Барсуков знал почему в Союзе после восьми лет изучения иностранного языка в школе и в ВУЗе, никто им не владел, и каждый стыдливо писал в анкете: «Читаю со словарем.». Барсуков знал почему в других странах, например, в Швейцарии, все, после окончания гимназии, свободно владеют английским языком.
Так происходило потому, что в Союзе учили не так и не те, а в Швейцарии – те и так. Когда младенец начинает постигать речь, он не учит правила, падежные окончания, неправильные глаголы. Он просто говорит. И вся эта грамматическая лабуда приходит сама собой. Причем говорит он с носителеми языка. Это и является основой для изучения иностранного языка за рубежом.
У нас же изучение языка начинается с грамматики. А преподают язык люди плохо владеющие разговорной речью.
К таким выводам пришел Барсуков, вспоминая уроки немецкого языка, полученные от Зинаиды Иоганновны. Она в конце тридцатых работала преподавателем немецкого языка на каких-то высших курсах и еще давала частные уроки на дому.
К ней приходили четыре солидных мужичка, и когда они приходили, Лешка вместе с ними проникал в комнату немки. В комнате все было интересно. На комоде стояли большие цветные раковины, глобус звездного неба, восточные безделушки. В книжном шкафу хранились альбомы с видами различных стран.
Муж училки был капитаном дальнего плавания. Он погиб, когда мятежники нанесли бомбовый удар по его судну, перевозившему военные грузы для испанских республиканцев.
Зинаида Иоганновна была чистокровной немкой и свободно владела немецким языком. Она не мучала своих учеников грамматикой, она с ними непрерывно разговаривала. И с Лешкой – тоже. Через год таких занятий Лешка мог шустро лопотать по-немецки. А потом началась война.
Зинаиду Иоганновну не коснулась блокада. Она буквально с последним поездом вырвалась из Ленинрада. Не коснулась впрямую, но косвенно ударила очень жестко. Она осела в Ярославле, где её привлекли к рабте с детьми, эвакуированными из Ленинграда через Ладожское озеро.
Вырваться из блокады -- это еще не значило выжить. Изнуренные дистрофией дети мёрли от малейшего неблагоприятного воздействия. Зинаида Иоганновна принимала умерших детей и организовывала их захоронение на Тверицком кладбище. Умирал каждый четвертый ребенок.
Более тысячи маленьких ленинградцев упокоила Зинаида Иоганновона на Тверицком кладбище. В наше время над их могилой установлен беломраморный обелиск. На нем выечен нежный ангел, улетающий в небо.
Памятник маленьким ленинградцам в Ярславле -- не единственный на просторах России. Их несколько. Самой восточной отметиной ленингрдаского горя является бронзовая композиция не городской площади в Красноярске. Там на розовом гранитном постаменте стоит, закутанная в мамину шаль, девочка с кусочком хлеба, зажатым в кулаке. Другой рукой она держет братика с бидончиком в руке. За ними стоят санки, с которыми ленинградцы ходили за водой. Задником композиции служит фрагмент решетки Летнего сада. Когда звереют сибирские морозы, кто-то повязывет детям на шеи цветные шерстяные шарфики.
Ужаленная в самое сердце блокадной тематикой, Зинаида Иоганновна гневно недоумевалала, почему в Ленинграде нет памятника блокадникам. Ни детям, ни взрослым.
Не очень удачный обелиск на плолщади Победы, который горожане кличут «стамеской», -- не в счет. Это благодарсность ленинградцев защитникам города. Обелиск перед Московским вокзалом -- тоже не в счет. Это знак того, что Ленинграду присвоено звание «Город-герой». И блокада здесь не при чем. Подобный обелиск есть и в Москве, хотя особого героизма москвичи не проявили, а наоборот, при подходе немцев к Москве, горожане в жуткой панике драпали из города кто на чем мог.
Зинаида Иоганновна считала, что такая легендарная эпопея, такая библейская трагедия, в которой сгинули сотни тысяч ленинградцев, должна быть увековечена. Она даже представляла каким может быть памятник блокадникам.
На постаменте из розового гранита с классическим фризом надпись: «ГРАЖДАНЕ! ПРИ АРТОБСТРЕЛЕ ЭТА СТОРОНА УДИЦЫ НАИБОЛЕЕ ОПАСНА».
А выше, на руинах здания стоит чёрный от копоти ангел с воздетыми вверх обгорелыми крыльями. Он в ужасе сжимает голову руками, рот его разрывает мунковский крик.
Внизу, по углам постамента, игнорируя эмоции ангела, располагаются:
-- девушка за зенитным пулеметом.
-- пацан с зажигалкой в щипцах,
-- сандружинница, выносящая дистрофика,
-- девочка с братиком, идущие за водой.
Зинаида Иоганновна даже и место выбрала для памятника. Малая Садовая, ближе к Невскому. Там в Радиокомитете всю блокаду разговаривала с ленинградцами Ольга Берггольц. Было бы резонно придать ангелу портретное сходство с блокадной музой Ленинграда.
Зинаида Иоганновна утверждала, что Медный всадник – это символ Петербурга, Ленин на броневике – символ революционного Петрограда. Должен быть третий символ, памятник блокадникам -- символ героического Ленинграда.
Немка вопрошала своего бывшего ученика Лешку, ставшего Алексеем Георгиевичем:
-- Уважаемый Алексей Георгиевич, вы можете объяснить, почему в городе нет памятника блокадникам?
-- На раз. Вернее на два. Во-первых в Ленинграде практически нет коренных ленинградцев. Они все повымерли. А людям с периферии, заполнившим город, блокада это, как вы говорите, Plusquamperfekt, давно прошедшее и туманное. Она их не трогает.
Во-вторых, городом рулили и рулят не ленинградцы. То сибирский чалдон, то прораб, выросший в глухой якутской деревушке, а то еще настырная комсомолка с Волыни. Я не удивлюсь если наш город возглавит товарищ с Востока.
Я не хочу сказать, что они плохие люди. Вовсе нет! Просто у них другой менталитет. Ленинградская блокада -- это не их блокада. И сердца этих руководителей глухи к трагедии ленинградцев.
А то, что наши губернаторы подчас продвигают, было бы уместно в их тьмутараканье, но совершенно не смотрится в Северной Пальмире.
-- Что вы имеете в виду, Алексей Георгиевич?
-- Прежде всего -- это строительство массивных сооружении в центре города, на фоне которых классические шедевры совершенно стушевываются. Ведь это губернатор Матвиенко подписала в 2009 году разрешение на строительство четырёхсотметрового Охта-цента, хотя по городскому закону возведение зданий в историческом центре города выше 100 метров запрещается
Или ликвидация трамвайных маршрутов, без которых город задыхается. Я не знаю как в других столицах, но в Берлине и Берне трамвай является необходимой частью общественного транспорта. Попытка замены трамвая маршрутками превращает Санкт-Петербург в какой-то Порт-Саид.
-- Все, что вы сказали очень даже справедливо. Но я считаю -- это не главное. Главное то, что власти не хотели и не хотят бередить память о ленинградских жертвах, которых не было бы при своевременной эвакуации города.
Даже после окружения Ленинграда немцами руководство страны должно было бросить все силы и вызволить горожан из голодной западни. Но и этого сделано не было.
-- Может быть вы и правы, но мне кажется, что всё это происходит от типичного безразличия властей. Когда начинали строить Охта-центр, то снесли памятник блокадникам, который на свои средства воздвигли рабочие охтинского завода. На просьбу трудящихся восстановить снесенный памятник губернатор Матвиенко ответила, что "это не целесообразно".
-- Эх, посадить бы эту пышнотелую даму на блокадную диету. Хотя бы на недельку.
Дожив до 92-х лет и так не увидев осуществления своей мечты, Зинаида Иоганновна ушла от нас и теперь с той стороны смотрит на то как уже нестолько лет мусолится вопрос об установке на площади Мужества памятника блокадникам. Уже и конкурс провели в 2015 году, и победителя выявили. Но все заглохло. Может быть и к лучшему. Проект не очень выразительный: шестиметровая серая колонна с прорисовкой каких-то тощих фигур. Там Чёрный ангел, придуманный Зинаидой Иоганновной, смотрелся бы качественнее и выразительнее в разы.
А насчет «товарища с Востока» Барсуков как в воду глядел. Возглавил таки град Петров гражданин из Баку. По этому поводу так и хочется напеть пацанскую песенку: «Граждане, я тоже из Баку...». Хотя ему уже напели всем стадионом очень ритмичную композицию. Но товарищам с Востока даже едкая жидкось – все божья роса.
Поэтому и появляется в Нью-Петербурге то мост Кадырова, то доска Маннергейма. А ещё губернатор маракует куда бы пристроить 80-метровое бронзовое изваяние, сотворенное неугомонным Церетелли.
А памятнику героям-блокадникам нет места в их родном Ленинграде.
Барсуков был бесконечно благодарен Зинаиде Иоганновне за то, что она научила его говорить по-немецки. Он несколько лет прожил в Германии и Швейцарии и знание немецкого языка очень помогло ему в делах. И ,вообще, он усек, что любое знание впрок. Любое знание когда-либо пригодится.
_______________________________
Рис. автора.