Мы начали жить все вместе, не сказать чтобы семьей, но все равно, наши острова уже небыли необитаемыми. Мне было немножко жаль потерянного одиночества, к тому же, я не мог больше дурачиться и заигрывать с деревьями или птицами, но, все таки, человек — это стадное животное, поэтому живя в коллективе чувствуешь себя намного спокойней. Только Паук все равно чурался нас, проводя больше времени за своим зеркалом, он так же продолжал усовершенствовать себя в акробатике и растить на спине еще пару щупалец.
Еще на Острове возле трех пирамид, жили муж и жена, оба такие упитанные, низкорослые. Их особенностью была стальная сеть, она соединяла их кудрявые головы так, что они не могли отходить друг от друга дальше метра. Так и ходили постоянно держась за руки. А еще когда они начинали говорить одновременно, по сети пробегали короткие электрические разряды и приводили болью обоих в ступор. Так, что говорить они могли только по очереди. Женщина представилась как Мадлен, а мужа ее звали Ланселот, но самое интересное, они утверждали, что эти три пирамиды — это их детишки, рожденные Мадлен естественным путем, за пять лет прибывания на Острове. Ланселот по секрету мне как-то шепнул, что еще они ждут четвертого, Мадлен, конечно, нервничает, не зная кто будет мальчик или девочка. Самому Ланселоту хотелось бы мальчика. Как он объяснил, три пирамидки черного отлива, значит это девочки, у старшенькой желтенькое пятнышко на боку, средняя при ярком освещении может переливаться в темно-зеленый, а вот у младшенькой они пока никаких особенностей не заметили. Но это временно, успокаивал он меня, с годами и младшенькая себя проявит.
Еще один персонаж примкнувший к нам на своем Острове — это профессор Карпов. Это он строил скульптуру из металлических прутьев и тряпок. Мадлен как-то поинтересовалась, что это за конструкция и зачем она тут? На это профессор только злобно проворчал о женской недальновидности и стал нервно щипать свой ус. Он носил длинный, почти до пят, зеленый плащ, любил кутаться в него, изображая озноб, хотя никаких ветров на нашем Острове не было никогда. Он подолгу ходил широкими шагами вокруг своего монумента, выкрикивая разные нелепые лозунги или обрывки каких-то стихов, вроде: «Достопочтенный мертвый князь, земля и глина на лице твоем...» Потом запрыгивал на памятник, выгибал там одну из железок и с довольным видом отходил подальше, любуясь содеянным.
Если бы я мог улыбаться, я бы во всю улыбался на них, а если бы не Оксана, я бы тоже нашел себе какое-нибудь очень важное дело на этом Острове...
Это она первая подошла, когда мы с Пауком прятались за зеркалом. Короткие темные волосы, неброское летнее платьице, чуть полноватая, босоногая и со звонким, но слегка сдавленным голосом. На лице у нее был толстостенный респиратор. Она глубоко вдыхала через него воздух, потом убирала его от лица и спокойно говорила, на сколько хватало запаса легких, может быть поэтому голос казался сдавленным.
- Мне не подходит воздух этих мест — объясняла она любопытной Мадлен. - поэтому приходится пользоваться этой штукой, - вдох через респиратор, - раньше пользовалась противогазом, пока не нашла вот это. - Она повертела в руках респиратор и опять глубоко вдохнула через него.
Мы с ней разработали специальный язык жестов, с помощью которого я мог общаться, шутить и даже делать ей комплименты. Но потом она как-то сказала:
А почему ты никогда не снимаешь маску?
Я мотнул головой и показал двумя руками «крест», что означало - не могу.
А ты пробовал? - Оксана посмотрела с подозрением.
Я пожал плечами и отвернулся.
Ты чего это отворачиваешься? - она смеясь толкнула меня в бок. Вдох через респиратор — а давай вместе попробуем?
Я вопросительно посмотрел на нее, мол зачем тебе это нужно?
Что спрашиваешь? - Оксана хихикнула, - а может я целоваться с тобою хочу! - она засмущалась и отвернулась к морю.
«Хороший стимул» - подумал я, но потом вспомнил, как это больно, снимать маску и меня передернуло. Оксана удивленно посмотрела.
Ну не хочешь и как хочешь! Дурак! - она резко встала, но я успел поймать ее за руку. Встал и посмотрел в ее зеленоватые, грустные глаза. Сглотнул липкую, тяжелую слюну. Так напряг челюсть, что задрожали мышцы на шее. Она это заметила, широко раскрыла глаза и нежно обняла меня за шею. Я продолжал напрягаться, повернул голову набок и все-таки выдавил глухое:
Д-да-а-авай...
Уф, - выдохнула за меня Оксана, - что ты, миленький так напрягаешься? Тебе больно?
Конечно, было ужасно больно, но я лишь мотнул головой и показал щепотку из большого и указательного пальца, что означало «чуть-чуть». Оксана прижалась ко мне лицом и горячо зашептала в ухо:
Ничего, ничего! Мы обязательно избавимся от это маски! - вздох через респиратор — Я же вижу, что она не твоя, что она не нужна тебе! - вздох через респиратор.