Пустота шумит по-олимпийски

Множество растрепанных, взаимоисключающих мыслей носится по стране, выражается в устном виде – по радио и ТВ, в письменном – в основном в СМИ. Смотришь порой телепередачу, слушаешь и вслушиваешься в эту бесконечную говорильню и ничегошеньки не понимаешь. То ли ты глупеешь с каждым днем, то ли театр абсурда, всегда существующий в качестве фона, занял действующие позиции. А недавний опрос представителей интеллигенции относительно предстоящих выборов и президентских качеств и вовсе обескураживает. Сплошное «не могу, не хочу, наконец, не желаю». Едины лишь в одном: случись завтра выборы, растеряются. А за действующего президента проголосуют люди при должностях, у них есть точка опоры. У остальных же такая нестабильность, что становится страшно.

Ты неверно скользишь в своей узкой ботинке,
Точно робко ступаешь по льду...
(К. Бальмонт)

КРИЗИС ВЕРЫ
Человеческая вера всегда была тесно переплетена с политикой, материальной заинтересованностью, страхом перед завтрашним днем. Сегодня это в основном (помимо, разумеется, перечисленных факторов) вопрос моды. Венчаться в церкви, крестить младенцев, возжигать свечи во славу Господа (авось, зачтется) и сочетать все это с пикниками стало стойкой традицией, соперничающей с умонастроением нации в других вопросах. Лет тридцать назад в больнице женщины при немощных детях возносили трогательную молитву: «Сохрани, боже, всех детей и в конце – моего». Сегодня важнее всего пышность обрядов: кто кого переплюнет в тратах, тот и в вере выше и в любви к ребенку, родителям, будущей жене сильнее. Христианская тихая мудрость, затаенность, отсутствие гордыни отошли в прошлое, крест из драгоценного металла перечеркнул все заповеди божьи, оставив лишь суету и празднословие. Да и при чем здесь Бог, если целая армия пророков и сивилл наводнила страну (не только нашу) и предсказывает будущее человечества. Смирись, гордый человек, живи себе не мудрствуя лукаво, ибо все предопределено звездочетами и хиромантами.
А что сталось с природой? Нет, нет, я это не об экологии, но давно ли мы просто бродили по лесу, собирали шишки, смотрели на небо, бездумно сливались с мирозданием, именно в эти мгновения ощущая близость к божьему промыслу? Такое случалось раньше и с закоренелыми атеистами. Сегодня даже в красивых парках дети устремляются к аттракционам, игральным автоматам и кафе. Но ведь интерес и любовь к природе тоже атрибут веры, веры в то, что эту умиротворяющую красоту и гармонию могло сотворить лишь высшее существо. А это надо воспитывать изо дня в день, без устали, чтобы добро стало внутренней необходимостью, а не навязываемым свыше указом. Говорят, волна преодолевает тысячу миль, чтобы шепнуть свое имя берегу. В этой неспешности и сливающемся с тишиной шепоте ощущается близость к Богу, его вечным заветам. Люди не торопясь всю жизнь строили храм во славу господа и тем самым незаметно шагали в бессмертие. Так, Мхитар Гош строил храм, при Гошаванке он и похоронен. Автор сливался со своим творением неотличимо, неотделимо, на века.
Была устремленность в коммунистическое завтра – эта замена религии с псевдонаучной теорией и параллельно (именно параллельно, а не в недрах ее) зрели высокие и чистые идеи о подлинной свободе, пробуждающие национальное самосознание.

КРИЗИС ДОВЕРИЯ К ИДЕЯМ
Высшим выражением доверия друг к другу среди армян я считаю 88-й год, начало Движения, когда идея сплотила и сроднила людей настолько разных, что и по сей день задаешься вопросом: что это было – священная самоотверженность во имя национальных интересов или сатанинский соблазн? Мы чуть-чуть не дотянули до трагедии, этой «школы  для королей и героев», и новоявленные герои скорехонько переродились в циников и конформистов. Что же, очевидно, прагматизм оказался сильнее провозглашенных идей, и недолгая аскеза уступила место хищническим инстинктам. «...оптимальная стратегия выживания – ненакопление жизненного опыта. Любой опыт в такой ситуации – обуза, затрудняющая адаптацию, способность быстро, без колебаний и размышлений менять форму существования», - эти слова уже покойного ученого – биолога и филолога – В.Короны как можно лучше объясняют то, что произошло с нашими лидерами, которым народ (народ, а не толпа) преподнес свои дымящиеся сердца. Это было даже не зло в его чистом первозданном виде, квинтэссенция пороков, глумливого издевательства над святыми чувствами соотечественников, а просто постепенное умаление добра, расчет на извечную человеческую наивность и стремление к самообману. Но реальность может не совпадать с расчетами, что и произошло через несколько лет или одно десятилетие (трудно определить когда именно) и привело еще к одному кризису веры в идеи. Кризисов доверия, «великих американских депрессий» мы пережили столько, что вроде бы выработали иммунитет к ним. Но, оказавшись без идей, уже властно заявили о себе материя, потребовав компенсации за пережитое. И люди устремились за рубеж, а также в бизнес и чиновничество, эти внутренние формы эмиграции.

И в хаосе паники и отчаяния
Выплескивая сгустками слова
из сладострастно хлюпающего горла,
катилась по ступенькам голова...
(Г. Чахал)

Если раньше девизом было строить, то теперь стали превалировать разрушительные тенденции. Иногда тяга к строительству и разрушениям парадоксальным образом уживалась в одной деятельности, толкая к непродуманности и абсурду. Внутреннее саморазрушение тоже стало очевидным, то, что соединяло людей в едином порыве доброты и жертвенности, стало их разобщать и даже со временем побуждать враждовать друг с другом. Говорят, если копнуть оболочку русского, то увидишь татарина. Что же оказалось у нас под тонкой оболочкой? Боюсь, нечто неутешительное, не имеющее ничего общего с провозглашенными идеями и недостойное памяти Нарекаци, Чаренца и Андраника. Если раньше было «нищее величье и задерганная честь», то теперь беззастенчиво, неугомонно, безостановочно «как раковину мир переполняя, шумит по-олимпийски пустота». И нестабильность нашего существования, неверие в слова и обещания уже проникли в личные человеческие отношения, когда все потеряло цену и взывает ко вседозволенности.

КРИЗИС ДРУЖБЫ И СЕМЬИ
Были у нас двойники, не очень-то счастливые, но умиротворенные сознанием того, что свое маленькое дело делают не так уж плохо, а свое маленькое человеческое счастье сумеют сохранить, находя в нем прибежище от жизненных тягот и неурядиц. И хотя недовольство жизнью, бытом, действующей властью было очевидным, помогать друг другу становилось естественным и питало извечную склонность человека к добру. Абсолютное доверие слепо, речь не о нем. Но было хотя бы убеждение, вера в то, что каждый будет по возможности благородным или хотя бы играть в благородство, поскольку именно это приемлемо. Теперь доверие подорвано изначально, и извечная человеческая чужеродность заметна в самых естественных и органичных, казалось бы, проявлениях. Слыхали вы раньше о том, чтобы жена годами не знала о местопребывании мужа? Или скрывала это от других, потому что на него могут выйти кредиторы? Чтобы долголетняя дружба распадалась из-за неумеренных амбиций одного и зависти другого или просто накопленной агрессивности и злобной несдержанности в словах? В нашей советской семье никогда не было того абсолютного доверия, которое я заметила однажды у приехавшей в Ереван зарубежной супружеской пары, но по крайней мере соединяло отношение к детям, сознание необходимости трудиться для них и во имя их.  Сейчас эгоизм проник во все и вся, а финансовая несостоятельность порождает враждебность и недоверие друг к другу. Если твое материальное  благосостояние нестабильно и зависит от случайных подачек, то это лишь развращает и унижает. И действительно, невостребованность рождает недоверие и неуважение к человеку  со стороны самых близких людей и вызывает затравленность у него самого. Человек рождается, чтобы иметь свою тень, заранее предусмотренную или благоприобретенную. Но нынче множество молодых людей оказались и вовсе без тени – люди-призраки, инопланетяне, словом, чистая абстракция. «А был ли мальчик?»
Раньше контролировалось каждое устное или печатное слово, и это вызывало дискомфорт и естественный отпор, часто талантливый в своей драматичности. Сегодня словесная бесконтрольность и резкие, вплоть до хулиганских, перехлесты стали обычным явлением и воспринимаются вполне буднично или не воспринимаются вовсе. Телепередачи по уровню пошлости соперничают друг с другом, а криминальная хроника производит впечатление сатирического гротеска. Если в Москве 12-летний мальчик «заказывает»  убийство своих приемных родителей, чтобы завладеть предназначенной на покупку новой квартиры суммой, и затем спокойно рассказывает об этом... Если молодой еще мужчина в армянской деревне делится с телеэкрана заветным – удушил мать, поскольку дом она не ему завещала... И опять же нечего кивать на западные мерки. Именно там, на гниющем Западе муж пишет роман, чтобы отвлечь смертельно больную жену от тягостных мыслей, и оба так увлекаются написанным, с такой жадностью поглощают изо дня в день главы, что забывают обо всем на свете, и когда едут в больницу для очередной консультации, жена оказывается полностью излеченной. Это не досужая выдумка, это достоверный факт, и признаться, он меня убеждает. Душа – это способности,  утверждал Вольтер, потому данные Богом способности надо использовать, иначе душа покидает тело, оставляя ей лишь немощи и злобу, лишь недоверие к окружающим, отсутствие любви и, следовательно, смысла жизни, воли к жизни. И первыми врагами тогда неминуемо становятся именно близкие – по родству, территории, духу люди, некогда любимые, а позже носители всего негативного и неприемлемого.
Жизнью надо дорожить, она убывает с каждым днем, исчезают красота и любовь, нечаянная радость от пробуждений и воспоминаний. Так давайте же сохраним хотя бы доброту, тоже разновидность счастья, умение восхищаться друг другом, жалеть и, главное, доверять себе подобным, доверять самой жизни, ибо, по Пастернаку, она милосерднее, чем нам кажется.

2002г.