Перестройку Хромов встретил, работая в горкоме КПСС. Всё начиналось буднично и даже весело…
Объявив новый курс партии на гласность и демократизацию, руководители страны во главе с Горбачёвым, надеялись на быстрые перемены. И перемены грянули, да так, что за два года перестройки жить стали «веселей», но бедней…. Никто из партийной верхушки представить себе не мог, чем всё закончится и для страны и для народа, да и для них самих.
Хромов много чего наслушался, бывая на собраниях в трудовых коллективах на заводе и в городе. Люди обсуждали перестройку открыто, безобидняков - резали правду-матку, невзирая на должности.
- А надо было начинать перестройку? – сомневались между собой ответственные работники горкома и исполкома, когда обсуждали положение в городе. – Если у «головы» в голове непорядок – откуда он возьмётся у простых людей, - посмеивались они.
- Жили себе спокойно, семьи заводили, детей в институтах учили, в отпуске на море плавали, и деньжата водились, а сейчас, стыдно признаться, в кошельке одна мелочь и талоны..., - возмущались горожане в очередях за пачкой чая или сахаром.
- Сначала надо было вылечить экономику, чтобы народ не бедствовал, а уж потом браться за их души, - негодовал старый коммунист, ветеран войны Барышников Анатолий Ефремович, - выступая на партсобрании в ЖЭКе.
- Вон мы, какую страну восстановили после войны, до сих пор не верится, а «эти» всё с ног на голову поставили, - сетовали на власть ветераны войны, собравшись на аллеи Героев в день Победы.
Первый секретарь горкома, вручал им юбилейные медали и подарки и просил ветеранов потерпеть, обещая, что скоро всё наладится.
Но не наладилось! Высшая партийная власть посчитала, что с экономикой всё в порядке, и вместо этого занялась болтовнёй о реформах, объявив борьбу с пьянством, в результате недосчитали половину бюджета страны.
Повсеместно росли цены..., но им тоже нашли объяснение - не урожаем и закупками за рубежом. А потом разрешили гласность…
На телеканалах замелькали новые программы, изобличающие власть в чрезмерной опеке всего и вся. Особое место на передачах уделялось критике цензуры, благодаря которой, с точки зрения продвинутых журналистов, замалчивались многие события в стране и за рубежом. И скоро с экранов телевизоров на граждан хлынул такой поток противоречивой информации, что невозможно было определить: где, правда, а где ложь? Общество раскололось на правых и неправых, предприимчивых людей и нет.
Хромов любил смотреть программу «Взгляд» и другие передачи молодёжной редакции. Сначала он был весь во внимание и поддерживал взгляды молодых журналистов, а потом ему стали надоедать рассуждения телеведущих о лучшей жизни на Западе, а порой и раздражать.
«Как же так? – думал Роман, слушая Александра Любимова. - Великую страну, в которой родились и выросли, получили лучшее образование, и в «хвост и в гриву?».
Благодаря которой был разгромлен фашизм и освобождены народы Европы - стали откровенно унижать, приводя факты позора из зарубежных публикаций и воспоминаний, выдворенных из страны диссидентов. Неустанно обливали грязью советское время и нынешнюю власть доморощенные либералы, умело используя критику привилегий, талонную систему и неудачную борьбу с пьянством.
Роман сначала не находил ответа на вопрос: «для чего?», а потом понял!
Парни с телевидения хотят навязать обществу другой взгляд на нашу историю, взвалив вину на промахи в экономике на советскую власть, обвинив Сталина в геноциде своего народа. С экрана критиковалась старая партийная номенклатура и поголовно чиновники в правительстве. Выдвигались требования начать настоящие реформы, чтобы во власть пришли истинные профессионалы, и таким образом, наступило возрождение России, но на Западный лад.
Время покажет, что Хромов не зря думал, что в стране пахнет предательством…
И, где бы он ни бывал: у медиков, в рабочем коллективе на заводе или на стройке, везде люди задавали один и тот же вопрос: когда же власть перестанет делить талоны и бороться с пьянством, а займётся конкретной экономикой?
Но власть была непоколебима, посчитав талоны справедливым делом, а борьбу с пьянством первостепенной задачей, поощряла огромные очереди за водкой и продуктами, чем вызвала неслыханное недовольство трудящихся.
Об одном новшестве Хромов вспоминает с грустью и улыбкой - о специализированном магазине по продаже спиртных напитков. В народе его назовут «Капканом» в тот, же день после открытия. Всё выглядело примерно так…
Едва открывалась входная дверь…, в магазин вваливалась толпа мужчин и женщин - все с талонами. Давя друг друга, публика достигала прилавка и отоваривалась, а чтобы выбраться обратно у «счастливчиков» уже не было сил, следующая волна очередников перекрывала им выход, и первые оказывались в западне: ни в зад, ни вперёд!
Беспорядки продолжались несколько дней, пока градоначальник не заставил начальника милиции выставить там милицейский пост. После этого проходимость в магазине была восстановлена, а заведение получило меткое название «Капкан».
Перед этим, директор торга Василий Тищенко на совещании в горкоме высказал крамольную мысль:
- Как бы люди по правде штурм исполкома не начали! Разве это борьба с пьянством? – это прямая дискредитация действующих властей. Разве не видишь Юрий Леонидович? Скоро весь мир будет смеяться над нами. Согнали весь город в одно место и хотим, чтобы был порядок…, - недоумевал он.
Воробьёв на это замечание промолчал, а через час пригласил к себе начальника милиции…
Не вняв предостережениям умных людей о том, «что борьба с пьянством» может приобрести политический характер, «реформаторы» пошли дальше, объявив по всей стране гласность и демократизацию, как панацею от всех бед, и ввели выборность директоров предприятий, а заодно мастеров и начальников цехов.
К чему это привело? все поняли через квартал, когда государственный комитет по статистике подвел итоги работы в промышленности. Большинство избранных директоров завалили государственные планы. И этому были системные причины.
Когда, партийные комитеты проанализировали кадровый состав новых директоров, то оказалось, что к руководству предприятиями пришли люди случайные, целью которых была власть и личная нажива, а вовсе не план и зарплата рабочих.
Выборность претендентов строилась на критике предыдущих директоров и мастеров, которые требовательно относились к работе подчинённых, поэтому многие из «новобранцев» пришли к руководству, что говориться «из грязи, да сразу в князи», не имея ни опыта работы, ни профессиональной подготовки. Такого в стране, с момента становления советской власти, ещё не было!
На заводе автоприцепов, когда ввели выборность директора, то поруководить заводом захотелось всем, кому не лень. Сначала заводом поруководил сварщик, потом мастер сантехник, а потом завод остановился…
Когда это случилось, объединённый к тому времени райком партии и партком завода, вместо того, чтобы вернуть всё «на круги своя» занялись самобичеванием и неожиданно открыли в себе функционеров. На этом всё и ограничились.
Перестройка хоть и забуксовала, но сделала своё грязное дело. У людей наступила апатия и неверие в будущее. Всё это происходило на фоне поездок по стране Генсека, а его заверения, «что всё под контролем» вызывало смех у честных граждан.
В народе резко изменилось отношение к Горбачёву особенно, после того, когда он устроил на всю страну балаган, собрав «избранников народа» на съезд народных депутатов СССР. Это было настоящее шоу не только на всю страну, но и на весь мир, и многие из коммунистов поняли, к чему привёл их лидер. Вопреки здравому смыслу, тем не менее, Горбачёва поддержали и избрали первым Президентом СССР.
Шло время…. На предприятиях города продолжалась кадровая неразбериха, а в «первичках» всё чаще звучала критика в адрес парткома и райкома и его руководства, но при этом нерадивых руководителей становилось не меньше – выборность в городе заняла повсеместный характер. На проведение этого безумства уходило время, уходили деньги, хотя все понимали, к чему всё может привести. И никто из уважаемых политиков и первых секретарей крайкомов и обкомов не крикнули Горбачёву – остановись! А когда крикнули – было уже поздно.
Страна дала такой крен, что удержать её в устойчивом положении потребовалась, не только смелость и воля, но и поддержка народа. Ни того, ни другого у Горбачёва не было, и страна покатилась в пропасть…
На одной из последних партийных конференций Хромова попросили выступить. Речь шла об упразднении в партийных органах отраслевых отделов. Вместо привычных слов о перестройке и пагубном влиянии отраслевых отделов на результаты в промышленности, Роман, неожиданно для многих высказал предположение, что с закрытие отделов только усугубит проблему в стране. Его мнение оказалось, чуть ли не единственным, остальные выступавшие начисто раскритиковали работу отраслевых отделов.
Самоуничтожение партийных органов, о котором предупреждали неравнодушные члены партии, началось с ликвидации отраслевых отделов…, как и предполагалось, всем сокращённым нашлось место в новых структурах государственных органов. Так в России вольно или невольно возник бюрократический капитализм.
Умные партийные функционеры пересели в другие кресла, получив в народе меткое название «перевёртыши».
Чем же на самом деле занимался партком завода и горком партии с момента своего создания?
А ничем! с точки зрения сопротивления перегибам перестройки…
Горком проводил плановые мероприятия в свете последних решений съезда: аппарат вёл приём в партию, организовывал проверки и заседания бюро, на которых заслушивались руководители города и завода, чаще всех директор Богочаров. .
А экономические показатели по городу всё падали и падали…. Власть ждала кого-то чуда, но чуда не произошло!
В середине 1988 года горком упразднили, передав его права объединённому Берёзовскому райкому.
Роман хорошо запомнил тот день. Воробьёв собрал всех работников горкома и объявил всех безработными, предложив желающим перейти на работу в объединённый Берёзовский райком, зачитав постановление крайкома.
Хромов не считал для себя трагедией остаться безработным, он знал, чем займётся в ближайшем времени. Знал, о своём выборе и первый секретарь Сосновоборского горкома.
Олег Семёнович Шенин – тогда первый секретарь крайкома партии предложит Воробьёву работу инспектора по северным территориям, и тот согласится.
Этот выбор для Воробьёва станет знаковым в его карьере. Через несколько лет он займёт пост первого заместителя министра МЧС России в команде Шойгу, а затем пересядет в кресло заместителя председателя в Совете Федерации (примечание автора).
В конце ноября 1988 году Хромов вернулся на завод в качестве главного инженера металлургического производства...
Его возвращению активно способствовал директор металлургического производства Иванов Александр Александрович.
Сначала Хромова долго уговаривал к себе помощником директор Богочаров, человек на тот момент властный и настырный. Роман хорошо понимал, что угодливого помощника из него не получится и всё время отказывался от предложения. Директор тянул с переводом, пока Иванов не поставил вопрос ребром – «производству нужен Хромов, а не кто-то другой!». Поддержал кандидатуру Романа и начальник стальцеха Зверев, который к тому времени был возвращён обратно в цех на прежнюю должность.
Сан Саныч, так звали между собой работники завода независимого директора производства, раньше руководил заводской лабораторией, потом перешёл главным инженером металлургического производства, и имел учёную степень кандидата технических наук.
Директор производства умел контактировать не только со своими подчинёнными, но и с рабочими, часто бывая у них на участках. Вокруг Иванова стал формироваться костяк единомышленников и дела на производстве значительно улучшились, а само производство стало более самостоятельным.
Это не нравилось начальникам цехов, которые стали терять связь с директором завода. Теперь они не ходили на производственные планёрки, ограничиваясь диспетчерской связью – за всех отдувался Иванов, представляя необходимую информацию в центр. Особенно негодовал по этому поводу начальник кузнечного цеха Владимир Прошкин. По его мнению, структура металлургического производства была надуманной и костной.
Был случай, когда независимый директор производства, возразил Богочарову, назвав его претензии придирками.
Тот, раздраженно пообещал:
- Смотри, Иванов, не окажись в углу, не пожалею…
На что Сан Саныч вполне серьёзно, ответил:
- А я боксом занимался, Владимир Иванович, и знаю, как из угла уходить...
Директор посмотрел на Иванова и, усмехнувшись, пообещал:
- Ну-ну, посмотрим кто кого...
Разговор состоялся на территории складе готовой продукции, где начальник производства показывал директору строительные недоделки.
Об этой перепалке Хромову рассказал сам Иванов, когда встал вопрос о сокращении структуры металлургического производства. Дерзость, с которой начальник производства ответил директору, Богочаров не простил…
Через некоторое время, в свете последних нововведений в стране, дирекция металлургического производства была упразднена. Часть управленческого и технического персонала перешла на работу в цеха, а Иванов и Хромов стали искать работу самостоятельно. Богочаров не предложил бывшим руководителям вакантный должностей, а те, кто ранее поддерживал структуру металлургического производства, скромно промолчали, боясь вызвать гнев у авторитарного директора.
Перед самым уходом с завода, Роману стало известно мнение Богочарова относительно их двоих. Директор назвал Хромова упрямцем, за его отказ перейти к нему в помощники, а Иванова дон Кихотом за его независимость и высокое о себе мнение. Вскоре Иванов вернулся на работу в институт цветных металлов и возглавил там кафедру, а Хромов перешёл на работу в горисполком, став заместителем у Алексея Козлова.
Перестройка и развал страны продолжались…. Одновременно, маховик истории безжалостно разрушал в людях веру в социальную справедливость, уверенность в завтрашнем дне, любовь к Отечеству...