Глава 39
Вахе-Краузе не спалось и он вышел за развалины. Солдат, стоявший на часах обернулся к нему.
- Что, не спится, немец? – участливо спросил красноармеец.
- Не спится, - ответил Ваха, присаживаясь на высокий валун.
- Дать табачку? – часовой шагнул к нему, доставая кисет.
- Я не курю! – ответил Краузе. – И тебе не советую. Особенно здесь, в горах, где воздух и так разрежен.
- Ништо! – буркнул солдат, присаживаясь рядом с Вахой. – Я сам только на войне закурил. Я сибиряк, из староверов. У нас не принято курить бесовское зелье. А на войне вот, закурил…
Видимо, услышав их тихие голоса, из развалин выбрался Липунов.
- А я не откажусь от табачку! – сказал он. – Папиросы у меня закончились.
Часовой протянул офицеру кисет, и тот зашуршал газетной бумажкой, свёртывая самокрутку.
- Эй, смотрите! – вдруг вскрикнул часовой, указывая рукой на пик Калицкого, едва различимый в темени ночи.
Краузе и Липунов вскинули головы и… обмерли. На самой вершине пика, там где сидел «монах, склонившийся над книгой», ярко горели два белых огня, словно глаза у великана…
- Что эт-то?! – воскликнул Липунов, роняя кисет. – Ка-к-кого чёрта?!
Краузе вскочил с камня, стараясь разглядеть необъяснимый феномен природы…
В этот миг на них обрушилась полная темнота. Не постепенно, а как-то сразу. Словно кто-то в небесной выси нажал на невидимый выключатель.
Липунов всегда гордился своим трезвомыслием. И в этот раз он смог сохранить ясное сознание. Не растерялся: глубоко вздохнул, закрыл глаза, досчитал до десяти. Открыл, но... тьма никуда не делась, не растворилась… Скорей наоборот, стала плотной и осязаемой…
Краузе вдруг осознал, что находится словно вне реальности. Куда-то исчезли шумы ветра и шумное дыхание часового. На полуслове оборвался крик Липунова…
Позже, на допросе в Особом отделе он скажет, что, по его ощущениям, эта черная мгла длилась где-то с четверть часа, а потом так же внезапно исчезла. И он будто бы вернулся, но куда?! Уже не было полуночи – стоял белый день. А валун, на котором он, казалось, всего пару минут назад присел, в буквальном смысле обледенел. Под колючим ветром, кутаясь в воротники телогреек, рядом стояли какие-то подавленные Липунов и часовой…
Со стороны гор к ним бежали красноармейцы, настороженно поводя стволами автоматов… Около развалин Краузе увидел «полуторку» и удивился мастерству шофёра, который сумел подняться на машине так высоко…
Появление троицы стало шоком для подбежавших к ним красноармейцев.
Старший лейтенант, возглавлявший прибывший отряд, что-то кричал, обнимая каждого, в том числе и Краузе, но тот ничего не слышал…
Когда Краузе пришёл в себя и смог распознать, наконец, окружавший его мир, выяснилось, что их не было уже трое суток. В первый день разведчики группы пытались найти их самостоятельно, но убедившись в бесплодности своих попыток, отправили за подмогой. Старший лейтенант Корчагин прибыл со взводом солдат НКВД, которые подключились к поискам.
Чьи-то сильные руки выхватили из толпы солдат Краузе, и он мгновенно оказался связанным. Его забросили в кузов грузовика и увезли в Нальчик.
Для начала его сильно избили… Затем начались изматывающие допросы. Допрашивали долго, но он ничего не мог сказать в свое оправдание, твердил лишь о внезапной тьме. Провели очные ставки с Липуновым и часовым красноармейцем, только и они картины не прояснили.
Возможно, побои и допросы продолжались бы и далее, если бы Липунов не «достучался» до высокого командования в Москве и каким-то образом не убедил генералов в невиновности Краузе.
- Этот странный случай нельзя списать на счет внезапно помрачившегося сознания трёх совершенно здоровых людей! – заявил следователь, подписывая доставленный ему Липуновым приказ об освобождении Краузе. – И я бы добился от него показаний о том, как ему удалось провернуть диверсию с похищением подполковника контрразведки. Но вы, товарищ подполковник, поторопились вмешаться…
- Вы всё ещё ищете объяснений? – спросил Краузе, потирая затёкшие от долгого пребывания в связанном виде запястья. – Их нет, и не может быть! Мы вторглись в те места, где нельзя безнаказанно расстреливать природу, понимаете? Каждый выстрел, каждая смерть в этих местах может вызвать такие природные катаклизмы, которые нам и не снились! Я могу сказать одно – я не знаю, что произошло с нами! Я испытал странное, тревожащее, не поддающееся доводам рассудка чувство. Вероятно, оно приходит ко всем - стоит только оказаться в темноте. И как бы ни был современный человек рационален, в нём невольно начинает пробуждаться атавистический страх предков, что бились за искру огня и поддерживали его всем становищем - лишь бы отогнать тьму. Вряд ли вам это чем-то поможет в вашем расследовании, но это всё, что я могу вам сказать на прощанье!
Следователь криво ухмыльнулся…
- Мы посылали тройку альпинистов на вершину пика Кальницкого, - вместо ответа сказал следователь, подчёркнуто обращаясь лишь к Липунову. – Все трое доложили, что их постоянно сбрасывала со скал какая-то неведомая сила. В общем, они не смогли подняться на вершину… Это, конечно, ни в чём меня не убедило, - я по-прежнему считаю, что вот этот гад Краузе каким-то образом пытался вас похитить. Возможно, он знаком с методами гипноза…
- Послушай, капитан, - сказал Липунов. – Я бывал в цирке и видел опыты с гипнозом. Могу тебе сказать, что я не подвержен методам гипнотического воздействия. И я тебе уже говорил, - я испытал там всё то, о чём говорил тебе Краузе. И видел огни на пике так же точно, как и немец! И так же, как он, я не могу тебе объяснить, что это было!
- Между тем, марсистско-ленинская наука говорит…
- Ты ещё будешь мне преподавать основы марксизма-ленинизма?! – Липунов вскипел. – Я пришёл на работу в ЧК в 1919-м, когда тебя ещё на свете не было! Я ленинскую науку впитал с кровью! Своей кровью!
- Ну, это вы зря! – обиженно засопел особист. – Я родом с 1915 года, и не моя вина в том, что я не застал революцию и гражданскую войну. Но сейчас другое время, и другой враг топчет нашу землю…
- Так не нужно множить число врагов, записывая в их число человека, который явился к нам добровольно! Краузе сам пришёл к нам, понимаешь?!
- Ну, ещё неизвестно, с каким заданием он пришёл… - пробурчал особист…
- Тьфу ты! – Липунов в сердцах выругался, хватая Краузе за рукав. – Пойдём отсюда, немец!
Они долго сидели в курилке у штаба…
- Понимаешь, подполковник, - заговорил Краузе…
- Меня зовут Владимир Иванович! – перебил его Липунов. – Будь добр, обращайся ко мне имени-отчеству, - я всё же старше тебя. Меня коробит твоё обращение «подполковник»!
- Хорошо, Владимир Иванович! – кивнул Ваха. – Я хотел сказать, что в глубине души каждый из нас интуитивно чувствует, что какая-то сила руководит, дирижирует нами в жизни. Наверняка, ты тоже это замечал, верно? Это вообще отдельная тема: «Судьба», «На всё воля Божия», и в то же время свободный выбор человека… На деле получается золотая середина: выбор есть, но человек не может выбрать то, что ему не предначертано, чего он пока не заслужил своим предыдущим путём. Так вот, я побывал в шкуре офицера Вермахта и понял, что правда не на стороне Гитлера. Я видел многое, чтобы убедиться в этом и принять решение. И принял его, лишь убедившись в том, что мой предыдущий путь ведёт меня в тупик. Спасибо тебе, что понял и принял меня!
- Я поверил тебе, немец! – тихо сказал Липунов. – Именно по той причине, что понял твои побудительные мотивы. Я не так давно прочитал где-то интересную мысль, что мы все показываем на одну Луну разными пальцами, думая, что именно наш палец самый правильный, но Луна-то при этом остаётся всё той же самой. Понимаешь, о чём я? Так вот, Истина в этой войне одна, но до сегодняшнего дня мы с тобой видели её по-разному, - каждый из своего окопа. Теперь мы видим её одинаково… Из одного окопа!
- Что ты видел в пещерах? – вдруг без всякого перехода спросил Липунов.
- Кучу скелетов! – после короткого молчания сказал Краузе. – Живых скелетов. И эти скелеты убили моих товарищей, раздавив им головы… Ты можешь мне не верить…
- Я видел их тоже! – перебил его Липунов. – И говорил на эту тему с одним шаманом. Настоящим… Хотя послан был арестовать его… Но я проговорил с ним всю ночь и дал возможность уйти в тайгу… И знаешь почему? Он разъяснил мне то, до чего я не смог дойти своим умом…
- И что же разъяснил тебе шаман? – Краузе повернулся к Липунову всем телом. – Мне это очень интересно!
- Когда мы вошли в пещеру со скелетами, мы вторглись в мир мёртвых! Мы, а вероятно и вы, не обратили внимания на человеческие останки перед входом в грот. Так вот, шаман объяснил мне, что люди в этом гроте не могли обитать, и он служил им для культовых целей. Значит, это была “священная пещера” – пещерное святилище, вход в подземный мир, обитель богов подземного мира. И там приносились жертвы этим богам. Я могу тебе сказать, почему были убиты твои товарищи…
- Так говори же! – воскликнул Краузе.
- После жертвоприношений из святилища ничего нельзя выносить, ни к чему нельзя прикасаться! Я думаю, твои товарищи что-то тронули в святилище или пытались вынести… А этого категорически нельзя было делать!
- Так точно, - задумчиво протянул Краузе. – Я помню, что кто-то из егерей взял в руки медвежий череп… И после этого раздался ужасающий стук – будто скелеты дружно начали стучать костями. А потом кто-то нашёл и поднял с камня флейту или свистульку, вырезанную из трубчатой кости, с высверленными в ней отверстиями. После этого всё и началось…
- Да, скорей всего, вы разбудили то, что и убило твоих товарищей. И хотя это противоречит нашей коммунистической науке, я вынужден признать то, что видел своими глазами… Или не верить своим глазам… Ладно, немец, хочу тебя порадовать: сегодня вечером ты летишь в Москву. Думаю, твои познания о местных горах пригодятся кому-то в СССР! Тебя уже ждут!
Продолжение следует -