Ночью выпал первый обильный снег. Утром вышел в магазин по первому пушистому снегу высотой в двадцать сантиметров. Протоптанная тропинка за тротуаром довольно узкая, кто-то уступает мне тропу, а кому-то — я: всё на уровне интуиции, никто не спорит, не задерживаются, никто не смотрит в глаза другого, все погружены в себя, в свои проблемы. Меня даже несколько восхитила такая идиллия. Никаких голосов и звуков. Автомобили не рычат и не фырчат. Небо в чёрных облаках, но понимаю, больше снега не будет. Первый снег всегда тает от наступившей оттепели.
Передо мной на тропе появилась женщина, которой я уступил дорогу, и сразу же увидел впереди колли среднего роста. Она деловито шла по тропе, уверенная, что все уступят ей дорогу, это меня и задело, решил не ступать правой ногой в снег, чтобы увидеть, уступит ли она мне?
Я остановился, и колли замерла в шаге от меня, и удивлённо подняла голову с прекрасными глазами, мол, что за невежа объявился. Благо, по обеим сторонам никого из людей не было, и я мог выдержать марку, выстоять. Колли всё смотрела на меня, и мне уже начало казаться, что в её взгляде появилась насмешка, мол, и долго ты будешь так стоять, чудачок? Мне спешить некуда, а твои дни на исходе, каждое мгновение на вес золота.
Это верно. Я устыдился и шагнул в снег. Колли с достоинством прошла мимо и даже спасибо не сказала. Зато я в утешение мог подумать о себе, что умный всегда уступает дорогу более неразумному. Да и было глупостью думать, что собака может уступить дорогу человеку, не царское это дело.
Прилавки магазина как всегда забиты товарами. Никто не приглядывается, чей сыр, колбаса. Надо — покупают. Но цены — да! Завышены. Но они всегда поднимаются в это время, мы уже привыкли, не ропщем, да и некому, никто не услышит.
Обратный путь прошёл без происшествий, если не считать предложения знакомого, купить судака. На пенсии он стал рыбаком: свою иномарку ставит возле магазина и предлагает всем проходящим. Вот же странно, работая на ВАЗе, мы лишь примелькались друг другу, но никогда даже не здоровались, не разговаривали, а сейчас он меня узнал, и первым заговорил.
Это уже второй такой случай. Первый — был с женщиной, которая работала в соседней бригаде, и тоже никогда со мной не здоровалась. Я тоже не набивался. Нас никто не знакомил, поэтому я здоровался лишь с теми женщинами, которые почему-то начинали первыми здороваться со мной. Я отвечал, удивляясь, чего это вдруг они начали приветствовать?
Так вот, эта женщина на дачной улице узнала меня, остановила, и заговорила так, словно мы всегда с нею общались, и были неразлей вода. Я же с трудом её узнал: года женщину сильнее меняют, чем мужчину. Из-за меня и моя жена ей стала лучшим другом: первая окликивала, заговаривала, делилась новостями, кто из знакомых уже умер. А таковых с каждым годом всё больше.
Пасмурные дни осени навевают тревожные мысли, всё чаще одолевает депрессия, различные болезни, которые не успеваешь лечить. И как-то странно становится от дум, что на Украине людей специально убивают, не дают умереть от болезней. Это какой-то выверт сознания: человек в здравом уме становится убийцей, покоряется чужой воле и идёт убивать. Нас так не воспитывали. А их настропалили. И нам их трудно понять.
Ставрополь-на-Волге