6 из 62. Воздушный змей

Миша Леонов-Салехардский
Сидя на корточках за сараем, они делали воздушный змей. Собственно, делал Вовка, а Лёшка только смотрел, затаив дыхание (слюна выступила у него в уголке рта) и цепко запоминая каждое движение его рук. Вовка выстрогал ножиком две лучины, сложил их крестом, приклеил на клейстер к газете и для прочности обмотал концы крестовины нитками.
— Пусть клей подсохнет, — сказал он, выпрямившись, и, всунув пальцы под ремень, расправил на себе тельняшку. — Подождём.

Лёшка понимающе кивнул головой. Вовка Зорин, его двоюродный дядя, смуглый, черноволосый и черноглазый, похож был на цыгана, особенно когда улыбался во весь рот, сверкая ослепительно белыми зубами. Демобилизованный с флота, он ходил в тельняшке и клешах, подпоясанный ремнём с якорем на блестящей пряжке. Как-то Лёшка, показывая пальцем на тельняшку, спросил его:
— А зачем полоски?
— Зачем? А судьба у моряков такая: в полоску. То чёрная, то белая. То фарт, то облом. Просекаешь?
И Лёшка, сделав строгое лицо, кивнул головой. Кажется, никого на свете не обожал он так, как Вовку. Разговаривали они, как ровни, хотя одному было шесть лет, а другому двадцать два.
— Высохло, — сказал Вовка, принимаясь привязывать к крестовине длинный хвост из мочала.
— А мочалка зачем? — спросил Лёшка.
— Чтобы змей не крутился. Кажись, готово! — проговорил Вовка, складывая пополам перочинный ножик. — Пойдём за околицу.
— А подаришь ножик?
— Подарю.
Они вышли в поле. Грунтовая дорога делила поле пополам. Один конец дороги поднимался к Бобреневскому монастырю, опоясанному красной кирпичной стеной и царапавшему небо проржавелыми куполами. Другой конец просёлка спускался к Москва-реке, пересекал мост и пропадал в городе Коломне. Высоко в небе журчал невидимый жаворонок. Поле было окошено, стерня колола щиколотки ног. Наконец вышли на дорогу, остановились. Вовка привязал нитку к змею.
— Держи за хвост, — сказал он подавая змей Лёшке. — Когда крикну, отпустишь. — И стал отходить, спуская нитку с катушки, потом побежал; а когда нитка натянулась, крикнул:
— Отпускай!
Лёшка разжал пальцы, и змей устремился кверху.
— Летит! Летит! — кричал Лёшка, до последней минуты сомневавшийся в том, что это нелепое сооружение их газеты и палочек, поднимется в небо.
Вдруг змей вздрогнул, стал падать, но Вовка побежал ещё шибче, и змей стал набирать высоту.
— Дай мне! Дай мне! — просил Лёшка, настигнув сбавившего шаг Вовку.
И, вдвоём держась за нитку, они водили змеем, а тот послушно ходил по небу, трепеща хвостом из мочала.
Домой Лёшка возвращался, как победитель, прижимая к груди воздушный змей.
— А почему человек не летает? — спросил Лёшка, когда его трепет немного улёгся.
— Шибко тяжёлый.
Лёшка задумался.
— Не буду есть, — сказал он минут через пять.
— Всё равно не полетишь.
— Хочу!
— Учись на лётчика. 
Лёшка с восторгом посмотрел на Вовку и решил про себя: «Буду лётчиком!»