Хто не скаче - тот замерзнет!

               
    Откинув полу плащ-палатки, заменявшую дверь, я вошел в кабинет директора школы. Директор сидел на борцовском ковре в пальто и шапке, поджав по-турецки ноги.
    - Слава Украине! - громко крикнул я.
    - Героям слава! - вздрогнул  директор.
    Он оторвался от документа, который читал и жестом предложил сесть. Я опустился на краешек деревянной ноги опрокинутого спортивного коня и осмотрелся, как директор устроился на новом месте. В старом его кабинете расположился теперь учитель военного дела, назначенный Правым сектором из своих рядов.
    Две стены нового кабинета были родными стенами школьного спортзала. На одной висел  портрет президента Януковича, поверх которого липкой лентой был  наклеен новый президент. Верхний  угол наклеенного президента отклеился и свисал, открыв один глаз старому, который внимательно наблюдал за процессом воспитания незалежного поколения.
    Директор школы не отводил глаза, когда встречался с тремя глазами президентов. Все, что он мог сделать — он сделал. На свои деньги купил несколько чугунных печек-буржуек и установил их в начальных классах, чтобы дети не замерзли.
    Директор поднял голову от листа бумаги, который читал. Перевел взгляд на раскачивающиеся над его головой гимнастические кольца.
    - Вы знаете, Петр Иванович, что я не люблю ходить вокруг да около, - начал он, пряча под ковер лист бумаги, который держал в руке, - поэтому извините за прямоту, какой иностранный язык вы учили в институте?
    - В каком смысле?
    - В смысле, что вот и Алла Петровна заявила, что больше не намерена работать в таких условиях...
    - Каких?
    - Таких...- директор махнул рукой в сторону своего бывшего кабинета. - Поэтому подала заявление на увольнение...
    Он ткнул пальцем в то место ковра, под которым спрятал лист бумаги.
    Алла Петровна была учительницей английского языка. Она могла позволить себе такой поступок — ее муж регулярно ездил на  заработки в Россию.
    - Кому-то придется заменить ее...
    - Но я же преподаю биологию...
    - Не думайте, что мои мозги замерзли настолько, что я не помню об этом...
    - Немецкий, - не стал я больше отпираться.
    Плащ-палатка, заменявшая дверь, отодвинулась и вошел учитель военного дела.
    - Героям слава! - крикнул он с порога по-украински.
    - Слава Украине! - по-украински крикнули мы с директором.
    Учитель взял журнал и вышел.
    - Петр Иванович, - ласково сказал директор, пытаясь дыханием согреть свои руки, -  разве вы не понимаете, что гораздо проще вам одному выучить английский, чем всю школу подгонять под ваш немецкий...
    И уже не так ласково добавил:
    - Даю вам неделю!
    Через неделю я зашел в девятый класс.
    - А у нас должен быть английский, -  закричали ученики в шапках и пальто при моем появлении.
    - Дети, - сказал я с английским акцентом, - знаете ли вы, что Аркадий Гайдар уже в 14 лет командовал полком? А вам — по 16!
    В классе повисла морозная тишина. Такого начала урока английского языка у них еще не было!
    - А кто такой Аркадий Гайдар? - послышался чей-то голос.
    Дверь резко открылась и на пороге появился учитель военного дела.
    - Никакого Гайдара, - по-русски крикнул он мне, - только Степан Бандера!
    И, повернувшись к ученикам, закричал:
    - Хто не скаче — той москаль! Хто не скаче  - той москаль!
    - Ай эм сорри, - сказал я ученикам все, что знал по английски, когда военрук вышел из класса. - Полк я вам дать не смогу...Видите у нас уже есть командир... А вот класс — пожалуйста!
    С этого дня мои уроки английского языка вели ученики и ученицы, занимавшиеся дома с репетиторами. Все, что им объясняли  репетиторы дома они рассказывали, по моей просьбе, в классе. Я этот процесс назвал проверкой усвоения домашнего задания. В учебный процесс я не вмешивался. Только время от времени  вставлял в их рассказ  «йез». Этого  было достаточно, чтобы сохранить веру учеников в мой английский.
    ...В начале декабря меня вызвал к себе директор.
    Я поднялся в спортзал. Откинув плащ-палатку, вошел в «кабинет». Директора в нем не было. Я осмотрелся — от прошлого, сентябрьского кабинета мало что осталось — ничего деревянного в кабинете не было. Отсутствовали: «шведская стенка», брусья, «бревно», копья... Гимнастический «конь» без ног лежал на пластмассовых обручах. На портретах президентов отсутствовала рамка. Они были приклеены к  стене липкой лентой. Участь рамки постигла и древко когда-то стоявшего в углу кабинета бархатного знамени. Теперь оно без древка свисало с гимнастических колец.
    Директор не приходил, я направился к плащ-палатке.
    - Куда же вы! - раздался за спиной голос директора. - Присаживайтесь, я
сейчас освобожусь.
    Я оглянулся — директора не было.
    Мистика!
    Но тут бархатное знамя зашевелилось. На мужских подтяжках с гимнастических колец свисал директор, укутанный в бархат знамени.
    - К борцовским матам, извините, примерзаю, - объяснил он мне свое высокое положение.
    - Как вам это нравится? - дочитав какой-то документ спросил сверху. - Почти все учителя уволились, а тех кто остался — забирают...
    Он подышал паром на замерзшие руки и посмотрел на меня.
    - Вы давно носите очки? - неожиданно спросил он меня.
    - С детства...Близорукость...А что?
    - Лопату вы хорошо видите?
    - Что за вопрос — на своей картошке выживаем...
    - Поздравляю..., - директор протянул мне сверху документ, который читал.
    Документом оказался приказ из Киева об отправке всех учителей  до 65-ти лет на сооружение  рва и стены между незалежной Украиной и агрессором-Россией. В примечании говорилось — защитник «незалежности» должен иметь при  себе  лопату, недельный запас еды и воды.
    Когда шел по коридору школы услышал ритмичный звук топора дровосека во дворе. Удивился — последнее дерево в школьном дворе было срублено несколько дней назад.
    Выглянул в окно. Рубили на дрова метеорологическую мачту, на которой  был флюгер...
    Вдруг стены и стекла в окнах школы задрожали.
    Вспомнил — по приказу министерства образования в программу обучения включена новая дисциплина: выживание.
    Из-за дверей всех классов слышался звук прыгающих детей и речевки: «Хто не скаче — той замерзне!»
    Скакала вся школа. На всех уроках.
    Речевки выкрикивал учитель  через каждые десять минут занятий.
    Иногда и чаще. В зависимости от температуры в классе.
    … До весны незалежным  детям  оставалось скакать еще несколько месяцев...