Нельзя не сказать, что Соломон не выглядел на свои тридцать девять. На двадцать четыре, от силы. Он считался, тем еще «казанова», хотя за всю жизнь, по правде говоря не встречался не с одной девушкой. Его больше занимала торговля. Она являлась для Рабиновича смыслом жизни, призванием, так сказать. Но Лея была превыше всей торговли, она была ученицей… Каждый уважающий себя еврей, с трудом брал на себя ношу быть ребе. Это тяжело, неприбыльно и ответственно. Короче говоря, дело нелегкое. Впрочем, еврей-ребе был достоин уважения. Если даже Иисус Христос считался учителям, то о чём речь…
Соломон чётко продумал пан действий. Сначала он наведается к Николаю Евдокимовичу, человеку, служившему с ним в войсках Российской империи три года, после чего они вдвоём, наврали, что поженились, и преспокойно занялись торговлей. Родной, безопасной и незамысловатой. Коля не был евреем и антисемитом. Он был просто амбициозным, молодым человеком. Один на миллион, как это не странно.
После Рабинович решил, направится к Адольфу Петровичу, его знакомому, и не чего более. Он должен был сделать Соломону «липовое» удостоверение жандарма. Рабинович хотел сделать ещё много чего, но Божьей волей ничего более сделано не было, ввиду, сильнейших, тому противоречивших, обстоятельств.
«А, как-же, Исаак Иванович? Вы о нем что забыли?» --спросит придирчивый читатель. Нет, конечно, не забыл. Просто, мой главный герой, Соломон Рабинович, решил, что лучше всего своего друга не втягивать в сию нелепейшую историю, и он даже не подозревал о том, что уже втянул его… Так-то!
***
--Лея, я тебе рассказывал о Николае Евдокимовиче? –Рабинович вопросительно смотрел на Лею.
--Нет, ребе, не рассказывали.
-- Ха-ха. Как я мог не сказануть об этом чуде. –Он с долей ироничности произнес эти слова. –Так вот, Коля, мой сослуживец. Он ещё тот набор амбиций, которого свет не видывал.
--Так, как он нам поможет, ребе?
--Он, по профессии, историк. Может чего подскажет.
Лея и Соломон подходили к дому, уже упомянутого мною сослуживца, расположившейся на улице Чеботарской. Впрочем, сие не нужно читателю. Зайдя в домик Рабинович своеобразно поздоровался:
-- Впрочем, тут, ничего не изменилось. Где ты, герой нашего времени? –Он оглядел первый этаж, состоявший из одной просторной комнаты. В ней располагался стол, два стула, маленькая библиотечка, шкаф, или как сейчас говорят, комод. Библиотека, однако же, была достойна отдельного внимания. Она состояла из набора книжных полок. На них были чётко расставлены книжки, в алфавитном порядке, так сказать, серьёзно. Пред кн. Полками была разложена кипа книг. И между кипой и полками был малый просвет. Там и находился, сидя на корточках, Николай. Он поднялся, предварительно повернувшись в сторону Соломона, поправил очки и ответил:
--Не умничай, братец Лис. Я учёный и для меня важен порядок.
--Эту кипу книг, ты, считаешь порядком? –Соломон недоуменно взглянул на своего товарища.
--Слушай, ты, поучать меня пришел иль по делу.
--По делу. Давай посвящу…
Началось долго обсасывание, уже прошедшей истории, с некоторым авторским домыслом, от лица Соломона. Я же, пока объясняется сия скукотень, опишу внешность Коли. Он был высоким, статным человеком. Лицо его украшали усы, ясно говорившие о казацких корнях, волосы были чисто черными. И, наконец, очки, которые из-за своей старости изменяли натуральный цвет глаз. Впрочем, объяснение истории уже подходит к концу.
--Да, товарищ, это дело требует вдумчивости, которой мне как историку не занимать.
--Ты по конкретней, товарищ—историк. –В шутку заметил Соломон.
--Иронизируешь. –Николай поправил очки. –Ладно. Вот, что я думаю. Ты сказал, что вероятнее всего нападавшие, члены «Красного жемчуга». Это накаляет обстановку.
--Почему? –Удивлению Рабиновича не было предела.
--Дело состоит в том, что идейный основатель банды –цыган-разбойник. Сам понимаешь, это представляет немалую опасность, посему жандармы стараются с ними не пересекаться. Ну-с, а если точнее, то можно сказать что ты не на тех нарвался.
--Плевать. Уже нарвался, назад пути нет.
--В этом весь ты. Так вот о чём это я… Ах, да, ты, вот как поступи. Говорят, подле заведения Адольф Петровича есьм, место расположение сиих не примерных господ. Можешь, их там подкараулить. И. да, будь осторожен.
--Честное еврейское, Николай Евдокимович. Я изволю идти.
--Иди. И, поаккуратней. Не хочу потерять единственного друга.
--Пока.
Соломон вышел из дома. Теперь-то, читатель понимает, из-за каких обстоятельств далее Адольфа Петровича на сей момент Рабинович не мог продвинется.
А он четко решил. Подкараулит и допросит, как следует