(Из автобиографической повести в миниатюрах «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю»)
Я плохо помню Александра Ивановича Мещерякова. Хотя за шесть лет — с момента моего появления в НИИ Дефектологии и до его смерти — он постоянно контролировал, как и что у меня происходит.
Меня периодически привозили в НИИД. Ильенков часто болел, я совсем мало его видела. И совсем не помню... Там бывали всякие научные светила того времени, с мировыми именами, про которых я прочитала уже став взрослой. Но тогда для меня это были просто старенькие дедушки и бабушки… Ну или просто очень пожилые люди. Задавали всякие вопросы. Просили стихи читать, цифры в уме складывать…
Воспоминания эти смутные, и больше связаны с игровой темой, или с чем-то веселым…
Меня приводят в кабинет. Там Мещеряков и Скороходова. Мне дают задание — разложить карточки с различными картинками по группам. Задание предельно легкое, я пожимаю плечами, и разбираю быстро… Там карточки с изображениями посуды, одежды, окружающего мира… Потом эти маленькие группы объединяются в большие, и так, пока до «одушевленные-неодушевленные» не доходим...
Мещеряков сидит рядом, смотрит на меня, а в комнате появляются еще люди, я их не помню, но они тоже смотрят на меня… Это мешает сосредоточиться, хочется закончить быстрее и убежать…
На другой встрече Александр Иванович просит меня собрать «мозаику» — основа с разнокалиберными геометрическими дырками, и кучка геометрических фигур рядом. Собрала за пару минут.
Я помню запах этого Института. Смесь пыльных книг, старой штукатурки, школьных обедов и детей. Это основной коктейль, ударявший в нос при входе, а были ещё разные нюансы, типа запаха кожаных кресел в кабинете…
Меня укладывают на высокий стол, и к голове и рукам прикрепляют какие-то мокрые датчики (их протирают спиртом), рядом урчит большой прибор с длиннющим рулоном бумаги. Трудное для меня слово — электроэнцефалограф... Запомнила…
Мама тоже лежала потом на таком столе. А меня отправили играть, чтобы под рукой не мешалась.
Проверки на этом ЭЭГ были довольно частыми… Иногда — просто, иногда — когда еще и вопросы задавали, или показывали картинки...
Как-то Мещеряков приехал к нам домой — он периодически бывал. В этот раз забыл редкую книгу какую-то. А наш пес Тамир, который ещё щенком был, ее погрыз... Родители попытались найти эту книгу, — поэтому я и знаю, что она редкая, — найти не смогли… Когда Мещеряков пришел, папа извинился, что вот так. Думали, будет ругаться… Нет. Развел руками — ну что делать…
Когда он ко мне приезжал, родители угощали его — чаем, пива предлагали, тортик… Пиво не пил — сердце. А тортики ел с удовольствием...
— Ира, расскажи, как у тебя прошёл день?
Я ему пересказываю, что я делала и спрашиваю в ответ:
— Теперь ты расскажи, как у тебя прошел день?
Мама одергивает меня, чтобы я говорила «Вы».
— Ну мы же друзья, да?! А с друзьями разговаривают на «ты»…
— Ко взрослым людям надо обращаться на «Вы». К родным можно на «ты».
Мещеряков рассказывает мне, как сын, когда учился в школе, приходил с уроков, и он проверял его дневник.
— А ты его бил?
— Нет конечно, не бил! А тебя бьют?
— Не-е, не бьют!
Я просто вспомнила нашего соседа, Андрюшу, старше меня на семь лет, он часто прибегал к нам прятаться от пьяного отца. Отец его бил ремнем, — и за плохие оценки и просто так — и это я видела часто…
Тогда мне было где-то 5-6 лет, а этот текст я писала в день 40-летия со дня смерти Мещерякова, отдавая дань памяти человеку, который посвятил себя целиком слепоглухим людям, и изучению этой проблемы вообще. Когда Мещерякова не стало, 30 октября 1974 года, я была в Загорском детдоме. Нас собрали с урока на линейку, и сообщили о его смерти. Мы стояли «минуту молчания»…
* * *
Мещеряков Александр Иванович (1923-1974) — психолог и дефектолог, доктор психологических наук, ученик А. Р. Лурии и И. А. Соколянского. Создатель специального учебного учреждения для слепоглухих детей в г. Загорске (ныне Сергиев Посад) и Лаборатории изучения и воспитания слепоглухонемых Института дефектологии АПН СССР