Мата Хари XIX века, или патриотка Польши?
(Загадка Каролины Собаньской)
Блистающая и таинственная, любимая гениями и ненавидимая злопыхателями – она стала загадкой для многих, а для последних, символом коварства и предательства: Каролина Адамовна Розалия Собаньская (в девичестве графиня Ржевуская). Не скажу, что о ней мало написано… Пожалуй, наоборот, очень немало. Немало, но все в отрицательном эмоциональном капризе нестираемого ярлыка: «агент царской охранки».
Проезжая причерноморскую прибрежную полосу между мостом, соединяющим Бессарабию с Одесским регионом и перешейком, бывшем некогда левым рукавом реки Днестр, впадавшем в Черное море, вашему взору предстанет масса коттеджей. Местные жители издавна предоставляют сервис отдыхающим – категории «дикари», на золотых пляжах Каролино-Бугаза. В XVIII веке и до 1820-х годов, вся причерноморская береговая полоса называлась Бугазом, а после получения ее части во владение польской аристократки Каролины Адамовной Собаньской – возникла территория под названием Каролино-Бугаз. Здесь были устроены коттеджи в которых она с друзьями и близкими часто проводили время, греясь в ласковых солнечных лучах и любуясь гостеприимными причерноморскими ландшафтами.
Аристократка до мозга костей, дочь известного польского магната-просветителя и губернатора Киева, графа Адама Ржевуского, сестра не безызвестной княгини Эвелины Ганской – супруги Оноре де Бальзака, Каролина большую часть молодости провела в Одессе и Бессарабии. Ее салон в Одессе в 20-е годы блистал не только изысканностью и духом просвещения, он дышал вольнолюбием и масонскими настроениями большинства известнейших фамилий Юга Российской империи. Князья Волконские, графы Раевские, Орловы, графы Воронцовы, генерал-майор П.С. Пущин, Пестель, Муравьев-Апостол, Рылеев, А.С. Пушкин, генерал Инзов – устроитель Бессарабии, польские вольнодумцы-революционеры, поэт Адам Мицкевич и граф Браницкий – далеко не полный список завсегдатаев салона Каролины Собаньской…. И Все же… и все же этот ярлык? Что это? Откуда такая характеристика столь знатной особе? Все, как всегда! Все прозаично и просто выглядит в непростом мире интриг. Желание жить сообразно своему аристократическому статусу у нее переплеталось с желанием видеть родную Польшу свободной. Чтобы сочетать эти два устремления, нужно быть центром вселенной, солнцем вокруг которого вращаются планеты…И Каролина Собаньская, потомок древнего рода, правнучка французской королевы Лещинской, стала такой звездой. В этом ей помогала красота и природный ум, но Каролина явно недооценила множество «подводных камней», точнее злопыхателей. Недооценила?.. А может, наоборот! Возможно, хорошо понимала в какой среде живет и столь умело «играла» жизненную комедию, что так и осталась загадкой на века.
Читаешь статьи российских авторов и ничего кроме как авантюристка, плутовка, агент охранки не находишь. Личные качества: красота, обаяние, ум, патриотизм признаются лишь с одной целью, подчеркнуть ее «утонченное» коварство и цинизм завуалированные под внешними достоинствами. Больше всего к ней претензий имеют пушкиноведы. Ну как же? – отвергла самого Александра Сергеевича Пушкина. Кумир и бог литературного Олимпа сегодня, при жизни, был назойливым и влюбчивым ловеласом. Поэт не пропускал ни одной «юбки», поэтому прибыв под надзор за вольнодумие в Одессу, в очередной раз, не нашел ничего лучшего, как влюбиться в восхитительную, блистающую шармом и умом польку-аристократку – владетельницу одного из лучших салонов в Российской империи, графиню Каролину Собаньскую. Любезно приняв знаменитость, Каролина так и осталась с ним только любезна. И вот тут-то Т.Г. Цявловская – известный пушкиновед, возмущенная таким невниманием к кумиру-бабнику, дала команду «Ату!» на самолюбивую гордячку и эта команда из статьи в статью, из исследования в исследование, и даже из романа в роман уничтожает имидж и репутацию женщины не пожелавшей стать игрушкой у «строптивой знаменитости», которую можно было бы просто назвать современным литературным словом: «****ун». Я не умаляю таланта и значение гения Александра Сергеевича Пушкина, я его сам люблю… но «истина дороже!»
Итак, пушкиноведы «накопали» на Каролину столько, сколько могли бы накопать на кого угодно… ну, например, на того же Сергея Григорьевича Волконского – декабриста-повстанца, или там на В.Ф. Раевского, М.Ф. Орлова, генерала Инзова или на Бенкендорфа, скупившего половину земель Бессарабии, да и вообще… на любого и на себя в том числе. Но нужна Собаньская! Как же? Отказала Пушкину в любви! И вот она, патриотка своей родины, сторонник, а не только сочувствующий соотечественникам-повстанцам, как это скупо проскальзывает даже у недоброжелателей, превращается в коварную, холодную и циничную авантюристку – агента царской охранки. Почему агента? Потому что на долгие годы связала свою жизнь с графом Виттом – высокопоставленным чиновником имперской канцелярии. Говорить о взаимоотношениях между Каролиной и графом можно много, но суть сводилась не только к сердечным увлечениям, аристократка по крови – была ревностной патриоткой и открыв салон в Одессе, по подобию салона тетушки Розалии в Вене, использовала его, как прикрытие, а графа Витта, как человека прикрывающего ее и ее друзей повстанцев от царской охранки.
Т.Г. Цявловская, ссылаясь на «Записки» Ф. Ф. Вигеля (некогда генерал-губернатора Кишинева), не очень заморачиваясь моралью, обвиняет Каролину Собаньскую и пишет: они «безупречно верны». То есть верит чиновнику Ф. Вигелю, человеку крайне «мелочному и не забывающему мелочей» (так отзывались о нем современники), который слыл весьма скандальной и мстительной особой. В своих «Записках» он дал характеристику Каролине Собаньской такого свойства: «почувствовал необоримое от нее отвращение», когда узнал, «что Витт употреблял ее серьезным образом, что она служила секретарем ему в речах столь умных, безграмотному человеку, и писала тайные его доносы, что потом из барышней поступила она в число жандармских агентов». Неправда ли странное отношение преданного государю чиновника, говорящего о морали, несоответствующей его обязанностям перед престолом. Почему для Цявловской подобные записки царского чиновника, позволявшему наводить пасквили на всех и вся, показались достойными внимания? Не заморачиваясь истиной, она же, соглашаясь с ярлыком Ф. Вигеля, тут же приводит письма Николая I генералу Паскевичу и донесения начальника III Отделения Мордвинова, из которых видно, что польская патриотка сама была под подозрением, а ее «деятельность» была ничем иным, как тонкой игрой с Охранкой и императором. Да-да! Каролине было нужно балансировать между доверием и недоверием общества из-за III-го Имперского Охранного отделения – в этом заключалась ее конспиративная роль в подготовке Польского восстания 29 ноября 1830-21 октября 1831 годов. Высказывания и суждения Вигеля давали ей возможность сохранить «статус кво» при тотальной слежке за вольнодумцами Юга России и польским дворянством, так получилось, сосредоточенном в Одессе и Бессарабии. Видимо, она хотела, чтобы, подобные Вигелю служители империи, думали именно так, и справилась с этим, надо сказать, отлично, потому что так стали думать даже исследователи жизни Пушкина… Блестяще сыграв свою роль, она внесла неоценимый вклад в подготовку восстания, и не допустила разгрома тайных обществ, как это произошло с масонским обществом «Овидий» – М.Ф. Орлова в Кишиневе.
Основным свидетельством в пользу обвинения в агентурной деятельности, госпожа Цявловская, как и все другие, приводит письмо Бенкендорфу – шефу жандармского управления. В этом письме от 1832 года, чтобы отвести от себя неминуемую расправу, Собаньская якобы перечисляет свои заслуги в агентурной деятельности на пользу Охранного отделения. На это можно было бы ответить просто: Не все патриоты с песней «Марсельезы» шли под нож гильотины, некоторые пытались ее избежать. Причем избежать не из трусости, а понимания, что борьба продолжается! Все, в том числе и Цявловская, признают: графиня после Польского восстания спасла от ссылки в Сибирь, рудников, а возможно и казни, множество русских офицеров и польских патриотов. В этом сыграла свою роль ее связь с генерал-губернатором Варшавы – графом Виттом, за которую Собаньская осуждалась тогда, и осуждается сейчас большинством историков. За то что нужно прославлять, исследователи ее ославляют, находя в спасении участников мятежа, некий хитрый «коварный план интриганки». Трудно понять нынешнее поколение… Попробуйте охарактеризовать теперешних политиков, которых мир считает вполне нормальным явлением общества. Масса отрицательных качеств, тотальная ложь, воровство и коррупция, но мы беремся судить людей живших почти 200 лет назад. Судим их по «Запискам…» Вигеля...
«… был злопамятен в безделицах и за безделицы… В течении жизни он неоднократно ссорился не только с отдельными лицами но и с целыми семействами… Все это отражается в Записках его и лишает их того здравого и внушающего доверенность (доверия Э.Л.) характера, который составляет прямое и главное достоинство исторических и личных Записок» – так думает о Вигеле друг Пушкина – П.Г. Вяземский. С ним соглашались И.П. Липранди, И.А. Муханов, а Плетнев нашел в нем: «преобладающий ум, только желчный и односторонний». И вот на этих «Записках» пресная система злословия, создала ореол коварства, продажности, циничности одной из ярких представительниц патриотической Польши.
Изощряясь в «словесах» некоторые доброжелатели пишут: «И все же, не может быть, чтобы «рожденная без сердца» (???!!!...) Каролина уступила чувству, поддалась увлечению. Сожительница и помощница Витта легко переступала через свои личные привязанности и, когда надо было, не задумываясь предавала друзей и знакомых. (Автор последнего суждения «скромно» не напечатал даже свой псевдоним под этой «мощной» мыслью и исследованием, видимо, родственник «известного» лжеца-игрока на ТВ – Димы Киселева). Ее рука не дрогнула и она спокойно написала донос на своего молодого любовника Антония Яблоновского, когда вначале 1825 года выведала у него важные сведения о переговорах между польскими и русскими конспираторами». Подобные суждения приводятся как факт имевший место, но никто, ни разу не привел обвинению доказательств. Впрочем, Антоний Яблоновский после своего задержания был столь «любезен», а списки польских патриотов найденные при нем столь «полезны», что некоторая глупость этого «борца» обескураживает а саму Собаньскую вполне оправдывает… Возникает простой вопрос: как дураку могли доверить столь ответственную подпольную работу и не его ли просчеты и ошибки повлекли арест. Я же повторюсь: доказательств доноса со стороны Каролины на него, так никто и не привел ни в одном исследовании. Понятно, что эта необоснованная ложь, не может быть действительностой и по причине уж очень грубой игры, никак нехарактерной тонкой дипломатичности Собаньской. Да, и донос на известный польский род, со стороны не менее достойного рода графов Ржевуских – нонсенс.
«Сказывают что в Одессе проживает г-жа Собаньская, урожденная Ржевуцкая, близкая знакомая графа Витта. Дама сия живет довольно открыто, на даче ее, говорят (на Каролино-Бугазе Э.Л.) съезжается большое количество поляков, в том числе брат ее Генрих Ржевуцкий, и тут бывают различные суждения и довольно, говорят, вольные». Это письменное подтверждение полковника Родзянко в том, что блестящая владелица изысканного Салона в Одессе, была сама под подозрением III отделения, и не без основания. Каролина во многом походила на своего брата Генриха Ржевуского, о котором упоминал Родзянко, а П.А Вяземский писал: «это был самый кровный и «щирый» Поляк. Он принадлежал старой «ойчизне» душой, преданиями и убеждениями, пожалуй, и предубеждениями, логико-историческими и клерикально-религиозными». Черты характера брата была свойственна и Каролине Собаньской. Этим, кстати, она и первоначально и привлекала Александра Сергеевича Пушкина. Набиравший известность поэт, еще не был столь интересен в великосветском обществе и свои многие произведения, ставшие жемчужиной его творчества создал на Юге России – Кишиневе и Одессе. Красивая интересная женщина, пользующаяся успехом, безусловно флиртовала – это было нормой поведения дам в обществе. Но при всем этом, она служила миссии освобождения Польши. Рамки этой статьи не дают возможность писать много и приводить достаточное количество имеющихся источников, поэтому отмечу: поражение в восстании Каролина Собаньская переживала очень тяжело. Многие друзья арестованы, часть из них ожидала каторга и Сибирь. И потому Каролина уже в 1832 году опять в Одессе и помогает кому можно помочь. Именно в это время она и пишет письмо Бенкендорфу, обезопасив свою судьбу и судьбу соотечественников-единомышленников. Она спасает от Сибири графа Браницкого, она как всегда деятельна. Отношения с Пушкиным, по вполне понятным причинам, не могли сложиться положительно: Каролина служила польскому делу и граф Витт в этом вопросе играл первостепенную роль. Адам Мицкевич, посещая в конце 20-х годов Одессу и салон Собаньской, тоже имел несчастье влюбиться в Каролину, но и он, к своему глубочайшему огорчению и даже оскорблению (так Адам воспринял холодность графини), получил внимание… и только. Я намерено не упоминаю реакцию самого Пушкина на первую встречу с польской аристократкой – об этом исписано тысячи страниц. «Демоническая красавица» – Александр Сергеевич любил подобные сравнения, когда сердце при виде очередной привлекательной особы женского пола, выпрыгивало из груди. А выпрыгивало оно, по меньшей мере раз 35 – это только зафиксированные связи и любовные ухаживания за дамами, а сколько было мимолетних… Может сама Собаньская и не была бы столь сдержана к поэту, если бы не угадала за романтической натурой – не совсем разбирающегося в истинных чувствах Дон-Жуана.
Каролина Собаньская прожила долгую насыщенную и интересную жизнь. Разорвав в 1836 году отношения с графом Витт, выйдя замуж за его адъютанта С.Х. Чирковича (умер в 1846 г.), она уезжает после смерти мужа за границу. Здесь, в Париже, Каролина в 1850 году вновь вышла замуж за французского писателя Жюля Лакруа (1809-1887гг.), который был почти на четырнадцать лет ее младше, и была с ним счастлива. Ходили слухи, что до этого она очаровала и известного французского критика Ш. Сент-Бева и чуть не вышла за него замуж.
В 1872 году Жюль Лакруа выпустил книгу стихов, воспев в одном из сонетов свою жену. К старости он ослеп, и она ухаживала за ним 13 лет. Незадолго до смерти Каролина написала ему письмо, которое велела прочесть после ее кончины. В нем есть такие слова: "О да, с тобой я была самая счастливая из женщин. Ты был моей любовью, моим счастьем, моей совестью, моей жизнью. Но смерть нас не разлучит. ... Я умру, обожая тебя, тебя благословляя. Заботься о себе ради любви ко мне". Это письмо было написано девяностолетним человеком и было своеобразной исповедью, которая может быть той правдой о вполне пристойной жизни этой замечательной и неординарной женщины-легенды. Через несколько месяцев, 16 июля 1885 года, Каролина Собаньская умерла. Жюль Лекруа умер через 2 года.
Часто проезжая в Одессу через Каролино-Бугаз, я скольжу взором по множеству строений разных архитектурных стилей и времен, невольно вспоминая о польской патриотке-аристократке Каролине Собаньской, так и оставшейся для всех загадкой!!!
Эдуард Лощицкий.
01.11.2014.
Киев.