Собственно, на девочке была не только серая шапочка, а и вся одежда на неё была серой… как принято в этой местности у селян. Яркие цвета в одежде здесь не приветствовались и служили отметкой… скажем так, для лиц нетрадиционной ориентации. Не в смысле геев, которых здесь не водилось в принципе, а в смысле дам, ведущих немоногамный образ жизни. Хотя, разумеется, моногамией, на самом-то деле, здесь вообще никто не мучился, однако правила приличия и всё такое.
Девочка появилась внезапно, из кустов и это его испугало. Впрочем, со страхом он совладал, погладив лежащий рядом автомат. А вот девочка, похоже, не испугалась вовсе. Лишь крепче прижала к себе учебник высшей математики, который держала в руке, и цепче схватилась за корзинку, которую несла в другой руке.
– Привет, - сказал он. - Красная Шапочка. Ты откуда взялась?
– Привет, - сказала она. Девочка подошла и беззаботно села рядом с ним на траву. – Я не Красная Шапочка. Меня зовут Юля.
– Привет, Юля, - сказал он, заканчивая бинтовать раненую ногу. – Меня зовут Миша.
– А, - понимающе сказала Юля, указывая на раненую ногу. – Ты тот самый Красный Волк, которого все ищут.
– Нет, - солгал он. – Я добрый охотник. Просто поранился в лесу.
Он раскатал штанину, скрывая повязку, и попробовал приподняться, опёршись на автомат. Это было больно, но возможно. Бежать не получится, но вроде как и не от кого.
– Это вы поджарили «Трёх поросят»? - спросила девочка. – Поэтому вас ищут?
– Нет, - ответил он чистую правду.
– Значит, вы не хотите меня распять?
Он удивлённо оглядел девочку. На вид ей было лет пятнадцать, и она вполне сформировалась. С точки зрения женских статей. Впрочем, для здешних краёв это тоже было обыкновенное явление. Потом он сообразил и засмеялся.
– Нет, Юля, ни раз пять, ни раз шесть, ни даже одного раза не хочу. Бывай здорова, Юля, мне пора.
– Куда вы так пойдёте? - воскликнула девочка. – Вы же поранены! Тут неподалёку есть одно убежище. Его содержит моя родная бабушка и там вы сможете отдохнуть.
– А это удобно? - спросил он?
– Вполне удобно. Это очень надёжное убежище. До революции там укрывались герильясы. А после революции – бывшие жандармы. И вообще всякие, я даже счёт потеряла, хотя целый год ходила в школу. У нас вообще все укрываются. Моя бабушка - профессионал в этом деле. Однажды у нас целую ночь провёл самый настоящий принц. Он скрывался от врагов.
– Что ж он тебя в принцессы не взял? - Красный Волк постарался вложить в свои слова максимум добродушия, которое сохранилось где-то в глубинах очерствелой души. – Они, принцы, такие. Как увидят красавицу, так сразу в принцессы.
– Да вы что, с ума сошли? - прыснула девчушка в кулачок. – Мне ж тогда только восемь лет было, ни мамка, ни бабушка никуда бы не отпустили.
Красный Волк понимающе кивнул. Да, это было два тому назад (значит, девчушке сейчас десять?. Рано они тут созревают, рано). А тогда они шли широкой облавой, загоняя мальчишку-принца, сумевшего как-то смыться из дворца. Карлисты пытались погоню задержать, спасти последнего наследника низвергнутого трона, но их немногочисленные и плохо организованные группы стаптывались копытами, давились танковыми гусеницами. Лишь пара геликоптеров доставляла небольшие неудобства, а зенитных ракет у нас не было. Забыли. Революционный бардак, одно слово. Красный Волк едва не пристрелил своего начштаба, когда один из геликоптеров явно пошёл на посадку и очень-очень недалеко.
– Принца подбирают, - глядя на свой планшет, сказал Красный Волк.
Как всем особам императорской крови, принцу сразу после рождения был имплантирован чип безопасности. Чтобы, не дай Боже, не потерялась особа. Теперь беспокойство об ограждении царственных персон от террористов, похищений, случайно перепутанной в лесу тропинки играло против принца. Чип не работал на большом расстоянии, поскольку никогда не предполагалось, что монархи и их отпрыски успеют удалиться слишком уж далеко. Поэтому пришлось идти широкой облавой. Но удача была на стороне преследователей – юный принц попал в зону досягаемости радаров тех самых планшетов, которые очень удачно достались республиканцам после разгрома и разграбления Тайной канцелярии.
На планшете отчётливо была видна одинокая фигурка человека в изодранном камуфляже, без лошади. Человек стремился быстрее успеть к месту приземления геликоптера.
– Огонь из всех стволов по этому квадрату. Кавалерия, вперёд, - приказал Красный Волк. Это был шанс. То, что собственные кавалеристы могут попасть под дружественный огонь, его нимало не волновало.
Впрочем, шанс был упущен и не упущен одновременно. Удачливый снаряд разбил лопасть геликоптера, превратив летающее чудо техники в беспомощную груду хлама. Второй удачливый снаряд прошил геликоптер насквозь. Снаряд был кумулятивный и зажигательный: внутри кабины моментально выгорело всё, что могло гореть. Но мальчишка-принц, оказывается, и не собирался садиться в чрево небесного спасителя. Прежде чем геликоптер погиб, из кабины выбросили под ноги принцу…. скутер.
Принц не терял времени, вскочил на скутер и снова стал удаляться от преследователей. Но фланги облавы стремительно сужались и, так или иначе, мальчишка должен был попасть в кольцо. Уже через час его должны были прижать к Злоебучему лесу. А прочесать тамошние деревеньки и хуторки – плёвое дело.
Первая деревенька…, кажется, Большие Вислы или типа того, через которую промчался на скутере принц, встретила погоню молчанием угрюмых мужиков и баб в серых одеждах. Они прекратили копаться в огородах, кто-то вышел из своих, покрытых соломой, домов, кузнец оставил своё кузнечество и тоже вышел.
– Опросите всех и каждого, - распорядился Красный Волк, спрыгивая с коня и подходя к колодцу. Его злило, что исчезла та самая пометка на планшете. А это значило… Чёрт знает, что это могло значить. Хотя бы и то, что техника у бывшей политической полиции – такое же барахло, как и всё остальное, производимое в этой стране.
Красный Волк вытянул из колодца ведро с прохладной водой и только собрался напиться, как в плечо ему угодил, больно угодил небольшой орех. Автор броска, малолетний мальчишка, беззаботно сидел, свесив ноги с высокого забора.
– Дяденька, не пейте! У нас так нельзя! - весело крикнул мальчишка. И тут же получил подзатыльник от подошедшей сзади… матери? сестры? всё-таки они тут очень быстро созревают. Мальчишка слетел с забора, потянул штаны и шмыгнул в калитку.
– Погоди-ка, - зычно сказал Красный Волк, подтянув портупею и подойдя к забору, за которым всё ещё стояла женщина. – Что нельзя? Почему нельзя? Почему помешала предупредить?
– Чужие вы тут, - не глядя Красному Волку в лицо, ответила селянка. – Лес рядом. Мы привычные. А вы - чужие. Вам нельзя. Мало ли.
– Это что ж, во всей округе воды теперь не напиться? - поинтересовался Красный Волк, окинув взглядом деревенскую улицу, на которой творился обычный в таких случаях беспредел: бойцы не смущались неприкосновенностью частной собственности, врывались в дома, иногда применяли физическую силу. Кто кулаком, а кто прикладом. И медленно полз по улице, нещадно давя глупых курей и уток, тяжёлый танк.
– Почему же не напиться? Напиться можно, - по-прежнему пряча взгляд, отвечала женщина.
– Ну чего юлишь, женщина, объясни служивому, начальник, небось, большой, - сказал вышедший из дома высокий крепкий бородатый мужчина в одной домотканой рубахе, босиком. – А как всякая человечина, пить хочет. Да и кони у них, и машинерия без воды пропадут. Там, за околицей. В миле, если по тропинке. Тропинка, правда, узкая, ваша техника не пройдёт, так что пешочком придётся.
– Лошади-то пройдут,- возразила женщина.
– Лошади пройдут, - согласился селянин. – А машинерия - нет. Так вот, там родник есть. Чистый. Не из реки приток, из самой земли-матушки. Там вы сможете напиться. А тут у нас и вправду, не следует.
– Хорошо, я понял, - сказал Красный Волк. – Знаете, кто я такой? Знаете, что ищем?
– Да какая нам разница, милый человек? - спокойно отвечал мужчина, почёсывая бороду. – Я, вот, староста здешний. А ты, видать, начальник над этой кодлой, которая нашего принца ловит, законного наследника. Только не взять вам его. Он, видать, в Лес ушёл, - на этот раз Красный Волк различил, что мужик так и говорит «Лес», с большой буквы, – а у них, кто монарших кровей, с Лесом особые отношения. Наследственные.
Красный Волк от души врезал мужику в челюсть прикладом автомата и, когда тот, охнув, свалился, выстрелил в воздух, привлекая внимание своих бойцов.
– Всем командирам подразделений внимание, говорит Первый, - сказал Красный Волк в микрофон. – Воды в деревне не пить, и ничего не пить, это приказ номер раз.
Дождавшись, пока в наушниках прозвучат подтверждения командиров подразделений, Красный Волк продолжал:
– Делимся на две группы. Мой эскадрон со мной. Вторую группу возглавит Гарден. Я продолжаю преследование. Задача Гардена: окружить деревню, обеспечить эвакуацию всех детей до 12 лет с целью доставки в воспитательный дом. Какое это будет учреждение, решим по моему возвращению. Саму деревню уничтожить. Полностью. Вместе с жителями. Буду возвращаться обратной дорогой, лично проверю. Здесь обосновалась контрреволюционная группа, которая обязательно ударит нам в тыл. Вопросы?
Н-да. Это было два года назад. Ещё только покидая деревню, которую принялись окружать бойцы группы преследования, Красный Волк получил от Высшего революционного совета поздравление с назначением на пост министра народного просвещения. Но и вернуться сразу он тоже не мог. Остававшийся на свободе член Фамилии мог стать знаменем роялистского сопротивления. Этого нельзя было допустить.
Однако сначала был мрачный маленький хуторок, всего три дома на опушке Злоебучего леса, возможно, тот самый, в котором жила та самая девочка Юля (Красный Волк, правда, её тогда не заметил). У хуторка не было даже названия. Население здесь было ещё угрюмее, чем в уничтоженной деревне, но монархических лозунгов не говорили, поэтому и повода для репрессии у Красного Волка не возникло.
Здесь можно было пить воду из колодца – во всяком случае туземцы не сказали ни слова, а в одном доме была корова, и солдат поили молоком и кормили сметаной. Но на контакт аборигены не шли никак. Отделывались междометиями и пожимали в ответ на вопросы. Иногда мужики уходили в лес. Приносили добычу, и добыча эта была странной: вроде звери как звери, а приглядишься - монстр. Красный Волк потребовал проводника для поисков принца, мужики качали головами и пожимали плечами. Новоиспечённый министр просвещения угрожающе поднял автомат и заметил вдруг, как спокойно, равнодушно смотрят на него мужики. Как мясник на тушу приготовленного к разделке мяса. И Оська, верный ординарец, стоявший рядом, положил руку на плечо командиру и отрицательно покачал головой.
Оська и пара эскадронцев всё-таки сумели разговорить нескольких поселенцев, подливая им казённой водочки вечером возле костра. Наконец, (истекала уже неделя, когда эскадрон застрял на опушке этого леса), Оська заявился к командиру и торжественно выложил перед ним самодельную карту Злоебучего леса. С ручейками, выходом на берег реки, медвежьими ловушками и медвежьими логовами.
– Они, - сказал Оська, – ещё какой-то бред несут про плотоядные деревья и ходячие муравейники с огромными красными муравьями, про призраков,… вот здесь, - Оська ткнул пальцем в место на карте. – Но я думаю, это фольклор. Просто боятся, что мы им всю дичь распугаем.
– Какое ты умное слово знаешь, Оська, - сказал Красный Волк, – «фольклор». Завтра бери второй десяток и обязательно Хельсинга. И двинешься по следам. Авось, найдёшь.
Ординарец кивнул – слава Хельсинга как лучшего следопыта в стране, почему-то присоединившегося к республиканцам, не требовала пояснений.
Сам Хельсинг вошёл без стука, сел за стол, презрительно отодвинул карту, откинул со лба длинные седые волосы, сказал:
– Я нашёл скутер. В трёх километрах отсюда, ближе к реке. Судя по всему, пацан его бросил, когда кончился бензин. Возможно, заблудился. Но ни следов крови, ничего. Самое странное: скутер уже весь обвит лианами, я только по запаху бензина догадался.
– Может, по реке ушёл? - предположил Оська.
Хельсинг не повернул головы к ординарцу, но для Красного Волка пояснил:
– То, что течёт в этой реке, - результат химических реакций и сбросов отходов с предприятий, которые в верховьях. Притом, оно там живое. Я мельком увидел один плавник над водой и дал дёру. Может быть, Волк, нам действительно бросить эту затею? Что может сделать Республике одинокий мальчик, которого, наверняка, уже сожрали лесные отродья?
– Однако это приказ, Хельси, - жёстко сказал Красный Волк. Таким тоном, каким собирался руководить в своём министерстве, восстанавливая разрушенную систему образования. Хельсинг пожал плечами.
Они ушли ещё через неделю, провожаемые по-прежнему угрюмыми взглядами селян, в которых Красный Волк спиной чувствовал насмешку. Возможно, он всё-таки приказал бы уничтожить этот хутор так же, как была вырезана деревня Большие Вислы, через пепелище которой им ещё предстояло возвращаться. Но странное чувство мешало Красному Волку это сделать. Не страх, нет, от страха он сумел себя отучить ещё в застенках Тайной канцелярии. Другое. Что-то. Нечто. Словно сам Злоебучий лес глядел им в спины глазами людей, живущих в хуторке на самой окраине леса.
Из лихого налёта на Лес вернулись только двое. Хельсинг и ещё один, совсем молодой. Обезображенный ударом чего-то острого по лицу и лишившийся ноги ниже голени. Вернулись безлошадными. Если бы не второй боец, Красный Волк мог решить, что Хельсинг – провокатор и предатель, и пристрелил бы его самолично. Но молодой боец, пока умирал в мучениях, подтверждал все рассказы знаменитого следопыта. И про живые муравейники, которые в мгновение ока обгладывают человека и коня до беленьких костей. Так погиб Оська. И о похожих на акул рыбах, которые, тем не менее, имеют лапы и выходят на берег. И о лианах, которые внезапно превращаются в виселицы для проезжающих под ними людей, и никакой нож не берёт эту лиану.
Бред, полный бред, бормотал Красный Волк, слушая рассказы.
За пепелищем уничтоженной деревни, Хельсинг вдруг подъехал к Красному Волку (лошадь-то, конечно, ему нашлась) и сказал:
– Ты как хочешь, а я ухожу. Война будет проиграна. А ты, помяни моё слово, ищи убежище понадёжнее.
– Что за бреда ты нахватался в этом злоебучем лесу? - Красный Волк изумился до такой степени, что ему не хватило сил даже на обычную реакцию командира в отношении дезертира.
Хельсинг повернул лошадь и пришпорил её.
На следующее утро до Красного Волка дошло известие о полном разгроме бригады Гардена. Обретшие знамя и символ карлисты, объединившись со всеми, кто был недоволен Республикой, и перешедшей на их сторону регулярной армией, начали общее наступление. Наступление на разбросанные по всей стране, увлечённые массовыми расстрелами сторонников бывшего режима, дележом имущества, плохо вооружённые и неорганизованные отряды республиканцев. Красный Волк воевал и оправдывал своё имя, роялистское отродье трепетало от одного его имени. Оттрепетало. Отгремели трубы нашего полка, отзвенели звонкие копыта… для чего мы пишем кровью на земле? Наши письма не нужны природе.
– Так вы пойдёте? - голос девочки вывел Красного Волка из задумчивого оцепенения. – Только простите, я вас сопроводить не смогу, но я вам скину данные на GPS.
Девочка вытащила из кармана навигатор и парой нажатий отправила данные GPS на его устройство.
– Спасибо, - сказал он. – Я не обещаю, но попробую.
– Приходите! Мы вас будем ждать. Ой… - Юля вдруг замерла, словно осенённая мыслью. – Вы же, наверное, совсем голодный! Я как раз несу бабушке пирожки. Бабушка не сильно похудеет, если пару пирожков я отдам вам, верно?
Откинув платочек с корзины, девочка достала из неё (корзины, конечно) два пирожка и, улыбаясь, протянула ему. Он, кривясь от боли, и от души надеясь, что это сойдёт за улыбку, взял оба.
– Скажи,… про ваш лес ходит много сказок… страшных сказок, - заговорил он.
– До встречи!!! - крикнула она, скрываясь в кустах на другой стороне поляны.
– Пока, - сказал Красный Волк, вцепляясь зубами в пирожок.
Пирожки были с мясом. И они были вкусными. Оба. Он пожалел, что не отобрал у девочки всю корзинку. Потом перестал жалеть, вспомнив, что ему известны теперь координаты убежища, в которое Юля, как раз потащила пирожки. Возможно, ему и в самом деле следовало воспользоваться предложением.
Про «Три поросёнка» была истинная напраслина. Как раз драгуны, нагнавшие его в постоялом дворе, и устроили бойню. Они окружили здание со всех сторон и палили по дому и в каждого, кто пытался выйти, даже если без оружия и поднятыми руками. Два десятка ни в чём не повинных проезжих и прохожих. А первым – Ниф. Старший из трёх братьев, владельцев постоялого двора. Когда вышел на крыльцо, показывая пустые руки, и желая договориться.
Конечно, драгунам был нужен именно Красный Волк, известный жестокостью палач республиканского правительства. Но приказ гласил: хитрый республиканец умудряется ускользнуть из любой ловушки. Поэтому то помещение, в котором он застигнут, должно быть накрыто шквальным огнём, а Господь приберёт невиновных.
Братья, конечно, не собирались выдавать Красного Волка, законы гостеприимства и кое-какие обязательства этого не позволяли. Но нужно было спасать действительно невинных посетителей Поэтому Ниф, как старший, вышел для переговоров. И был убит.
Возможно, Красный Волк в прошлые времена поступил бы также, да, скорее всего, и поступал (многое стёрлось из памяти за время войн, сейчас он даже иногда представлял себя милым добрым дядюшкой-министром просвещения Республики). Но с «Поросятами» он вряд ли бы поступил так. «Поросята» были ему друзьями.
– Придётся умереть всем, - негромко сказал Нуф, безобидный, никогда не державший в руках оружия.
– Давай я выйду и сдамся, - искренне предложил Красный Волк.
– Можно подумать ты не знаешь, как это бывает. Поубивают всех, подкинут пару винтовок, гранаты и доложат, что ликвидировали очередную банду террористов, - усмехнулся Нуф.
Влетевшая в окно пуля отрикошетила от барной стойки и пробила Нуфу голову.
– У меня только два патрона, - сказал Красный Волк последнему, оставшемуся в живых брату - Нафу. Наф откинул застилавший пол большой ковёр. Указал Волку потайной люк, а сам полез на чердак.
Протискиваясь в узкий лаз, который «Поросята» рыли, наверняка, ещё для своих молодых стройных тел, Красный Волк почувствовал лёгкое чувство стыда. Герой партизанской войны…. Полководец Республики… Кумир миллионов… Создатель нового мира… Блин.
Он услышал, как гулко замолотил пулемёт, который Наф держал на чердаке, и от души понадеялся, что трактирщик сейчас намолотит кровавой жатвы за все посевные. У драгун имелись два броневика поблизости (Волк видел в окно), то есть, у Нафа не было ни единого шанса. Но бегство Волка он прикрыл. Друг, чо. Светлая память.
Координаты, которые добрая девочка скинула ему на навигатор, оказались совсем не близко, но Волк доковылял. Как положено в этих краях, постучал три раза в дверь, потом толкнул её (дверь), которая, как принято в этих краях, была не заперта, и, прихрамывая, вошёл, держа автомат в левой руке.
…Мог бы догадаться, подумал он, когда пришёл в себя после удара по голове, лёжа связанным на разделочном столе. Девочка. Одна. Посреди джунглей, заполненных монстрами и плотоядными растениями. С учебником высшей математики в руках и корзинкой пирожков. С мясом. К бабушке она идёт. Убежище там, у бабушки. «Поросята» построили свой трактир в десяти милях отсюда, и никогда сюда не совались, никому не советовали и ничего не рассказывали. Да и он сам, если бы не погоня, никогда бы в эти края не решился вернуться. Красный Волк купился как подросток…
Он вполне спокойно смотрел, как к нему подходит пожилая женщина с разделочным топором.
– На полсотни пирожков, - услышал он знакомый голос девочки (головы он повернуть не мог).
– На две сотни, Юленька, на две сотни, - ответила женщина. – Он крупный и сытный. Приготовь, пожалуйста, базилик, перец, шалфей. Ты же знаешь, мы приглашены на коронацию Его величества, мы не можем приехать без подарка. Когда его величество был только принцем, ему очень нравились наши пирожки. Ещё капустки добавим и редьки, его величество это очень любит. Вот и получится две сотни.
Красный Волк закрыл глаза и решил, что не станет кричать, когда будут резать.
У него не получилось.
Если вам понравилась запись, сообщите об этом:
R861936957636
Z314524388182