В канун Дня всех святых Василий Пупкин строчил в «Твиттере» почти реалити-роман ужасов. Поначалу всё шло бойко и складно, однако после третьей главы в ткань повествования стали вклиниваться комментарии двух оппонентов.
- Твоя мясорубка банальна до невозможности, - зло язвил Мэд-Дог, - и главное - так не бывает в жизни. Хватит всякую хрень сочинять, иди, проспись, и всё пройдёт!
«Ну, держись, скотина», - мысленно пожелал противнику Пупкин, начав печатать очередную главку.
Вдруг громко завыл пёс. Он так выл и скулил, что казалось: в престижном коттеджном посёлке все вымерли. Словно на обитателей тихого, почти райского уголка напал отряд зомби. Но владелец дома, что стоял на отшибе, практически на опушке девственного леса, знал, в посёлке орудует стеснительный и сентиментальный убийца-потрошитель. Как установило следствие, каратель никогда не попадал в камеры видеонаблюдения и не оставлял следов. Почти никаких. Ушлые криминалисты на местах трёх первых убийств обнаружили только чуть подсохшие капли слёз маньяка. В отличие от классического лондонского Потрошителя поселковый убийца рыдал, вспарывая животы своих жертв.
- Ты ещё напиши, что маньяк страдал поносом от клаустрофобии, - тут же последовал ехидный комментарий от Мэд-Дога.
- Ага, заверни сюжетик, - поддержала его мысль гадкая Мигрелла. – Будет у тебя, Пупкин, самый уникальный перс – какающий убийца. LOL…
«Смейтесь, смейтесь, сейчас мой потрошитель и да вас доберётся», - сочинитель твит-опуса сладострастно хмыкнул, с хрустом размяв уставшие пальцы.
Собака опять немилосердно завыла. Её хозяина Михаила Собакина настиг плачущий убийца. Потрошитель вспорол ему жирный живот, кишки вырезал и скормил цепному псу. В опустевший желудок маньяк, возбуждённо рыдая, брезгливо помочился. Он, конечно, знал, что оставляет предательский ДНК, но ничего не мог с собой поделать. Всякий крайне важный ритуал требует жертв. Каратель всё делал и канону, правда, известному только ему самому. Он искренне и безоговорочно верил в это, ибо знание однажды пришло свыше. И потрошитель следовал ему по принципу: за что купил, за и продаю. И, как отмечало всё то же упорное следствие, маньяк никогда не отступал от правил, даже если это было весьма неосторожно и рискованно. Наверное, какой-нибудь циничный философ сказал бы: мол, убийца – заложник своей кармы, пластилин в руках своей судьбы. Хотя. Если честно, чем мы обычные сирые смертные отличаемся от маньяков? Нередко так же слепо бежим по дороге разочарований, упиваясь виньетками ложной сути.
- К чёрту такую философию, урод! - гнула свою линию Мигрелла, но, похоже, теперь без моральной поддержки Мэд-Дога. – Ты, наверное, извращенец почище Сорокина. Гори в аду!
«Сама, гадина, сейчас будешь гореть», - злорадствовал Пупкин, яростно клацая клавишами.
Пёстрая свора далматинцев обречённо завывала на псарне Милы Грелкиной. Её коттедж весело горел праздничным пламенем. Сама хозяйка уже четыре минуты взирала на пожар мёртвыми глазами. Только окровавленные кишки, смешанные с калом потрошителя не поддавались огню. Но это было временно, теперь маньяк заметал следы преступления (или искупления) банальным поджогом. Сама жертва и подсказала эту фишку. Ещё полчасика и пламя сотрёт и ДНК, и отпечатки, и тело-улику.
Когда после публикации очередной главки комментариев не последовало, Вася Пупкин не удивился. Он, скорее, обрадовался подобному стечению обстоятельств. Не удивился он и вою собаки во дворе. А когда у входной двери прогремел гонг, довольный сочинитель наивно пошёл открывать дверь…