не видел. Кощею срочно понадобился совет. Он никак не мог решить, что предпринять для успокоения расшатавшихся вдруг нервов. Конечно, можно было бы кого-нибудь убить, говорят, это помогает. Но кого?! Никого подходящего под рукой как раз не было. Царевну убивать не хотелось, хотя она успела уже взорвать ему череп и заплести мозги в косички. Но Кощей принципиально не убивал дам, к тому же обладающих привлекательной внешностью и столь фантастически скверным характером. Разбазаривать такое бесценное оружие было бы,  по крайней мере,  глупо. Разумнее отправить царевну к своему злейшему недругу с наилучшими пожеланиями. Удовольствие от этого подарка врагу он получит намного более сильное, чем когда бессмысленно укокошит красотку.
      
              Конечно, было бы очень соблазнительно прибить лучшего друга. Тогда нервы  точно успокоились  надолго. А, главное, появилась бы уверенность, что в ближайшую пару сотен лет тебе никто не попытается  всадить нож в спину. Ах, как жаль, что всех  лучших друзей Кощей поубивал ещё на заре  своей юности, в период страстной влюблённости в неприступную Алёну Мудрую. Нехорошо было так с друзьями поступать, сразу со всеми. Одного на всякий пожарный следовало бы в крепости гнить оставить. Вот пожарный случай наступил, а в чёрной башне только одна лягушка завывает, типа, поёт, что ли. А Алёнка-то не зря Мудрой прозывалась. Всех,  помнится, тогда перемудрила, даже саму себя,  и за местного дурачка замуж выскочила. Потом, конечно, локти грызла, но сделанной дурости даже мудрой  девушке воротить не под силу оказалось.
 
       Впрочем, чего кручиниться! Кощей обнадёженно встряхнул лысой головой, поймав макушкой идею. Если нет друзей, то их просто нужно завести, и проблема решена! Тогда и убить кого найдётся, и камеры в крепости пустовать не будут. Можно  будет даже бал затеять – потешить царевну перед отправкой  на съедение вредному Змею Горынычу, который съев подношение,  авось отравится или несварением страдать начнёт. Уж больно стал зазнаваться в последнее время. Такого спускать никак нельзя. А то ведь и авторитет бессмертного злодея недолго потерять при таком-то попустительстве. Но тут перед Кощеем встала другая проблема: где эти самые друзья водятся? Заглянув в волшебное зеркало, которое обычно на все вопросы ответ знало, интеллигентный злодей, растерянно скрипнул зубами. Гадкое зеркало, совершенно обнаглев, потребовало подношение: наливное яблочко на золотом блюде. Золота у Кощея было, хоть завались, а вот яблок отродясь не водилось. Сам он употреблял пищу редко, так как берёг чистоту внутренностей. Ведь брезглив был не в меру.  Из-за своей Бессмертности о пище вспоминать забывал. Поэтому удивляться не приходилось, что все его рёбра веером наружу торчали. Противное же зеркало блюдо без яблока принимать отказывалось. Упёрлось, как баран у новых ворот,  и всё. Ну что делать с ним прикажете?! Не разбивать же! Оно ведь диковинное, иное подобное вряд ли сыщется. По всему видать, придётся Кощею ловких людишек по садам за яблоками засылать, дабы  мерзость волшебную потешить.

       Среди призванных на поклон ловкачей обнаружился известный восточный вор, хитростью своею только разве  что Ходже Насреддину уступающий, да и то ещё не факт. Интересно стало вору: с чего это известный поклонник голодания яблочек вдруг запросил? Прикинулся хитрец лисой, да и втёрся к Кощею в доверие, который и сам не заметил, как выболтал, что яблоки – для зеркала угощение. Заинтересовало вора занятное зеркальце. Такая штуковина кому угодно сгодиться могла  и стоила, видать, денег не малых. А Кощею сам вор вдруг приглянулся.
- Какой милый и обходительный человек, - подумалось ему. – Такой точно может стать лучшим другом. И ходить далеко не нужно, и зеркала прихотям потакать не обязательно. К чему лишний раз баловать волшебную вещь? Так никаких яблок не напасёшься.

Поразмышляв,  таким образом, Кощей решил ковать железо, пока горячо, точнее дружиться с вором, используя проверенный способ: пряники, лесть, восторги, и неприкрытая искренность во взгляде. Вор от такого арсенала, обрушенного на него разом со стороны известного злодея, малость окосел. Главное, он никак не мог сообразить, чего от него Кощею надобно. А тот заливался соловьём, предвкушая обретение друга:
- Как поживаешь, дружочек? – От усердия быть искренним у бессмертного злодея даже очки запотели, и по щеке скатилась одинокая крокодилья слеза.
- Да, живу пока, - с сомнением проблеял вор, тихонько пятясь от душевного собеседника.
- Ах, жизнь так скоротечна, - поддакнул Кощей, желая поддержать разговор.
Вор понял, что пора драпать. Ему было уже не до зеркала. Живым бы из кощеевых ручонок выбраться!
- А у меня ведь тоже смерть имеется, - Кощей, заметив, что друг напрягся, решил добавить толику искренности в отношения.
- Меня это не интересует, - испугано замахал руками вор.
- Не смущайся, я тебе доверяю, - выдохнул злодей ему в ухо, уже веря сам, что нашёл, наконец, лучшего друга. – Моя смерть в яйце!
- Да, знаю я, - вор не выдержал  и побежал,  куда глаза глядят.
- Как знаешь? – не поверил Кощей. – И до сих пор не воспользовался!
- Так все знают, - прокричал вор, прибавляя хода, пользуясь Кощеевой растерянностью. – А мне что, больше всех надо! Пусть царевичи пользуются, им по статусу положено тебя изводить. А у меня своих дел навалом.

      Вор почти скрылся из виду, как до Кощея дошёл смысл происходящего.
- Друг! У меня есть настоящий друг! Ведь знал, всё про мою смерть знал и не предал! – Романтическая натура злодея проявилась в этот момент во всей красе.
Прежде всего, он сделал широкий жест и отпустил царевну на все четыре стороны, не забыв, впрочем,  превратить её в лягушку. И всё это только из жалости к окружающим. После он собственной рукой разбил своё драгоценное зеркало, почувствовав что-то с родни освобождения от зависимости. Потом, собрав в узелок всё необходимое: зубную щётку и яйцо со своей смертью, Кощей с лёгким сердцем покинул свою резиденцию. Он отправился на поиски своего лучшего друга, который у него точно был. В этом уже не было сомнений. Теперь оставалось его только найти и избавиться, наконец, от  мигрени раз и навсегда.

         Столько дорог он исходил, столько рек переплыл, столько троп пропетлял, что простому смертному и не сосчитать, особенно, если он не грамотный. И всегда вор от него ускользал. Но Кощей не сдавался, потому что твёрдо знал: лучшие друзья на дороге не валяются. Однажды настиг он своего вора. Лежал тот на дороге, пронзённый серебряным кинжалом. Кто подарил ему столь кардинальное успокоение, было неизвестно. У вора, вообще-то, имелось  множество должников и благодетелей, жаждущих с ним поквитаться. Похоронил Кощей друга. Он, конечно, не знал всех правил, ведь был бессмертным, но то, что в землю тело нужно зарыть, уж как-нибудь помнил. И поклялся Кощей отомстить тем, кто у него друга перехватил. Знал ведь, как трудно найти настоящего. Да подозревал, что с нервами своими ему теперь ещё долго не управиться.

     С тех пор неспокойно стало в мире. Вышел Кощей на тропу войны против недругов, совсем потеряв покой. Стал подозрительным, раздражительным и драчливым. Всё мечтал выяснить, кто его без законного друга оставил. С тех пор войны стал учинять  без причины, девиц в хрустальных гробах запирать ради забавы, или Горыныча против людей подстрекать для своей злой славы. Надоело государям его проделки терпеть. Решили они Кощея всем миром извести. Ведь только глухой про его смерть не слыхивал. Осталось её лишь найти. Одна Василиса Премудрая пожалела злодея. Верила она, что даже в самой большой вредине чего-нибудь хорошее отыщется, когда по-настоящему глубоко в нём покопаться. Уж очень любопытной эта Василиса была, всякий раз пыталась во всё подряд влезть чуть не с головой и основательно там порыться. В общем, велела она мужу своему, Ивану Царевичу, Кощея не убивать, а пленить и на цепи посадить. Тот послушным был. Что велено, то и сделал. Оказался Кощей в глубоком подземелье, цепями по рукам и ногам скованный. Грустно ему стало, жуть просто. А тут ещё и друга своего вспомнил. Как подумал о нём, так вор перед ним и появился, словно живой. А,  может, и действительно живой. В темноте подземелья было трудно разобрать.
- Что же ты, Кощей, меня не оживил, когда нашёл? – с обидой спросил друга вор. – Или живой воды пожалел? А ещё другом назывался!
Кощей от этой правды замялся в смущении:
- Воды под рукой не было. Да, я об этом как-то и не подумал.
- Вот видишь, - продолжал вор упрекать. – А думать-то, хоть иногда надо было.
- А как же ты живым оказался? – удивился Кощей.
- Так  не умирал потому что, - отмахнулся вор. – Правда,  в могиле потом чуть не задохнулся. Хорошо, что ты меня с кинжалом хоронить стал. Еле вырылся с его помощью.
- А зачем же …? – непонимающе заморгал глазами Кощей.
- Так надо было, - строгим шёпотом заявил вор, вовсе не собираясь рассказывать пленнику о своей уловке, дабы избавиться, наконец, от его преследований.
Тем временем, вор достал кучу отмычек и легко освободил Кощей от цепей, да проводил его на свободу.
- Ты меня спасаешь, потому что мой друг? – с надеждой спросил Кощей.
- Друг, друг, - махнул рукой вор на прощание, исчезая в темноте. Рассказывать о том, чтоб ему за это освобождение заплатили немалые деньжищи, вор, конечно, не собирался. Ему даже не было интересно, были это Кощеевы друзья, что вряд ли. Или это были его враги, жаждущие не плена бессмертного злодея, а его гибели. А, возможно, это были враги Василисы, которая успела у многих в душе поковыряться. Поэтому, освобождая её врага, они обеспечили Премудрой много неприятных минут. Политика, вообще, дело грязное, и вор старался о ней не думать, чтобы не запачкаться. А другом, он быть не отказывался. Звание это за плечами не носить, может и пригодится.

           В эту ночь Кощей впервые за много времени почувствовал себя хорошо. У него был друг, и он даже не стал торопиться его убивать - успеется. Ведь у них всё ещё впереди!




Сказ про злодея по имени Ужас и правнуков богатырей.
1. Возрождение Ужаса.
      
      Это была обычная степь. Ну, вы знаете, какими они бывают, степи? Бесконечная, с выжженной солнцем травой, и ещё небо… Небо – это, вообще, отдельная история. Оно простирается над степью, словно полинялое полотно. Вот было когда-то голубое, а потом на него какая-то неумёха прачка белизны плеснула. Так и пошла вся его голубизна белесыми рваными пятнами. И тянется эта застиранная тряпка в бесконечность, где и сливается благополучно в одну тёмную полоску горизонта, сплетаясь там со степной пожухлой травой. А царствует в этой жаркой бесконечности огненный небесный шар. Это его владения. Да ещё ветер пролетает порой, как кочевник-захватчик с громким криком и весёлым хохотом великого завоевателя. Прокатит перекати-поле разок-другой, да и умчится завоёвывать более обжитые местности, оставляя за собой душное царство небесного желтоглазого владыки.

        И не было в этой степи ничего, за что можно зацепиться глазу. Ну, разве что древняя высокая могила-курган. Почему сразу могила? Да, чтобы пострашнее было. К тому же,  традиция - все таинственные холмы, расположенные посреди степей, могилами называть. Возможно, это была и не могила. Нельзя утверждать наверняка. Свидетелей того древнего захоронения, как сами можете догадаться, не нашлось. Но что-то в этом кургане всё-таки странное было. Люди поговаривали, а народ зря не скажет, что в нём само зло схоронено. Будто бы в могиле этой великий Ужас упрятан древними богатырями. Уже и богатырей тех давно на свете нет, а упокоенный ими злодей всё ещё в степи выжженной притаился, и ждёт своего часа, надеясь на освобождение от небытия. Так ли это? Честно говоря, проверять как-то не хочется. Ведь не раз ученные и знаем о возможных неприятностях, которые грозят нашему драгоценному здоровью. Сунься в эту могилку по глупости, а из неё рука когтистая появится, да и хвать тебя за тонкое горлышко. Или, вообще, вдруг выскочит какой-то упырь не догнивший, и давай на радостях обниматься. Не думаю, что такие нежности по вкусу придутся. Обниматься с упырём - уж точно не придел мечтаний всякого нормального человека. Да и ненормальный вряд ли такой перспективой соблазнится. Поэтому особого паломничества к древнему кургану с дурной славой не наблюдалось. И, может, стоял он таким нетронутым монументом древнему Ужасу, да богатырской доблести  дальше, если бы не одно обстоятельство.
 
    Была у этого конкретного степного кургана одна особенность, выгодно отличающая его от всех прочих степных могил. В самом центре подозрительного со всех сторон  холма находился меч. Кто проткнул могилу мечом? Про то народ не ведает. Наверное, те же самые богатыри, которые это захоронение Ужаса и устроили. Зачем им это понадобилось? Да понятия не имею. Может, для красоты просто, а может, он был оставлен здесь и как предупреждение для тех особо любопытных, которые любят пальцы в розетку совать, типа, этакий намёк: не лезь - убьёт. В общем, точно не знаю, а гадать не хочу. Только, если древние богатыри это холодное оружие тут пристроили, то уж знали, что делали, и зачем-то им это было нужно. Запросто так  хорошим мечом вряд ли бы стали разбрасываться, для того, чтобы  всяким Ужасам этакой ценностью могилы украшать. Будто делать им больше было нечего? Ну, может, и нечего. Я их-то лично не знала, не пришлось как-то познакомиться. Но, думаю, мужики были деловые, и, как всякие воины, к оружию неравнодушные. А меч-то и действительно был хорош. Что самое интересное, выглядел новёхоньким, словно только что от кузнеца. А ведь давно здесь был пристроен, но ни солнце, ни ветер, ни какие другие погодные неприятности вот ничуточки его не испортили. Ни пятнышка ржавчины, ни какой зазубрины, ничего другого подобного на нём не наблюдалось. Конечно, можно было бы предположить, что мечик периодически обновляется, дабы поддерживать красоту, и не портить впечатления, или, например, чистится кем-то. Да, только кому это надо с этаким-то старьём возиться? Во всяком случае, за прошедшие века никто за этой глупостью замечен не был. А уж такие-то вещи народ обязательно подметит. Нечего по историческим памятникам непонятно кому шастать, пусть даже,  если и красоты ради. В степи хоть и не живёт никто, да поглядывать не забывают. Кому скот пасти приходиться, а некоторым прогуляться, воздухом подышать, к примеру, приспичит. К кургану, ясное дело, подойти не решатся - страх берёт. Так ведь, в степи издалека всё хорошо видать. Уж будьте спокойны, всё что надо и кому надо высмотрят, и общественности в подробностях доложат.

    Так вот, именно это ярко сверкающее на солнце, невольно притягивающее взгляд, изделие древнего мастера послужило причиной того, что старая легенда из страшилки, рассказываемой непослушным детям на ночь очень умными родителями, наверное, чтобы им крепче спалось и ничего не снилось, стала вдруг злободневной и очень несмешной действительностью. А виноват был, как это у нас принято, - нет смысла нарушать традиции, - один дурак. Уж не припомню, как его там звали. То ли Семён, то ли Парамон - не суть важно. Пусть будет традиционно  -  Иван. Скучно, зато привычно, и не запутаемся. Ни в жизнь не забудем. Разбуди среди ночи любого и спроси, как дурака звали, - ответят не задумываясь:  Иван-дурак. Тут, главное, с царевичем не перепутать, а то ещё обидится, не дай-то Бог. Внешность его всем тоже примерно известная, и опять же, совершенно неважна. Если кому интересно, откройте любую народную сказку. Там ясно чёрным по белому написано в подробностях. Ну, что там у него: волос белый, глаза голубые, силушкой не обижен, зато ума недодано при рождении. А вот чего этого умника, а точнее, совсем даже, наоборот, к легендарному кургану понесло, вот это уже интересно.

    А надумал парнишка жениться. Ну, дело молодое, с каждым случиться может. Вот только замахнулся он ни на кого-нибудь, а на царскую дочку. Или он сказок не читал? Скорее перечитал их, а может и переслушал с избытком. Вряд ли сильно учён был, чтобы самому читать. В общем, решил: а чем он хуже сказочных героев? Сам красавец-молодец, поэтому лишь дочка царская ему в жёны и подойдёт, а все остальные - не его фасон. Да и случай выпал отличиться. Царь, наслушавшись западных купцов, решил новомодное представление устроить - турнир. Грубо говоря, драчка, если по-нашему. Иван и рад бы поучаствовать, да меча нет. Тут он и припомнил историю о том, что в степи мечик бесхозный валяется. Дурак, а смекалистый, потому как голь на выдумки шустра. В общем, недолго думая, да и думать-то особо было парню не чем, отправился Ванюшка в степь. Долго ли шёл? Сказать не могу - расстояние не измеряла. Но пришёл всё-таки. Эх, лучше бы не дошёл! Напился бы где-нибудь по пути, что ли. Так ведь и не трезвенник-то особый был, а устоял, потому что упрям без меры. Дошёл, значит, и с трудом, правда, на могилу взобрался. Могила, вообще-то, высокая была и крутая. Известно, что умный в гору не пойдёт. Так и  Ванька-то дурак дураком. Ему что в лоб, что по лбу, всё едино. Не для него ведь меч тот был поставлен - не ему, стало быть, и доставать его. Только когда дураков подобные мелочи останавливали?

    Взобрался на могилу Иван, без страха, ведь дуракам страх неведом, и вцепился рукой за рукоятку меча. Хотел он его одним махом из земли вырвать, да не тут-то было, - застыл, как изваяние, словно к месту пригвоздили, да статуей обратили. Смекнул он, наконец, что мечик и в самом-то деле непростой, да поздно уже было. Потекла его богатырская силушка через меч, да в сырую землю. А за ней и вся его алая кровушка. Текла она, текла, пока вся до капельки не вытекла. И рад был Иван сразу-то бежать, да душа в пятки ушла, и ноги к земле пришпилила. А после и дух его, ну всё что осталось, туда же через меч, да в могилу тонкой струйкой стёк. Опал Иван-дурак на землю тряпочкой, потому что ничего уже в нём не осталось, словно лист осенний слетел с дерева. Уж слишком много, видать, в нём пороков было: глупость, жадность,  да высокомерие. Вот и принёс в жертву этим порокам он свою жизнь молодую. Наверное, она и не нужна была ему вовсе, раз не берёг, да по мелочам разменивался.

     Тем временем,  осыпалась земля с кургана, и вышел из глубины его человек. Обыкновенный такой человек: высокий, чернявый, симпатичный даже. Вот только глаза у него были, словно две бритвы. Казалось, взглядом способен он любого, как топором, разрубить. Жуткий взгляд. Такому на глаза попасться - всё равно, что себе смертный приговор подписать. Вот он, значит, каков Ужас. Это его былинные богатыри в землю вогнали, да не добили видать. Жаль. Дождался своей поры, точнее своего дурака, да и вернулся таким же точно лощёным, как и его, вечно новенький, меч. Подхватил свой меч Ужас, хмыкнул довольно, да ногой брезгливо останки Ванькины в сторону отодвинул. Потом, полыхнул лениво взглядом, и поджёг сухую степь. Она и так пересушена солнцем была, так что ей одной искры хватило, чтобы вспыхнуть. Курган же снова сомкнулся, похоронив глупого Ивана, который занял освободившуюся могилу. А Ужас пошёл себе вперёд, не оглядываясь. Не привык он оглядываться на дело рук, точнее глаз, своих. Да и на что там оглядываться-то? За спиной его только степь горела ярким пламенем, и ничего интересного больше не было. А вот впереди, напротив, много чего ещё было. Да хоть и тот же турнир. Интересно же на новинку взглянуть. Да и царские дочки никогда на дорогах не валялись. А уж, что он этот турнир выиграет играючи, Ужас ни минуты не сомневался. Только поторопиться не мешало бы, да и ноги-то зря трудить не хотелось. Свистнул Ужас чуть слышно, и прибежал к нему чёрный конь, такой же жуткий, как и его хозяин. Откуда он тут в горящей степи взялся, - даже боюсь догадываться. Одно можно сказать точно, живым этот конь уже много веков как не был. Вскочил на коня Ужас, да и помчался быстрее ветра. Торопился он очень, чтобы и на турнир не опоздать, да и сюрприз людишкам по ходу забросить. Уж очень давно в этих местах чумы не было. Разленился народ, расплодился - пора и проредить. А там уж и до царской дочки доберётся. Царю давно на покой пора. Небось, и место на кладбище уже старый хрыч подготовил. Захотелось Ужасу поцарствовать. А чем он хуже других? Уж как-нибудь с царством-то справится. А там, гладишь, и со всем миром. Богатыри-то давно почили в земле сырой. И кто его остановит? А некому!

     Умён и страшен, конечно, был Ужас. Но одну деталь упустил. Кровь, да дух ему от Ивана-дурака достались. Почему-то этот факт показался ему незначительным. А зря. На турнир ведь непростой народец собрался. У тех богатырей ведь и дети были, и внуки, и правнуки тоже имелись. Так что, неизвестно с кем ему на турнире драться придётся. Не все ведь дураки. Умные тоже, хоть и изредка, да попадаются. Ничего этого Ужас не знал, и знать не хотел. Оно и понятно, если вспомнить, чья кровь в его жилах теперь течёт. Вот и летел Ужас верхом на своём страшном коне к своей заветной победе. А может всё же к окончательному поражению? Надежда ведь умирает последней. А некоторые шепчутся, что она вообще бессмертна. Вот поэтому ничего однозначного об этой истории пока сказать нельзя. Тоже ведь в лучшее верится. А уж как там дальше сложится, только будущее показать может.


2. Смерть Ужаса.
      
      Когда в мир снова приходит всемогущий злодей, а общество даже к встрече не подготовилось, как следует, то каждому ясно, что жди беды. С той минуты, как начал свою бешеную скачку на мёртвом коне древний злодей Ужас, посыпались на народ беды, как из рога изобилия. Проезжает Ужас деревню, глядь, а за его спиной уже нет деревни – чума, непонятно откуда взявшаяся, словно косой выкосила всех жителей. Переплывает он реку – вмиг исчезает река: рыба в ней дохнет, дно мутнеет, вода в болотную зловонную жижу превращается. В городах стражники при появлении чёрного всадника пытались ворота перед ним закрывать, прослышав о страшной его славе. Так Ужас ураганные ветры вперёд пустил, будто своих псов. Не стало на его пути больше городов – одни развалины остались, по которым серыми тенями призраки шастают. Лют был он и жесток не в меру. Чёрная слава о злодее, из могилы вставшем,  быстро разнеслась в разные стороны. В общем, сюрприза  не получилось. Сглупил тут Ужас. Видать, кровь Ивана-дурака  с ним шутку сыграла.  Да, и понятно, ведь столько времени в сырой земле пролежал, от скуки подыхая. Поэтому на царском турнире его уже ждали, хотя и боялись до дрожи в коленках.

      Царевна, не переставая рыдала который день, готовая выскочить замуж за первого встречного, только бы Ужасу не достаться. Царь метался по палатам дворца, благо размеры помещений не стесняли движения, заламывая руки и поминая  древних богатырей "не злым и тихим" словом.
- Что же, они, паразиты, злодея-то не добили! Где теперь новых богатырей сыскать-то!  Царю на покой ещё не хотелось, но перед  Ужасом,  каждому ясно, не устоять. И так половина царства в развалинах лежит, а другая от страха дрожит, новых разрушений ожидая. Хорошо, что у царей советники имеются. Если они чего толкового не подскажут, так хоть накричать будет на кого, душу отвести. Совет, конечно, царь собрал и душу отводил долго и обстоятельно. Дурацкое предложение: напиться с горя, даже не рассматривал. Просто сразу пошёл и напился. Легче ему, к сожалению, не стало. Стало только хуже. Ко всем неприятностям, ещё и голова  трещать стала. В связи с этим обстоятельством досталось и лекарям, которые за царской персоной уследить не могут. Большинство советников  проголосовало за побег, при этом многие из них уже практически сидели на чемоданах. Царь тоже велел пожитки в узлы вязать, сильно печалясь о том, что  упаковать всё царство в узелок невозможно. И только один из советников, самый молодой и отчаянный, предложил  драться. На него посмотрели, как на ненормального и посоветовали обратиться к психиатру.

   - Кто будет драться? Я, что ли? – взвизгнул обезумевший от страха царь и уронил себе меч на ногу. Ну, дальше случилась пауза. Лекари бросились царскую ногу бинтовать и золотой костыль в кладовых разыскивать.

- И как я теперь побегу?! – всхлипнул царь, присаживаясь рядом с рыдающей дочерью.
Ответил ему молодой советник, так как все остальные успели разбежаться на все четыре стороны.
- Вот я же и говорю, остаётся только дать бой. У нас ведь и  турнир, к тому же. Его, вроде как, ещё отменить не успели.
- Ох, - завыл ещё громче царь. – Про турнир-то я и забыл. А разве не все ещё разбежались?
- Некоторые остались, - заверил  его молодой советник. – В основном, конечно, дураки, надеющиеся на авось. Но и силачи, кажись, тоже попадаются. Если они все вместе на Ужаса накинутся, то может что и выйдет.
- Братская могила выйдет, - угрюмо ответил энтузиасту царь.  – Эх, нам бы богатырей, да побольше!
- Так, я могу поспрошать, - предложил советник.
- Спроси, -  махнул царь рукой, не веря в чудо. – Если  кто сыщется и Ужаса одолеет, то  всё честь по чести будет: и на царевне женю, и царствовать заставлю.

      Советник царскую волю народу объявил:
- Кто на турнире Ужаса победит, тот станет зятем царя!
Народ послушал и призадумался. Про Ужас знали все и боялись много сильнее, чем хотели жениться на царевне. Желающих участвовать в турнире резко поубавилось. Но, к удивлению советника, один-таки отыскался. Подошёл к нему  невысокий кудрявый крепыш и сделал встречное предложение:
-  Я могу злодея прибить, коли нужно. Вот только жениться не желаю.
- Как это? – не понял такой наглости советник. – А зачем же тогда оно тебе надо?
- Народ жалко, - проворчал парень. – У нас все в роду всегда за народ переживали. А этот  Ужас столько людей сгубил, что давно пора показать ему,  где раки зимуют.
- А где это? – спросил необразованный советник.
- Да так, есть одно место, - ответил неопределённо  крепыш.  – Тебе там точно не понравится.
- А кто ты, вообще, такой будешь? – ворчливо спросил советник, обиженный  скрытностью собеседника.
- Я кузнец местный, Илья, - представился парень. – В честь богатыря прадеда, между прочим, назван был.
- Слыхал, как же, - сразу зауважал кузнеца советник, но  сомнения всё же выказал.  -  Неужто,  ты такой сильный, что самого Ужаса свалить сумеешь.
- Ну, силушка-то имеется, - ухмыльнулся Илья. – Только без ловкости и смекалки, боюсь, никак не обойтись.
- Откуда же ты их возьмёшь? – полюбопытствовал советник.
- У друзей одолжу, - беспечно отмахнулся кузнец и пошёл место будущего боя изучать.
- А кто у тебя друзья-то? – спросил его в след любопытный советник.
- Известно кто: Лёшка-вор, да  Добрыня-пожарник, - не оборачиваясь,  ответил парень.

       - Вот так компания, - растеряно почесал в стриженом затылке царский советник. – Один - конокрад,  другой – поджигатель, а третий и, вообще, кузнец.  И как эта банда самого Ужаса победить сможет? А с другой стороны, больше-то, вроде как, и некому.

Царь, конечно, разгневался:
- Позор-то какой! Заграничным гостям в лицо стыдно будет глянуть, если я на турнир кузница допущу. А про вора с пожарником и говорить нечего!
- Помни об Ужасе, батюшка царь, - поторопился ввернуть своё слово советник. – К тому же, они былинным богатырям правнуками приходятся, да ещё и тёзками.
- Ну, ежели тёзки богатырям, да ещё и родня, - пошёл на попятную царь, вовремя вспомнив о злодее.
Только царевна заревела громче. За кузнеца ей замуж тоже не хотелось.
- Не реви, Марфуша, - строго сказал ей отец. – Выбор-то у тебя не велик: или Ужас, или кузнец.
- Я принца хочу! – выла упрямая девка, теребя косу.
- Принцы нынче нарасхват, - загрустил родитель. – Все, гады, за  границу умотали, словно им там мёдом намазано. Хотя бы какого завалящего царевича отыскать.  Так,  нету царевичей. Не водятся они в наших краях. Может, не сезон.
- А кузнец и сам  жениться не хочет, - попытался обрадовать царевну советник. – Он готов за так злодея уложить. Дурачок, наверное.
Царевна тут же реветь перестала.  Вскочила возмущённо, руки в кулачки сжала.
- Как это за так?!  Женится ваш кузнец на мне – никуда не денется, - сказала, как отрезала, и пошла красоту на заплаканной физиономии наводить.
- Совсем сдурела доча, - захлопал глазами царь-отец. – За кузнеца замуж собралась.  Да, кто её пустит-то?!
- Может, ещё передумает? - с надеждой спросил советник.
- Эта-то?! Эта вряд ли, - вздохнул несчастный родитель. – Упёртая, вся в мать. Вот, помяни моё слово, если кузнец от неё сбежать удумает, так догонит, даже не сомневайся. У неё слово твёрдое: сказала,  что за кузнеца замуж пойдёт, то так и сделает.
- Да уж, дети нынче совсем родителей не уважают, что хотят, то и делают, - посочувствовал царю советник.
- Это точно, -  простонал царь, искренне себя жалея.

           Когда пришло время начинать турнир, все зрители очень быстро попрятались кто куда, словно тараканы по щелям разбежались, и в щёлочки стали подглядывать. На пустыре, где изначально планировалось провести турнир, остались только три парня в простой, неброской одежде. Известный уже нам крепыш  держал в руках молот. Высокий и худой блондин забавлялся плёточкой. А огромный  рыжий увалень старательно  разводил костёр, изредка поглядывая в дальний конец пустыря, где стояли бочки с водой.
- Добрыня, я не понял: ты Ужас решил сжечь или утопить? – хихикнув, спросил блондин рыжего.
- Это как получится Лёшка, - важно ответил здоровяк и, в свою очередь, спросил: - А сам-то что станешь делать.
- Ну, ты же знаешь, я к драке не привычный, - потянулся  худосочный дружок, словно ленивый кот. – Моё дело лошади. А конь у Ужаса, я слыхал, знатный. Такого коня за честь украсть.
- Так он же мёртвый, - вмешался Иллюха. – И зачем тебе эта падаль?
- Пригодится, - промурлыкал вор и стал вглядываться вдаль, ожидая появления своей добычи.

       Ужас не стал медлить. Он торопился получить свой приз: царевну и царство в придачу. Вот только на сюрпризы злодей уж никак не надеялся. А они не заставили себя ждать. Вначале у Ужаса пропал конь. Нет, ну где такое видано, чтобы просто из-под всадника коня спёрли! Злодей же не знал, что на местных турнирах не только коней воруют. Ох, уж эти современные нравы! Никакой чести у людей не осталось. Ехал себе человек на лошади, никакой засады не ожидая, а потом глядит, а лошади-то под ним и нет уже. Пришлось ему на своих двоих на пустыре топтаться. Ужас, конечно, свистнул и не раз. Да, только Лёшка его коню в уши ваты напихал. Оглох чёрный конь и о хозяине своём вмиг забыл. Но и с вором не остался – на лошадиное кладбище сбежал, где его, собственно, и место, потому что мёртвым коням на белом свете делать нечего.
       
            Оставшись без коня, разозлился Ужас и стал из глаз огонь во все стороны посылать. Смешной, право слово! Разве это огонь?! Всего лишь искорки. Добрыня вмиг показал Ужасу, что такое настоящий огонь. Так расстарался, что огненный столб в небо упёрся. Этот местный пожарник уже давно горючую смесь изобрёл. Его огонь никакой водой не погасишь. Впрочем, вода из бочек пригодилась. Ужас и охнуть не успел, как стал мокрым, словно мышь под ливнем. В таком влажном состоянии  огонь сотворить весьма затруднительно. Совсем озверел после этого Ужас. Не привык он со стороны людей грубость и неуважение терпеть. Зарычал, как зверь, и за меч схватился.
- Ну, братцы, теперь мой черёд, - заявил друзьям Илюша и поднял свой кузнечный молот. – Не пощадим супостата, не посрамим прадедов наших!
Замахнулся Ужас своим мечом чудесным, но успел уклониться Илья от удара. Пока злодей во второй раз замахивался,  Добрыня подкрался к нему, да и пустую бочку из-под воды на голову надел. А  кузнец со всей немалой силушки по голове, что в бочке была, молотом-то и приложил. Взвыл Ужас просто нечеловеческим голосом. А кто бы в такой ситуации человеческим-то взвыл?
- Это не по правилам!  Это подло и бесчестно!
- Глядите ребята, злодей и убийца о чести заговорил, - захохотал вор Лёшка, которому рыцарство, даже во сне не снилось.
- Не до реверансов нам сейчас, - словно извиняясь, пробасил Добрыня, и вторую бочку, больше прежней, на Ужаса надел.
А Илья ничего не сказал. Он без лишних слов молотом из рук злодея меч выбил и радостно его подхватил.
- Это же легендарный меч прадеда моего. Сказывали, он самолично  этот меч в могилу воткнул, чтобы нечисть злобная  из неё не выбралась, людям жить не мешала. Вот и вернулась пропажа в семью.
Хотел кузнец-богатырь ещё раз ударить молотом по вопящим бочкам, да не успел. Ударился злодей о землю и превратился в чёрную птицу. Рассыпались бочки щепками, а птица в небо улетела, угрожающе каркая. Кто же ожидал, что злодей на такое коварное колдовство способен! Даже могила его не исправила.

     - Вот, паразит! Сбежал-таки, - развёл руками Добрыня.
- Обхитрил нас, бродяга, - согласился с ним Лёшка.
- Никуда не денется, - ухмыльнулся Илья, ласково поглаживая меч. – Возмездие его всё равно настигнет. Не станет земля такого кровопийцу носить, вот увидите.
И как в воду глядел кузнец. Недолго летела чёрная птица. Деревенские парни в ближайшем лесу на уток охотились, так случайно стрелу в птичку и послали.  Громко каркнул напоследок грозный Ужас, да и помер, только чёрный дым в небо из мёртвой птицы взметнулся. Может, то была душа злодея, или он искру с испугу из глаз метнул, да себя и поджёг. Кто же его знает? Мне про колдовские дела знать не положено, да и вам не советую. Как бы чего худого от тех знаний не приключилось.

           Вот так и закончилась история о страшном Ужасе. Жил без совести и помер без чести. А кузнец на царевне-то женился. Долго, правда, бегал от неё. Только если уж чего женщина по-настоящему захочет, то обязательно своего добьётся. Жизнью проверено. Царь, конечно, царство не отдал, поручил Илье воском командовать. Тот подумал, да и согласился. Не зря же он правнук былинного богатыря, в самом-то деле. А царство царь внуку обещал завещать, который тоже вполне мог богатырём вырасти.

            Много времени прошло с тех пор. Давно разрытая могила травой заросла, выжженная Ужасом степь снова зазеленела. Вместо меча на могиле калиновый куст вырос. Ягоды на нём, словно капельки крови, которую когда-то Иван-дурак по своей глупости здесь пролил. Прилетают птицы к этому кусту, поют свои песни. Приходят люди к этому кургану, рассказывают старые легенды о том, как возродился здесь страшный Ужас, да о том, как победили его добры молодцы, правнуки былинных богатырей.

Сказ о чёрном рыцаре и о том, как закончилась его история.

*****
О Чёрном Рыцаре. Несущий смерть.

Чёрный конь Его дышит огнём,
Он - само порождение зла
Души топчет Он мёртвым конём,
Равнодушно пронзает тела.

Нет в Нём боли, коварства и гнева,
Вот тоска лишь снедала дотла,
Жизни жжёт Он, как суша посевы,
За спиной остаётся зола.

Убивает изыскано чётко,
Он из смерти плетёт кружева,
Ад в глазах Его плещется кротко,
С кровью неба слилась синева.

Нет души в Нём, и сердце остыло,
Камня острый осколок в груди,
Он забыл, как живым оно было,
Не считал Он смертей позади.

Но усталость ложилась на плечи,
Пустота в Нём звенела набатом,
По колено в крови вечной сечи,
И бессмертие стало расплатой.

Он мечтал о внезапной кончине,
Вспоминая молитвы к Богам,
И под небом безоблачной сини
Он по мёртвым шагал головам.

Без надежды на освобождение,
Грудью встретил свой собственный меч,
Благодарен Богам за прощение,
Он с улыбкою смог в землю лечь.

*****

             Ночь была такой тёмной, что даже глаз выкалывать не требовалось, всё равно видно ничего не было. Передвигаться вообще можно было только на ощупь. Да и зачем, собственно передвигаться?  Ну если, конечно, ты не лунатик, то ночью, вроде как, положено мирно лежать в постельке, и сопеть в две дырочки. Впрочем, случаются и исключения. Какое же правило без них обходится? К тому же, эта ночь была особенной. Жаль только, что никто из дрыхнущих без задних ног в своих кроватях об этом даже не догадывался. Луна что-то такое недоброе заподозрила, поэтому пугливо скрылась за тёмными тучами, оставляя ночь с её чернильной темнотой без своей серебристой подсветки. Устала уже она, луна то есть, быть ночником этого незатейливого мирка, расположенного даже не в центре, а где-то на задворках Вселенной. После бессовестно дезертировавшей луны в бесконечно глубоком, мрачном небе остались слабо мигать только далёкие, тусклые звёзды. Они были так далеки, что их робкий свет практически не достигал этого мира, и был не в силах развеять тени, окружившие его плотным кольцом. Да и сами звёзды казались окутанными серой паутиной, беспощадно сжимающей их своими нитями, горящими чёрным пламенем,  и готовой в любую минуту погасить навсегда.

      Падающая звезда - не такая уж и редкость. И потом, это красиво. Опять же, желание  можно загадать и, быть может, оно даже и исполнится. Вот только о том, что происходит, когда этот осколок небесной тверди соприкасается с землёй, остаётся только догадываться. Мне лично видеть подобное не пришлось, и моим знакомым тоже. Может быть, это и хорошо. А вдруг нам бы данное явление совсем не понравилось бы. В эту особенную ночь тоже упала звезда. Звёзды ведь только кажутся незыблемыми, а на самом деле они там на небе еле держатся, чуть что и сразу падают, словно перезрелые яблоки со старой скособоченной яблони. Возможно кто-то, страдающий бессонницей, даже успел загадать своё заветное желание, если умудрился заметить свалившуюся на землю хрупкую искру. Он же, ну тот загадавший, не знал, чем это падение закончится. Впрочем, я тоже этого не знаю. Ну, может быть, разве немного догадываюсь.

         Звезда коснулась земли, и тут же рассыпалась серебристой пылью. Когда пыль развеялась, на месте падения звезды обнаружился огромный человек, одетый в рыцарские латы, удручающе чёрного цвета. Мужчина выглядел пугающе из-за своего двухметрового роста и мощного телосложения. Лицо его закрывало забрало шлема. А в руках звёздный пришелец держал большой, и видимо ужасно тяжёлый, чёрный меч. Подняв голову к нему этот, уже понятно что, рыцарь глухо прорычал:
- Вот и всё! Последний мир накроет моя тень и круг замкнётся. С этой минуты все миры у меня на ладони.
Мужчина раскрыл свою ладонь, одетую в неудобную по виду, металлическую перчатку, и резко, с силой сжал руку в кулак.
- Осталось только затянуть потуже петлю на шее Вселенной, и она склонится перед своим повелителем.
После этого чёрный гигант поднял свой меч, и стал проговаривать какие-то странные слова на непонятном языке. С языками у меня, честно говоря, совсем не очень. Так что, перевести его абракадабру при всё желании не смогу. Самой ведь тоже интересно было, чего он там такого нашептал. Последнее слово своей длиннющей фразы рыцарь выкрикнул так громко, что разбудил этим воем всех собак в ближайшей деревеньке. Дворовые шавки тут же облаяли нарушителя спокойствия, совсем не проникшись почему-то его опасной величественностью. Чувство самосохранения, наверное, у них ещё не проснулось. У меня бы тоже оно не проснулось бы, если  среди ночи кто-то над ухом начал орать, как ненормальный.

    Рыцарь недовольно повернул голову в сторону тявкающей братии, статуей застыв с поднятым в верх холодным оружием. Да уж, красивый ритуал был загублен. Вся великолепие таинства псу под хвост, и именно в прямом смысле этого слова. Через некоторое время местные хвостатые сторожа чуть угомонились, не унюхав в странной статуе за околицей никакой конкретной опасности. Шарить по закромах местных поселян рыцарь, явно, не собирался. Так что глотку рвать особой причины, вроде как, и не было. Статуя вновь ожила, и снова собралась вогнать свой чёрный меч в землю. Ритуал нужно было закончить. Или зря он сбивал ногами звёзды? Не хватало, чтобы какие-то местные визгливые создания испортили ему удовольствие окончательно захватить власть и стать чёрным Владыкой Вселенной.

   А стать этим самым владыкой рыцарь мечтал, можно сказать, с детства. Вот только на свет появился, так сразу же и начал мечтать, даже прежде чем начал ходить и непонятные нам с вами слова выговаривать. А почему бы и нет? Всё у него для захвата власти над мирами было. Отец  -  маг-учёный, да и мама тоже себя не на помойке нашла - ведьма первой категории, правда с захолустной звезды, зато красавица, каких свет не видывал. И хорошо, что не видывал, а то бы заикой остался. Красота - это явление очень даже субъективное. Кому-то и корова очаровашка, а кто-то - волшебным цветком брезгует, считая его гадким. В общем, цель себе рыцарь давно поставил. А, как говорится, было бы желание, - остальное приложится. Вот и приложилось. И сила, и могущество, и магии столько, что уже в  нём не вмещается - расплёскивается. Звёзды падали  в его объятия одна за другой. Вот только этот мирок и остался. Совсем затрапезный, честно говоря, мирок. Но обойти его никак не получалось. В нём сердце Вселенной. Его нужно было покорить обязательно. Никогда бы не подумал он, что у Вселенной есть сердце, да ещё такое крошечное, у самого края её пристроившиеся. Оно словно само в руки прыгает, только не поленись подобрать. Ещё миг и мечта сбудется. Рыцарь почти счастливо выдохнул. Забавно это - быть Богом. Несокрушимым, непобедимым, всевластным творцом. Правда пока ему приходилось быть разрушителем. А творить он ещё не научился, повода как-то не было.

     Меч уже почти коснулся остриём тёмной поверхности последней, неподвластной ему планеты, как резкий звук снова заставил рыцаря замереть. Кстати, не подумайте, что он был пуглив, как заяц, и беспомощен. Вообще-то, будущий властелин мог одним движением мизинца разложить эту противную планетку на атомы. Но тут был один нюанс. Сердце Вселенной не должно погибнуть, иначе владеть ему станет нечем. И специальный ритуал, способствующий захвату этого органа, необходимо было провести в тишине и, желательно, без свидетелей. Только сегодня гадкая, капризная тётка Удача повернулась к рыцарю своим толстым задом. У рыцаря даже закралось подозрение, что над ним просто издеваются. Нет, чтобы спать, не мешая творить зло тому, кто без него просто жить не может. Нигде нет покоя, ни под одной луной! Вот и здесь тоже самое. Сначала шавки облаяли, потом местные забулдыги откуда-то вылезли, и с громогласным театральным шёпотом:
- Кум! Ты тут чи не тут?! - шатаясь, поковыляли с сторону кипящего от ярости рыцаря.

       А время-то поджимало. Времени-то совсем почти не осталось. Как только солнце выползет из-за горизонта, захват Вселенной можно благополучно заканчивать, и ползти жаловаться на потраченное зря время мамочке с папочкой. Конечно, можно было бы шарахнуть по местным нарушителям спокойствия парочкой молний, припрятанных в рукаве на всякий пожарный. Но для этого нужно пошевелить рукой, а двигать меч нельзя было ни в коем случае. Слова были произнесены, меч занесён, оставалось только ударить. Да не просто ударить, а вложив в удар всю свою магическую силу. Только как тут можно сосредоточиться, когда тебе на ухо орут пьяными голосами:
- Мужик, ты хто?! Слухай, а трэтим будэш? Нам для кумпании трэтёго не хватае!
- И чого ты лупаешь? Гарна горилка - не сумнивайся! Пив ночи ждав, покы жинка засне, шоб биленьку знайты!

      Нервы у рыцаря всё же не выдержали. В отличие от одежды, они железными не были. Он злобно рыкнул, и даже зашипел по-змеиному. Наивный! Кто же так народ пугает? Руки держать тяжеленный меч неподвижно уже устали. Его единственный шанс - стать божеством местной Вселенной,  таял просто на глазах. Впервые рыцарь ощутил некое непривычное чувство, что-то сродни отчаянию. Смысл его жизни тихо летел в тартарары. А виновники этой катастрофы - парочка не совсем трезвых, низкорослых, пузатеньких аборигена, - медленно обходили рычащую статую, поглаживая длинные усы, и почёсывая коротко стриженные русые затылки.
- Слухай, Мыколо! Шо-то этот мужик мине разонравился!  - заявил тот, у которого под мышкой была зажата здоровенная бутыль, с плещущейся в ней мутной жидкостью.
- Ага, чудный дядько, ей Богу! - согласился с ним его приятель. - Видро на голову чогось натяг. Вчора перебрав, так теперь так голова болыть? Чи шо?
- А ще вин рыкае, як  тая собака и шипыть, як моя Галя, колы злыться. - Тот, что с бутылью неодобрительно покивал головой.
- Так ты кум налый парубку,  - то може  вин ще и говорыты вмие! - второй был явно чувствительнее товарища.
- А чого вин у мене в огороди копае? - Куму, видно, угощения было жаль, поэтому он придирался по мелочам. - Тут уже давно все перекопано. Нет же, прийшов  и рыеться!

     Тут луч солнца выскочил из-за тучки, и, смеясь, оплёл Чёрного рыцаря. С глухим стоном он выпустил свой меч из занемевших рук, и обессилено рухнул следом за ним на землю. Жизнь была кончена! Вселенная вздохнула с облегчением, освобождаясь от его тёмной магии. Местные мужички, охая, забегали вокруг поверженного, суетливо подсовывая ему под нос дурно пахнущий напиток. Рыцарь закрыл глаза, и сделал глоток. Жар местной отравы тут же узлом завязал внутренности. А потом пришло облегчение и свобода. Свобода от мечты, столько времени его угнетающей.
- Бидный! - сочувственно проорал один из кумовей.
- Да, совсем плохенький, хоча и здоровый, як бык! - согласился с ним другой.

-" Судьба," - покорно подумал рыцарь, стягивая с головы шлем, и уже добровольно, а также основательно прикладываясь к бутылке нежданных приятелей. Магии в нём больше не осталось, вся была выжжена солнцем, коварно подмигивающим ему с востока. Даже домой вернуться не было никакой возможности.
- " Родители будут волноваться", -  мелькнула равнодушная мысль в быстро мутнеющем сознании. Сердце Вселенной вдруг стало его домом, и он этому даже почему-то не огорчился. Может, просто не успел осознать этот факт? Сознание очень быстро убегало,  не позволяя своему хозяину  догнать себя, усмирить, и отправить на место.

- Молодець! - похвалил его владелец бутыли. - Наш парубок! Горилку пье, як воду, и даже не крывыться!
- Мы его ще и разговаривать навчимо! - радостно покивал головой его кум. - А щё говорють, шо друзяки на дороге не валяються. А наш валяеться. Ну, прям судьба.

    Спорить с судьбой никто не собирался. Попробовал - не получилось. Теперь рыцарь отдыхал. Уж очень это было утомительное дело - судьбу переиначивать. В этот момент на околицу вышла невысокая, пышная, темноволосая женщина.
- О, моя Галя прыскала, - грустно сообщил уже порядком расслабленному рыцарю Мыкола.
Женщина строго погрозила приятелям пальчиком.
- Шо, всё пьете, извергы! А ну, марш закусывать!
Дружной компанией новоиспечённые друзья последовали за решительной женщиной, предвкушая вкусный завтрак. Рыцарь вдруг понял, что жизнь  в общем-то не такая плохая штука, как ему казалось раньше. И  чтобы понять это совсем не обязательно было захватывать Вселенную.

Сказ о лунной жрице и исполнении желаний.

1. Жрица луны.


Когда лунный свет шалью падает на плечи, твоя душа наполняется бушующим океаном чувств, где сплетаются нежность и страсть. Словно мелодичная мелодия свирели серебристой нитью пронзает грохот бури. Невозможно остаться равнодушной, когда луна входит в полную силу. Остаётся лишь сбросить оковы покоя и мчаться по лунному мосту навстречу неизвестности, безгранично отдавшись во власть желтоглазому светилу.

- Ты опять! – вздыхает мама, наблюдая мой отрешённый взгляд, устремлённый в тёмное небо, где созвездия уже начали петь свою призывную песню. – Ну, когда же это закончится?!

Я сижу на широком подоконнике, беспечно махая ногами над пропастью, и безостановочно впитываю в себя лунный свет. Голова уже бурлит от нахлынувших эмоций, но я ещё не готова отдаться безумству без оглядки. Пропасть не пугает меня. Скалы вокруг привычные и родные. Если захочу, я смогу подняться на самую высокую вершину даже без особых усилий. Падения не страшат меня, ведь всегда приземляюсь на ноги, словно кошка. Может у меня, как и у неё, девять жизней. Я не проверяла, как-то не представилось случая. Мама, конечно, волнуется. Во всех мирах мамы одинаково суетятся над своими отпрысками. Она забыла свою юность. А ведь была такой же безумной, как и я, пока не отреклась от луны. В нашем роду все женщины рождаются жрицами Муны, хозяйки ночи. Вот только своей жизнью они всегда имели право распоряжаться сами. Луна лишь наполняет нас силами, если мы принимаем их. Многие выбирают покой, когда встречают свою судьбу. Иначе продолжение рода жриц стало бы невозможно. Ведь многие уходят, растворяясь в лунном свете безвозвратно.

Этого мама и боится! Боится, что однажды я не вернусь из своего путешествия к звёздам. Но я всегда возвращаюсь. Когда безумие весны покидает меня, я вспоминаю о доме и бегу к нему лунной тропой, что есть сил. Там ждут меня мама, отец и братья. Они простые горные жители, хотя каждый и привязан к своему тотему. Отец, например, иногда обращается медведем. Он из перевёртышей. Эту способность он передал моим братьям. Старший Рэм сроднился с рысью и уже даже нашёл себе подружку. Он всё чаще покидает наш очаг. Это ещё один повод для маминого беспокойства. Зато Рис пока ещё домашний щенок. Он верно служит девизу: «Мой дом – моя крепость!»

- Всё, - тихо вздыхаю, отбрасывая серебристые волосы себе за спину. Смотрю в грустные мамины глаза и благодарно принимаю её тёплое прикосновение к моей лунной душе. Это её благословение. Она снова смиряется и отпускает, ведь знает, что иначе я просто не могу. Иначе я не умею и не хочу.
- Я вернусь, - обещаю я.
- Будем надеяться, - рычит от двери отец, поглаживая спутанную бороду. Он только что вернулся, торопясь взглянуть на меня перед расставанием. Он не имеет власти, чтобы запретить мне жить луной. Я её жрица, неподвластная отцовской воле. Но он любит меня и, конечно, надеется, что однажды я встречу свою судьбу и вернусь навсегда к родному очагу. Приму покой, как и моя мать, когда встретила однажды в горах молодого медведя. Издали доносится рычащее мурлыканье рыси и лай лохматого щенка. Мои братья тоже любят меня и беспокоятся, боясь потерять навсегда.

Перевёртыши, вообще, очень чувствительны. Они правильно волнуются. В этот раз всё немного иначе, всё по-другому. Громкий вой раздаётся с вершины ближайшей горы. Это Пит, мой лучший и единственный друг. Он один знает о том, что эта весна оказалась для меня полной неожиданностей.
Накануне мы встречались. Он был привычно насмешлив. Как всегда с растрёпанными пепельными волосами и удивительно мудрым для столь юного возраста взглядом серых глаз.
- Опять влюбилась! – хмыкнул он, заметив мою отрешённость.
- Весна, - пожала я плечами, не переставая балансировать на самом краю пропасти, словно танцуя на канате.
- Прекрати, - поморщился Пит. Он не любит мои опасные эксперименты.
Я только улыбнулась в ответ, отошла к большому камню, на котором сидел друг. Мне не хотелось его расстраивать перед расставанием.
- Ты снова уйдёшь, - с тихой грустью протянул он.
Я не ответила. Зачем? Всё и так понятно.
- Но ты же вернёшься? - Пит беспокоился обо мне не меньше родных.
- Я не знаю, - вдруг захотелось быть честной с ним. Он весь напрягся, требуя объяснений хмурым взглядом.
- Следи за небом, - беспечно посоветовала я ему. – Если там вспыхнет новая звезда, значит, ещё одна жрица покинет мир и предпочтёт небеса.
- Но почему?! – Его глаза яростно вспыхнули. Он был в отчаянии от того, что бессилен предотвратить надвигающуюся неизбежность.
Я молчала, вглядываясь вдаль, словно собиралась переместиться туда, спрятавшись от его вопросов. Пит, в отличие от других перевёртышей, всегда соображал удивительно быстро, может потому что был волком-одиночкой, не признавая законов стаи. Такая жизнь требовала молниеносных решений и, конечно, мудрости. Он очень быстро нашёл правильный вопрос:

- Кто он?! К кому ты мчишься теперь, сломя голову?!
Я не хотела отвечать. Но, возможно, эта наша встреча была последней и мой друг достоин узнать о том, что может принудить меня покинуть мир.
- Это… ламир… - произнесла я с запинкой, казалось, всё ещё не веря, что отважилась на такое безумство.
- Пожиратель душ! Да ты с ума сошла! Виа, я умоляю тебя, откажись от луны, прямо сейчас! – Пит так разволновался, что стал походить на безумного. Он вскочил, быстро подошёл ко мне, схватил за руки и заглянул в глаза, похожие на две небольшие яркие луны.
- Поздно, - своим спокойствием я пыталась примирить его со свершившимся фактом. – Я люблю и не в силах противостоять этому. И потом, я ведь не встретила ещё свою судьбу, ты же знаешь.
- Ах, да, судьба! Как я же я мог забыть об этой традиции! - хмыкнул он, всё ещё вздрагивая от сдерживаемой ярости. – И теперь ты вынуждена мотыльком лететь на огонь, чтобы сгореть. Луне потребовалась новая жертва! Она, конечно, не нарушает право выбора жриц, но ставит вас в такие условия, в которых уже невозможно ничего изменить.
- Не ропщи на богиню, - недовольно нахмурилась я.
- Она не моё божество, я не поклоняюсь ей. Я никому не поклоняюсь. Потому что сам являюсь сумеречным волком, - Пит рычал совсем по-звериному, ещё мгновение, и он обратился бы. Но всё же сдержал порыв, зная, что я тут же уйду. Не люблю его звериной сущности, хотя и знаю, что душа его остаётся неизменной после обращения.
- Я и забыла, что ты почти один из местных богов, - примирительно улыбнулась я.
Он же покорно вздохнул, снова присаживаясь на камень.
- Не уходи, - простонал почти безнадёжно.
- Ты же знаешь, что я не могу, - мне очень хотелось утешить его, подарить надежду. Но как можно подарить то, чего у тебя нет.
- Как? Где? – спросил Пит в отчаянии и сам же ответил:
- Опять сны! О, как я ненавижу твои весенние сны. Это единственное чего я по-настоящему боюсь, да ещё того, что ты однажды не вернёшься со звёзд.
- Да, я увидела его во сне. Это всегда случается весной. Он прекрасен, как безлунная ночь, и опасен, как призрак смерти, - в моём голосе послышалась лунная мелодия. Питу она никогда не нравилась, поэтому он резко меня прервал:
- Ты, словно околдована луной, Виа!
- Может быть, - задумчиво проговорила я. – Но ничего изменить нельзя, ты же знаешь.
- Я найду, как освободить тебя, - Пит всегда был упрям, и порой страдал
манией величия. Я знала, что он бессилен перед Муной. Его удел: судьбы перевёртышей, только и всего. Для них он бог, но не для меня, жрицы луны. Даже мой отец уважал Пита. Надеясь, что именно он сможет однажды удержать меня. А мама молилась ему втихомолку. Это было забавно. Ведь она тоже была жрицей, пусть и отступницей. Уж она-то должна знать силу небесной богини, хозяйки ночи.

На прощанье я решилась подарить Питу последнее, что у меня осталось: тень надежды.
- Я постараюсь вернуться, Пит. Я очень постараюсь вернуться к тебе.
Его глаза вспыхнули. Он громко выдохнул и наклонился к моему лицу. Его губы застыли от моих буквально в миллиметре. Я медленно отклонила голову в сторону.
- Не разрушай, - шепнула ему на ухо. – Помни наш уговор.
- Да, я помню, - хрипло пробормотал он. – Только ты можешь предать дружбу, разрушить её касанием губ. Но, быть может, этого теперь уже не случится никогда. И мне останется лишь ловить твой далёкий свет в мрачном океане неба.
- Это необязательно должно было случиться, - махнула я непримиримо головой. – Я не собираюсь терять своего единственного друга из-за жара чувств. Ведь чувства я испытываю каждой весной, а доверие дружбы такая редкость. Я слишком дорожу тобой, чтобы потерять.
- Мы могли бы быть вместе, - предложил Пит.
- Но я не чувствую в себе постоянства. Моё время отречения ещё не пришло. Прости, но мы можем быть только друзьями.
Он вздохнул, смиряясь и отпуская меня.

И вот мне пора. Пит почувствовал момент моего ухода из мира. Скалы содрогнулись, сочувствуя его тоске. Мне тоже было жаль расставаться. Но чувства, заполнившие мою лунную душу манили, заставляя забыть об осторожности. Я шагнула в пропасть, легко взмахнув руками. За спиной тихо вздохнула мама. Отец, по обычаю, метнулся из дому бурой тенью. Ему, как и братьям, всегда было легче переносить расставание в нечеловеческом облике.

Сначала я падала, бесстрашно вглядываясь в темноту, притаившуюся на дне пропасти. Страха не было, только любопытство. Достигнуть дна так и не удалось. Падение вначале замедлилось, а потом я почувствовала притяжение луны. Через несколько минут у моих ног обозначилась лунная дорожка. Я привычно шагнула на неё, придерживая руками подол свое длинного, серебристого платья. Моё одеяние не случайно совпадало цветом с луной. Когда лунные лучи оплели мою невысокую фигуру, я совершенно растворилась в их сиянии. Именно в этот момент мои родные обычно теряли меня из виду. И только сумрачный волк ещё долго выл, продолжая чувствовать моё движение в небе.

Я не стала медлить. Не оглядываясь, побежала по лунной тропе, в конце которой еле видно мигала одинокая звезда, окружённая тенью. Именно под этим солнцем ждал меня мой ламир. И только в его власти было отпустить мою душу или поглотить её навечно. Зная всё это, я всё равно не могла сопротивляться притяжению. И бежала всё быстрее, подвластная чувствам, навстречу своему счастью или же своей гибели. Что, в данный момент, не имело для меня ровным счётом никакого значения. Всё моё существо стремилось к призрачному силуэту, посетившему мои пророческие весенние сны.



2. Мир теней.



Когда под ногами вдруг обрывается лунная тропа, и ты делаешь последний шаг в пустоту, начиная лететь с невероятной скоростью, вся оплетённая серебристыми лунными нитями, твоя душа взрывается фейерверком чувств. Состояние триумфа выражается в виде внезапно нахлынувшей мелодии. В эти мгновения ты готова смеяться, петь, кричать от переполняющего сердце счастья. Вся твоя сущность дрожит в предвкушении достижения такой желанной цели. Чувства переполняют, расплёскиваются, усиливается жажда разделить их со своим избранником, соединив на мгновение свою душу с ним, наполнив и его душу трепещущим счастьем, рождённым любовью. Сделать избранного счастливым, подарить ему минуты восторга, вдохновения. Именно в этом заключено истинное предназначение жрицы луны. Ты, словно падающая звезда, искрясь и мерцая, опускаешься к ногам любимого, обладая способностью исполнить его заветное желание. И только исполнив свою миссию, подарив счастье, ты освобождаешься от бури чувств, получая возможность вернуться домой, чтобы набраться сил до наступления новой весны.

Я видела множество миров. Но этот мир показался особенно странным. В нём не было ни деревьев, ни цветов, ни травы. Подозреваю, что и птицы в нём тоже отсутствовали, ведь им просто негде было бы свить свои гнёзда. Этот мир вначале показался мне мёртвым. Под ногами каменные плиты, а вокруг странные конструкции из металла, пластика и стекла. Значительно позже я выяснила, что это были жилища, в которых проживали люди. Как они могли выживать в этой пустоте, оставалось только гадать. Ночь здесь казалась особенно тёмной. Свет луны был слаб и хрупок, а сияния звёзд вообще не было видно. Я почувствовала себя одиноко и неуютно. Даже радость, бурлящая во мне ещё мгновение назад, словно увяла. Застыв серебристым изваянием в центре небольшой площадки, свободной от строений, я мысленно позвала того, к кому прилетела. Лунную мелодию моего сердца он не мог не услышать. Избранник жрицы луны не мог не отозваться на её зов.

Тёмный силуэт возник передо мной внезапно, хотя я и ждала его с нетерпением. Он словно вышел из тени. Его движения были скользящими, плавными. Казалось, он не идёт, а плывёт, не касаясь земли. От него веяло опасностью, которая невидимой лентой оплела меня, заставив смолкнуть, слышную лишь только нам, песню луны.

- Зачем ты пришла? – Его голос был тихим и безжизненным. Ни одной искры эмоции не промелькнуло в нём.
- Потому что ты меня позвал. – Мне хотелось коснуться его руки, почувствовать тепло кожи, уверившись, что он живое существо, а не бестелесная тень. Но его руки были облачены в чёрные перчатки. Да и вся его фигура была укрыта длинным, тёмным плащом. Только бледное лицо, обрамлённое чёрными волнистыми прядями волос, выделялось светлым пятном на общем мрачном фоне. Да ещё его глаза, похожие на две сливы, вспыхивали порой живыми искорками, являясь свидетелями того, что мой собеседник реально существует, а не плод моего внезапного кошмара.
- Позвал? – удивления не было в его голосе, только вопрос. – Но я не голоден. А призываю я только в этом случае.
- Ты не узнал меня, - я огорчилась такому равнодушию.
- Почему же? Ты та девушка из сна. Упавшая с неба звезда, умеющая исполнять желания. – Он, словно констатировал факт, безразлично на меня взирая.
- Только одно желание, самое заветное, - поправила я его.
- Моё желание принесёт тебе смерть, - заметил он, как само собой разумеющееся.
- Это твоё заветное желание? – я не смогла сдержать удивления.
- Это моё постоянное желание, - покачал головой ламир. – Тебе не нужно было приходить. Тот, кто не в силах совладать со своей жаждой, не может иметь иных желаний, кроме утоления голода.
- Это тяготит тебя? – острая нотка жалости иглой пронзила моё сердце.
- С этим невозможно бороться, - казалось, он пытается в чём-то убедить меня, даже предостеречь. Хотя по его виду нельзя было сказать, что он испытывает сожаление о грозящей мне опасности. – Уходи. Пока это ещё возможно.
Я тоскливо оглянулась на бледнеющую луну.
- Это невозможно. Луна не примет меня, пока я не исполню свою миссию, - тихо вздохнула я.
- Миссию? – не понял он.
- Я должна сделать тебя счастливым, - я попыталась улыбнуться ему, но улыбка вышла дрожащей и жалкой.
Ламир вдруг откинул голову чуть назад и издал странный скребущий звук. Мгновение спустя, я догадалась, что это был смех. Только этот звук и обозначил проскользнувшую в нём эмоцию. Выражение же лица совсем не изменилось. Лишь глаза вспыхнули чуть ярче.
- Забавно, - холодно заметил он. – Я становлюсь счастливым в одном случае, когда насыщаюсь. И ты можешь мне в этом помочь. Только уйти после этого вряд ли получится. Ты попала в ловушку, девушка из моего сна. Для тебя нет из неё выхода.
- Меня зовут Виа, - представилась я, не желая, чтобы он обращался ко мне так безлико.
- Зачем ты сказала мне своё имя?! - он почему-то рассердился. – Я не хочу знать, как зовут мою еду. Впрочем, я могу уйти, и ты достанешься кому-то другому.
- Ты не сможешь покинуть меня, ведь я тебе предначертана. – Моя уверенная улыбка подтвердила эту истину.
- Ты странная. Не страшно смотреть в глаза своей гибели? – спросил он задумчиво.
- Но ведь всё равно нельзя ничего изменить, - легко пожала я плечами. – И потом не так просто выпить душу лунной жрицы.

Подумав мгновение, он согласно кивнул головой:
- Ты права, такой души я ещё не встречал. Быть может, эта наша встреча подарена мне неслучайно. Что же, можно попробовать прервать бесконечность. Хотя раньше я думал, что это невозможно.

Его странные слова были мне непонятны. Но одно я уяснила: он не оставит меня. Уже через секунду ламир шагнул в мою сторону, распахнув плащ. Сначала я решила, что этот его шаг – начало моей гибели. Но он лишь накинул на меня тёмную ткань и велел задержать дыхание. Лёгкое головокружение – это всё, что я чувствовала на протяжении следующих минут. Когда он снова отстранился, я увидела, что нахожусь в большой странной комнате. Вместо стен здесь были огромные стёкла. Таким же прозрачным был и потолок над головой.
- Где мы? – спросила я, уже догадываясь, что нахожусь в гостях у ламира.
- Никто ещё не был здесь. Мы, ламиры, предпочитаем уединение, и влачим своё бесконечное существование, обычно, в одиночестве, - хозяин странного жилища говорил лениво, будто принуждая себя к общению. Видимо, я
заинтересовала его чем-то. В нём чувствовалось какое-то странное ожидание. А, быть может, его одиночество было настолько тягостным, что он решился пообщаться, для разнообразия, со своей потенциальной едой.
- Почему вы так разобщены? – спросила я, присаживаясь в одно из кресел, расположенных в центре комнаты.
- Не трудно догадаться, - криво ухмыльнулся он, плавно опускаясь в соседнее кресло. – Мы опасаемся за свои души, ведь опасны друг для друга, так же, как и для иных живых существ.
- Ты назовёшь мне своё имя? – мне хотелось знать о нём всё, как и о мире, в котором он жил. Конечно, мрачная слава пожирателей душ распространилась среди многих миров. Но, в действительности, о них не было известно ничего конкретного.
- Зачем тебе имя? – пожал он плечами. – Ведь когда придёт время и жажда лишит меня разума, это знание будет уже неважным. Моё имя тебя не спасёт.
- И всё же, я бы хотела услышать его, - упрямо настаивала я.
- Грег, - обронил он равнодушно.
- Ты расскажешь мне о ламирах, Грег? - мой интерес был искренним.

Он долго молчал, закинув голову и вглядываясь во всё ещё темное небо, хотя время ночи уже закончилось. Потом заговорил, тихо и монотонно:
- Если хочешь, я расскажу тебе, посланница луны. Время ещё есть. Думаю, жажда возвратится к закату. Мы не увидим наше тёмное солнце, но почувствуем его. Мир теней не знает ни ярких красок, ни солнечного тепла. В нём властвуем мы, ламиры. В тысяче городов живёт тысяча бессмертных, каждый из которых безраздельно владеет своим городом. Большую часть времени мы проводим в своих башнях, таких же, как эта. Башня, по обычаю, очень высокая. Она возвышаться над жилищами людей, душами которых питается её хозяин.
- Я не вижу здесь ни дверей, ни открытых окон? – удивлённо оглянулась я, натыкаясь взглядом на прозрачные стены.
- Нам не нужны отверстия, ведь мы ходим дорогами теней, - помолчав, ответил Грег. – Когда жажда начинает рвать тело на части, достаточно лишь пожелать и шагнуть в тень. Настичь ближайшее существо, обладающее душой, обычно, не составляет никакого труда.
- А люди! Как они выживают в вашем страшном мире?! – я содрогнулась, представив себе их участь.
- Ну, они считают нас богами, - хмыкнул ламир. – Все готовы добровольно отдать свои души. Хотя их поклонение ничего не значит для нас. Важна только еда! Мы храним своих людей, позволяя им развивать науку, которая и обеспечивает их выживание.
- Но ведь это страшно! Так не должно быть! – Мне было трудно сдержать
эмоции. Хотелось помочь этим несчастным и их хозяевам освободиться друг от друга.

- Когда-то, тысячи лет назад, всё было иначе, - в голосе ламира послышалась скрытая тоска. – Тогда мы жили среди людей. Да, мы обладали силами, способными лишить их жизни, но имели возможность управлять своей жаждой. Использовали её только в крайних случаях. А потом мы возгордились. Желание стать бессмертными помутило наш разум. Безостановочно поглощая души, мы обрели неуязвимость, и остановится уже не смогли - жажда приобрела такую силу, что сама стала управлять нами. А когда мы устали и хотели уйти из мира, как простые смертные, она не позволила нам сделать это.

Я печально вглядывалась в бледное лицо моего избранника. На нём явственно читалась усталость. Ламир устал от жизни, которая больше походила на бессмысленное существование.
- За бессмертие мы заплатили всем: любовью, семьёй, человеческим счастьем. Осталась только пустота и невыносимая жажда.
- Неужели уже ничего нельзя исправить? – Я чувствовала глубочайшую печаль.

- Ты спрашивала о моём заветном желании, - Грег резко встал и, наклонившись, заглянул мне в глаза. – Так вот, я просто хочу умереть!
- Я могу принести только любовь, а не смерть, - я испугано от него отшатнулась. – Как я могу убить того, кого люблю?!
- Если любишь – убей! – жёстко ответил ламир. – Подари мне свободу! Иначе я убью тебя, ведь закат уже близко. Я чувствую, как начинает стучать в висках. А скоро придёт боль и безумие.
- Я не умею убивать, - грустно призналась ему. – К тому же ты бессмертен, неуязвим.
- Но луна сильнее проклятья. Я слышал, что богине, хозяйке ночи, подчиняется даже ангел смерти. А ведь ты её жрица! Ты исполняешь желания. Так исполни моё, пока ещё не поздно. – Грег смотрел на меня с тенью надежды в глазах.
Мне очень хотелось помочь ему, но я не знала, как. Впервые я столкнулась с таким желанием избранника. Впервые кто-то не хотел ни любви, ни счастья, ни удачи, а всего лишь смерти.
- Мне нужна луна, - сказала я тихо, поднимая взгляд к небу.
- Она скоро придёт, - устало покачал головой ламир. – Только вы не успеете встретиться. Ещё никто не уходил от моей жажды. Я не представляю, какие нужно силы, чтобы удержать меня. Быть может, выпив твою лунную душу, я стану свободным оттого, что она сожжёт меня изнутри?!
Помедлив мгновение, ламир подошёл совсем близко и приблизил своё лицо к моему. Его глаза стали совершенно чёрными, как агаты. Они будто вытягивали из меня силы, гипнотизируя, не отпуская. Мои мысли в голове стали путаться, когда его губы прикоснулись к моим губам. Касание было легким, словно начало нежного поцелуя, но он не целовал, а делал вдохи. Он всасывал мою душу неторопливо, но настойчиво. Я чувствовала, что она, словно облачко истончается, делается все более невесомой. Холод все больше и больше наполнял пустеющее тело, но когда ламир собрался сделать свой последний вдох и тем самым окончательно лишить меня души, я вдруг почувствовала подобный внезапному всплеску жар своего сердца.
- Я люблю… - тихо пробормотала я, готовая отдать ему в дар свою жизнь.
В ту же минуту, его словно что-то ударило. Ламир упал на пол к моим ногам, и застыл бездыханным. Я склонилась к нему, коснулась руками волнистых волос, всё ещё не веря, что сделала это.
- Я убила тебя! Как я могла?! Ведь нельзя же убить любовью!






3. Звезда.


Когда ангел смерти укрывает крыльями угасающую душу, он не несёт разрушение, а дарит ей благословенный покой. Не нужно страшиться его. Появление у изголовья серебристого крылатого всадника означает всего лишь начало перерождения. Души бессмертны. Они не исчезают бесследно, а просто снова начинают свой путь. Для кого-то – это дорога в тень, а кто-то устремляется к свету. И только сама возрождающаяся душа принимает решение: сгинуть во мраке или же вспыхнуть яркой звездой, дарящей свой свет одиноким странникам, неустанно бредущим по дорогам своей судьбы.

Освобождённая душа ламира была непривычной для меня. Она состояла из множества ярких огней. Теперь, когда оковы – тело бессмертного, пали, пленённые им души живых обрели долгожданную свободу. Они разлетелись яркими искрами в разные стороны, прожигая стеклянные преграды стен и устремляясь ввысь, в бесконечность. Тело, укрытое чёрным плащом, поглотила вездесущая тень этого мира. Оно, словно растворилось в ней, исчезнув без остатка. Рядом со мной остался лишь мерцающий силуэт, окружённый лунным светом, проникающим сквозь стеклянный потолок. А на крыше застыл крылатый ангел, посланный луной, ожидая решения освобождённой  души.

- Я свободен! Ты сделала это, Виа! – в голосе призрачного ламира победно
звенела нотка счастья.

- Моя любовь освободила тебя, - грустно улыбнулась я. – Любовь пробудила во мне готовность пожертвовать собой, разделив на части лунную душу. Теперь ты вправе воспользоваться этой свободой, распорядиться ею так, как пожелаешь.

Тот, кого при жизни звали Грег, оглянулся на застывшую в ожидании тень, готовую принять его сущность. Потом он посмотрел вверх, пытливо вглядываясь в неподвижную фигуру ангела.
- Я хотел бы остаться с тобой, - призрак вопросительно заглянул мне в глаза.
- Чтобы мы могли быть вместе, я прежде должна умереть. Только тогда смогу уйти с тобой к звёздам навечно. – Я колебалась, вспоминая ожидающий меня дом, родных и своё обещание Питу. Но любовь, опалившая этой весной моё сердце, никуда не исчезла, даже после того, как желание избранника было выполнено.

- Пойдём со мной, Виа! – позвал он, протянув ко мне руки. – Мы оставим этот мир навсегда и будем счастливы в бесконечности лунного света.
- Ты хочешь отдать свой мир тени?! – Мне стало горько и грустно оттого, что я была не способна исполнить желание мира – освободиться от тёмного солнца.
- Этот мир проклят. В него пришла тень вслед за проклятьем ламиров, которые продали ей свои души. – Серебристый призрак замерцал чаще и ярче, словно сердясь и волнуясь. – Видишь, она всё ещё не уходит, надеясь на моё возвращение. Знаю, что она может воссоздать меня снова, соединив тело и душу. Только одного не может понять тень этого мира: я теперь свободен и никогда не соглашусь больше страдать от бесконечной жажды.
- Да, ты свободен, - согласилась я с ним. – Но другие! Ламиры и люди остаются в плену теней.
- Что нам другие! – Грег искренне не понимал моей печали. – Что нам миры, когда мы будем вместе, сплетёнными любовью в одно существо.
- Ты столько тысяч лет был одинок, и не понимаешь, что предаёшь свой мир, - понимающе покачала я головой. – Ты просто ещё не знаешь, что невозможно быть счастливым тогда, когда другие несчастны. Их горе вскоре настигнет тебя, и мука, которую ты почувствуешь, станет проклятьем, гораздо более сильным, чем жажда.

Его мерцание утихло, словно призрак думал о чём-то, или вспоминал о том, как это быть человечным.
- Но что мы можем сделать, Виа? – спросил он, осознав и приняв моё беспокойство. – Разве мы в силах спасти целый мир?! Или ты знаешь, как это
сделать?
- Нет, пока я не знаю, - пришлось сознаться мне. – Я ведь всего лишь жрица луны, одинокая слабая искра лунного света. А ты только призрак, бестелесная душа ламира. Сами мы не сумеем прогнать тень и зажечь ваше солнце. Нужен свет, очень много света. Он один разгонит мрак. Когда сгинут тени, ламиры освободятся от жажды, а люди забудут, пожирающих души, богов.
- Но где же нам взять столько света?! Здесь нужно его океаны, - он сомневался, не верил. Но я-то знала, что всё возможно. Нельзя лишь одного: уйти и забыть. Ведь если стучать во все двери, хотя бы одна, да откроется, и ответ придёт к нам.

- Мы спросим у ангела, - предложила я, с надеждой обернувшись к прозрачной стене. Мой тихий зов резким ударом разрушил преграды из стекла окружающие нас. Миллиарды крошечных стеклянных песчинок с тихим шелестом просыпались к нам под ноги. Стеклянные стены, отделяющие нас от мира, исчезли. Ангел плавно опустился вниз и снова застыл уже рядом с нами. Крылатый всадник долго безмолвствовал, вглядываясь в круглый глаз луны над головой. Потом ответил кратко:
- Ищите богиню.
После этого он рассыпался серебристыми искрами, будто собою тропинку для нас проложил. Я отважно шагнула на эту тропу, ведущую в небо. Мерцающий призрак летел за мной следом, поверив в то, что мы сможем преодолеть невозможное.

Серебристая дорожка привела нас к тёмному солнцу, пленённому тенью. Эта звезда уже почти не горела. Её мерцание было слабым и тусклым.
- Как нам разжечь его? – спросила я громко, в надежде, что луна услышит.
Она не ответила, но появилась внезапно пред нами, сплетённая из лунных лучей. Хрупкая, полупрозрачная девушка долго смотрела на нас с улыбкой. Тихий, мелодичный голос вдруг прервал тишину. Он прозвучал отовсюду, окружив нас своей чарующей мелодичностью. Губы призрачной девушки, в образе которой явилась луна, так и не шелохнулись, продолжая тепло улыбаться. Глаза её сияли, как две золотистые звёздочки, а длинные волосы были затейливо переплетены серебристыми лентами. Серый, похожий на струящийся дым, плащ укрывал хрупкую  фигуру.
- Удивительно, - пропел нежный голос. – Свободная душа ламира. Это такая редкость. Не знала, что у тебя получится, Виа.
- Я любила, - просто объяснила я это свершившееся чудо.
- Любовь должна быть очень сильной, чтобы суметь освободить проклятую душу, - доверчиво призналась мне луна.
- Я хочу освободить их всех! – Я смотрела на неё умоляюще. – Помоги!
- Но я не могу, - богиня слегка качнула головой. – Луна не в силах зажечь
солнце.
- Кто же может? – я так боялась потерять надежду.
- Любовь, - тихо раздалось в ответ. – Только она способна возродить жизнь. Только она сильнее смерти. Только пред ней бессильны любые проклятья. Ваша любовь зажжёт это солнце. Объединившись, вы возродите звезду.
- Мы умрём? – тихо спросила я богиню.
- Нет, - улыбнулась она. – Вы переродитесь в новое существо – станете солнцем, которое сожжёт тени.

Грег, услышав о том, что мы в силах уничтожить проклятье его мира, в ожидании протянул ко мне руки. У него не было причин оглядываться назад. Он получал всё, чего хотел: наше единство. Это было всё, о чём мечтал ламир. Я же застыла на мгновение. Нет, это не были сомнения. Это было прощание. Я знала, что мама поймёт меня, а отец и братья простят. Они увидят вспыхнувшую в небе новую звезду и всё узнают. Мой свет, моя нежность навсегда останутся с ними. Вот только Пит… Как мне предать своё обещание?! Я была уверена, что он ждёт, и будет ждать вечность.

- Почему ты медлишь, Виа? – удивлённо спросил ламир.
- Мой друг… он ждёт… - попыталась объяснить ему я свою печаль.
Мне ответила луна:
- Не огорчайся. Волк выбрал свою дорогу. Вот посмотри.
Я вгляделась вдаль, и вдруг заметила, как среди звёзд мчится серая тень. И лунная пыль оседает на ней серебром.
- Пит стал звёздным волком! – удивлённо вскрикнула я. – Он, действительно,  самый настоящий бог перевёртышей.
- Он не смог тебя дождаться на земле и поэтому выбрал небо, - тихо вздохнула луна. – Отныне твой друг всегда будет рядом, охраняя свою звезду.

Больше богиня не сказала ни слова, лишь взмахом руки пожелала удачи, и растаяла лунною дымкой. А я обернулась к любимому.

- Теперь мы вместе, - прошептала еле слышно.

- И навсегда, - отозвался он тихо, заключая меня в объятья.
В эту же минуту его призрачный силуэт слился со мной. Две фигуры стали одной. Я вся замерцала, будто тоже превратилась в призрак. А сердце застучало часто-часто, ведь теперь оно стучало для двоих. И бесконечное счастье выплеснулось из души ярким неугасимым факелом. Вся я запылала, сгорая от любви и не чувствуя боли, которая пронзала всё моё существо. Звёзды рождаются тоже в муках, говорила когда-то мама. Теперь я это знала. Но эта боль, казалась мне счастьем. Последний шаг я сделала с трудом. Было трудно, но я всё же преодолела себя и шагнула к тёмному солнцу. Полёт был коротким и пронзительным. Встретившая меня тень отступила перед живым
факелом, который со всей силы пронзил умирающее солнце. Взрыв потушил моё сознание.


***


В маленьком домике среди скал вздохнула седая жрица:
- Виа не вернётся. Я знаю.
Огромный, как медведь, человек со спутанной бородой согласно кивнул:
- Мы тоже чувствуем… Это было её решение.
В эту минуту в дом вбежал рыжеволосый парнишка, лет десяти.
- Мама! Отец! Звезда! – задыхаясь от быстрого бега, выкрикнул он. – На небе только что вспыхнула новая звезда. Смотрите, это наша Виа!
Он, нетерпеливо подпрыгивая, распахнул входную дверь и указал пальцем в небо.
- Она возродила солнце. Так сказал наш бог, Пит. – Восемнадцатилетний парень, с глазами рыси, внимательно вглядывался в сиянье далёкой звезды.
- Пит охранит её, - с уверенностью покачал головой отец, а мама тихо вытерла слезинки упавшие из глаз, всё ещё похожих на две маленькие луны.


***


Мир теней изменился под возрождённым солнцем. Тени исчезли из него. Только название напоминало о прошлом. Исчезли из мира и его хозяева, ламиры. Пустые башни из стекла остались мрачным напоминанием былого их могущества. Люди быстро забывают плохое. Остаются только страшные сказки о далёкой древности. Новый мир засиял красками. В нём снова выросли деревья и цветы, а птицы запели свои весенние песни. Мир, опалённый любовью, снова ожил. В душах жителей его городов исчезла пустота. Они наполнились счастьем.

А над миром сияло солнце. Оно было ярким и тёплым.
- Наша звезда Виа, - говорили о нём люди, поднимая глаза к небу. – Она
подарила нам жизнь и свободу. Теперь мы знаем, что значит жить.

Их звезда была не одинока. На рассвете рядом с просыпающимся солнцем люди видели мерцающий силуэт верного ламира. А на закате возле дремлющей звезды всегда находилась серая тень звёздного волка. Они не покинули её, навечно оставаясь рядом.