Его нательный крест свешивался из-под расстёгнутого ворота ру-
башки в его бокал так, что пальцы ног распятого Христа омочались в
остатках недопитого им мускатного вина. Он был явно нетрезв, и в его
теперешнем состоянии было повинно событие, казавшееся ему чуд-
ным сном. И даже, более того, он сомневался, а было ли оно вообще?
Или, может быть, ему об этом рассказал кто-то из его друзей, оказав-
шимся с ним в этом тихом загородном ресторане. Однако то, что те-
перь их не было здесь, а на столике после них было прибрано, и на
чистой скатерти стоял его бокал, а напротив — другой, с вином, возле
женских лайковых перчаток, говорило о факте события, произошед-
шего, видимо, несколько минут назад. Напрягая память, он попытался
восстановить: что же произошло? До того весь вечер он просидел в
задумчивости, слушая музыку ресторана и свою — воспоминаний о
далёких годах своей юности и не заметил, как ушли его друзья и как за
его столик подсела молодая девушка. На неё он обратил внимание тог-
да, когда она громко заказывала себе голубое вино. Его удивило её
чёрное платье, как бы усыпанное звёздами, и голубая шляпка с алой
вуалью. Ожидая, пока официант принесёт вино, она сидела молча, улы-
баясь в его сторону. Принесли вино. Она, пригубив бокал, произнес-
ла:
— Наконец-то мы с тобой встретились, дорогой мой.
Он удивился:
— Простите, мадам, но судя по вашей внешности, я не знаком с
вами. Посмотрите на меня внимательней, я ведь старик и не увлека-
юсь юными созданиями. Может быть, вы просто хотите меня о чём-то
спросить?
— Нет, мой желанный, я твоя невеста, и не спрашивать буду, а рас-
сказывать.
«Странно», — подумал он. И, словно угадав его мысли, она сказа-
ла:
— Да ничего нет необычного в том, что я поведаю тебе. Вспомни о
том, как ты, молодой поэт, первый раз в жизни попал к морю в солнеч-
ную погоду и, смотря на его волны, подумал: хорошо бы встретить
девушку с голубыми глазами, чтобы из них в твоё сердце плескались
волны нежности.
А вечером, видя звёзды, крупно, разноцветно отражённые морем,
ты предался мечте о том, чтобы твоя голубоглазая девушка носила чёр-
ное платье, осыпанное ими. А утром, загоревшаяся над морской гла-
дью заря навеяла тебе мысль, что небо надевает свою алую вуаль и
было бы прекрасно, чтобы девушка твоей мечты перед тобой была бы
в такой же. Ты так часто и страстно мечтал об этом и смотрел на гори-
зонт за море, где были неведомые тебе страны, откуда могла появить-
ся к тебе твоя девушка. Я пришла к тебе оттуда, но ты уже седой, в
морщинах, и всё равно я тебе говорю: здравствуй, мой желанный. Про-
сти, что долго тебе пришлось меня ждать. Поверь, море было слиш-
ком бурливо, я часто тонула, но оживала, благодаря твоей прекрасной
мечте. А что это именно я, убедись.
И она откинула алую, цвета зари, вуаль. На него глянули глаза го-
лубой морской волны. Её взор проник в его сердце, и в нём волнами
заплескалось волшебное вино любви, и он смотрел в эту голубизну,
всё более и более хмелея, покуда от блаженства не закрыл глаза.
Через минуту он не увидел за столиком девушку. Только бокал с
голубым вином да лайковые перчатки напоминали о ней. Его натель-
ный крест свешивался из-под расстегнутого ворота рубашки в его бо-
кал так, что пальцы ног распятого Христа омочались в остатки недо-
питого им мускатного вина. Он был явно нетрезв. Он сидел и ждал…
Он был поэт.