Эдик метался по комнате, как сумасшедший. По сути дела,
для спешки не было причин, до рейса 2570 Москва – Лондон
оставалось несколько дней, но Эдик, давненько не бывавший на
гребне волны, с удовольствием дал потрепать себя неожиданно
налетевшему ветру перемен.
– Неужели нельзя было сообщить раньше?! – На сером,
бесцветном лице заблистала улыбка, и Эдик метнулся на кухню
за табуреткой.
Через каких-то несколько мгновений Эдик, забравшись на
потрепанную сидушку видавшей виды табуретки, пошатывался
на пьедестале и тянул длани вверх, навстречу электрическому
солнцу, навстречу мелким барашкам облаков, оставленным по-
топом из квартиры сверху, навстречу совершенно неверо… но
обо всем по порядку.
Почувствовав в своих ручищах крохотные ручки забрав-
шегося под потолок шкафа, Эдик рванул, сердце его замерло,
внутри что-то оборвалось, и на голову … обрушился водопад.
Старые газеты и журналы, любовно собираемые не так давно
почившим тестем, захлопав страницами, просвистели мимо
уха Эдика, на пол плюхнулась подшивка «Крокодила», вслед
за ней, панибратски похлопав Эдика по плечу, пролетела «На-
ука и жизнь». Эдик втянул голову в плечи, замер, простоял
так несколько секунд, опять стал вытягивать шею, но не тут-
то было, по макушке ему тут же съездил тугой комок старых
колгот.
– Ну, Эльвира Сергеевна, – чуть было не теряя равновесие,
прорычал Эдик.
Еще здравствующая теща Эдика, Эльвира Сергеевна, за-
служивает особого внимания по нескольким причинам. Во-
первых, потому что она – женщина, во-вторых, в возрасте, ну
и, как говорят англичане, last but not least1; потому что она вы-
делывает из колгот такие замечательные коврики, что время от
времени на ее изделия даже образовывается очередь. Один из
ковриков, кстати, лежит перед дверью квартиры Мазиловых
(а именно в ней мы и очутились) и дает ясное представление
о том, какая рукодельная Эльвира Сергеевна.
Вслед за мотком, взвизгнув, пролетел молоток, Эдик чудом
увернулся, но, от греха подальше, по-молодецки сиганул с табу-
ретки и, прижавшись спиной к стене, дал до конца пронестись
всё сметающему на своем пути потоку. Наконец с верхотуры,
клацнув пастью, на самую макушку кучи грохнулся чемодан.
И всё затихло…
– Чемодан, чемодан, чемоданище... – Эдик схватился за че-
моданные ручки и, хладнокровно шагнув через выросший в ко-
ридоре Эверест, потащил его в комнату. Пусть Эльвира Сергеев-
на разбирает всю эту кучу, в конце концов, это её с Дашкой рук
дело! За последние несколько часов Эдик заметно осмелел.
Топая по коридору, Эдик мимоходом вытянул указатель-
ный палец:
– У-у-у-у-у-у! – погрозил он наивно тянущимся к нему
цветам на обоях. – Пусть только узнают, куда меня отправляют,
сразу...
Нет, ничего лишнего, чтобы вы не подумали, с языка на-
шего героя не слетело. До такой степени распоясанности он ещё
не дошел, хотя и позволил себе маленькую вольность: расплыв-
шись в улыбке, Эдик представил себе лица жены и тещи в тот
момент, когда он сообщит своим дамам о предстоящей поездке.
Эдик чуть было не прыснул от смеха. Лицо Эльвиры Сергеевны,
конечно же, вытянется, как огурец, и даже позеленеет на манер
этого овоща. Еще бы, по крайней мере дня три она будет лишена
возможности пилить Дашку за то, что та, дура, выскочила за
бездаря и неудачника.
– Жизнь себе искалечила! – Эдик собрал в одну кучку глаз-
ки, щечки и носик, так что вышло очень даже похоже на Эльвиру
Сергеевну. Потом, скорее всего, все вернется на круги своя, но
у Эдика останутся эти ни с чем не сравнимые три дня триумфа!
Слышите, вы?! Триумфа!
Дашка, узнав новость, сразу вспыхнет, засуетится, а потом,
как и всегда в преддверии ответственного шага, закружится по
квартире в поисках ручки и карандаша. Дашка учительница
и Эдику, между нами, не доверяет, все свои просьбы и указа-
ния она дублирует, а то и триплирует, с обязательной фиксацией
на бумаге. Так же она поступает со своими учениками. Правда,
в глубине души Дашка считает, что у детей все же есть шанс ис-
правиться и избавиться от своей бестолковости, а вот Мазило-
ву, по мнению Дашки, уже вряд ли что поможет. Супругу она,
конечно, об этом не говорит – это вредно для отношений (Даш-
ка много читает, и в особенности литературу с психологическим
наклоном), но все равно это видно, Дашка – плохая актриса. Да,
кстати, Дашка по-прежнему Мазилова любит. Не всем же доста-
ются богатые да престижные. А любить-то кого-то хочется! Так
вот, выслушав новость, Дашка станет составлять список того,
что нужно привезти из-за кордона. Иногда в Дашке просыпа-
ется женщина. Нечасто, но просыпается. Первыми в списочке,
конечно же, будут стоять духи. Дашка, между прочим, не совсем
дремучая, давно знает, что у нас всё польского, а может, и какого
похлеще разлива (какого?! даже подумать страшно…) и, что бы
там ни вещали расписные плакаты и рекламы, настоящих шане-
лей и пуазонов у нас, простите, днем с огнем… С духами вообще
у Дашки вышел крен. Она их будто на случай войны запасает.
На трюмо в спальне Мазиловых стоит пузырьков двадцать раз-
ных форм и вариаций (и это! не считая убранных в шкаф!). Осо-
бую страсть Дашка питает к маленькому флакончику в форме
какого-то диковинного цветка. (Какого именно, Эдик так сразу
не скажет. Дело в том, что он знает только две разновидности –
гвоздика и роза, а этот пузырек на них не похож.)
Стиснув чемодан, Эдик проплыл в зеркале трюмо мимо
того самого цветка. Когда-то из него Дашка побрызгала свое мо-
лодое, тогда еще цветущее тело, отправляясь с ним в загс… От
воспоминания этого Эдик побагровел, дотащив чемодан до кро-
вати, выпустил его из объятий. Чемодан распахнул перед ним
свое нежно-розовое нутро.
В доме было тихо. Эльвира Сергеевна, пользуясь бесплат-
ным проездом, унеслась на другой край города. Эх, с каким бы
удовольствием Эдик своими же руками придушил кого-нибудь
из правительства. Благодетели! Подсуропили! Хоть бы квоту
ввели! Полторы бабки в метрочас. А то ведь не деться никуда от
лахудр старых, они ж готовы хоть на пузе лезть за линию фрон-
та, лишь бы достать триста грамм дешевой докторской.
Эльвира Сергеевна по большей части ездила не за колба-
сой, а за селедкой. Место, куда она ездила, держалось в секрете
(не от Эдика с Дашкой, конечно, а от подружек пронырливых),
но вот что доподлинно было известно всем без исключения,
так это то, что селедка в этот самом месте, была аж на тридцать
рублей дешевше. Сумма для пенсионеров нешуточная. Правда,
там она (селедка то есть) была суховатая и солоноватая, но Эль-
виру Сергеевну, привыкшую к разного рода трудностям, было
не испугать! Женщина эта – кладезь премудрости! Она залива-
ла ее молоком, вымачивала, голубушку, сутки, и через сутки та
становилась… прекрасницей (цитата из Эльвиры Сергеевны),
ну или вполне сносной рыбиной. Об эстетической стороне дела
вопрос не ставится. В конце концов, вот даже вы селедку зачем
покупаете?! Ведь чтобы есть её, правда! Не любоваться, ведь, а?!
Затраты, шедшие на молоко, Эльвира Сергеевна, незнако-
мая с бизнес-планированием, не учитывала. Дочь и зять разумно
в дела селедочные не лезли: чем бы дитя ни тешилось… К тому
же, да будет вам известно, не одни юноши и напитки в наше
время могут быть энергетическими. Женщины, подобные Эль-
вире Сергеевне, неукротимы, и ежели вовремя не направить их
неуемную энергию в нужное русло… Всё! Пиши пропало! Это ж
прям НУРС1 в юбке. Спасайся кто может…
Дашки дома тоже не было. Возилась с заброшенными деть-
ми (так она называла своих желторотиков, у которых не было
бабок-дедок и которые должны были мотать срок в школе до
возвращения родителей с работы). Своих у Мазиловых не было.
У Дашки были какие-то неполадки. Диагнозы (как бы там вам
ни было любопытно) здесь ставить не будем; счастливчиков,
связавших свою жизнь с гинекологией, я думаю, среди нас най-
дется не много, так что не будем ковыряться в том, что является
для нас, простите за сравнение, темным лесом! Тем более что
вопрос этот для героини нашей крайне чувствительный! Ска-
жем одно, по молодости Дашка переживала сильно, дошла до
того, что лютой ненавистью ненавидела всех случайно встре-
ченных на улице беременных и старалась обходить коляски,
чтобы своими руками не придушить какого-нибудь карапуза.
Потом настал второй этап. Дашка ругала всех и вся, и особен-
но правительство, которое не удосужилось оплодотворить ее
и еще, по Дашкиным подсчетам, несколько миллионов женщин.
Обида кипела. Правительство (непонятно, чем они там занима-
ются) вело себя совершенно не так, как Чип и Дейл, Тимур, ну
или, скажем, Робин Гуд (не знаю, уважаемые, кто вам ближе),
и совершенно не спешило запустить бесплатную программу по
подсадке эмбрионов Дашке и иже с ней. Дашка страдала неимо-
верно, страдала, страдала, а потом свернула лозунги и плакаты
и… смирилась, перекинулась с любовью на своих желторотых
первоклашек и на Эдика. А что, поле для любви, между прочим,
огромное, у некоторых и того нету!
Проведя шершавой ладонью по чемоданным внутренно-
стям, Эдик принялся за дело: кинул в чемодан двое наглаженных
трусов (почему наглаженных – смотрите выше! Если, кстати,
у вас неглаженые – есть повод задуматься…) и чистые носки, ко-
нечно (не знаю, как у вас, а у Эдика плешь уже от этих носков).
Запас на три дня. Потом на цыпочках проскользнул в коридор,
украдкой подошел к плащу, не дыша, прощупал нижнюю полу,
нащупал презерватив, аккуратненько проковырял дырку в кар-
мане и… вытащил изделие на свет Божий. Более надежного спо-
соба хранения Эдик пока не придумал. Эльвира Сергеевна – это
он знал точно – регулярно шманала его карманы. Дашка до такой
подлости не опускалась, всю грязную работу за нее делала мать.
Эдик хотел было зашить дырку, но вовремя остановился.
Это могло вызвать подозрения. С чего бы Эдик, сроду не дер-
жавший иголку, вдруг записался в кружок кройки и шитья? Да,
оставить дырку было безопасней. В конце концов, у плаща мо-
гут быть некачественные швы. Так же украдкой Эдик пробрался
в спальню, запихнул презерватив под подкладку чемодана, от-
верстие аккуратненько прихватил «Моментом».
Набрал в могучую грудь побольше воздуха: кто его знает,
как оно в загранке повернется?
На лице забрезжила еле уловимая улыбка, выплыл женский
силуэт, даже отдаленно не напоминающий Дашкины формы.
Эх, что там говорить, даже в постели Дашка оставалась училкой.
И с годами это не улетучивалось, а еще больше крепчало! Эдик
с шумом выдохнул и поскорее прикрыл женский вопрос.
А вообще-то, Расстегаев – гад тот еще. Эдик ухмыльнул-
ся. Это ж надо, другого времени не мог найти для своего ап-
пендицита! Надо ж загреметь в больницу за неделю до вылета!
А теперь в эту самую Англию, вместо Расстегаева, переться ему,
Эдику... Эдик довольно крякнул. Это еще хорошо, что с визами
так быстро всё решилось. Шеф у самого черта что хочешь до-
станет! И все-таки забот прорва! Эдик закатил глаза к потолку
и вдруг запел:
– З-а-а-а-а-автра в 7:22 я бу-у-уду сидеть на... – Он тут
же вильнул бедрами, пытаясь изобразить телевизионную диву
и продолжил: – Си-и-и-идеть в самолё-ё-ё-ёте и думать о... –
и тут же вдруг осёкся. Лицо его приняло озабоченно-вытянутое
выражение, совсем как у Эльвиры Сергеевны, когда она понима-
ет, что у нее не хватает колгот довязать коврик.
– Бабочка!!!!!! – схватился за грудь Мазилов.
Будь Эдик женщиной, он остался бы в этой же артистиче-
ской позе, заломил руки, простер бы их к небу, может, еще чего
выкинул, но Эдик был мужчиной, поэтому ему ничего не оста-
лось, как чертыхнуться и добавить: – Смокинг!! Ну и сволочь же
Расстегаев!
Для вас, уважаемый читатель, вопрос этот, буквально ого-
рошивший моего героя, прошу без обид, скорее всего не стоит,
так сказать, и выеденного яйца... Вы, возможно, даже посмее-
тесь над тем, что кто-то может ломать голову по поводу каких-
то там бабочек и смокингов. Ну что ж, вам, видно, не доводи-
лось бывать на неких приемах – и где!.. в самом Лондо'не! А вот
герою нашему прием этот, представьте, на долю выпал, поэтому
он и сидел сейчас, поджав колени, на краю кровати и был похож
на маленькую, мокрую птичку... О том чтобы попасть на прием
без смокинга, не стоило и мечтать! Эдик скис.
Смокинг! У него, по правде говоря, не было даже прилич-
ного костюма. В сереньком в полоску, в котором Эдик еще же-
нился на Дашке, был погребен тесть. Костюм тестя оказался бо-
лее приличным и модным, и его решили оставить Эдику. Пётр
Егорыч, царство небесное, в свое время был тот еще модник.
Да... Мог ли он предположить, что финальные аккорды своего
земного существования он встретит в скромненьком костюм-
чике Эдика? Однако даже этот щеголеватый, очень даже симпа-
тичный костюм, этот клад, доставшийся Эдику от Петра Егоры-
ча, простите, для Англии совсем не годился. Чтобы хоть как-то
отвлечься, Эдик переключился на туфли. Со всеми этими смо-
кингами пусть голову ломают Дашка с Эльвирой Сергеевной.
В конце концов, это бабье дело! Можно, кстати, на прокат взять.
А что?! Нет в этом ничего зазорного!
– Туфли, туфли, туфли, – неожиданно переменив настрое-
ние, высоким тенором пропел Мазилов.
Боже мой, с туфлями все было великолепно. Новые, всего
пару раз ношенные туфли стояли в шкафу в ожидании своего
часа. И вот этот час пробил! Эдик, конечно, знал, что эти самые
туфли нещадно жали на вылезший сбоку мозоль и терли обе
пятки. Но чего можно не вытерпеть ради такого приема! Эдик
самоотверженно прошагал в прихожую, достал из шкафа пыль-
ную коробку и, чуть-чуть поморщившись, влез в туфли. Уже не
таким уверенным шагом герой наш вернулся в спальню, левую
ногу он ставил на ребро, так меньше жало. Эдик стиснул зубы –
процесс разнашивания стал продвигаться полным ходом.
Когда он дошел до кровати, прямо перед носом у него
опять промелькнула бабочка, которая тут же и пригвоздила его
к кровати. Эдик, грохнувшись лицом в подушку, замер, стараясь
не дышать и надеясь, что бабочка денется куда-нибудь к чертям
собачьим. Не дышал он полминуты. Слабенько. Потом развер-
нул раскрасневшуюся морду и с шумом хватанул воздуха.
Мысль о бабочке не улетела. Без бабочки, конечно же, его
никто никуда не пустит!
– Куда лезешь? С такой харей? И без бабочки?! А вдруг
к тебе подсядет сама…
Может, конечно, и не совсем так скажут, всё-таки Англия,
не трамвай, но от этого не легче.
– Бабочка, бабочка, бабочка, – забубнил Эдик. В этом во-
просе нельзя полагаться даже на всё всегда решающую Дашку
и всё всегда знающую Эльвиру Сергеевну.
Эдик поковылял уже на двух ребрах туфель в прихожую за
записной книжкой. В мобильном дальновидный Эдик контакты
не держал, наученный, сколько раз такое бывало: телефон по-
сеял, а с ним и все контакты тю-тю…
Позвонив Витьку, Сане и Толику, Эдик стал осознавать:
вопрос, за который он взялся, не так прост. После разговора
с Петровичем, соседом по гаражу, потерял последнюю надежду.
Опять скиснув, плюхнулся на кровать и стал глазеть в потолок.
Несколько раз прозвонивший телефон не оторвал Эдика от его
занятия, звонок мобильного тоже не вывел из оцепенения.
Дальше все завертелось, как во сне. Пришла Дашка, утихо-
мирила наконец телефоны и заодно переговорила о чем-то с ше-
фом Эдика, потом стянула с него ботинки и стала порхать по
комнате, как та неуловимая бабочка. Потом появилась Эльвира
Сергеевна и тоже зажужжала. Эдик блаженствовал. Всё верте-
лось вокруг него. Откуда-то появился не смокинг, а очень при-
личный фрак, за разнашивание туфель принялась сама Эльвира
Сергеевна, благо Господь наградил ее ножкой незолушкиной,
а мослы на ступнях были похлеще Эдиковых. В чемодан рядом
с трусами и носками легли три отглаженные рубашки и… не-
понятный зверь – манишка (вы, кстати, не знаете, куда ее на-
девать?). Вопрос с бабочкой вообще решился неожиданно про-
сто. У Дашки, пачками отправляющей первоклашек в школу,
нашлась и бабочка, видно, случайно отвалившаяся от какого-то
мальчугана во время торжественной линейки. Всё было поч-
ти готово! В чемодан в последний момент была засунута пал-
ка сухой колбасы – Эльвира Сергеевна, представьте, воспыла-
ла к зятю невиданными доселе чувствами, страшно сказать, но
ради такого случая она сняла несколько тысяч с неприкосновен-
ной сберегательной книжки, лично поменяла сумму почему-то
не на евры, как думал Эдик, а, по ее заявлению, «на ихние фунты-
стерляди» (Эльвира Сергеевна теперь вообще чувствовала бла-
гоговение к Англии. Морская держава! И по военной части всё
у нее в порядке, и рыболовством занимаются. И, видно, очень
в этом вопросе преуспевают, раз решили со стерляди название
своей валюты списать). Все эти английские фунты и колбасу она
со слезами и сунула Эдику… Последним в чемодан был уложен,
как и предполагал Эдик, Дашкин списочек.
Затем кутерьма событий завертела Эдика еще сильнее.
Дашка вручила ему в одну руку очень важную сумку, в которой
были документы и опять же валюта. В другой руке Эдик уже
держал чемодан, и ему даже стало совестно за свой чемоданный
секретик. Затем было такси, огни, аэропорт, борт самолета и…
стюардессы, такие вышколенные, чопорные, юбки так плотно
прилегали, и ни складочки, ни сборочки. Эдик сразу догадался,
что там чулки, а выше, выше… Да, кстати, самолет поднимал-
ся все выше и выше! Потом Эдик очутился в Хитроу. Я наде-
юсь, вам, уважаемый читатель, довелось хоть раз в своей жизни
побывать в Хитроу. Хитроу – это чудо, это терминалы с отполи-
рованными полами, это умнейшая система распределения чемо-
данов из Гваделупы и Куала-Лумпура, это огромное, только вам
мигающее табло. Эдик был ослеплен, ошарашен и даже чуточку
не в себе. Какой-то добрый человек помог ему найти его род-
ной, вместе с ним прилетевший чемодан и вывел из терминала
на свет Божий. Не попадись ему этот человек – беда, Эдик так
бы, наверное, до сих пор и блуждал по закоулкам ультрасовре-
менного Хитроу, и наша повесть, скорее всего, превратилась бы
в драму. Ведь пропажа человека – это не то же, что пропажа че-
модана. (Хотя складывается впечатление, что в аэропортах си-
стема ценностей другая.)
Затем и вовсе всё было, как в сказке. Эдик стоял уже во
фраке с бабочкой и в мягких черных туфлях на пороге дворца.
Кто-то распахнул перед ним двери. Будто фея, появился рядом
переводчик и взял Эдика под руки. Было чуточку жутковато.
Эдик морщился от заливающего все вокруг света. Мимо него
проплывали леди в изысканных платьях. На грудях их свер-
кали брильянты и другие очень ценные камни. Эдик млел от
восхищения и раз даже чуть не наступил на шлейф проплы-
вающей мимо леди. Будто бы прозвонил колокольчик, и все
были приглашены к столу. Эдику указали его место, и он, как
и полагается, чуть подавшись вперед, задрал полы фрака и…
присел.
Чем там угощали, Эдик (простим ему эту маленькую
оплошность) не запомнил. В дрожащий руках он держал какой-
то прибор, наверно серебряную ложечку, и, не дыша, смотрел
на… Её Величество Английскую Королеву. Королева была, как
всегда, безупречна. Она улыбалась всем и никому, и Эдику даже
показалось, что он, Эдуард Михайлович Мазилов, получил одну
из ее обворожительных, таинственных улыбок. Друзья мои, не
будем разубеждать его в этом!
Затем был опять аэропорт, стюардессы, чуть моросящее
Подмосковье, и его, чуть живого, наконец приняли в свои объ-
ятья Дашка и Эльвира Сергеевна.
Эдик блаженствовал! Наконец он почувствовал, что такое
Отношение! Это самое отношение к нему поменялось и на ра-
боте, и в кругу семейном. Эдик будто бы был теперь постоянно
в объективе, а вообще, ему задавали очень много вопросов. Са-
мыми пытливыми оказались мужики из гаражей. Эти так про-
сто завалили вопросами. Эдик обстоятельно отвечал, а в тех ме-
стах, где не знал, многозначительно улыбался. Боже мой, что это
было за время! Будто весь мир всю его жизнь до этого момента
был повернут к нему неизвестно чем, а потом вдруг взял и по-
вернулся лицом!
Картина была только самую малость подпорчена Дашкой.
Дашку не интересовали общие вопросы, зато она внимательней-
шим образом расспросила его, какие из себя англичанки, и даже
задала несколько каверзных вопросов, пытаясь подловить.
Эдик, почуяв неладное, отвечал аккуратно, почти убедил Даш-
ку, что англичанки так себе (Эдик, кстати, действительно так
думал, а изделие, между прочим, так и лежало неиспользован-
ным. Эдик со всех сторон был чист!). Дашка не унималась, Эдик
не терял бдительность. Апофеоза допрос достиг, когда Дашка
позволила себе и вовсе глупый вопрос: Ей захотелось узнать,
действительно ли у англичанок вся спина утыкана рыжими без-
образными веснушками? Эдик не выдержал, вспылил, но этим
дело не закончилось. В постели Дашка неизвестно с какого пере-
пугу попыталась из себя что-то изобразить, чем чуть было со-
всем не испортила малину. Эдик едва сдержался от смеха, но
выстоял, однако после всех этих неожиданностей ему стоило
больших усилий привести себя в готовность и закончить вечер,
как подобает мужчине!
Но всему приходит конец, и триумф Эдика стал помалень-
ку сбавлять градус. В конце концов, у всех свои заботы, обму-
соленная со всех сторон поездка стала потихоньку забываться.
Жизнь вошла в свое русло. На работу вернулся после затяжного
аппендицита Расстегаев и оттянул внимание на себя. Ни для кого
не было секретом, что получение их учреждением приглашения
из Букингемского дворца было почти стопроцентной заслугой
Расстегаева. Эдик был его помощником, ценным, необходимым,
но всего лишь помощником. Кстати, не вздумай расстегаевская
кишка дурить, не видать бы ему этой поездки, как своих ушей.
Обстоятельства, обстоятельства… Да тут еще все начальство
разом угодило в санкционные списки невыездных. Обстоятель-
ства…
Наступил новый учебный год, Дашка набрала новый вы-
водок первоклашек и с головой ушла в их заботы. Первая чет-
верть закончилась, за ней пронеслась вторая, Мазиловы почему-
то жили по Дашкиному графику. Перед Новым годом Дашка
лично шила юбки и накидки для пятнадцати снежинок, трех
зайцев и одного медведя. Стены малогабаритной двушки сотря-
сались от старого «Зингера», Эдик, заткнув уши берушами, сто-
нал и только в мечтах позволял себе избавиться от «Зингера»,
а вместе с ним и от Дашки. Новый год промчался, как прослы-
шавшая «цып-цып-цып» курица. Пятнадцать юбок, вкусив свой
звездный час, были отправлены на антресоли к нашему старо-
му знакомому чемодану. Их ждало забвение. Потекли опять дни
и недели, и я, наверное, вскоре бы поставила точку, не случись
в жизни наших героев еще одно примечательное событие.
В один из зимних тягучих вечеров Дашка пришла из шко-
лы какой-то возбужденной. С женщинами это случается. Не
снимая ботинок, она прошла в комнату к шкафу.
– Ма, – как птица, вскрикнула Дашка и тут же замолкла.
Эльвира Сергеевна в это самое время на кухне воркова-
ла над селедкой, но, услышав зов дочери, она тут же закончила
терзать рыбу и поспешила в комнату. Эдик оторвался от теле-
визора.
Дашка, не обращая внимания на домашних, стала вывали-
вать из шкафа вещи.
Эльвира Сергеевна засуетилась.
– Да что случилось-то? – Эльвира Сергеевна не знала,
что и думать, на всякий случай она строго посмотрела на Эди-
ка (впечатление, оставленное триумфом, увы, давно улетучи-
лось). Эдик поспешил уткнуться в газету, но сам исподтишка
продолжил наблюдения за Дашкиными манипуляциями. Дашка
окончательно опустошила шкаф и теперь медленно брала одну
вещь за другой, внимательно, придирчиво осматривала каждую
со всех сторон и тут же хладнокровно отбрасывала в другую
кучу, рядом.
– Даша, что случилось-то? – не в силах справляться с лю-
бопытством, настойчиво потребовала Эльвира Сергеевна.
– Да, да, да, – пробубнила себе под нос Дашка, потом про-
сияла, вытащила из кучи фиолетовое, усыпанное блестками
платье, отпихнула сапогом кучу и подошла к зеркалу. Приложив
платье поверх пальто, она, собрав губки в гузку, стала внима-
тельно себя осматривать.
Эдик выглянул из-за газеты. Платье было простенькое,
не из дорогих, но Дашке стопроцентно шло. Дашка оторвала
сокровище от себя, сзади шел глубокий вырез, открывающий
спину. Дашке, имеющей уверенный первый, увы, не оставалось
ничего другого, как возлагать надежды хотя бы на красивый из-
гиб спины.
– Да! Оно! – теперь уже уверенно прижав к себе платье,
вспыхнула Дашка.
Эльвира Сергеевна хотела было протянуть руку к фиоле-
товому хвосту, но Дашка отдернула его от нее как от огня.
– Мама! Селедка! – Дашка чуть ли не отпихнула Эльвиру
Сергеевну в сторону, аккуратно расправила платье на кровати
и вдруг накинулась с объятьями на мать.
Две снежинки закружились по комнате. У одной снежинки
быстро закружилась голова, и ее пришлось усаживать в кресло.
Дашку прорвало.
– Мама! Встреча выпускников! Представляешь, в субботу
встреча выпускников. Двадцать пять лет со дня выпуска…
– Да что ты! – В ответ Эльвира Сергеевна тоже всплеснула
руками и тоже всполошилась, так как будто бы и она получила
приглашение. – Да неужто все соберутся?!
– Все-все-все! – Дашка подпрыгнула в сапогах, получилось
не очень изящно. – Староста наша, Ирка, – помнишь? – звонила,
сказала, что всех предупредила. В «Полете луны» даже стол за-
казан. – Дашка вдруг как будто о чем-то вспомнила и подошла
к зеркалу.
– Боже мой, на что я стала похожа? – Дашка озабоченно
рассмотрела свое отражение. – Нет, мам, ну ты посмотри, во что
я превратилась?
Эдик, прикрывшись газетой, поспешил ретироваться в ту-
алет. Аккуратно прикрыв за собой дверь, засунул газету под
мышку, приземлился. Из-за левого плеча возвышалась швабра,
из-за правого торчал веник. Растянув газету, прислушался.
– Не придумывай, – долетел до него строгий голос тёщи. –
Конечно, не восемнадцать, но для своих лет вполне сносно!
– Сносно, – промямлила Дашка, – А хочется хотя бы нор-
мально… Не помню, когда последний раз в парикмахерской
была.
Эльвира поспешила поскорей перевести разговор на дру-
гую тему, ей было интересно, что было дальше. К тому же она
считала обсуждение Дашкиной наружности делом бесперспек-
тивным. Дашка и в молодости-то не была красавицей, так что
же требовать от нее сейчас? Свой бабий закат Дашка давно уже
миновала.
– А что, и Мартынов будет? – донесся вкрадчивый вопрос
Эльвиры Сергеевны.
– Будет, – быстро ответила Дашка.
Эдик представил, как Эльвира Сергеевна всплеснула руч-
ками:
– Да что ты! Он же такой человек стал… Неужто придёт? –
В голосе послышалось сомнение.
–Придёт, – уверенно ответила Дашка.
– А ты откуда знаешь?! – Эльвира Сергеевна как-то нео-
пределенного глянула на дочь (этого уже герой наш не увидел),
будто что-то подозревала. – Неужто звонил? – распахнула она
от удивления глаза.
Дашка ничего не ответила, но стала быстрее перебирать
коробки с обувью.
– Звонил!.. – ахнула Эльвира Сергеевна.
До Эдика донесся шум откинутой коробки, а потом бы-
стрые шаги уже на каблуках по короткому обрубку коридора.
Аккуратно перевернув газетный лист, Эдик привстал и, не об-
ращая внимания на свалившиеся на тапки штаны, прилип ухом
к двери.
Мартынов был Дашкиным далеким прошлым и их общим
одноклассником.
– Да, вот ежели б тогда… – завела шарманку Эльвира Сер-
геевна.
– Мама! Не начинай! – чуть было не нагрубила Дашка. –
Если бы да кабы… кто знает, что бы было! Все было бы вообще
по-другому!
– Вот именно, по-другому! И не так, как сейчас, – съязвила
мать. – Как был ноль без палочки так и остался! Хорошо б ты
и его на эту встречу вывела! Пусть поглядит, как люди живут!
Голос тещи неожиданно прервался, скорей всего, Дашка
пресекла излияния, умоляюще глянув на мать.
Эдик оторвал ухо от двери, присел, дальше слушать не хо-
телось. Вывернув руку, нажал на кнопку, к чему наводить подо-
зрения. Поток, рассыпая брызги, пронесся мимо.
Эдик вдруг ощетинился и опять уткнулся в газету, собы-
тий в мире происходит предостаточно... последнее время осо-
бенно интересует внешняя политика, крайнюю озабоченность
вызывает натиск НАТО...
Суббота наступила неожиданно быстро. Эдик, несмотря на
все отнекивания, чуть не силком был утащен на долгожданную
встречу (сопротивляться было бессмысленно, силы неравные).
Однако в чем-то ему все же удалось проявить себя мужчиной.
Эдик не дал нарядить себя как пугало, наотрез отказался идти
в костюме, влез в джинсы и на всякий случай покрепче привя-
зал себя к ним ремнем. Эльвира давала на прощание напутствия
Дашке – так, как будто бы вновь отдавала ее на чужую сторону.
В «Полет луны» поехали на такси. Показаться в метро
с фиолетовым змеиным хвостом из блесток Дашка постеснялась.
Смелости у нее хватало лишь на то, чтобы постоять на трибуне
в родных пенатах.
В «Полет луны» прибыли, как назло, вовремя и… раньше
всех, сказалась Дашкина дурацкая привычка к пунктуальности.
Как Дашка башкой своей не понимала, что школа – это не рес-
то-ран!!! Никого, кроме Ирки, не было, но Ирка была органи-
затор и была при деле! Она четким шагом расхаживала между
столами, поправляла салфетки, со знанием дела меняла местами
тарелки с закусками, потом вдруг исчезла и появилась уже с дву-
мя официантами, теперь методично трепала нервы им. Дашка,
как ученица, сидела на краю стула. Эдик сидел рядом, теребил
ее хвост. Наконец стали собираться остальные. Послышались
многочисленные охи со стороны дам, рукопожатия, похлопы-
вания по плечу, особенно смелые с удовольствием чмокались.
Бывшие одноклассники гремели стульями и порхали с одного
места на другое, собираясь в стайки, как когда-то в школе.
Дашка чувствовала себя не в своей тарелке: при появлении
каждой одноклассницы она готова была подскочить как ужален-
ная, уже раз пятнадцать пожалела, что вырядилась в такое откро-
венное платье, и теперь сидела, боясь пошелохнуться и оторвать
спину от спинки стула. Одноклассницы, судя по вопросительно-
тревожным взглядам, бросаемым на Дашку и на остальных особ
женского пола, похоже, волновались не меньше Дашки. Почти
все собрались. Аккуратные пирамидки салфеток были разобра-
ны и теперь легли на коленки, загремели рюмки, и дяди, галант-
но выхватив тарелки у дам из-под носа, стали наваливать в них
салаты. Кто-то крикнул «За встречу!», и все, невзирая на предпо-
чтения, дружно ухнули по бокалу шампанского.
Дашка тоже ухнула, чуть расслабилась, на щеках ее места-
ми появился румянец, глазки заблестели. «А черт с ним! Может,
он вообще не придет! – Шампанское возымело свой эффект. –
Не будем себе портить вечер!» – смело самой себе скомандовала
Дашка... Но тут двери в их зал бесшумно распахнулись и на по-
роге вырос Мартынов. Рядом с ним стояла дива на манер голли-
вудской.
Дашка замерла, как будто бы ее вдруг поместили в моро-
зильную камеру и оставили там на вечное хранение. Мартынов,
просияв на всех с расстояния, раскрыв объятия, пошел к столу.
Дива шлейфом поплыла вслед за ним, дав себя рассмотреть со
всех ракурсов. Дашка будто вовсе забыла про Мартынова, а смо-
трела сейчас только на диву. Боже ж мио, вот это была женщина!
Круглые шары силиконового бюста уверенно торчали из деколь-
те, крутые бедра переходили в длинные ноги, всё заканчивалось
тонкими щиколотками и изящными туфельками, которые, ко-
нечно же, тянули как раз на одну Дашкину зарплата. На щико-
лотках девы побрякивали тонкие золотые нити. Дашка, уста-
вившись, смотрела на браслеты, Эдик, с тревогой наблюдая за
Дашкиными реакциями и видя, что она зависла, незаметно сжал
ее локоть. Дашка очнулась. Мартынов игриво оглядел окружаю-
щих, быстро усек, что все одноклассницы успели превратиться
в теток, а дядьки в основном потерты да поношены, скользнул
ничего не выражающим взглядом по Дашке, кивнул рядом си-
дящему Эдику… и, как на зло, уселся со своей спутницей прямо
напротив Мазиловых. Эдик чуть было почтительно не оторвал
зад от стула, но вовремя спохватился, протянул руку.
Мартынов на секунду сосредоточился на закусках, под-
цепил вилкой красную рыбу и, запихнув её в рот, стал что-то
декларировать. Такие, как он, всегда занимают собой все про-
странство. Рядом с ним все остальные становятся невнятным
или вовсе невидимым.
И понеслось… речи, тосты, звон бокалов.
После нескольких выпитых мужиков несколько, но еще не
совсем развезло, дамы попросились танцевать. Ирка, как фея,
исчезла, и через каких-нибудь пять минут грянула музыка. Мар-
тынов, дожевав диковинный салат из авокадо и еще какого-то
фрукта, названия которого не знал даже он, услышав знакомую
песню, вскинул бровь и отодвинул тарелку. Дашка инстинктив-
но попятилась и вдруг неожиданно быстро спряталась за вазу
с грушами. Глупенькая, таких мужчин, как Мартынов, прятки
только раззадоривают. Мартынов с грохотом отодвинул стул
и, перевесившись через вазу, нарезку и заливное, потянулся
к Дашке.
– Позвольте, – галантно предложил Мартынов.
Голливудская дива никак не прореагировала на его дей-
ствия, она лишь проследила, чтобы, пока он тянется через стол,
его пузо не окунулось в салат и не испачкалась рубашка. Всё обо-
шлось, и дива продолжила о чем-то увлеченно болтать с оказав-
шимся по другую руку от нее Трошкиным. Трошкин в их классе
всегда считался интеллектуалом, вот и сейчас он из кожи вон
лез, чтобы понравиться первой, пусть даже и чужой красавице.
Дашка встала, как на плаху. Мартынов уже успел обежать стол
и, подхватив ее под руку, вел на непроизвольно образовавшийся
танцпол.
Танцевали все, даже те, которые в школе, надувшись, от-
сиживались в углу класса. Одноклассницы в смешных, слиш-
ком легких платьях и в зимних сапогах с усердием оттопывали
ритм, отчаянно стараясь показать что-нибудь этакое. Туфли
догадались прихватить только мартыновская дива и Дашка.
Дашке, правда, от этого легче не стало. Спасительной спинки
стула за спиной не было, и гад Мартынов крутил ее так, что
заднее декольте выставлялось на всеобщее обозрение! Дашка
чувствовала себя чуть ли не обнаженной. Наконец музыка за-
тихла, все, запыхавшись, вернули дам к их тарелками и опять
расселись.
Пиршество сломя голову катилось дальше. Опять налили,
опять выпили. Тут кто-то сообразил, что такими темпами му-
жики быстро напьются, и предложил внести в застолье разноо-
бразие. Кто-то предложил мафию. Однако, как бы ни была попу-
лярна эта игра в кругах офисных, за столом нашлись те, которые
о такой игре и в помине не слышали. Пошел раздор, прения.
Всегда серьезный Трошкин вдруг, всех перебивая, предложил
играть заместо мафии в бутылочку! Дамы от неожиданности
вспыхнули, но тут же ради приличия стали возражать. Трошкин
понял свою ошибку (рано предложил), решил попридержать ко-
ней, дамы, не услышав настойчивых уговоров, скуксились. Все
это было очень видно, хотя дамы, конечно, старались виду не
показывать.
Ситуацию спасла так и не растерявшая комсомольских за-
машек Ирка.
– А ну-ка, все по кругу, – скомандовала Ирка. – Каждый
должен встать и сказать, что у него было за всё это время самого,
самого… – Ирка сосредоточилась на подборе слова.
– Выдающегося! – Кто-то вдруг выскочил из-за стола
и почему-то побежал к Ирке.
– Выдающегося! – махнула рукой Ирка и вдруг обруши-
лась на стул.
Иркино предложение с энтузиазмом приняли, хотя было
оно с заковыркой. За ширмой, казалось бы, такого простенького
предложеньица скрывалось ого-го сколько всего. Нужно было
вот так вот быстренько перелопатить всё, что у тебя было, и вы-
ложить, как на тарелочке, всё самое замечательное! Да еще та-
кое, чтобы показать было не стыдно…
Присутствующие зашумели. Трошкин нырнул под стол и,
чуть попыхтев, вынырнул оттуда с каким-то удостоверением.
С любовью на него глядя, он бережно положил его под рюмку
коньяка. На лице Ирке отразилась усиленная работа. Такие, как
Ирка, без поручения не оставят даже себя.
На противоположном конце стола кто-то уже взял слово.
И Эдик обмер. Очередь стала постепенно подбираться. Голова
его усиленно заработала, пытаясь ухватить за хвост предатель-
ски уползающие мысли. Кто-то начал распинаться про какие-то
вклады, Эдик подумал, что банковские, но оказалось, что речь
шла о вкладе в науку, потом вдруг с места вскочил Трошкин,
у всех перед носом замахал своей корочкой, раскрыл ее и за-
ставил прочесть сидящего рядом соседа всё в ней написанное,
включая номер удостоверения. Из всего услышанного Эдик, да
что там Эдик, все поняли, что корочка была действительно вы-
дающаяся и Трошкин ею очень дорожил. Очередь между тем
приближалась, Эдик стал терзать появившийся на его тарелке
кусок мяса.
Настал черед Мартынова. Мартынов раскрывал рот, до-
вольно зашлепал губами. Говорил минут пять, и по тому, что
вилки за столом перестали стучать, – вывод можно было сде-
лать однозначный: Мартынов переплюнул всех! Эдик в ужасе
набил рот салатом и стал с остервенением жевать. Скоро оче-
редь дойдет до Дашки, а там, а там… Дашка скажет что-нибудь
умилительно-глупое про детей, цветы жизни и т. д., потом сму-
тится, покраснеет и окончательно окрасится в тот же цвет, что
и лежащая на ее тарелке семга.
После Мартынова слово взяла дива, хотя, конечно, необ-
ходимости в этом не было, она не была членом собравшегося
коллектива. Но кто же будет спорить с дамой, тем более с та-
кой дамой. Эдик заметил, что дива в основном не говорила, а,
как всегда, крутилась, как нанизанная на гриль курица, стараясь
показать себя и так, и этак. После ее невербальной речи, кото-
рая, кстати говоря, оказалась чуть не длиннее речи Мартынова,
дамы еще больше позеленели, а мужики, подобрав слюни, в оче-
редной раз одобрили выбор Мартынова. Кое-кто уже даже со-
брался поднять за нее тост. Самовольную инициативу пресекла
Ирка. Оказывается, еще не все высказались. Эдик, прижавшись
пузом к столу, влез локтем в Дашкин салат, в отчаянье подсчи-
тал: до них с Дашкой оставалось три человека.
Сделав еще один отчаянный рывок, Эдик стал усиленно
соображать… Неужели… не было… ничего стоящего…
– Нет, нет, было... – продолжал барахтаться Эдик. – Все же
нашли, что сказать… неужели же я… Силантьева вон детей при-
плела, они у нее лауреаты… пианисты, ёксиль-моксиль! – Эдик
начал злиться, и тут вдруг просиял! Да как же он мог забыть?!
Такое! Такое забыть! А как же прием! Дворец! Королева! Да это
ж прямо сказка! Да даже сам Мартынов... – Эдика неожиданно
отпустило, не обращая внимания на неодобрительный взгляд
Дашки, он потянулся к бутылке виски.
Эдик хлопнул стакан, и неожиданно все поплыли. Всё, что
происходило дальше, Эдик помнил очень смутно и отрывками.
Он тоже, похоже, что-то говорил, потом прямо перед его носом
повис на вилке балык, он высунул язык, но оказалось, что Мар-
тынов тоже зачем-то высунул язык и поймал его раньше, чем он,
Эдик. Потом Мартынов, не прожевав, обратился к Дашке.
– Эх, Липкина, или как тебя там? – Мартынов честно по-
пытался откопать в залежах памяти фамилию Эдика, но всплы-
вала почему-то только школьная фамилия Дашки и он махнул
рукой. – Да-ашка-а-а, – протянул он. – А хочешь, я тебе… Луну
подарю! – Мартынов масляными глазами поглядел на Дашку,
не обращая внимания на сидящего рядом Эдика. – Что?! Не ве-
ришь? Подарю! – более твердо сказал он, а потом вдруг захихи-
кал. – Ну, или хотя бы кусочек, у меня и сертификат есть! – По-
следнюю фразу Мартынов сказал твердо, уверенно и попытался
встать.
Дива мягким движением усадила его на место.
– Подарю! – заупрямился Мартынов.
– Обязательно подаришь, – спокойно проговорила дива
и подозвала официанта. К горячительному требовалось горя-
чее.
Мартынов не успокоился, он потребовал, чтобы дива сла-
зила в портфель и из рук в руки передала Дашке сертификат на
ту часть Луны, которая теперь принадлежала только ей. Через
минуту сертификат лежал в Дашкиной тарелке с недоеденным
куском баклажана, и по замыслу Мартынова Дашка должна
была ощущать себя владычицей.
Последнее, что помнил Эдик, – это ботинок Мартынова, ко-
торый беспощадно жал под столом на мысок его туфли. Марты-
нов с интервалами то жал, то отпускал, не сводя глаз с Дашки.
Не ведая о том, что происходит под столом, Дашка глупо
хлопала глазами, у Мартынова же сложилось впечатление, что
Дашка, дура, просто не верит своему счастью и ломается.
– Мать моя, и всё-таки как же глупо! – тыкнув вилкой мимо
тарелки, вдруг проговорил Мартынов.
Ничего не понимающая Дашка хотела спросить, что имен-
но глупо, но Мартынов, проведя вилкой в воздухе, велел ей мол-
чать.
– Глупо, всё глупо, – хмыкнул Мартынов. – И королева эта
его – глупо, и… Луна… тоже глупо…
Потом Мартынов еще раз напоследок выжал под столом
ботинок Эдика, со звуком «Т-р-р-р-р-р» завел двигатель и, оста-
вив всех присутствующих, умчался. К луне полетела очередная
пробка шампанского!
Прим. автора:
Last but not least (англ.) – «Последнее по счету, но не по важности» (примеч.
авт.).
НУРС – неуправляемый реактивный снаряд (примеч. авт.).