80 лет жизни народного художника Армении Акопа Тиграновича Акопяна делятся ровно пополам – 40 лет в Египте и Париже и 40 на родине. Тем не менее эти две половинки составляют единую целостность – человеческую, эстетическую, сущностную. Любой человек, тем более живописец, претерпевает эволюцию, но в работах А. Акопяна можно проследить и некое постоянство. Это и всегда сдержанная цветовая палитра, и пристальный интерес к вещному миру, предметам, окружающим человека, и философское осмысление им же созданных символов, например, манекенов, оживленных мастером и заполонивших его полотна за последнее десятилетие. Художник согласился встретиться со мною после перенесенной тяжелой болезни, и как следствие пережитого на мольберте последняя работа: огромные ножницы опрокинули манекен и даже наполовину снесли ему голову. «Ножницы – это вирус, вцепившийся в меня, но я устоял», - объясняет А.Т. Неудивительно, ведь художник не манекен, его так просто не опрокинешь...
- Акоп Тигранович, какой вы представляли себе родину, живя на чужбине? Как и насколько оправдались ваши представления, ожидания, надежды, связанные с Арменией?
- Родина в моем представлении была идеальным, лучшим в мире местом. Я чувствовал бы себя глубоко несчастным, если бы так и не испытал этого состояния – увидеть родину, жить с ней единой жизнью. Но воображение и реальность – вещи разные и не всегда совместимые. Тем не менее существует одна Армения, и поскольку она была в составе Союза, то и я стал жить как обычный советский гражданин и художник, общаться же со своими соотечественниками было гораздо приятнее, чем с чужими. И лишь здесь возможно каждый божий день видеть Ереван, Арарат, Святой Эчмиадзин...
- Что, по-вашему, означает патриотизм? Претерпевает ли это понятие качественные изменения, не девальвируется ли оно от частого, ненужного и недостойного употребления? Русский мыслитель Петр Чаадаев говорил, что любовь к истине выше любви к родине.
- Трудно сформулировать это понятие, но если из чужбины приезжаешь на родину, даже не видев ее, если любишь уже само это слово... Но это, конечно, очень личный вопрос. Думают ли люди о родине, живя здесь всю свою жизнь? Несчастны ли они, покидая родину? Трудно обобщить, но попробую: патриотизм – это жить на своей земле, земле своих предков, и здесь продолжить свой род, не продавать ее чужим, защищать, а главное, не пачкать недостойными деяниями. Истину можно найти и на чужой земле, тогда как на родине не все любят истину. А понятие патриотизма не должно обесцениваться, иначе его и не было бы вообще.
- Какие метаморфозы произошли в Армении за 40 лет вашего пребывания на родине? И насколько политическая жизнь, политические события влияют на ваше творчество?
- Я приехал на родину в период одного из самых жестоких тотальных режимов, от которого мы теперь избавлены. Нас в качестве независимого государства признали все, однако появились новые проблемы. Сам я не обретаюсь в нищете, но по подсчетам экспертов 85 процентов населения бедствуют. И это тяжелее всего. Кто в ответе – трудно сказать. С другой стороны: в тюрьме кормят три раза, но от этого арестанту не легче. В клочья разорвано старое, а построить новое – это уже вопрос времени. Может, получится, а может, и нет. Каждое поколение переживает свое время, творит свою систему, дело за будущими поколениями. Нашему бы народу хоть сто лет спокойной жизни... А то за ХХ век – и резня, и 37-й год, и II мировая война, и землетрясение...
Не думаю, что на мое творчество особенно влияли политические события (хотя, разумеется, я все это переживал вместе со своим народом), но искусство – это скорее внутреннее стабильное состояние души, и со времен Египта я не изменился, хотя там я, возможно, писал бы иначе. Но, к счастью, здесь меня обошли стороной большие несчастья и не было бессмысленной травли, как у других. Очевидно, ни мое искусство, ни личная характеристика не мешали советским властям.
- Должен ли художник быть граждански активным?
- Работы художника должны прежде всего доставлять радость людям, заставлять их задумываться, пробуждать интерес к тем или иным явлениям. То же делают и сапожник, и портной, и люди прочих профессий. Художник творит, потому что хочет творить, он может, разумеется, обращаться и к истории, различным событиям общественной значимости, но нельзя это вменять ему в обязанность. Такое уже практиковалось при советском строе и не принесло пользы искусству.
- Часто вы через вещи, манекены постигаете человека, его внутреннюю сущность. Это говорит «о радумьях возвеличенных одиночеством», или о художнической зоркости, внимании к предметному миру?
- Вещи и манекены – это материал, способ, с помощью которых я рассказываю о себе, своей жизни. Мы окружены вещами, и взаимовлияние неизбежно. И вместе это жизнь, ее составные, которые и диктуют художнику выбор различных выразительных и изобразительных средств.
- Способствует ли стабильность общества развитию культуры или ведет к застою?
- Каждое животное существо, просыпаясь, думает прежде всего о том, как добыть средства к существованию, учить детей, лечить больных членов семьи. В нестабильном обществе все это исключается. И если группы гангстеров, кланы баламутят общество, - записывайте, почему вы остановились? (это собеседник ко мне. – З.О.) – то мы никогда не выйдем из кризиса, и у людей не будет работы и пр. Заметьте, я говорю не об оппозиции...
- Что всего дороже в жизни – любовь, дружба, «игрушка мира – Слава», гармония?
- То, что я есть. То, что я продолжаю жить, вижу свет и сегодня говорю с вами...
- Ваше отношение к религии? Наши страдания – это отражение мучений Господних, или проявление эгоцентризма?
- Наши страдания имеют отношение лишь к нам самим. Я не считаю себя правоверным христианином, но Армянская Апостольская церковь – это лучшее наше творение за 1700 лет христианства, и не признавать этого означает уничтожить себя или обеднить свою культуру.
- Ваши творения переживут вас. Чем же утешаться тем, кто не наделен подобным талантом? Обидно исчезнуть бесследно.
- Не у всех есть такая потребность, даже не всякий художник думает об этом. Главное – это хорошо, достойно прожить жизнь, будь ты спортсмен, переплетчик или живописец.
- У нас выдалась в этом году очень тревожная весна, невольно вызывающая в памяти слова М.Волошина «но в ту весну Христос не воскресал». Как вы, помимо болезни, восприняли эту весну?
- Весна меня волнует ежегодно. Весной цветут абрикосовые деревья, и я всегда, в течение десяти дней, пишу их. Этой весной я был лишен такой возможности. И выборы тут ни при чем.
- «Старость – это просто свинство», - писала Фаина Раневская. Что, по-вашему, старость? Душевное равновесие, дисциплина, озарение или, напротив, присвоение себе права вседозволенности ввиду особых старческих слабостей?
- Старость – это болезни, возвещающие о близкой смерти. А ведь со смертью кончится все – и любовь, и отношение к миру: с возрастом человек теряет свои возможности и приобретает слабости. Но, разумеется, каждый в старости мудр по-своему и трудно определить границы между естественной мудростью и сознательными ограничениями.
- Как вы сегодня воспринимаете историю, каковы ваши прогнозы?
- Мир идет в сторону все большей напряженности, жить становится все труднее. И этот гнет тяготеет и над моим народом, которому хочу пожелать много светлого, но, боюсь, сегодня это прозвучит формально. Война в Ираке еще раз доказала, что человек с развитием цивилизации не меняется. Как и в древности, все решает сила, и силовые приемы, насилие лежат в основе человеческих взаимоотношений. Агрессивность одних и многотерпение других – из этого и слагается история...
P.S. От кого и от чего произошел человек? Говорят, от божественных слез. Но у одного эти слезы текут из собственных глаз, другие же – исторгают из чужих. Ради будущей гармонии человечества нельзя пожертвовать и слезинкой ребенка, утверждал один из великих гуманистов Ф. Достоевский. И какая чаша весов перевешивает – веселия или страданий? Наверное, следуя мудрому завету моего сегодняшнего героя, надо просто быть благодарными за дарованную жизнь, за каждое ее мгновение, за еще одну весну и неминуемо еще одно разочарование. Мечта права, когда манит, и права, когда лжет. И в итоге «побеждает жизнь, творя собственную «поэму экстаза», увенчанную лаконичным именем: Смерть». (Г. Миллер)
2003г.