Буква Д

Памятник Борцам Пролетарской Диктатуры, изд. 3, Издание Истпарта, 1925.
Фрагмент  Буква Д с.173-203 Указатель 5

ДАВЫДОВ Василий Иванович - рабочий Трехгорной мануфактуры, на которой проработал 6 лет. В 1915 году, 23-х лет, был призван в царскую армию, а после февральской революции был членом Кавказского Совета. По возвращении в Москву поступил опять на фабрику, где был выбран в фабком по охране труда. Через 2 мес. тов. Давыдов был призван в Красную армию и назначен помощником комиссара 41-го пехотного полка. Во время наступления Деникина на фронте Лиски - Лозовая был зарублен белогвардейцами. Сведения вз. из сбор. «Братская могила».
ДАВЫДОВ Иван Григорьевич - гласный Центральной Думы в г. Петербурге. Погиб на революционном посту в конце марта 1918 г. «Правда» № 66 за 1918 г.
ДАВЫДОВ Иван Мартынович. - В декабре 1918 года на далеком севере погиб во время разведки политработник т. Давыдов. Ему было тогда около 24 - 25 лет. По профессии портной, питерский рабочий, он начинает принимать участие в рабочем движении с 1910 или 1911 года в союзе «Игла». В 1912 году он стал членом РСДРП (б) и выполнял разнообразные технические поручения. Неоднократно подвергается обыскам, но без последствий. Наступает война. Давыдов попадает под призыв. Но ему неохота идти проливать свою и чужую кровь за дело буржуазии, и он дезертирует со сборного пункта у воинского начальника и переходит на нелегальное положение. Наступает революция. Давыдов активно работает во 2-м Гор. районе Питерской организации. В октябрьские дни он добровольцем идет под Гатчину навстречу войскам Керенского. Между прочим, еще одна деталь. Давыдов и в эпоху керенщины продолжает жить по нелегальному паспорту, не желая по прежнему идти на чужую войну. Лишь после октября он легализовался и повел активную работу в разных районах Питерской организации. С первой же партией добровольцев Давыдов уезжает на Северный фронт, где мы с ним и встретились в сентябре 1918 г. Я получаю серьезное поручение отправиться для работы на Печору. Давыдов предложил поехать со мной. На Печоре Давыдов вел неутомимо политическую работу среди красноармейцев партизанских отрядов и местного населения. В конце октября он с частью отрядов отправляется в поход через Урал по самой дикой его части, по грудь в снегу, при 30 градусах мороза в Ляпино Березовского уезда Тобольской губ. Для характеристики условий похода могу сказать, что поход этот на протяжении 70 верст без жилья длился 12 дней. В бою под Ляпиным после ранения начальников Давыдов, не знавший военного дела, принял на себя командование отрядом и увлек красноармейцев за собою. Ляпино занято. Перед Давыдовым огромная работа среди полудикого населении. Но недолго пришлось ему там поработать. В одну из разведок его сразила пуля. Тов. Давыдов похоронен на обрыве над Печорой в селе Щугор в области Коми. Аронштам.
ДАВЫДОВ Николай - рабочий, активный, преданный работник Воронежской организации, начинающий поэт; вскоре после Октябрьской революции, будучи красногвардейцем, погиб от руки бандита при исполнении революционного долга.
ДАВЫДОВ Сема - 29 лет, казнен в октябре 1919 года в Ялте. Семь дней он мучился в камере смертников; все боялись его казнить, ибо массы рабочих караулили у ворот тюрьмы, не хотели допустить его казни; и только на седьмой день, когда пустили слух, что ему казнь заменили 20 годами каторги, все успокоились, приняв провокационный слух за правду. В эту же ночь его в 4 часа утра забрали. За ним пришли палачи: Шах-Меметов и др.; выводил его из камеры, ругая площадной бранью, ялтинский житель, некий Шуб. Уходя из камеры на казнь, тов. Давыдов сказал: «До свиданья, товарищи», а обращаясь к палачам: «Вам, мерзавцы, того же самого желаю». Казнен на дороге Эрекликского дворца. А. М. Долгова.
ДАВЫДОВ Яков Петрович - печник моск. мастерских Моск. -Казанск. ж. д. убит под Перекопом при взятии его. Очень хороший работник по снабжению; старый активный коммунист, много поработавший в партии; работал еще до революции.
ДАНИЛЕВСКИЙ - рабочий, член Харьковской организации большевиков и член Харьковского комитета в 1917 г. В январе 1918 г. уходит на фронт и вскоре погибает на Южном фронте.
Сведения взяты из восп. Буздалина, помещ. в сб. «Окт. Революция».
ДАРСКИЙ - рабочий-металлист, председатель Отдела Рев. Воен. Трибунала XII армии при N-й дивизии, погиб в плену у поляков осенью 1920 г. Когда истомленная трехлетней борьбой Красная армия под напором превосходных сил поляков оставляла г. Ковель, тов. Дарский организовал эвакуацию своего трибунала. Исполнив свой долг как председателя, т. Дарский не считал свою задачу выполненной и, передав трибунал своему заместителю, взял винтовку и стал и ряды бойцов революции. Организовав небольшой кавалерийский отряд, он ринулся на передовые позиции, всюду вливая бодрость в сердца красноармейцев и стягивая их ряды. С небольшими силами ударил на врага и в бою около ст. Рожище, объезжая фронт с двумя казаками, попал в плен к полякам. Нечеловеческие муки предуготовили шляхтичи-офицеры попавшим в их лапы красным борцам. Но т. Дарскому пришлось вынести еще более страшные истязания, так как озверелым палачам сделался известным занимаемый им пост. Целый день его, раздетого донага, избивали и уродовали, предоставив всякому проходившему солдату издеваться над ним; на ночь поместили в сарай, чтобы на следующее утро возобновить истязания. Ночью тов. Дарский, очнувшись и сознавая неминуемость своей гибели, стал утешать окружавших его в сарае пленных красноармейцев. На утро его снова избили и пристрелили. Дарский стойко выносил ужасные муки и умер как герой.
ДВОЗСКИЙ (Пешехонов), старый революционер. Случайно попав в Бессарабию, он влился в ряды борющихся пролетариев в конце 1920 года. Сам он старый партиец-журналист и имеет целый ряд брошюр, изданных в России под псевдонимом Пешехонов. Некоторое время он редактировал газету «Красная Бессарабия». В момент расстрела ему было уже лет 45-47. - См. Кисловский.
ДГЕБУДЗЕ. - См. Мартынов.
ДЕВ Дмитрий - красноармеец 2-го Коммунистич. Интернационального пехотн. полка, убит в бою в 1919 г.
ДЕМИДОВ Алексей Демидович - погиб 11 декабря 1918 года. Он был рабочим Трубочного завода в г. Петербурге, где работал в течение семи лет. С первых дней февральской революции он вошел в коллектив коммунистов и беспрерывно работал. Во время керенщины он был единственным большевиком в мастерской, где работало 200 человек. Энергично и неутомимо работал он в это время, распространяя литературу, устраивая собрания, стойко отстаивая принципы социализма. Проработав в коллективе около 2-х лет, тов. Демидов едет на Восточный фронт для партийной работы среди Красной Армии. Всего 2 недели ему пришлось проработать на фронте: во время наступления на белогвардейские банды он был сражен вражеской пулей. Правда, № 176 от 15 декабря 1918 г.
ДЕМЫШЕВ - член комитета РКП в Евпатории, а после большевистского переворота в Крыму в 1918 г. - член ревкома. Вместе с Познанским расстрелян в 1919 г., после падения в Крыму власти Советов.
ДЕНИСОВ ** Пантелеймон - сын рабочего, родился 13 февраля 1878 года в Туле. С 7 лет помогал семье, зарабатывая пением в духовных хорах. Начальное образование получил в городском 4-классном училище, пополнил его самообразованием и занятиями в воскресной школе. Работал на Оружейном заводе. Политическую работу начал вести с 1896 г. В 1898 г. (после работы в Москве и отъезда оттуда, ввиду начавшихся арестов) был арестован в Туле и пробыл в Тульской тюрьме 8 месяцев, после чего отправлен в Московскую тюрьму. В 1899 г. был административно выслан из Москвы. До 1902 г. жил в разных городах (Царицыне, Ростове-на-Дону, Баку), работая токарем на заводах и ведя нелегальную политическую работу. В 1902 г. приехал в Саратов, где за подготовку первомайской демонстрации был арестован и до суда содержался в Саратовской тюрьме. На суде выступал как социал-демократ, открыто признав себя членом РСДРП. За принадлежность к партии и подготовку демонстрации был осужден в ссылку на поселение и в 1903 году отправлен в Енисейскую губернию. Пробыв в Сибири несколько месяцев, бежал, добрался до Саратова, откуда, снабженный документами, уехал за границу. Жил в Швейцарии под чужим именем. В 1904 г. приехал в Россию для подготовки массового рабочего движения, которое предвиделось в связи с окончанием русско-японской войны. Жил под чужим именем в Петербурге. Спустя несколько месяцев был арестован. Пробыл полгода в Петропавловской крепости. После опознания личности - переведен в дом предварительного заключения, а затем осужден к каторжным работам. Благодаря началу революции, осенью 1905 г. не был отправлен из Петербурга, но под амнистию вначале не был подведен и только после обращения внимания на этот факт общественных групп был амнистирован. С 1908 г. по 1914 г. отходит от активной работы в партии, но не теряет связи с ней. 3 года пробыл в Германии, кончил техникум с дипломом электроинженера.
С 1914 г. принимал деятельное участие в политической работе, живя в Петрограде. Осенью 1916 года был арестован и взят в армию, но вскоре, как специалист, откомандирован на Уральские заводы. Там его застала февральская революция 1917 г. Принимал активное участие в революционной работе на Надеждинском заводе и во всей Пермской губернии. Был при Временном правительстве комиссаром труда в Перми. В начале 1918 г. переехал в Тулу, где был председателем отдела металла возникающего Совнархоза, затем председателем Союза металлистов и Совета профессиональных союзов. Состоял членом Тульского Совета раб. и красн. депутатов. В 1919 г. от союза металлистов был послан в коллегию Патронного завода. В ноябре 1919 т. был командирован ЦК Всероссийского Союза металлистов на Урал для восстановления промышленности. На конференции, состоявшейся в Златоусте, был избран членом Районного управления заводов Южного Урала. В декабре вступил в Российскую Коммунистическую партию. Работал в Златоусте, заразился сыпным тифом и умер, после 5-дневного пребывания в больнице, 9 марта 1920 г. «Революционное Былое», орган Тульского Бюро Истпарта, № 2, 1928 г., стр. 104.
ДЕНИСОВ Петр - член военно-революционного штаба, трагически погиб в ночь с 4 на 5 апреля 1920 г. во время переворота в Никольске-Уссурийске. Тов. Денисов - уроженец Амурской области, гимназист 8 класса. Молодой, энергичный, отзывчивый, он с начала службы завоевал симпатии сослуживцев (тов. Денисов служил в артиллерийском дивизионе) и почти с первых же дней службы начал принимать деятельное участие в тайных антиправительственных организациях. Будучи в походе в Ольге, т. Денисов состоял одним из деятельных членов тайной организации артиллеристов. Честный и открытый, он не мог переносить спокойно действия агентов колчаковской власти и постепенно, шаг за шагом, подготавливал восстание среди артиллеристов. Работа тов. Денисова и его близких друзей-единомышленников, трудная сама по себе, в условиях военного режима осложнялась еще тем, что в дивизионе много было добровольцев, сторонников и ставленников Колчака, следивших за каждым шагом каждого «подозрительного» артиллериста.
По возвращении из Ольги в Никольск, тов. Денисов продолжает работу, завязывает тесные связи с местной военной организацией. Создается единый революционный фронт тайных организаций и партизанских отрядов. Когда избирается военно-революционный штаб, Денисов, как деятельный работник военной организации, стал членом штаба. Подготовка к восстанию закончена, Военно-революционным штабом разработан план выступления и на тов. Денисова возлагается поднять восстание в артиллерийском дивизионе, что он и начинает делать в ночь на 26 января. Но командование дивизиона, предупрежденное провокатором, приняло меры предосторожности. Тов. Денисов был убит дежурным офицером Казаковым при попытке его разоружения. Сведения взяты из ст. Л. Е. в сборн. «Красная Голгофа», стр. 98.
ДЕНИСОВ Федор Назарьевич, ПАВЛОВ Матвей Павлович и СПЕКТОР. 24-25 октября 1919 г. на Карельском фронте геройски погибли сотрудники ВЧК, члены РКП, товарищи Денисов, Павлов и Спектор. Они были в отряде ВЧК, взявшем на себя охрану железнодорожной станции Грузино. Отряд этот геройски отбивался от белых. Товарищи Денисов и Павлов в течение двух часов, покрывали огнем своего пулемета противника и тут же были убиты. Тов. Спектор убит во время атаки, «Правда», № 243 от 30 октября 1919 г.
ДЕНИСЬЕВА Татьяна Васильевна - член правления союза «Игла» в обмундировочной секции и член Совета Городского района, умерла от сыпного тифа 7 апреля 1919 г. в г. Москве. Правда, №79 за 1919 г.
ДЕНЬГА - убит в бою с чехословаками, спасая штаб фронта в 1918 г.
ДЕРЯБИНА Серафима Ивановна - была старым партийным работником. В 1905 году, едва окончив гимназию, она уже была твердокаменной большевичкой. С тех пор она работала в подполье: Екатеринбург, Тула, Питер, Самара, Челябинск, а в промежутках - каменный мешок тюрьмы.
Это был исключительно преданный революции человек. Личной жизни она почти не имела, а судьба ее не баловала. Еще в цветущем возрасте, когда общественный деятель только развертывается, она уже была подточена страшной болезнью. Ведь для нее не кончился период тюремных страданий с революцией 1917 года, раскрывшей для всех нас тюремные двери. Летом 1918 года во время чехословацкого мятежа в Самаре она попала в лапы белогвардейцев, и ее «во имя демократии» повез в тюрьму сам Вольский, о чем она, не без юмора, рассказывала.
Когда Красная армия подходила к Самаре, Дерябину, вместе с другими арестованными большевиками, из самарской тюрьмы «учредиловцы» повезли в Сибирь. Крайне скупая на разговоры о себе самой, Сима только глухо рассказывала о той кошмарной эпопее, какую представлял собой «поезд смерти», переполненный рабочими, красноармейцами, обреченными на мучительную казнь учредиловскими палачами. Сима как-то уцелела, и, благодаря неразберихе, царившей у белых, «дело» о ней затерялось. Ее отправили на родину в Екатеринбург. Там, после тюремной отсидки, ее временно освободили. Но вскоре контрразведка Колчака узнала, кто такая Дерябина, и ее снова схватили.
Для кипучей, неутомимой Симы сидеть в тюрьме, когда товарищи уже подходили на выручку Урала, было невыразимым мученьем. Ей опять предстоял путь в Сибирь вместе с арестованными большевиками, которых «эвакуировали» из Екатеринбурга, чтобы по дороге расстрелять. Но, по болезни, ее не повели из тюрьмы, и тут она пережила счастливую минуту - получить свободу, завоеванную Красной армией. Больная, кашляющая кровью, тов. Дерябина, не теряя минуты, становится во главе партийной организации и развертывает громаднейшую созидательную работу на развалинах, оставленных Колчаком.
И лектор, и агитатор, и журналист, и организатор, - тов. Дерябина поспевала всюду. Особенно много сделала она для постановки работы среди женщин.
Насколько разностороннего, способного работника потеряли мы в лице С. И. Дерябиной, видно из маленького эпизода последних недель ее жизни. Подходили октябрьские празднества. Специальная комиссия билась над составлением нужного репертуара. А Сима вдруг принесла какую-то тетрадку и заявила, что она написала пьесу для постановки в день праздника. Все были поражены: Сима - и пьеса! Однако пьесу прочли, признали вполне подходящей, и она была с громадным успехом поставлена 7 ноября. Но любопытно, что Симе пришлось быть и режиссером - без нее артисты не сумели бы поставить пьесу. Накануне отъезда на VII съезд Советов она написала новую пьесу, более сложную, которую читала кое-кому в Москве.
Поездка в Москву подкосила Дерябину. Тогда еще не был готов мост через Каму, и ей пришлось переходить по льду. Она простудилась, и уже на партийной конференции и съезде Советов ее друзей встревожили зловещий кашель и яркий румянец. Напрасно уговаривали ее лечь в санаторию, отдохнуть, полечиться. - «Ну что за отдых еще?.. Полежу дома недельку, и довольно»...
Избранная в члены ВЦИК, она не могла принять участие ни в одной сессии. Туберкулез сломил ее силы. Она умерла 6 апреля 1920 года. Правда» от 25 апреля 1920 г., № 590.
С. И. Дерябина по данным охранки.
Нелегальная фамилия - Иванова Нина (Антонина) Вячеславовна. Парт. клички «Людмила Сергеевна», «Наташа» и «Александра»), родилась 19 июня 1888 г. в Екатеринбурге. Дворянка, дочь коллежского ассесора. Круглая сирота. Профессия - литературный труд и частная педагогическая деятельность. Училась в Екатеринбурге в женской гимназии с 1898 по 1905 год.
Из циркуляра Деп-та полиции от 30. XI. 1913 г. по особому отделу за № 107322 и делу №578 - 1914 г. 9-го делопроизводства ДП (Ист. -рев. архив в Петрограде) видно, что она в 1907 и 1913 гг. привлекалась в Екатеринбурге при Пермском губ. жандармск. упр. «к переписке в порядке охраны». Принимала участие в совещании «ленинского» ЦК РСДРП в сентябре 1913 г. в Галиции, за что подлежала аресту. После работала в с. -д. организации в Москве под кличками «Александра» и «Наташа», а затем - в Петербурге, где жила по Широкой улице, в д. № 39, кв. 14.
В 1914 г. под кличкой «Людмила Сергеевна» была представителем ЦК РСДРП (б) в Петербургском Комитете, членом Исполнительной Комиссии Петерб. К-та и членом коллегии пропагандистов при Петерб. К-те. Была арестована 18 марта 1914 г. на улице в Петрограде, назвавшись Ниной Вячеславовной Ивановой. Из полицейского участка намеревалась бежать; будучи выпущена в уборную, она схватила по пути фуражку и пальто полицейского надзирателя, но была с вещами этими задержана. На допросе созналась, что она дочь коллежского асессора Ивана Сергеевича Дерябина. При обыске у нее на квартире изъяли 20 книг и брошюр по соц. -полит. вопросам, рукописи и листки с записями по вопросу о женском рабочем движении в России и на Западе.
Сидела в Петроградской женской тюрьме с 15 апреля по 25 сент. 1914 г. Была привлечена к дознанию по делу о Петербургском Комитете РСДРП (большевиков-ленинцев), в числе 22 чел.: Георгия Шидловского, Эриха Квиринга, Ник. Ник. Лебедева, Григория Разживина, Дениса Ст. Иванова и др. Дело обо всех было прекращено за недостаточностью улик, и все были высланы под особый надзор полиции. Дерябина была выслана под особый надзор сначала в Петрограде, а потом в Челябинск с 25 сент. по 29 декабря 1914 года. Сведения сообщены Георгием Шидловским.
Воспоминания о С. И. Дерябиной.
С Серафимой Ивановной я впервые познакомился весной 1916 г. в г. Петрограде. Мы тогда только что переехали на новую квартиру (Вознесенская, 113, против Александровского садика). В той же квартире снимала комнату С. И. Вечером в день переезда она к нам зашла. Нас собралось небольшое общество. Помню в числе гостей т. Куйбышева и, кажется, Бубнова. С. И. вошла какая-то светлая, улыбающаяся. Среднего роста, худощавая шатенка, с прекрасными ласковыми глазами, с мягкой умной улыбкой, она как-то сразу становилась близкой и простой. От всей ее фигуры веяло какой-то душевностью. Мы быстро перезнакомились и скоро стали друзьями. В то время служила она в лазарете сестрой милосердия. Воображаю, какую агитацию она вела среди солдат при своем недюжинном агитаторском таланте.
В ту же ночь нас разбудил пронзительный, непрерывный звонок. Дело было 27 апреля. Полиция ожидала, очевидно, первомайского сюрприза. Пошли усиленные обыски и аресты. Когда дверь нашей квартиры раскрылась, к ним ввалилась чуть ли не целая дюжина всякого ранга и чина полицейских, жандармов, шпиков. Был предъявлен ордер на обыск у С. И. Дерябиной и Франца Ивановича Венцека (муж С. И. находился тогда в отъезде в Туркестане). После продолжавшегося несколько часов обыска С. И. была уведена в тюрьму. Перед тем, как сесть на извозчика, она успела передать моей сестре утаенные от зорких глаз царских шпиков важные документы. С. И. держали в тюрьме дней десять, но за отсутствием улик глава жандармского отделения Познанский вынужден был ее выпустить, не добившись от нее обещания не участвовать в революционном движении.
Быстро пролетело лето 1916 г. С. И. была неизменно весела. Она часто пела, - у нее был тогда прекрасный голос, впоследствии надорванный нечеловеческой работой. В беседах С. И. высказывала незаурядную начитанность и эрудицию в вопросах марксизма и революционного движения. В конце 1916 г. она была фактическим редактором издававшегося тогда журнала «Самопомощь», который вела в строго классовом марксистском духе.
Расцвет ее организаторской работы относится к периоду после Октябрьского переворота. Надо отметить, что и лето 1917 года прошло у нее в необычайно усиленной работе. Не было ни одной бреши в партийной работе, которую не пыталась бы заделать С. И.
Особенные заботы посвящала она нашей партийной газете «Приволжская Правда». Здесь она была и за корректоршу, и за выпускающую, и хроникершей, и посыльной. При таких многочисленных обязанностях она частенько выполняла еще роль редактора и передовика. Так как газетной работой ее многообразная деятельность далеко не исчерпывалась, то ей часто приходилось искать себе заместителя по газетной работе. Так протекал у С.И. трудовой день до Октябрьского переворота.
Что же было после, когда к многим партобязанностям прибавились не менее многочисленные советские? Всюду и везде можно было слышать пламенное слово С.И.
Помню ее выступление на фабрике Неклютина перед работницами. Небольшое помещение конторы во дворе д. № 50 по Заводской было заполнено пролетарками. Аудитория представляла собою совершенно нетронутую в политическом отношении массу. При первых же словах С.И. все насторожилось. Она говорила в лицах, изменяя голос, интонацию. То раздавался грубый бас эксплуататора-помещика и капиталиста, то он спускался до тихого шепота надорвавшейся в непосильной работе работницы. С. И. говорила с сильной жестикуляцией, все ее тело двигалось в разные стороны, приобретая иногда движение маятника. С горящими глазами, с неподдающейся описанию богатейшей мимикой, она быстро покорила всю аудиторию. Как хорошо она умела подойти к неискушенной в политических вопросах массе! Как она расшифровывала простым русским языком самые, казалось бы, сложные вопросы социально-экономической жизни! После таких выступлений простые работницы с глубокой благодарностью вспоминали ее горячие, бунтарские и организующие речи.
С. И. была перегружена работой. Она была членом президиума губкома и губисполкома, комиссаром печати, членом редколлегии газеты «Солдат, Рабочий и Крестьянин», вела широкую работу среди женщин, выступала на митингах.
Никогда не забудут работники нашей первой советской газеты, сколько труда было положено С. И. на ее организацию и преуспеяние. Здесь, как и в «Приволжской Правде», С. И. выбирала для себя самый тяжелый невидный труд. Прекрасная публицистка, она сидела преимущественно на корректуре, да на правке материала, и никакие уговоры не могли принудить ее взять ответственную статейную работу. Она была убеждена, что техническая постановка газеты имеет не меньшее значение, чем публицистическая работа. Интересы газеты С. И. принимала очень близко к сердцу. Она придавала колоссальное значение печати и стремилась к тому, чтобы там были свои люди, но надо заметить, что честный, искренно работающий с Сов. властью спец находил в ней доброго и внимательного товарища. Зато она была нетерпима к людям, думающим только об удовлетворении своих личных интересов. Был у нас в редакции «Солд., Рабоч. и Крестьянин» такой случай. Работавшие у нас четыре сотрудника беспартийные выразили свое недовольство увольнением некоей Б. (завед. типографией), уличенной в неблаговидных поступках. Они выставили ряд требований, угрожая, в случае неудовлетворения, забастовкой. С.И. была в высшей степени возмущена этим. Она вся зажглась каким-то внутренним огнем. Со словами: «выкурить, выкурить их ладаном», она потребовала их увольнения и стала сама работать за четверых.
Ее преданность делу заражала не только партийных товарищей, но и беспартийных. Работала она так много, что я тщетно ломал голову над вопросом, когда же она отдыхает. Но зато она очень быстро совершенно исчахла. С лихорадочным румянцем, с блестящими глазами, с характерным чахоточным кашлем, ее часто можно было видеть наклонившейся над рукописью или быстро шагающей на какое-нибудь собрание, либо принимающей горячее участие в прениях в исполкоме и губкоме. Характерная черта С.И. - ее безграничное доверие ко всему, что носило или присваивало себе название большевизма.
Этой ее доверчивостью, к сожалению, пользовались люди, недостойные этого. С. И. подвергалась больше всех активных работников партии травле меньшевистской «Вечерней Зари». В этом особенно изощрялся бывший большевик, в прошлом близкий товарищ по работе, Степан Белов. Он не постеснялся в своих нападках рыться в биографии С. И., стараясь ее представить в смешном свете. Он не жалел красок, чтобы окарикатурить С.И., утрировал ее манеру держаться во время речи и т. д. Бросая свои стрелы, Белов думал больно уколоть С. И., но последняя только незлобиво улыбалась над шутками ренегата и с еще большим рвением бросалась на работу.
Наконец пробил час расплаты за непосильный труд. С. И. свалилась, пошла кровь горлом. Это было в конце, кажется, мая. Но вот надвигается чехо-эсеровская контрреволюция. С. И. опять на посту. Она служит живой связью между газетой и красным фронтом. Веселая, уверенная в победе, она бодрит одним своим видом всех, соприкасающихся с ней.
За день до вступления чехословаков в Самару она вторично сваливается. Ее помещают на дачу, где она арестовывается белыми палачами. В тюрьме С. И. узнает ужасную весть о растерзании кулацкой толпой ее самого близкого друга т. Венцека. Этот тяжкий удар она переносит как закаленный в битвах боец. Ни болезнь, ни страшные душевные страдания не могут сломить яркой революционной натуры. Свыше года ее обиталищем была тюрьма, сначала демократически-эсеровская, затем колчаковская. Но она рвется на свободу, к работе. Какими-то путями ей удается вырваться из железных решеток мертвого дома. С. И. с головой уходит в подпольную работу. Ее тянет на Урал, где она, за 10 лет до того, во всю ширь развернула свой организаторский талант. В Екатеринбурге весной 1920 года она встретила красные войска. С новым рвением хватается С. И. за партийную, советскую работу в легальной обстановке. Но - увы! - силы растрачены до конца. Тюрьма, революционная работа и снова тюрьма сделали свое дело. Туберкулез торжествует победу. Уже еле держась на ногах, - рассказывает «Красный Урал», - она не оставляла своей любимой работы среди женщин-пролетарок. Чуть ли не до самой смерти ее голос, зовущий рабочий класс к борьбе за коммунизм, к победе, - не умолкал... Наступила весна 1920 года. И вместе с таянием актов растаяла прекрасная жизнь С. И.
Перед самой смертью С. И. успела еще побывать на IX Съезде РКП. М. Адельсон. Красная Быль, сборн. Самарского бюро Истпарта.
Биографию С. И. Дерябиной см. в «Красной Летописи» № 8.
ДЖАПАРИДЗЕ Прокофий Апресианович (Алеша) - видный коммунист Кавказа. Во время занятия Баку англичанами т. Джапаридзе был арестован, а впоследствии увезен англичанами в Асхабад и расстрелян в числе 26 бакинских комиссаров 29 сентября 1918 года.
Джапаридзе родился в 1878 году, в Кутаисской губернии, Рачинского уезда, в сел. Шардомети. Сын крупного помещика, Алеша рано лишился отца, после чего перешел на попечение матери. Братья (только по отцу) мало уделяли внимания маленькому сироте. Обездоленная и ничего не имевшая кругом, вдова обратила взоры о помощи к своим братьям, проживавшим в другой деревне, но они, сами несостоятельные, могли оказать сироте лишь мизерную помощь. Таким образом, пролетарская жизнь будущего народного трибуна начинается уже с малых лет. Богато одаренный способностями от природы, мальчик обратил на себя внимание родственников-интеллигентов. Один из них, народный учитель Семен Джапаридзе, устроил в 1889 г. мальчика в Суцкенисское дворянское нормальное училище, где ученье и полное содержание учащимся предоставлялись за счет государства. С раннего детства видно было, что из него должен выйти не рядовой человек. Среди товарищей он всегда выделялся особенными чертами характера: никому он не позволял обижать слабого и всегда до самозабвения заботился об угнетенных. Воспитанный в нужде, бедности и загоне, Алеша, естественно, рано оттолкнулся от богачей и стал другом тех, кто в нужде тяжелым трудом зарабатывал себе кусок хлеба.
В 1894 году Алеша окончил курс начальной школы в Суцкенисах (Телавского уезда Тифл. губ.), после чего с помощью родственников и знакомых поступил в городское училище при Тифлисском учительском институте. Проучившись в училище 2 года, он в 1896 году перешел в учительский институт. Тогда же тов. Алеша начинает посещать Кайдановскую библиотеку, где группируется вся свободомыслящая молодежь Тифлиса. В 1898 году при библиотеке организуется нелегальный политический кружок самообразования, куда с первых же дней входит Алеша. Членами кружка, между прочим, состояли: Сергеев, Калюжный (впоследствии видный эсер), Домостроев, Александр Родзевич (политический ссыльный), Соколовский и др. Кружок этот делился на две группы: на марксистов с тов. Алешей во главе и народников под руководством Калюжного. Кружок занимался распространением нелегальной литературы. К этому же времени относится кампания марксистов кружка против протоиерея Восторгова. Были выпущены прокламации. Душой кампании был тов. Алеша. Это было первым его политическим выступлением. Здесь же, в кружке, Алеша в конце 1898 года сблизился с Родзевичем и через него близко сошелся с ссыльными рабочими. Нужно сказать, что Алеша имел особое свойство сближаться с окружающими. Через них он сблизился с грузинскими рабочими и связался с социал-демократической организацией. В 1900 году в Тифлисе готовится первая первомайская демонстрация, Алеша в подготовке демонстрации принимает активное участие. У него дома хранятся отпечатанные прокламации. За Алешей следят. Перед демонстрацией у него дома происходит обыск. В одно прекрасное утро жандармы его буквально снимают со скамьи в классе (он был тогда в 3-м классе института), арестовывают и сажают в Метехский замок. Продержав там 10-11 месяцев, его высылают в Рачинский уезд, на родину. В 1901 году он едет в Кутаис и руководит там забастовкой пираловских рабочих-табачников. Вокруг него здесь группируется местная революционная молодежь. В 1903 году арестовывают друга Алеши, видного социал-демократа Ноя Хомерики (впоследствии министра земледелия в Грузии при меньшевиках) и высылают в Чиатуры. Желая его освободить, Алеша по дороге вместе со своими товарищами устраивает нападение на конвой, освобождает Хомерики, а сам, преследуемый полицией, бежит в Тифлис. Отсюда партийная организация в начале 1904 года отправляет его для работы в пролетарский Баку. Здесь он развернулся вовсю. Завязал связь с бакинскими рабочими. Официально занимая должность секретаря союза нефтепромышленных рабочих, он скоро становится фактическим главарем и организатором его. Состоя активным членом бакинской организации РСДРП (б) (он был членом бакинского комитета), тов. Алеша ведет активную борьбу с меньшевиками. Борьба эта, весьма удачно им руководимая, продолжается весь 1904 - 1905 г.
В 1907 году его арестовывают и затем высылают на 5 лет в Ростов. В Ростове Алеша с еще большей энергией продолжает революционную работу. Там его в 1910 г. снова арестовывают и высылают в Вологодскую губернию в Великий Устюг на 3 года. По окончании ссылки в конце 1913 года возвращается в Тифлис. Здесь он работает в нелегальных организациях. Читает также лекции в народном университете. В 1915 году за подготовку к первомайской демонстрации тов. Алешу опять арестовывают и высылают в Вологодскую губернию в сел. Каменку до окончания войны, откуда после годичного пребывания он бежит сперва в Петроград, а оттуда - в Тифлис. Живя здесь
нелегально, он не перестает вести активную политическую работу. В 1916 году тов. Алеша выезжает в Трапезунд под чужой фамилией Баратова, где работает в Кр. Кресте и одновременно руководит революционной работой. Там его застает Февральская революция. Избранный в Трапезунде делегатом, он едет в Тифлис, откуда его выписывает бакинская организация (б-ков).
После падения эсеро-меньшевистского Совета, членом которого его избрали бакинские рабочие, и перехода власти в руки большевиков, он становится во главе Бакинского Совета.
О работе тов. Алеши в Баку знает каждый бакинский рабочий. Горячая натура Алеши, его организаторские способности, удивительная выдержка и неисчерпаемая энергия, - все эти качества сочетались с его беззаветной преданностью делу освобождения рабочего класса. - См. Шаумян Степан. «Бакинский Рабочий», № 211 от 29/IX 1922 г.
ДРЖЕВИНСКИЙ. - См. Мартынов.
ДЗЕМБА Мариан. - В конце февраля 1921 г. скончался от сыпного тифа в лагере для интернированных «Домбие» под Краковом член КП тов. Мариан Дземба. С тов. Дземба я познакомился в Минске в 1920 г. во время польской оккупации, работая с ним вместе в подпольной организации. Он состоял членом Минского подпольного комитета РКП. Это был человек с редко выдающимися душевными качествами, преданный беззаветно делу пролетарской революции. В конце 1920 г. т. Дземба был одновременно со мной арестован при провале подпольной организации. Во время нашего с ним совместного сидения в X павильоне Варшавской цитадели, в каторжной тюрьме «Вронки» в Познани и в лагере «Домбие», тов. Дземба продолжал работать над созданием партийной организации внутри тюремных стен. Организм т. Дземба был ослаблен сильными избиениями, которым он подвергался со стороны обнаглевших польских жандармов, поэтому, заболев сыпным тифом, он не выдержал и умер. Гр. Лулов.
ДЗЕН Павел Адамович - командир взвода 3-й батареи 1-го легкого артдивизиона, - пал смертью храбрых в бою 13 июня 1919 г. Тов. Дзен, находясь в пехотной цепи и корректируя огонь батареи, был смертельно ранен. Своею смертью т. Дзен запечатлел ряд совершенных им боевых подвигов. Награжден орденом Красного Знамени. «Красные Герои», вып. I.
ДИЛЕВСКАЯ Ольга, - выйдя из буржуазной семьи, получив высшее образование, не прельстилась легкой жизнью. Страдания рабочих, революционная борьба стали для нее дороже, чем жизнь богачей. Вся ее деятельность протекала среди рабочих. Борьба за улучшение их жизни была ее заветною мечтой, целью ее жизни. Отдавшись всецело борьбе за социализм, она в 1912 г. была выслана охранкой из Москвы в Нарымский край. В марте 1919 г. ее не стало. В дни подавления восстания в Тюмени белогвардейский разгул захватил и ее, она была расстреляна на ярмарочной площади. «Октябрьский Вестник».
Приводимое ниже письмо написано Ольгой Дилевской перед ее последним арестом 10 марта 1919 г. Оно адресовано Александре Николаевне Ногиной. Для нас это письмо интересно главным образом в психологическом отношении, как интимное предчувствие Ольгой Дилевской близкой кончины. Текст письма сохранен целиком, без всяких изменений с нашей стороны.
«Александра Николаевна! - Пишу вам с расчетом, что мое письмо вы прочтете после моего ареста. Вам придется позаботиться об Ирине. Я знаю, что вы сделаете это и без моей просьбы. Никто не знает, что может случиться. Вот адрес моих родных в Москве: Долгоруковская улица, д. № 29, Дилевская, или женская гимназия Потоцкой для Д-ой.
Вот только о чем я хотела просить вас: когда меня не будет - ласкайте Ирочку, как это делала я, и утром и вечером, когда она будет ложиться спать. Быть может, она в этом отношении немного избалована, но мне невыносимо тяжело будет думать, что она лишена нежной ласки. Думаю, что в вашем сердце найдется любовь нежная и для нее. Вот и все, что я хотела сказать. Слова тусклые и бледные, но не к чему их подыскивать. Чувство слишком глубоко и интимно, передать его не умею. Поймите инстинктом и полюбите Ирину. Ол. Дилевская».
Ольга Дилевская в 1911 г. была передатчицей партийных поручений и через нее партийные работники разных городов вели переписку. Письменно сносилась с участниками уральских боевых 1905-1909 гг. организаций РСДРП. (Из дела № 122 л. А. Т. 2 Особ. отд. Д-та полиции).
Расстрел О. Дилевской (Из воспоминаний ее мужа, Н. Н. Авдеева).
Тов. Авдеев подвергся расстрелу вместе с Дилевской, но остался жив и затем выздоровел.
Из письма видно, что Ольга предвидела возможность ареста. (См. выше письмо Дилевской к А. Н. Ногиной. Прим. ред.).
И это весьма понятно: она была секретарем Центрального бюро Тюменских профессиональных союзов, была в курсе назревающих событий, как и я. Кроме того, как и ее, так и меня, кое-кто из знакомых предупреждал о грозившей нам опасности. Наконец, за нами была открытая слежка со стороны колчаковской контрразведки. Нам, конечно, в то время не были известны все планы колчаковцев, но что дело было «нечисто», я лично предполагал. Ко мне за день или за два до восстания на улице подходили неизвестные мне лица и спрашивали моего мнения по поводу происходящих волнений среди мобилизованных. (Речь идет о восстании мобилизованных колчаковцами в Тюмени, бывшем в марте 1919 г. - Прим. ред.).
Теперь я убежден, что это были лица из контрразведки, тогда же я только подозревал. Зная наше непримиримое отношение к «Российскому правительству» с Колчаком во главе, контрразведка хотела во что бы то ни стало втянуть нас в организацию восстания, которое она же и старалась вызвать как можно скорее. Мы были за свержение Колчака, но против сепаратного восстания: слишком были неравны силы противников: у колчаковцев, кроме хороших ружей, были и пулеметы, у мобилизованных же одна надежда на склад в ремесленном училище, который, к тому же, был перед восстанием очищен. Неудача была неизбежной. Была ли у нас возможность скрыться из Тюмени перед восстанием? - трудно сказать: за нами очень следила контрразведка. Вопрос об этом у нас не возникал. События между тем надвигались.
Наступило 13-е марта... Ольга была арестована у себя на квартире и отправлена в контрразведку. Я в это время работал в типографии Тюменского союза потребительских обществ. Выйти из нее уже было нельзя, так как ее оцепили вооруженные колчаковцы. Типография стояла на Базарной площади, где начались расстрелы мобилизованных. Из окон было видно, как падали мертвыми и ранеными не только солдаты, но и находившиеся в это время на базаре женщины. Через некоторое время (часа в 3 дня) я был арестован чехом и отправлен под охраной в контрразведку, где я встретил Ольгу. Ни меня, ни ее не допрашивали и отправили в так называемую каталажку (помещение для уголовных), которая находилась напротив контрразведки. Город был объявлен на осадном положении. В каталажке мы пробыли часа три. В течение этого срока, как потом оказалось, контрразведка и все, кто был с ней в союзе, распространяли по городу слухи, что мы арестованы во время произнесения речей перед взбунтовавшимися солдатами, что у меня найден план вооруженного восстания. Тюменская буржуазия, конечно, радовалась, что арестованы главные «организаторы» восстания. Часов в 6 вечера нас отправили под охраной на извозчиках в тюрьму. Тюремный двор в это время походил на военный лагерь. Чехи, вооруженные с ног до головы, заполнили весь двор. Нас временно поместили в будку со стеклами, где обычно происходили через решетку свидания с заключенными. Мимо нас, лязгая оружием и звеня шпорами, ходили взад и вперед чехи и поглядывали на нас со злорадным любопытством. Настроение у нас было напряженное. Вдруг раздался залп где-то вблизи. Потом я узнал, что возле женской тюрьмы, в том же дворе, чехи расстреляли Людмилу Базилевскую, с которой они расправились за то, что она, будучи на службе в контрразведке, делала неправильные доносы на местных жителей, из которых некоторые были даже на стороне Колчака. Она, между прочим, сделала донос и на нас, кажется, месяца за два до рокового дня, и нас тогда арестовали, но продержали всего несколько часов. Этот донос не спас ее от трагической развязки...
Залп заставил нас насторожиться... Невольно мелькнула мысль, что нас ожидает что-то... Помню, Ольга сказала: - «Я чувствую, что нас расстреляют... Меня беспокоит участь дочки... Нам не нужно было иметь ребенка. Впрочем, теперь уже поздно говорить об этом»... Я ответил, что, может быть, еще и ничего страшного не случится, а если и случится, то найдутся люди, которые позаботятся о дочке... Скоро нас разлучили: Ольгу отвели в женскую тюрьму, а меня - в мужскую. Часов в десять вечера меня и Ольгу вызвали в контору.
Там мы встретили еще 3-х заключенных, арестованных несколько месяцев назад. Один из них, бывший красноармеец, латыш, был мне известен еще по коммерческому училищу, где он одновременно со мной служил писцом в канцелярии. К сожалению, в данную минуту я никак не могу припомнить его фамилии. (Зиверт - прим. ред. См. Пролет. револ., №8 (20), с. 188, прим. 2-е).
Ему оставалось сидеть в тюрьме небольшой срок. Другим был некий Тупицын, бывший капитан парохода, которого арестовали по доносу и при аресте отобрали у него несколько тысяч романовских денег, которыми завладела контрразведка и не хотела их возвращать по принадлежности. Третий заключенный, под фамилией Холмский, был недавно привезен из какой-то другой тюрьмы. Есть основание думать, что это был Новгородцев, кажется, родной брат Клавдии Тимофеевны Новгородцевой-Свердловой, жены Я. М. Свердлова. Из конторы нас впятером под усиленным конвоем отправили в контрразведку. Там нас не допрашивали, а заставили с полчаса ждать нового конвоя, чтобы отправить снова в тюрьму. Нам это показалось, по меньшей мере, странным. Я после узнал, что начальник контрразведки Эверт был в это время в поисках кого-либо из офицеров, который согласился бы руководить нашим расстрелом. Охотник нашелся. Это был подпоручик Константинов, который явился, «не то, чтоб очень пьян, но весел бесконечно», вместе с несколькими вооруженными людьми в полушубках, папахах, но без всяких погон и военных значков. Они тоже были «навеселе». Дальнейшие события главный начальник Тюменского военного округа генерал Рычков описывает в докладе министру внутренних дел от 15 апреля 1919 года так: «Около 11 часов вечера 13 марта сего года под конвоем от унтер-офицерской школы из помещения контрразведки препровождалась в тюрьму партия арестованных (5 человек), в том числе граждане Авдеев и Дилевская. Проходя через Базарную площадь, среди ларей и лавок, трое арестованных бросились бежать, но кто именно, за темнотой конвою не удалось рассмотреть. Начальник конвоя, подпоручик Константинов, приказал стрелять по убегающим. В результате под выстрелами пали все пятеро».
Донесение Рычкова, может быть, и было бы похоже на правду, если бы подпоручик Константинов и его помощники несколько удачнее выполнили данное им поручение, но дело вышло так, что, несмотря на расстрел, я все-таки остался жив, правда, в искалеченном виде, и потому то, что подлецы стремились сделать тайно, обнаружилось во всем ужасе и бесстыдстве.
Дело происходило иначе: когда нас довели до Базарной площади, до того места, где находятся лари и лавки, то раздался возглас Константинова: «Стой, снимай одежды, готовься к расстрелу»... Точно электрический ток прошел по всему телу, сердце «екнуло» и потом будто замерло, будто его нет... Что это - сон или действительность?.. Потом вдруг все стало ясно... Да, действительность... Хотят расстрелять... Щелкают ружейные затворы... Начинают прицеливаться... Что же так долго?.. Или это так кажется... Что это такое? Почему вдруг солдаты опустили ружья?.. Раздался лошадиный топот, и мимо нас проскакали два всадника... Что-то крикнули и помчались дальше... Вероятно, это чехи... Снова прицел... Овладеваю собой и начинаю думать о чем-то другом... Мелькает образ дочки... Вдруг кто-то крикнул: - «Я знаю одно»... - «Молчи, с... » слышится в ответ... Смотрю вперед... Целятся, но что медлят?.. Что они - пьяны или трусят?.. Эх, если бы Ольга не страдала астмой, можно было бы попытаться... Вдруг раздается ее возглас: - «Будет издеваться! Стреляйте... или вы трусите»?.. Раздался залп... Я очнулся... Лежу на боку... Чувствую страшную боль в правой руке и в спине... Чувствую, как льется кровь... Под боком холодно... Снег и мороз... Лежу с полуоткрытыми глазами, не шевелясь... Кто-то застонал... Раздается возглас: - «Кто-то из них жив. Надо попробовать их штыками... »
Да, придется умереть... Что же с Ольгой? Ах да, она рядом со мной, лежит навзничь... Мертвая!.. У, мерзавцы!.. Слышу скрип шагов... За спиной кого-то пронзают штыком... Приближаются ко мне... Напрягаю всю волю... Не шевелюсь... Вдруг удар штыком в спину возле позвоночника... Я лежал на боку, и штык не пронзил меня насквозь, а нанес мне рану вниз на спине... Было больно, но не очень... Даже стало несколько легче, чем было до этого... Очевидно, штыком солдат вытолкнул пулю, засевшую возле позвоночника... Я не крикнул, и это меня спасло... Начался грабеж... Со всех сняли верхнюю одежду, обувь, шапки. Только на мне оставили брюки и пиджак, так как костюм был в крови. Помню, я испытал очень сильную боль и чуть не вскрикнул, когда с меня снимали обувь и штыком обрывали шнурки на башмаках... Уцелела так же шапка, которая оказалась у меня под боком... Грабеж кончился... И подпоручик с солдатами куда-то скрылся. Вероятно, скоро явятся за трупами... Нужно попытаться уйти, хотя все равно через день-два придется умереть. Нo это не важно: смерть для меня теперь безразлична. Важно другое: нужно во что бы то ни стало все это гнусное дело сделать достоянием гласности. Решение созрело... Но есть ли силы уйти с этого «лобного» места? Попытаюсь... Трудно не только встать, но даже сесть: кружится голова, ломит руку, спину... Наконец сел... Огляделся... Тихо... Рядом со мной трупы товарищей и среди них труп Ольги... Стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть от внутренней боли... Опираюсь на плечо Ольги и встаю на колени... Кружится голова... Но вот еще усилие, и я на ногах... Качает из стороны в сторону... Однако надо идти... Но куда? К знакомым нельзя: подведешь... Пойду к себе домой: пусть будет, что будет... Прощай, дорогая и милая Ольга!.. Из статьи Николая Авдеева «В кровавом омуте», помещенной в журн. «Молодая гвардия», №4-5, стр. 218-221.
ДИЛЛЕ Артур Павлович (Даука, Payсис). - Тов. Даука - член С. -Д. Латвии, член исполкома Совета раб. и солд. деп. г. Вольмара и член Вольмарского «Искоореола». Он погиб на революционном посту 21 февраля 1918 г.: он был схвачен и повешен палачами германского империализма.
ДИССУЛЬ - большевик. - См. Слободчиков В. Н.
ДМИТРИЕВ. - См. Уткин.
ДМИТРИЕВ. - См. Аппельбаум.
ДМИТРИЕВ Иван Петрович - убит в Петербурге 15 июня 1918 года. Погибший был одним из активнейших партийных работников 1-го Городского района Петрограда; имя его пользовалось большой известностью в рабочей сфере. В рядах борцов за рабочее дело тов. Дмитриев состоял с 1913 года. Почти мальчиком он вступил в большевистскую группу приказчиков и со всею энергией служил делу своего класса. Когда вспыхнула война 1914 года, он все свои силы направил на борьбу против империализма. Он печатал и распространял нелегальную литературу; его бодрая речь смело раздавалась на собраниях. В 1915 году царским жандармам удалось захватить в свои лапы юного борца и заключить в застенок, откуда он был освобожден Февральской революцией. Полубольной, но по-прежнему энергичный, тов. Дмитриев снова взялся за работу. После тяжелого дневного труда в «Прибое», свой досуг он посвящал партийной работе.
В дни корниловщины Дмитриев рвался на фронт, и только партийная дисциплина (тогда он был секретарем комитета) помешала ему осуществить свое намерение. Когда Советской России угрожало нашествие немцев, Дмитриев одним из первых выступил на защиту власти пролетариата. После подписания мира тов. Дмитриев вернулся в Питер и, подчиняясь постановлению партии, взял на себя работу помощника комиссара. На этом посту он честно исполнял революционный долг. Пуля, пущенная рукой налетчика, пресекла его жизнь. Правда, №126 от 17 июня 1918 г.
ДМИТРИЕВ Степан Егорович - коммунист Московской организации Лефортовского района, погиб в решающем бою под Новохоперском в декабре 1918 г. - См. Моисеев.
ДМИТРИЕВ Тимофей - председатель Пугачевского уездного комитета РКП. - См. Блоштейн Ефим.
ДМИТРИЕВА - секретарь президиума уисполкома, член уездкома РКП, вместе с Ивановым и др., всего 5 человек, была расстреляна в июне 1918 г. в г. Троицке.
Тов. Дмитриева прибыла в Троицк из Уфы вскоре после занятия города Северным летучим отрядом и вскоре заняла одно из первых мест среди ответственных работников Троицкого уезда. Обладая серьезной марксистской подготовкой, она отличалась большими организаторскими способностями. Несмотря на свое слабое здоровье т. Дмитриева успевала работать и в качестве секретаря комитета партии и в качестве секретаря в Совете Рабочих Депутатов Троицка. Фактически она почти в одиночку сплотила громадный союз солдаток (больше 1000 ч.). Союз этот сыграл серьезную роль в пролетарском движении Троицка. Во время наступления чехословаков она первая явилась в штаб коммунистической дружины, не для того, чтобы спасать свою жизнь, а дабы уничтожить канцелярию штаба, если город будет занят чехами, и, только когда канцелярия штаба очутилась в надежном месте, тов. Дмитриева подумала о себе. Решилась она остаться в городе, надеясь на то, что ее в городе мало знают и что чехословацкая авантюра продлится недолго. После ареста ей пришлось страдать недолго - в конце июня ее вместе с 4-мя другими товарищами, больную и связанную, вывезли за Меновой Двор и зверски убили. Конвой состоял из офицеров под командой известного троичанам палача прапорщика Казимира Казимировича Миллера. См. Аппельбаум. «Набат» № 28 от 18. VI. 1922 г.
ДОБРОВЕНСКИЙ Борис Вениаминович. - За несколько сот верст от населенного места, в глухой, дремучей тайге скончался в 1920 году от брюшного тифа редактор газ. «Красный Клич», Борис Вениаминович Добровенский, - скончался как раз в то время, когда красное знамя социальной революции снова развертывалось над трудовой Сибирью. Уроженец Малороссии, товарищ Добровенский был осужден в каторжные работы за принадлежность к партии соц. -революционеров и провел целый ряд лет в каторжных централах - Тобольском и Александровском. По окончании срока был сослан на поселение, откуда бежал за границу - в Австралию. Вспыхнувшая в 1917 г. революция в России потянула товарища обратно на родину, к любимой революционной работе, в ряды борцов за рабочее дело. Поселившись временно в г. Чите, тов. Добровенский вступил в ряды партии левых соц. -революционеров и принял самое горячее и активное участие в революционной работе, отдавшись всей душой делу. Живой, энергичный, вдумчивый Борис все время работал в партийной организации и в советских учреждениях, где и был комиссаром социального призрения.
Когда рабоче-крестьянской революции стал угрожать кровавый и подлый приспешник буржуазии - Семенов, все революционное трудовое Забайкалье зашевелилось, встав на защиту Октябрьской революции. Одним из деятельнейших бойцов в его среде был Добровенский, выступавший на митингах и рабочих собраниях с призывом к организации Красной армии, для борьбы с узурпатором. В это тяжелое время Борис работал, не покладая рук, не зная отдыха... После свержения рабочей власти Борис вместе со многими товарищами принужден был перейти на нелегальное положение и уехать из Читы...
Судьба забросила нас в Благовещенск, где мы вместе поселились. Борис жил под фамилией Алгасова. Почти полтора года прожил он на нелегальном положении под постоянной угрозой быть узнанным шпионами и отправленным в Читу. Но и здесь, живя в положении гонимого человека, Борис не забросил любимого дела. Организовался революционный коллектив Советских Коммунистических партий, и в тесной нелегальной квартирке собирались часто его члены: Мухин, Бутин, Повилихин, Костя Жданов, Ерыгин, Лебедева и ряд других товарищей, среди которых был и Борис. Чрезвычайно трудно приходилось работать нам в это время, когда чуть ли не каждый день кого-нибудь выхватывали из наших рядов. Один за другим погибли Мухин и Бутин, а целый ряд товарищей попал в тюрьму. Был арестован дважды и Борис Добровенский, и оба раза ему удалось почти чудом вырваться для того, чтобы бессмысленно умереть вдали от близких и дорогих людей накануне свободы. Заброшенный из города в глухую тайгу, где была устроена типография Народно-революционной армии, он редактировал газету «Красный Клич». Свед. взяты из ст. Жуковского в сборн. «Красная Голгофа», стр. 93 - 91.
ДОБРОХОТОВ Мих. Петрович. - Самым первым по времени, самым определенным и последовательным по убеждениям и самым деятельным соц. -демократом в г. Калуге, насколько мне известно, был Михаил Петрович Доброхотов, старший из братьев Доброхотовых. Он был студентом Московского университета и первый раз был арестован в Москве по делу о студенческой демонстрации после знаменитой Ходынской истории в 1896 г.
После продолжительного заключения в Таганке он был исключен из университета и выслан в Калугу в конце 1896 г. Но и до этого времени, в 1893-1895 гг., когда он приезжал на каникулы в Калугу, в его корзине, по рассказам братьев, всегда оказывались свеженькие издания группы «Освобождение Труда» и «Лиги революционной соц. -демократии за границей». Много-численная семья Доброхотовых тогда, после смерти их отца, жила бедно, и Михаилу Петровичу приходилось заниматься уроками, причем одно время он репетировал младших братьев Д.Д. Гончарова на Полотняном заводе. Там он свел довольно прочное знакомство среди рабочих писчебумажной фабрики. Этим и объясняется, между прочим, что первое знакомство мое с нелегальной литературой произошло именно на Полотняном заводе, в один из моих приездов туда из Калуги.
Познакомившись с кем-то из братьев Доброхотовых, кажется, с Николаем Петровичем (философ), в воскресной школе, - я познакомился и с Михаилом Петровичем. В это время (1896-1897 гг. ) он уже завел тесное знакомство с некоторыми рабочими жел. -дорожных мастерских и деятельно распространял там часто получаемую им из Москвы нелегальную литературу. Узнав, что я нередко езжу на Полотняный завод, Мих. Петр. иногда поручал мне передать небольшой сверточек тому или иному рабочему из числа его прежних знакомых. Сверточки эти были завернуты обычно в газету, и Мих. Петр. обыкновенно просил передать адресату: «Только чтобы не вляпался... »
 - А на мои просьбы самому почитать книжечки прежде, чем передать их, говорил: «Читайте. Только уговор - не звонить».
Это был один из самых замечательных людей из всех, кого я знал во всю свою последующую, достаточно долгую жизнь. Я не встречал более вдумчивого, серьезного отношения к жизни и человеку, чем те, которые обнаруживал Мих. Петр. Поразительно много знающий (он почти окончил филологический и медицинский факультеты), всю жизнь следивший за всеми явлениями русской общественной жизни и изучавший их до мельчайших подробностей, - он был всегда на высоте научных знаний не только в той области, которая составляла его специальность (языкознание, медицина, политэкономия и социология), но и во многих других. Вместе с тем, скромности, как человек, он был необычайной. Всю жизнь он оставался «вечным студентом», тогда как, при желании, мог бы пять раз за это время сделаться или преподавателем (филологии), или врачом. До самого последнего времени он перебивался уроками, какой-нибудь случайной работой, если допускало начальство, и часто жил впроголодь.
Но зато я не знаю случая, чтобы он отказал когда-нибудь кому в своей помощи. У меня не хватило бы места для полного и яркого освещения этого замечательного общественного деятеля и человека, и я пока вынужден ограничиться здесь сообщением, что с самого начала Великой Революции до начала 1919 г. Мих. Петр. работал, не покладая рук, проводя иногда целые недели без сна, как член Петроградского Комитета большевиков, и сгорел, несомненно, от такой, превышающей человеческие силы, работы, Он умер в апреле 1919 г. в Петрограде. Д. Разломалин.
Первые шаги партийной организации в Калуге. Из партийного прошлого. Сборник воспоминаний о партийной работе в Калуге. Гос. Изд. Калуга, 1921 г.
Михаил Петрович Доброхотов родился 26 августа 1871 г. Сын чиновника (статск. советника), из дворян. В 1890 г. кончил калужскую гимназию. Был сначала (до 1896 г.) студентом историко-филолог. фак-та Московского ун-та, а потом, с 1899 г. -Харьковского ун-та, но государственные экзамены не держал. В 90-х годах организовал в Калуге интеллигентский марксистский кружок, ставший впоследствии соц. -демократическим и распавшийся в конце 1903 г. из-за ряда арестов. (В кружок этот входили младшие братья Д. и сестра). Он все время руководил кружком, а с 1893 г. снабжал его для распространения в Калуге и губернии литературой, изданиями с. -д. группы «Освобождения Труда» и заграничной «Лиги революционной с. -д.» и партийными журналами и прокламациями. Осенью 1895 г. был избран калужским землячеством Московского ун-та представителем в союзный совет 45-ти объединенных московских студенческих организаций. После болезни уехал из Москвы в апреле 1896 г. в Калугу и работал в калужской с.-д. организации. В Москву вернулся 12 сентября 1896 г. и вскоре сложил с себя полномочия представителя от своего землячества в союзном совете, но 13 ноября был избран заместителем представителя в совет от землячества и работал в совете.
В том же году был арестован в первый раз 24 ноября после безрезультатного обыска по делу о студенческой демонстрации после знаменитой Ходынской катастрофы и по делу ликвидации полицией союзного совета и был привлечен к дознанию по делу об этом совете и в связи с этим был исключен из ун-та с 5-го полугодия. Сидел в Таганской тюрьме. По постановлению от 18 января 1897 г. был выслан 21 января в Калугу под гласный надзор полиции на один год с 17 января с воспрещением жительства в Москве впредь до распоряжения.
В 1896-1897 гг. привлекался в Москве к дознанию по делу о московском «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса в России». В своей партийной работе в Калуге он был деятельным и одним из образованнейших среди провинциальных работников-марксистов; отличался необыкновеннейшей скромностью. После высылки из Москвы работал в 1896-1897 гг. в калужской губ. земск. управе в статистич. -оценочном бюро и вел основательную пропаганду с. -д. идей в среде рабочих Калуги, распространял с. -д. литературу. В январе 1898 г., в связи с хлопотами его о продолжении образования, ему было воспрещено проживать в столицах и их губерниях впредь до особого распоряжения, а с 9 февраля он был подвергнут в Калуге негласному надзору полиции. С 1899 по 1904 гг. жил в Харькове и был там студентом ун-та.
В 1902 г. работал в Харьковском к-те РСДРП, сам печатал первомайские прокламации конференции представителей комитетов партийных организаций Харькова и сам распространял их в Калуге и Харькове. В том же году в Харькове был подвергнут безрезультатному обыску в ночь на 1 марта по распоряжению харьковского губернатора, а во второй половине года был арестован там же и привлечен к дознанию по делу о Харьковском к-те РСДРП и за хранение нелегальных изданий. При аресте у него были отобраны с. -д. прокламации, парт. отчеты и нелегальная литература. Он вскоре был выпущен на волю под особый надзор. По приговору от 12 мая 1904 г. ему было вменено в наказание предварительное тюремное заключение.
В 1906 г. он был членом Харьковского к-та РСДРП и членом-распорядителем К-та по организации вооруженного восстания. С 1910 г. был деятельным членом и ответственным пропагандистом с. -д. группы большевиков в Харькове. Летом 1912 г. служил в отделе статистики потребления топлива и угля в «Совете съезда горнопромышленников юга России» в Харькове и был в числе руководителей (вместе с Б. В. Авиловым, Вл. Ив. Невским и др.) местной с.-д. организации (большев.). 1 июля 1912 г. был руководителем партсобрания (в лесу за Холодной Горой у Харькова) по поводу предстоящей местной конференции с. -д. партийцев (б-ков и м-ков). В том же году работал в предвыборной кампании в 4-ю Гос. Думу по Харькову и вел летом партработу среди железнодорожников, а в сентябре в городской с. -д. группе Харькова. С 12 ноября 1912 г. по 16 января 1913 г. вместе с В. И. Невским и др. руководил забастовкой на Харьковском паро-возостроительном заводе. В ночь на 15 февраля 1913 г. был арестован в Харькове вместе с Невским и др. по делу ликвидации жандармами харьковской с. -д. организации. При обыске были отобраны с. -д. легальные и нелегальные газеты, журналы и брошюры. Был вскоре по этапу выслан под особый надзор полиции в Полтаву, а 6 июля 1913 г. вошел под негласный надзор в Калуге, куда переехал из Полтавы, и был под таковым надзором до ноября 1913 г. С 1914 г., в течение русско-германской войны, жил в Петрограде, был «пораженцем». В период с февраля 1917 г. до начала 1919 г. работал активно в Петрограде в рядах РСДРП (б) и РКП (б) и был членом Петрогр. к-та партии. «Материалы для биогр. слов. соц. -демокр.» под ред. В. Невского.
ДОБРЫНИН Петр Григорьевич, - 23-х лет, красноармеец, по профессии токарь, родом из Тульской губ. В дни Октябрьской революции в Москве руководитель защиты Пречистенско-Остоженской позиции. Убит 1 ноября 1917 г. в окопах на Остоженке. Свед. взяты из сб. «Братская могила».
ДОКУЧАЕВ Александр Яковлевич, - 29 апреля 1919 г. после 11 месяцев изнурительной болезни, вследствие воздушной аварии, скончался инструктор Московской школы авиации, военный летчик А. Я. Докучаев. Он прослужил в Московской авиационной школе 5 лет и выпустил много летчиков, из которых многие впоследствии стяжали себе известность в авиационном мире. В лице А. Я. Докучаева Московская авиационная школа и наш военно-воздушный флот потеряли неутомимого и энергичного работника, работа которого протекала без шума и незаметно. «Изв. Наркомвоен. № 94 от 7 октября 1919 г.
ДОЛГАШЕВ - подпоручик, революционный офицер, одним из первых перешедший на сторону пролетарской партии, агитировавший за нее, боровшийся и страдавший за большевистские лозунги. Он состоял сотрудником «Окопной Правды», «Солдатской Правды» и других большевистских партийных изданий. По распоряжению Керенского он в числе других был арестован, сидел и после был выслан в тыл - в Витебск. Был членом первого комитета Витебской организации, много поработал среди солдат до и после Октября. Тов. Долгашев (сам питерец) пал героем в борьбе за власть Советов, как красный командир, отстаивая от банд Юденича подступы рабочего Петербурга. «Большевики в Витебске» Б. Пинсона.
ДОЛГОПОЛОВ Андрей Иванович - врем. исп. должн. политического комиссара Днепровской военной флотилии, член РКП, утонул в Днепре в 12 часов ночи 21 июня 1919 г. С начала февральской революции он принимал деятельное участие в политической работе. В дни гайдамачины на Украине А. И. организовал партизанские отряды в районе Бобруйска и Гомеля. «Коммунист» № 89-117 от 24 июня 1919 г.
ДОЛМАТОВ Дм. Ив. - комиссар костромских курсов командного состава, видный местный работник; одновременно он работал в губпродкоме, в бюро военной секции, в комитете партии, в губисполкоме. Страстно, горячо преданный идеям коммунизма, т. Долматов задолго до революции порывает с мелкобуржуазной средой и всего себя отдает служению рабочему классу. Сначала в школьных политических кружках, потом в университете и на военной службе. За несколько месяцев до Октябрьской революции тов. Долматов уже был членом РКП; долго и в тяжелых условиях сидел в тюрьме за июльское восстание, и только Октябрьская революция дала, наконец, размах его деятельности. Он - то в Петрограде, то в Москве, то на фронте, на ответственных постах, и всюду быстро завоевывает глубокое уважение и любовь. Умер от сыпного тифа во время одной из служебных поездок в мае 1920 г. «Изв. ВЦИК» № 101 от 12 мая 1920 г.
ДОРОНИН Федор Петрович - крестьянин, беспартийный, сочувствующий большевикам, любимец и вождь всего села. Арестован в июне 1918 г. в с. Демьянском Тобольского уезда. До июля 1919 г. находился в тюрьме в г. Тобольске. Осенью того же года при эвакуации в Иркутск был расстрелян в г. Троицке.
ДОРОНИНА Степанида Петровна, «Стива», - крестьянка, коммунистка со времени революции. Все время была на партийной работе вплоть до чехословацкого переворота. В начале сентября 1919 г. была арестована в с. Демьянском Тобольск. губ., и заколота. Смелая, гордая женщина погибла 24 лет. Более подробно - см. Хотеенков Петр.
ДОРОТОВ А. В. - В ночь с 27 на 28 февраля 1919 г. скоропостижно скончался деятель киевского рабочего движения А. В. Доротов. Покойный был председателем Совета рабочих депутатов 1-го созыва, городским комиссаром и гласным думы. Его стараниями была основана больничная касса типографских рабочих. Принадлежал покойный к партии меньшевиков. Во времена сильнейшей распри между большевиками и меньшевистско-эсеровскими группами Киевского Совета, т. Доротов, несмотря на свою официальную принадлежность к меньшевистской партии, нередко голосовал в тогдашнем Исполнительном Комитете против резолюций своей фракции и часто давал своим голосом перевес оппозиционной тогда фракции большевиков. Умер тов. Доротов 33 лет от роду. «Изв. Киевского Совета» № 14 от 1 марта 1919 г.
ДОЦЕНКО - казачка. Среди рядовых работников она была одна из немногих: нужно ли было призвать к труду массы, нужно ли было послужить примером в борьбе - она была всегда впереди. Воспитанная в обстановке рабского труда, она хорошо знала жизнь. В революции т. Доценко видела борьбу за свободный труд, борьбу за красивую жизнь. В зиму 1920 - 1921 г., когда голод и холод ковал по рукам наше хозяйство, Майкопский Совет получил телеграмму: «Мобилизовать все силы, устроить работу на продовольственном фронте». Мобилизованная Советом, как лучшая из работниц, для продработы, т. Доценко выехала на место в один из больших населенных пунктов. Совет был уверен, что т. Доценко, не раз справлявшаяся со своей работой, успешно справится и на этот раз. На пути к месту работы зловещая рука белогвардейца подстерегла тов. Доценко и ударом в голову отняла у нее жизнь. Ее нашли несколько дней спустя, во рву с примерзшей к земле головой и платьем. «Будем помнить!» А. Метелева в «Пролет. Револ. » № 3.
ДРАГУЛЬ - матрос, погиб в первых числах июля 1921 г. в г. Бобринце Николаевской губ., во время боя с бандитами.
ДРАЖИНСКИЙ Юрий - рабочий, 21 года, секретарь Севастопольского комитета РКП, энергичный самоотверженный работник. В январе 1920 г. военно-морской контрразведкой по провокации были арестованы по квартирам 9 человек подпольного Севастопольского комитета. Суд и расправа были произведены на броненосце «Корнилов». Все 9 человек замучены и полуживые выброшены в море. Из них известны следующие: Дражинский, Корнилов, Севастьянов, Бунаков, Чистяков, Геймон, и тов. Мишка.
ДРЕЙЕР Н. А. - морской офицер с ледокола «Святогор». Каждому архангельцу памятна эта великая, светлая личность честного борца за торжество социализма. Тов. Дрейер до революции по своему социальному положению принадлежал к антипролетарскому сословию дворян Тверской губернии. Но с гардемаринской скамьи он сжился с матросской массой, отбросив от себя свое дворянское сословие как ненужную ветошь, мешающую развиться в настоящего человека, человека духа времени, а не той крепостнической рутины, коей держалось это сословие. И мы видим, как скоро тов. Дрейер, при первой же возможности, с начала февральской революции, примыкает к трудовому народу, победившему царизм. До октябрьской революции тов. Дрейер усиленно работал на своем корабле по воспитанию масс в духе коммунизма.
Вся его жизнь протекала в условиях упорной работы по закреплению социалистического строя в России. За этой работой его застала и оккупация Архангельска «союзниками». Антантовскими агентами, в июле 1918 года, был устроен огромный митинг моряков в Соломбале на тему: «Германская и союзническая ориентация». Посредством этого митинга лондонские и парижские биржевики хотели вызнать у моряков, как они отнесутся к факту оккупации Архангельска.
Как сейчас помню, тов. Дрейер держит речь; он говорит: «У российского пролетариата вообще, у архангельского в частности, ориентация одна, это - международная социальная революция и героическая борьба против всех империалистов, какую бы форму они ни носили. Никакого союза рабочих и крестьян Советской России не может быть ни с Вильгельмом II, ни с Георгом V». Этого было больше, чем достаточно, чтобы агенты международной буржуазии зашипели по углам, как змеи, но, при громовом крике ура, раздавшемся из уст моряков после его речи, ни один из этих «шипящих» не выступил; они фактически убедились, что все честное, стойкое и революционное категорически протестует против вступления союзников в Архангельск. Архангельская буржуазия не могла простить этого тов. Дрейеру и при первой возможности расправилась с ним самым жестоким и подлым образом. Много честных борцов замучено генералами Миллером, Мурашевским, Айронсайдом и пр. в архангельских застенках; теперь к этому списку мучеников за коммунизм прибавилась еще одна жертва: это - Николай Александрович Дрейер.
Предо мною лежит книга приказов белогвардейского Северного правительства: приказ № 216 от 13 июня 1919 года говорит: «Военно-окружный суд в заседании своем от 16, 17 и 18 мая 1919 года, рассмотрев дело поручика по адмиралтейской части Н. А. Дрейера, происходящего из дворян Тверской губернии, обвинение, заключающееся в том, что он Дрейер: 1) принадлежал к преступному сообществу, именующему себя партией коммунистов-большевиков, стремящейся к насильственному ниспровержению законного российского правительства, для чего имела всевозможное оружие; 2) на публичном митинге в Соломбале в июле 1918 года открыто вел агитацию против наших союзников, ведших совместно с нами войну против центральных держав; 3) в покушении во время указанной войны 1 авг. 1918 года на оставление в руках неприятеля (большевиков - Т. 3.) военного Архангельского порта и на воспрепятствование союзному флоту проникнуть в означенный порт путем приведения в негодность водного пути затоплением фарватера, потоплением судов, т. е. преступл., предусм. ч. 2. ст. 102 и 126, ч. 1. ст. 129 и 131, ч. 3. ст. 108 Уголовного улож.,  приговорил Николая Александровича Дрейера, происходящего из дворян Тверской губ., 30 лет от роду, поручика по адмиралтейской части, лишив всех прав состояния, знаков, орденов, офицерского, а также и дворянского сословий, к смертной казни.
На этот приговор была подана кассационная жалоба защитником тов. Дрейера, но таковая была оставлена без последствий. 26 мая 1919 г. тов. Дрейер был расстрелян. Тр. Зенкевич.
ДРОВЯНКИН - коммунист Новгородской организации, умер в эпидемической больнице в Новгороде 31 марта 1920 г.
ДРОЗДОВ. В бурные дни 1905 г. в разгар восстания и забастовки пекарей в Москве из группы активных работников выделился Дроздов. Он входит в состав забастовочного комитета, работает по организации Московского союза пекарей, сотрудничает в журнале «Булочник». Когда под давлением победившей реакции союз ушел в подполье, тов. Дроздов работает активно в союзе, пока союз не был окончательно разгромлен; многие его участники, в том числе и Дроздов, оказались под судом. Избежав ареста на этот раз, Дроздов уезжает на юг. В 1909 году он вновь в Москве: организует молодежь, пишет стихи в мелких журналах и даже создает объемистую повесть «Черный пекарь». Попытки организации союза в этот момент не увенчались успехом, несмотря на усилия Дроздова. В организации союза в 1912-1913 годах мы многим обязаны тов. Дроздову и его помощи. В союзе он работал до 1914 года, когда был мобилизован. Мировая война подточила здоровье Дроздова, с фронта он пришел больной. После Февральской революции он работает членом правления Союза пищевиков, членом правления секции и секретарем Богородского района. Он не был коммунистом, но вся его работа и преданность идеалам борьбы рабочего класса сделали его одинаково дорогим рабочим массам. 1 июля 1919 года смерть унесла того, кого знали массы пекарей в памятные дни Дубасова и в последующие дни черных годов реакции. Б. Иванов.
ДРОЗДОВ Матвей Лаврентьевич - убит на Псковском фронте 14 октября 1919 г. в то время, когда он открыл стрельбу против белых с колена. Тов. Дроздов был один из боевых коммунистов, готовых бороться за великие идеалы Октябрьской революции до последней капли крови. - См. Лутц. Сб. «Велик. Красный Новгород», ст. «Контрреволюция и наши жертвы».
ДРОНОВ Клементий. - См. Подтелков.
ДРУБИЧ (Мыма) - работала в подполье при деникинцах в г. Умани, Киевск. губ.; умерла от тифа.
ДУБИНИН Тарас - рабочий-железнодорожник, член РСДРП (б). Был избран членом Троицкого уездного Совета и работал в качестве комиссара продовольствия. При занятии города чехословаками и казаками остался в городе. Презирая опасность, он не бросал своей винтовки и патронов, а так и ходил с ними по городу среди чехов, пока не был схвачен. В тот же день его расстреляли на улице «Павших». - Живой, энергичный он принимал деятельное участие в строительстве новой жизни. - См. Аппельбаум. «Набат» № 28 от 18. VI. 1922 г.
ДУБИНИН Иван Константинович-член Президиума, заведующий экономическим отделом Замоскворецкого Совета, член Московского Комитета и Исполкома Замоскворецкого районного Комитета РКП, член Московского Совета, председатель правления фабрики Даниловской мануфактуры, умер в Москве в январе 1920 г. «Правда» № 16 от 25. 1. 1920 г.
ДУБИЦКИЙ - народный комиссар путей сообщения Туркестанской Республики. Во время Осиповского восстания в Ташкенте расстрелян в тюрьме одновременно с тов. Качуринером 20 января 1919 г. - См. Фигельский В. Д. «19 января» - изд. ред. «Костров», стр. 13.
ДУБРОВИН Я. А. - рабочий Уфимской губ. Он начал свою жизнь с общего дела рабочих - пролетариев - заводского ученика, чтобы затем к 18 годам быть готовым сменить 60-летнего отца у плавильной печи. Октябрьская революция выносит его на путь революционной борьбы и работы. Колчаковское наступление застает его на Урале. Он остается в тылу у белых. И здесь он на месте. В феврале 1919 года, на виду у контрразведок и белогвардейских штабов, он участвует в организации добровольческих рабочих отрядов для отправки их через фронт, где они должны соединиться с красными войсками. С одним из отрядов переходит фронт и сам он. Дальше беспрерывно, до сентября 1920 года, он - стойкий солдат Красной армии. Участвует попеременно в качестве рядового стрелка, начальника, лектора или инструктора. В конце 1920 года он командируется в Москву в университет Свердлова. Первые вести о Кронштадтском мятеже бросают его на передовые линии. Тут он и погиб в марте 1921 г.
Из журнала «Свердловед» № 1, ноябрь 1921 года.
ДУБРОВИНСКИЙ Яков Федорович - расстрелян чехословаками в Красноярске в ночь с 24 на 25 октября 1918 г. До революции он был меньшевиком, несколько раз привлекался и долго жил на нелегальном положении. С самого начала революции 1917 г. он, как вождь красноярской организации «объединенцев», вместе со всеми членами ее становится в ряды РКП и является одним из наиболее деятельных и самоотверженных советских работников. Он намечается кандидатом в Учред. Собрание и избирается Красноярским городским головой, много работает в городском самоуправлении и в Красноярском Совдепе, в котором был одно время председателем, а затем членом его. Когда в Красноярске были получены сведения о выступлении чехословаков в Канске и Мариинске, он сразу понял серьезность положения и предложил откомандировать часть коммунистов для поднятия духа и дисциплины среди красноармейцев, между прочим, предложил и себя для этой цели. Через некоторое время он ушел с частями на Клюквенный форт и попал в плен к чехам уже во время переворота. Ему и его отряду чехословаками была обещана неприкосновенность, но затем его казнили вместе с другими. - См. Вейнбаум.
ДУДИН Клементий. - В сентябре 1918 г. белые повели наступление на Ирбитский завод. Пехота под давлением противника начала отходить. У одного из пулеметов прислуга была частью перебита, частью ранена, целым остался один Клементий, 19-летний юноша. Видя, что белые обходят его кругом, товарищ начал стрелять из пулемета в упор и стрелял до тех пор, пока пулемет не начал «плевать». Тогда он прекратил стрельбу и хотел спасти пулемет, но в это время его ранили в ногу, и он упал, но и раненым успел разбить пулемет и раскидать запасные части. А потом упал, сраженный вражеской пулей. («Золотая доска» - издание «Товарища красноармейца»).
ДУКЕЛЬСКИЙ Владимир. Это был пламенный коммунист, не любивший кабинетной работы. Его кипучая революционная натура рвалась к живой работе на фронте. Он вел долгую, жестокую борьбу с бело-петлюровскими бандами, подрывавшими тыл Красной армии на Украине. Перейдя на западный фронт, т. Дукельский беспрерывно находился в передовых рядах. В одной из геройских атак он погиб на революционном посту в октябре 1920 г. Коммунистич. Труд, №179, 1919 г.
ДУКЕЛЬСКИЙ Илья. В апреле 1919 г. в Екатеринбурге через несколько дней после ареста т. Антона Валека были арестованы Дукельский, Шепелев и др. После казни 8 апреля первой группы в числе 8 человек, было приступлено к допросу второй, в которую входило 8 человек. 11 апреля был суд, который приговорил 7 человек к смертной казни через повешение. В числе их были Коковин Сергей (брат Лизы, казненной вместе с Валеком), Шепелев Владимир, Дукельский Илья, Анкундинов и др. Все они были зверски зарублены шашками в правой стороне леса Верх-Исетского завода в ночь с 16 на 17 апреля 1919 г. отрядом поручика Ермохина. Свед. из сборн. «Рабочая революция на Урале», стр. 146 - 149.
ДУЛЭ ** - матрос Черноморского флота, боевой отважный революционер. Поднят на штыки гайдамаками в ночь с 12 на 13 декабря 1917 г. при первой попытке свершить октябрьский переворот в г. Александровске Екатеринославской губ.
ДУНАЕВ Евлампий Александрович - родился в 1877 году в крестьянской семье села Лежнева Шуйского уезда Владимирской губернии. Рано потерявши мать, он совсем малышом остался на попечении сурового и отличавшегося пристрастием к водке отца. Со слов самого Е. А. известно, что отец хотел однажды его утопить, и лишь случайно кто-то из знакомых помешал ему это сделать. С тех пор, т. е. лет с 8-ми, Е. А. ушел от отца и начал жить самостоятельно. Сначала он сделался просто уличным мальчишкой и ночевал где попало, а затем устроился пастухом, что поставило его уже в совершенную независимость от отца, с которым он встречался возможно редко. В 15-летнем возрасте самоучкою Е. А. научился читать; по его собственным словам, писать он выучился лишь в возрасте 21 года, и мне даже в 1910 году еще приходилось оказывать ему помощь в русской грамматике, слабость в знании которой он сильно чувствовал и изучать постоянно стремился. 17 лет от роду Е. А. поступил проборщиком на ткацкую фабрику Меф. Никон. Горелина, типичного для Иваново-Вознесенска фабриканта, скупость и черствость которого вошли в поговорку среди рабочих. Несомненно, это обстоятельство имело важнейшее значение для всей дальнейшей судьбы и деятельности Е. А. Дунаева. Там же сторожем на фабрике служил и его отец, переменивший за это время много профессий и занимавшийся то портняжеством, то сапожным ремеслом. Это было, примерно, в 1894 или 1895 году. С тех пор фабрика и рабочее движение наложили на Е. А. свою неизгладимую печать и скоро заставили пережить все перипетии развития русского рабочего-революционера. Ему пришлось с первых же шагов поступления на фабрику столкнуться с волной Иваново-Вознесенских забастовок, начавшейся со стачки 1895 года, которая была ознаменована избиением казаками безоружной толпы рабочих. В конце 1897 года Е. А. Дунаев принял участие в стихийно разразившейся и сделавшейся почти всеобщей стачке иваново-вознесенских прядильщиков, ткачей и ситцепечатников. Вероятно, после этой стачки, с начала 1898 года, Е. А. стал заниматься в нелегальных кружках Иваново-Вознесенского рабочего союза, имея также сношения и с членами Рабочего Союза села Кохмы, так как уже в апреле 1899 года на конспиративной квартире П. Козлова в Кохме Е. А. Дунаев был арестован вместе с хозяином квартиры, а также Мих. Китаевым из Боголюбовской слободы и Жаровым и заключен в Иваново-Вознесенскую тюрьму.
Проведя более шести месяцев в тюрьмах Ивановской, Шуйской и Владимирской, Е. А. Дунаев состоял 1 год 3 месяца под особым надзором полиции до приговора, сначала в Царицыне, а затем в Саратове, после чего по приговору отбыл 1 год наказания в «Крестах» - одиночной тюрьме на Выборгской стороне в Санкт-Петербурге. Последний срок, где без воздуха слабогрудому Е. А. Дунаеву приходилось заниматься ткачеством, достался ему особенно тяжело. В самом начале 1902 года Е. А. Дунаев был выпущен на свободу и вернулся на родину. Здесь он поселился в г. Иваново-Вознесенске и работал на фабриках Полушина, а затем Бакулина.
В 1905 году, после неудавшейся январской политической забастовки, вспыхнувшей после получения известий о событиях в Петербурге на двух-трех фабриках, рабочие г. Иваново-Вознесенска влились в общую волну революционного движения России лишь с 11 мая, когда на конспиративном собрании фабричных и заводских представителей в лесу было решено начать забастовку с 12 мая, предъявивши фабрикантам около 25 пунктов разного рода требований. По сведениям Д. И. Шорохова, Е. А. Дунаев был первым рабочим с Бакулинской фабрики, вышедшим на манифестацию на городскую площадь, где он, по свидетельству А. С. Бубнова, произнес одну из своих оригинальных и простых по подходу речей, столь понятных рабочей массе.
«Товарищи, - говорил он, между прочим, - вы ведь знаете: наши фабриканты, ведь они - отцы наши, благодетели» и тут же, сделав паузу, уже совсем другим голосом добавил: «кровопийцы, сукины дети». Рабочая Москва, 1923 г. №66.
С этих пор Е. А. Дунаев, будучи выбран членом Совета Рабочих Депутатов г. Иваново-Вознесенска, приобрел громадное влияние на рабочих и, став их любимцем и одним из влиятельнейших ораторов во время знаменитых собраний на р. Талке за городом, выдвигается в первые ряды деятелей рабочего движения в Иваново-Вознесенске. Вскоре его имя стало известно полицейским властям и фабрикантам. За все время забастовки и действия Совета Е. А. Дунаеву приходится скрываться в лесу, на кладбище, прибегать к переодеванию. После расстрела собрания рабочих на Талке 3 июня, озлобление рабочих достигло крайних пределов: вечером в предместье Ямы вспыхнула ситцевая фабрика Гандуриных и лесной склад Ивана Горелина, была разгромлено несколько винных лавок, повалено много телефонных и телеграфных столбов. На другой день в окрестностях запылали дачи фабрикантов по речке Молохте (Дербенева, Фокина, Бурылина). Полицеймейстер Кожеловский винил в этом Дунаева, крича своим опричникам: «Поймать Дунаева! Тысячу рублей тому, кто поймает Дунаева!». Но роль Дунаева в Ивановской забастовке еще не была окончена. Избиение не достигло результата; Кожеловский, ввиду негодования рабочих, был смещен, а забастовка после расстрела продолжалась с новой энергией; продолжались и многочисленные собрания на Талке. В то же время Северный Комитет РСДРП принял название Иваново-Вознесенского Комитета РСДРП, и в него вошел, наряду с Ф. Афанасьевым, Н. Фрунзе, С. Икрянистовым, С. Балашевым, Ф. Самойловым, Мандельштамом, Терентьевым и другими и Е. А. Дунаев («Александр» - по партийному имени).
Однако материальное положение рабочих, вследствие сильно затянувшейся борьбы, стало невыносимым. Наступило начало конца, приближался наиболее трагический момент борьбы.
По свидетельству Ф. Самойлова, «Совет, по предложению городского Комитета с. -д. решил устроить демонстративное собрание на площади перед зданием городской управы и там, в присутствии властей, произнести решительные речи с требованием хлеба, работы и человеческих условий жизни». Демонстрация должна произойти под охраной боевой дружины из 30 человек, вооруженной револьверами. 23 июня несколько тысяч человек явилось на площадь; они тотчас же были окружены казаками. Дружинники немедленно разместились сзади казаков. Вся масса собравшихся села на камни мостовой. Над толпой поднялся Е. А. Дунаев, воплотивший в себе весь ее гнев и отчаяние, и с громадным волнением, разорвав на себе ворот рубашки и обнажив грудь, бросил в лицо властям горькие и страстные слова: «Мы не можем дальше вести, себя спокойно, видя, как голодают наши дети, в то время как виновники этого голода - наши хозяева, владельцы предприятий, будучи сытыми, не хотят пойти на облегчение наших страданий. Мы не можем больше терпеть этого издевательства! Работы! Хлеба! Хлеба или свинца!».
На этот раз все обошлось благополучно; власти пообещали оказать возможное влияние на фабрикантов, и толпа с красным знаменем через весь город беспрепятственно прошла на Талку. На Талке Совет рабочих депутатов обратился к губернатору с заявлением, что, ввиду растущего озлобления бастующих рабочих, он слагает с себя ответственность за могущие произойти эксцессы. Тогда-то в городе при благосклонном содействии некоторых казаков и других негодных элементов в течение двух дней происходили погромы магазинов и лавок.
В результате летней забастовки в Иваново-Вознесенске, Е. А. Дунаев, как мы видим, оказался тесно спаянным с политическим движением рабочего класса: весь «экономизм», проявлявшийся Е. А. Дунаевым, кстати сказать, еще в начале забастовки и выразившийся, по словам Ф. Н. Самойлова, в форме допускавшегося им примирения на частичных уступках фабрикантам (требование 9-часового рабочего дня вместо восьми часов), испарился бесследно; сознание необходимости массовых действий рабочих выявлялось Дунаевым ясно и определенно.
Принужденный скрываться и переодеваться уже во время забастовки, естественно, что по окончании ее и после погрома черносотенцев, с осени 1905 года, Е. А. Дунаев переходит на нелегальное положение и живет сначала на родине, а затем переезжает в Москву и принимает различные партийные поручения, для чего едет то в Тверскую губ., то снова возвращается во Владимирскую. В 1906 году он был арестован во Владимирской губ. и заключен во Владимирскую губ. тюрьму. Существенных последствий, однако, кроме надзора, конечно, этот арест не имел: Е. А. был освобожден и снова уехал в Москву. Там, работая в трамвайном парке, он принимал участие в партийной работе и был делегатом московской организации большевиков на Стокгольмском съезде партии; в 1907 году он снова был арестован, просидел несколько месяцев, в Бутырках, откуда административным порядком был выслан в Сольвычегодск Вологодской губернии, сроком на 2 года.
Натерпевшись по дороге с этапом в Вятской тюрьме много притеснений от тюремного начальства, Е. А. приехал в Сольвычегодск в феврале 1908 года. Здесь он весьма деятельно занялся организаций кассы взаимопомощи для проходивших этапов и для нуждавшихся членов ссыльной колонии - кассы, которая функционировала во все время его ссылки до конца 1909 года. Материальная нужда сильно донимала членов колонии, к тому же исправник в Сольвычегодске постоянно задерживал выдачу ссыльным кормовых и одежных денег. Между ссыльными и им происходила ожесточенная война, как, впрочем, и в большинстве ссыльных колоний. На собрании ссыльных было постановлено ходить к исправнику как можно чаще и напоминать ему о деньгах. Эта роль выпала почему-то на долю Е. А. Являясь к исправнику почти ежедневно, он спрашивал его: «Барин, когда же ты нам выдашь одежные?», чем и доводил его до белого каления. Можно себе представить, что результаты этой мелкой, но необходимой в ссылке борьбы с начальством, не замедлили сказаться. Летом 1908 г. Е.А. и еще несколько членов колонии были арестованы на 1 месяц за встречу этапа. Наконец, зимой 1908 г. за проводы жены до станции Котлас Е. А. был выслан из Сольвычегодска в глухую деревушку Никольское в 55 верстах от Сольвычегодска.
Умея подходить легко и просто к людям самым темным, Е.А. еще в бытность в Сольвычегодске перезнакомился со всеми серыми, высланными туда, крестьянами, расселенными частью в городе, частью по окрестностям, и вел среди них пропаганду, такую же оригинальную, как и он сам. Поселившись в Никольском, он быстро вошел в среду местного крестьянства, сумел приобрести его любовь и уважение и вновь занялся пропагандой. Понятно, что эта пропаганда была скорее просветительной, чем партийной, и люди, входившие с ним в общение, научались более правильно и трезво оценивать явления политической и социальной жизни страны. Летом 1909 года после обыска, обнаружившего у него литературу, Е. А. был арестован и приговорен к заключению в тюрьму на 3 месяца, которое он отбывал в г. Сольвычегодске, а затем был снова отправлен в Никольское, где пробыл до 21 ноября 1909 года, когда окончился срок его ссылки.
Из ссылки Е. А. Дунаев прибыл в Москву, но, не найдя работы, отправился в Петербург, где поступил монтером-подручным на станцию «Общества электрического освещения 1886 года» и принимал участие в петербургском рабочем движении, хотя еще не мог войти в него так глубоко, как бы ему хотелось. Поиски лучших материальных условий скоро заставили его переехать в Москву, где он служил в том же «Обществе 1886 года» и где, занимаясь партийной работой, в октябре 1911 г. был арестован, просидел 2 месяца в тюрьме и выслан на родину жены в Нижний Новгород под гласный надзор полиции сроком на 2 года. В Нижнем Новгороде Е. А. Дунаев получил место рассыльного в Народном доме «Общества распространения народного образования» и был чрезвычайно полезен для революции, являясь организатором нелегальной партийной работы, исполняя памятную для нижегородских товарищей роль связующего звена между интеллигенцией и рабочими. Но и здесь т. Александр (нелегальное имя Е. А. Дунаева) остался верен самому себе. Нижегородское «Общество распространения народного образования», состоявшее из врачей, учителей и других представителей местной интеллигенции, имело либеральную окраску и заигрывало с рабочими. На собраниях Александр постоянно вел борьбу с такого рода поползновениями, разъясняя рабочим на собраниях истинную цену расположения либеральной интеллигенции.
В феврале 1914 года, по отбытии нижегородской высылки, оставив семью в Нижнем Новгороде, Е. А. Дунаев возвратился в Петербург, где поступил монтером снова в «Общество 1886 года». На этот раз он близко вошел в подпольную партийную работу петербургских рабочих; реакция отошла в прошлое; рабочее движение оправилось и снова перешло в наступление. Е. А. вступил в «Бюро по доставке нелегальной литературы из-за границы», где работал сначала втроем, а затем некоторое время остался один. Работа его монтером по проводке электричества на заводах и в разных предприятиях позволяла ему легко и удобно заниматься распространением литературы. Кроме того, с 1912 по 1916 год он раза два с партийными поручениями ездил в Нижний Новгород.
Война, разразившаяся в то время и сначала спутавшая все карты, не оказала губительного влияния на мировоззрение Е. А. Дунаева: он оказался яростным ее противником и резко выступал на известном собрании рабочей группы военно-промышленного комитета в Соляном Городке против оборонческого направления гвоздевской группы рабочих, шедших на поводу у фабрикантов. Он твердо стоял за выход рабочей группы из военно-промышленного комитета. Результаты этого выступления сказались очень скоро: зимой 1916 года Е. А. был вновь арестован и в конце декабря того же года как военнообязанный, потерявший отсрочку, был послан в войсковую часть, по-видимому, в 139-й запасный пехотный полк, стоявший в Шадринске Пермской губернии. Несмотря на бдительность властей, Е.А. Дунаев не доехал до Шадринска, успев благополучно убежать из Екатеринбурга и возвратиться в Нижний Новгород, где он прожил нелегально до февральских дней 1917 года.
Переворот в Нижнем Новгороде произошел 1 марта. Е. А. Дунаев с небольшим отрядом юнкеров отправился в Кремль и арестовал губернатора. Полчаса он был революционным «губернатором», отдавая все приказания, пока не была избрана «семерка», в число которой вошел и он. В это время ярко сказалось его изумительное влияние на народные массы: когда 1 марта толпа подошла к тюрьме, и начальник ее отказался открыть ворота, «Александр» взобрался на наружные ворота тюремного здания и направил толпу в казармы за солдатами. И вся толпа, в которой было полгорода и все сормовичи, повиновалась беспрекословно.
После избрания Совета рабочих депутатов Нижнего Новгорода т. Александр был выбран товарищем председателя Совета. Это обстоятельство является также весьма характерным для нашего друга. Он весь отдает себя делу, вся фактическая работа в весьма значительной степени лежит на нем, но честь первого места ему не нужна. Он удовлетворен радостным сознанием победы рабочей революции, ходит, и все время весело напевает про себя: «Да здравствуют Советы рабочих депутатов!».
После февральской революции он не почил на лаврах, но знал и всем постоянно напоминал, что победа еще не достигнута, что надо укреплять позиции, что теперь-то нужна работа, работа и работа. И он работал в президиуме Совета рабочих депутатов, на пленумах, а после июльских дней и в городской Думе, куда Е. А. Дунаев прошел в числе четырех большевиков. Биткер Г. Е.А. Дунаев. «Ткач», №2, 1923, Иваново-Вознесенск.
По свидетельству очевидца, когда в Исполнительном Комитете поднимался с места т. Александр в своей синей рабочей блузе, то каждое его слово, как обухом, било по правой части Комитета; он говорил нелитературно, но каждая его фраза являлась очень верным с пролетарской точки зрения положением. Он весь дышал ненавистью к буржуазии, можно было подумать, что каждый из ее среды является личным его врагом. Он говорил редко, почти никогда вначале, а лишь тогда, когда прения запутывались, он вставал, чтобы сказать как раз то, что было нужно. После горячки первых дней февральской революции 1917 года еще до октябрьских дней Е.А. Дунаев вышел из президиума СРД и весь отдался работе в губернском продовольственном комитете. По мысли его, теперь, и в особенности после октября, когда политическая власть перешла в руки рабочих, необходимо было все силы употребить на устройство хозяйственной жизни страны.
Будучи товарищем председателя губернского продовольственного комитета и заведующим мануфактурным отделом, он фактически проводил национализацию и мунипализацию всех частных владельческих складов и распределение их среди трудового населения. Известно, что за все время своей работы он не разрешал вывозить ни одного пуда продукта из города, оставляя ввоз в Нижний Новгород совершенно свободным, и спас город от голода. Из губернского продовольственного комитета он перешел затем на работу в Нижегородский Совет народного хозяйства, где устраивал отдел рабочего контроля, а затем пищевой отдел. Состоя вместе с тем членом партийного бюро, он ездил за это время по разным делам в Москву и в Петербург, где мне в последний раз удалось поговорить с ним, к сожалению, только по телефону. После одной из этих поездок в Москву в начале 1919 года Е. А. схватил по дороге тиф и заболел по возвращении. Его истощенный долговременными лишениями и усиленной работой организм не выдержал, и 14 марта 1919 года в Нижнем Новгороде он скончался. А. Рябинин.
ДУНДИЧ - серб по происхождению. Сын крупного скотопромышленника. Отец бессовестно эксплуатировал своих работников, и за это Дундич еще с детства возненавидел его. В 1912 г. он воюет против турок, в 1913 г. - против болгар и албанцев, в империалистической войне - против германцев. Попадает в плен в Германию, оттуда в 1916 году перебрался в Россию. Здесь Дундич поступил в Сербский добровольческий корпус. С начала февральской революции он перешел в один из казачьих полков. После Октябрьской революции стал на сторону Советской власти, сформировал в Одессе из сербских революционеров интернациональный отряд и повел борьбу против гайдамацких и кадетских банд. В 1919 году Дундич попал в конный корпус под руководством т. Буденного. В конкорпусе он проделывал чудеса храбрости. Вся армия знает об его несравненном геройстве. Красный Дундич - это была любовь и гордость всей нашей армии. В начале июля 1920 года он погиб под Ровно в борьбе с белополяками, еще совсем молодым. «Конная Армия, ее вожди, бойцы и мученики» 17.XI. 1919 - 17.XI.1920 гг. Политупр. I Кон. Красн. армии 1921 г. Екатеринослав.
ДУНИНОВСКИЙ. - См. Барк Поля.
ДУНОВСКИЙ Стефан - студент Московского пролетарского университета, погиб на фронте от воспаления мозга, после самоотверженной работы в Красной армии.
ДУРАКОВ Василий Егорович - член РКП, 30 лет, крестьянин с. Турки Балашевского уезда Саратовской губ. Расстрелян бело-эсерами в ночь на 1 января 1921 г. в Троицкосавской тюрьме. Тов. Дураков попал в Тобольск в качестве солдата гвардейского Преображенского полка, охранявшего в Тобольске бывшего царя. Это был прямой, решительный характером, с твердой пролетарской волей человек (до призыва в солдаты он был рабочим на заводе). Небольшая группа солдат-преображенцев 6 - 7 человек, в их числе был т. Дураков, - примкнула к большевистской фракции в Тобольском Совете и вела в нем активную работу. Когда Тобольский Совет эвакуировался, т. Дураков был в командировке в Ишиме. Ему была дана телеграмма, чтоб он ехал в Тюмень, но депеша его не застала, и он приехал в Тобольск прямо в руки белым. Во время его сиденья в тюрьме, там вспыхнуло восстание заключенных, которое было жестоко подавлено с массой убитых и избитых. После восстания над уцелевшими от расправы был суд, который приговорил к расстрелу несколько человек. Дураков и на этот раз уцелел, хотя был переведен на более суровый режим. Когда под натиском Красной армии белым пришлось уходить, они увезли с собой арестованных, и в ночь на 1 января т. Дураков в числе других был расстрелян.
Вот выдержки из его предсмертного письма, где он обращается к жизни в стихах: Витает смерть во мраке надо мною, Придет она под свист и пенье пуль. Веду в душе расчеты я с тобою, И что ж в итоге вижу? нуль... Я расстаюсь с тобой без жалости, спокойно, Предстану в мир загробный, неземной, А мысль стучит и мечется нестройно: Без пользы жил, - умри же, как герой.
И. Коганицкий.
ДЫЧКИН Кузьма. - См. Подтелков.
ДЬЯКОВ Михаил Александрович - врач, учился в Дерптском университете. Уже в 1896-1897 гг. был соц.-демократом, работал в Петербурге. Был врачом в Московской губ., умер от сыпного тифа в 1920 г.
ДЮМИН А. - старый партийный работник. Председатель Бердянского исполкома в 1918 г., член Тавр. ЦИКа. Расстрелян немцами в Бердянске 8 апр. 1918 г.
ДЯТЛОВ - петроградский рабочий, командовал отрядом при подавлении юнкерского восстания на Гребецкой ул. в Петрограде в 1917 г. Когда над зданием появился белый флаг, Дятлов, думая, что юнкера сдаются, бросается к зданию, чтобы первым проникнуть туда, и падает расстрелянный внезапным провокационным пулеметным огнем. Свед. взяты из ст. А. Метелева в «Пролет. Рев.» № 3.