Абсолютно несмешная комедия.
Пьеса в 2 актах.
Действие происходит в психиатрической лечебнице.
Лица:
* Билл Траун - интуит, иррационален, добродушен, страдает навязчивой идеей о том, что у каждого предмета есть душа. По внешнему виду можно сказать о его слабоумии: растрёпанные волосы, неопрятность в одежде, бегающий взгляд. Говорит невнятно, «жуёт» слова.
* Карл Бауэр - безмолвен, поначалу. Сошел с ума после смерти единственного близкого человека.
* Сознание Карла - его видение мира. Сам Карл молчит, но его разум не дремлет.
* Уияльм Джойс - рационалист, скептик, агрессивен, неуравновешен, в силу своего темперамента способен периодически здраво оценивать ситуацию. Опрятен. Имеет задумчивый взгляд. При разговоре смотрит в глаза собеседнику. Легко создаёт впечатление здорового человека.
* Генри Кросс - новенький.
* Санитары - они такие санитары.
Знаете, почему так много фильмов, спектаклей, действие которых происходит в психиатрических лечебницах? Потому что глядя на людей, которые просто сгорели внутри, зритель начинает всё же задумываться о жизни, о том, что действительно важно. От тех, кто находится там, в четырёх стенах, ничего, по сути, не остаётся. На их примере можно многое показать наглядно. Пожалуй, именно поэтому я выбрал это место развития событий.
Акт 1
Действие 1
[Палата, в которой находятся Билл, Уильям, Карл]
[Билл суматошно ходит взад-вперед. Уильям сидит на полу, упершись на стену. Карл лежит на кушетке в бессилии]
Билл: Как же я устал от этого заточения. Я ведь нормальный человек! Как они не могут этого понять? Я каждый день прохожу эти тесты, а они всё молчат, да молчат. Ничего не говорят мне! Мне! Понимаешь, Джойс?
Уильям: Вообще-то у меня и имя есть...
Билл: Они лишь с умным видом кивают головами. Это невыносимо! Я ведь здоров! Я нормально хожу, совершаю действия, разговариваю, аккуратно ем, со столовыми приборами, даже. Почему они мне не верят, Бауэр?
Уильям: Оставь, хоть, парня в покое. Досталось ему всё-таки. И хватит маячить перед глазами! Это куда больше раздражает, чем твоя болтовня!
[Карл игнорирует Уильяма]
Уильям: Нет, ты посмотри! Сядь, я сказал!
[Уильям подскакивает, хватает за плечи Карла и отшвыривает его на кушетку]
[Пауза]
Билл: Хватит орать на меня. Я просто хочу выбраться отсюда! Как и ты, между прочим, тоже.
Уильям: Билли, дружок. Ты так ничего и не понял? Они тебя тут поселили на долгое и очень долгое время. До тех самых пор, пока ты не сгниёшь, или, пока больница не сгниёт. Я уж и не знаю, что произойдет раньше.
Билл: Надолго, говоришь?!
Уильям: Мы живём в мире потребления, а выгода - главный принцип потребителя. Никто и не шелохнётся, ради таких вшивых существ, как мы, потому что от нас не будет никакой выгоды.
Билл: Но мы ведь люди! У нас есть душа, как и у всего, что находится вокруг нас.
Уильям: Понеслось …
Билл: … не относись так пренебрежительно к этому. У всего его частица чего-то живого.
[Уильям заливается смехом]
Билл: Не смейся. Я знаю и верю в то, что я говорю!
Уильям: Ох, Билли, ты безнадёжен.
Билли: А ты?
Уильям: А что я?
Билл: А ты не безнадёжен, раз находишься здесь?
[Пауза]
Билл: Ну, чего замолчал, а?
Уильям: Хватит.
Билл: А-а-а, значит неприятно, когда тебя цепляют за живое, а мне, думаешь, приятно разлагаться в этой дыре и терпеть от тебя насмешки? Я такой же узник, как и ты!
Уильям: Замолчи!
Билл: Я устал молчать! Я десять лет молчал!
Уильям: Кому и что ты пытаешься доказать, глупец?!
[Пауза]
[Уильям встаёт со своего места]
Уильям: Мы ничего не сможем изменить, как бы мы не возмущались и не протестовали! Ничего, Билли, понимаешь? Ничего! Жизнь сыграла с нами злую шутку!
[Уильям откидывается на стену и медленно сползает по ней. В это время Билл начинает говорить]
Билл: Я не верю тебе, Джойс. Мы творцы собственных жизней. Нам дан шанс свыше, чтобы решить, какой же выбрать путь.
Уильям: Как же я устал. Как же я устал от тебя и твоей дурацкой манеры обращаться ко мне не по имени.
[Раздаётся звон часов, которые висят над дверью в палате]
[Уильям вздыхая]
Уильям: Пойдем, Билли, нам пора принимать лекарства.
[Уильям и Билли уходят. Появляется Сознание Карла. С.К. подходит к кушетке, где лежит сам Карл, пристально разглядывает его и садится на край кушетки]
С.К. : Кажется, эти двое всегда спорили друг с другом, так ведь, Карл? Не знаю, даже с кем из них согласиться. Они оба отчасти правы: мы делаем выбор, но даже этот выбор заранее определен. В чем же он тогда заключается? В том, что мы следуем предначертанному пути? Ты согласен со мной?
Мне хотелось бы увидеть дневной свет. Без него всё в одно мгновение мрачнеет и тускнеет. С каждым днём я теряю надежду на то, что меня выпустят, хоть я сюда пришел по собственному желанию. Меня посчитали слишком опасным для общества. Но я ведь не совсем рехнулся?! Чем же я могу навредить людям? Кто представляет большую опасность? Ты не задумывался? Опасны ли мы, сумасшедшие и психопаты? Или же они, алчное, жалкое скопище стервятников? Кто для кого является опасностью. Я считаю, что это общество является опасностью для нас.
[Пауза]
Постепенно мне всё становится безразличным. Абсолютно. Будто во мне умирает какая-то последняя частичка живого. Я чувствую, как во мне зарождается что-то невыносимо злое, тяжелое. Становится так больно.
[Сознание хватается за сердце]
Что это может быть? И как мне себя вести? Возникает слишком много вопросов, на которые я вряд ли смогу найти ответы. Чтобы решить одну проблему мне необходимо создать другую. Я, словно, заворачиваюсь в кокон от внешнего мира и начинаю анализировать или пытаюсь почувствовать, что же происходит.
[Слышатся шаги за дверью. С.К. исчезает.
Действие 2
[Заходят Билл и Уильям]
Билл: Как ты считаешь, что такое чувство человека?
Уильям: Я считаю, что это субъективный фактор. Самое главное – это анализ информации, этих приобретенных чувств, которые преобразовываются в знания. Иначе говоря, чувство- это один из способов понятия мира. Но, смею заметить, Билли, что не чувства являются главным составляющим, а знания.
Билл: Но ведь как раз знания и состоят из ощущений и чувств. К примеру, когда ты был маленький, ты не обжигался обо что-то горячее?
Уильям: Никогда.
Билл: Ты серьезно?
Уильям: Совершенно! Но, не смотря на этот пробел в моём мироощущении, я всё-таки знаю, что горячие предметы могут обжечь. Вот, пожалуйста.
Билл: Да, но…
Уильям: Но что? Билли, тебе нужно смириться с тем, что существует только одна достоверная картина мира.
Билл: Нет! Я не могу смириться с твоим объяснением всего живого!
Уильям: Придётся. Я указываю на факты. Действительные и достоверные.
Билл: А откуда ты можешь знать, что твои предшественники точно могли знать об этом?
Уильям: Они также узнали у своих. И так всё глубже и глубже во времени.
Билл: Я не верю таким знаниям.
Уильям: Во что же ты тогда веришь?
Билл: Я верю в естественную жизнь, без придуманных названий. Я верю в высшие силы. Я верю в чудеса.
Уильям: Ты веришь в сказки, иначе говоря.
Билл: Не воспринимай так превратно.
Уильям: Наказания свыше мне не перепадет за такое наглое поведение. Так что буду говорить об этом столько, сколько сам этого захочу.
[Пауза]
Билл: Уильям, а ты помнишь первый день в этой лечебнице?
Уильям: Нет, а ты?
Билл: Я тоже. Я помню только сон, который мне приснился в тот день. Я стоял на пирсе, от которого вдаль уплывал плот. Я стоял один, а на плоту было много людей, они махали мне на прощанье, а я им. И играла какая-то музыка до жути знакомая. До сих пор никак не могу её вспомнить.
Уильям: Сон- это лишь продукт жизнедеятельности нашего мозга. Он выдает простые, случайные картинки, сопровождающиеся иллюзией действительности.
Билл: Опять ты за своё?! Вот объясни мне, почему я должен принимать твою точку зрения, но мою ты отвергаешь. Чем ты лучше меня?
Уильям: Я умнее тебя, Билли.
Билл: Каким же образом?
Уильям: Я реалист, в отличие от тебя.
Билл: И ты считаешь, что от этого ты умнее меня?
Уильям: Давай взглянем правде в глаза. Как же тебе объяснить? О! К примеру, возьмем деревню, посёлок или любую другую территорию, населенную людьми. У этих людей существует свой собственный порядок, свои собственные правила, устои, традиции, обычаи. Всё это является атрибутами жизни, приложениями к ней, позволяющие человеку думать, что ему от этого комфортней. Или от этих обрядов он станет лучше, но, в то же время, это является и наследием предков, которое необходимо беречь и дорожить им. В этот город приходит странник. Он знает только о традициях своего народа. Билли, как ты считаешь, примет ли этого странника коренное население в свою общину?
Билл: Будь я тобой, то я бы сказал, что нет. Но всё зависит от самих людей.
Уильям: Ты угадал только в одном: «Нет». Именно поэтому люди научились приспосабливаться друг к другу, чтобы помогать и выживать.
Билл: Но с какой целью? Что по-настоящему движет людьми, когда они приспосабливаются, как ты сказал, к другому обществу? Ты говоришь не о высоком стремлении человека познать другого. Ты говоришь о том, как необходимо выживать.
Уильям: Но давай я закончу эту историю. Прожив много дней, недель, месяцев, лет в этом поселении, осознав, и тщательно изучив культуру коренного народа, странник получает от племени право выбора. Либо он вступает в их общину и отрекается от своей веры забывает о родных, что живут на его родине, о своем происхождении. Либо им придется его убить, как чужеземца и инакомыслящего. Мир ставит нам жесткие условия существования. Выживает сильнейший или, хотя бы тот, кто не является дураком.
Билл: Это не мир нам устанавливает эти рамки, а люди друг другу.
Уильям: Хорошо, тогда зачем же мы находимся здесь, по-твоему? Люди создают, а затем и следуют придуманным ими инструкциям. Потому что они не умеют прощать и принимать что-либо, что не входит в их восприятие мира. Они не умеют действовать вне заданных правил. Они выращивают в себе ненависть со страшным удовольствием. Чудеса закончились, Билли! Мир погряз во мраке!
Билл: Нет, просто все мы сильно запутались.
Уильям: В чем, Билли? Это только глупая отмазка! Если было бы желание у этих людей выбраться из этой топи, то давным-давно бы сделали это! Людям нравится это дикое состояние. Им нравится быть животными, предаваясь своим первобытным инстинктам.
Билл: Давай прекратим разговаривать об этом и ляжем спать, уже поздно.
Уильям: Как хочешь…
[Они оба ложатся на кровати и засыпают. Снова появляется С.К.]
С.К.: Хм-хм-хм-м-м. Я не понимаю, что они пытаются доказать друг другу? Они ведь абсолютно разные: они по-разному ощущают и понимают этот мир, природные явления, всё, что нас окружает, всё, что есть в нас самих.
Помнишь, как мы попали сюда, Карл? А я помню. Это было тихое субботнее утро. Я проснулся прямо здесь, в этой палате, [С.К. осматривает стены палаты] лежа на холодном полу. Моё тело было тяжелым, руки не поднимались, ноги не двигались, слабость поглотила всего меня. Я слышал голоса за дверью, но не мог разобрать, о чем они говорили. Скоро они прекратились, и тогда зашел какой-то человек высокий и крепкий телом. Затем медсестра вкатила инвалидное кресло и вышла из палаты. Человек взял меня на руки, посадил в кресло, и мы направились по ярко освещенному коридору. Свет ламп прожигал мои веки и начинало колоть в глазах. Промелькнула дверь в другую палату, ещё одна и ещё, затем я даже примерно не мог сказать, сколько же мы прошли их. Остановившись перед решеткой, человек дождался сигнала, доносившегося из кабинки, которая стояла с другой стороны, затем ему открыли проход, и он отправился дальше. Я снова закрыл глаза и буквально на секунду забылся сном. Человек слегка встряхнул коляску, отчего я проснулся. Теперь мы находились в огромном зале. Свет был слегка приглушен, поэтому мне это уже доставило приятное чувство. Меня переложили на кушетку. Но что-то заставило меня съежиться: сигаретный запах. Во мне он порождает самое неприятное ощущение.
"Добрый вечер, мистер Бауэр,- прозвучал чей-то низкий голос, но я не в силах был ответить что-либо,- Надеюсь, мы вас не сильно потревожили такой сменой обстановки. Я хочу с вами кое-о-чем поговорить. Много времени это не займет. Скорее всего, вы знаете, зачем вы здесь, хотя я не совсем уверен в том, что вы действительно в курсе. Несколько дней тому назад на моё имя пришло письмо
[С.К. достаёт письмо из-за пазухи и начинает его читать]
"Я, Карл Бауэр, прошу Джэймса Вардерна, главного врача клиники Мэлдхом, принять меня в лечебницу на добровольном основании. Также, я прошу Вас прислать по адресу, который указан на конверте, медицинских работников, чтобы они смогли забрать меня…", - это начало письма. Припоминаете, мистер Бауэр? Дальше в письме вы опровергаете все, что написали ранее, что всё в полном порядке, что вас никто не держит. Я бы поверил в это, если бы письмо не пришло ко мне по почте. Вы всё-таки отправили это письмо, а это значит, что с вами далеко всё не так хорошо, как вы описывали. Кроме того по прибытии бригады врачей, никого, кроме вас в квартире не нашли, хотя вы утверждали, что в помещении ранее находился ещё один человек".
[С.К. начинает говорить и за одного, и за другого героя, переходя с одного места ну другое]
- Желающие смерти, не получают ли её?- спросил я, найдя в себе хоть капельку сил.
-Почему вы задали этот вопрос?
-Мне трудно говорить.
-Понимаю. Поймите, мы не сможем вылечить вас, если вы сами того не пожелаете.
-Просто выпустите меня.
-Я не могу, потому что…
-Потому что это аморально выпускать психопата на свободу?!
Мой собеседник замешкался. Было видно, что мой вопрос сбил его с толку.
-Потому что, я не имею на это полномочий.
-Зато, их вам хватает, чтобы курить, там, где это запрещено делать.
-Сарказм - это ваша естественная черта? Или одно из проявлений вымышленного персонажа?
-Вы ни черта не понимаете, какого это.
-Ошибаетесь. Моя родная сестра сошла с ума. Я видел это своими собственными глазами.
-Считаете, что раз увидели, то ощутили это? Вы слишком глупы для врача.
-Достаточно! Давайте поговорим по делу. Итак, что вас беспокоит?
В ответ я не произнёс ни единого слова.
-Почему вы молчите?
Снова молчание.
-Мне уже начинают надоедать ваши игры, мистер Бауэр. Когда мне что-то надоедает, я начинаю терять терпение. Я не думаю, что вам будет приятно узнать, что бывает, когда я совершенно теряю терпение.
-Да вы больше неуравновешенны, чем я.
-Молчать! Что вы себе позволяете?!
-Ничуть не больше того, что вы мне предлагаете. Знаете, как написал Шекспир: «Я смею все, что можно человеку, кто смеет больше, тот не человек!».
-Это Макбет?
-Совершенно верно.
[С.К. хлопает в ладоши]
-Вы выросли в моих глазах.
-Мне не нужно вашего снисхождения, мистер Бауэр.
-Поверьте, вы не получите его.
-Я выше того, чтобы отвечать вашему хамству. Скажите, как долго беспокоят вас подобного рода проблемы? Зачастую, это временное явление, и большое количество людей приходили в себя через некоторое время. Когда-то давно в нашей клинике был профессор, который говорил…
«Болтун»,- подумал я про себя. Меня так раздражал его голос, раздражала его манера разговаривать. Весь он провоцировал меня на то, чтобы рвануть с кушетки и зубами вцепиться ему в горло, как какой-нибудь последний дикарь. Меня останавливло лишь то, что ходить не было сил, не говоря уже о том, что нужно быстро вскочить, накинуться, да ещё и впиться зубами. Я несколько раз прокрутил у себя в голове, как можно было бы это сделать. Я несколько раз душил его, закалывал ручкой, которая лежала в его кармане, разбивал голову тяжелым металлическим дыроколом, тушил сигарету в его лоб, а ещё…
-Так, как вы считаете? Это приемлемо для нас обоих?- прервал меня все тот же голос.
Я снова ничего не ответил.
-Вы - страшный человек, мистер Бауэр.
-Унесите меня в палату.
-Уводите его.
Ко мне подошел тот же санитар. Он попытался меня поставить на ноги, но я ещё больше расслабился и начал сваливаться. Попытка не увенчалась успехом. Всё равно. Он снова повез меня в кресле. Всё та же решетка, те же лампы, те же двери, но тогда я чувствовал полное удовлетворение. Я искал, нет, я требовал сатисфакции! Требовал от всего, что я вижу вокруг, я требовал от себя! И я получил её!
Я снова увидел стены этой палаты.
[Пауза]
[С.К. поднимает голову вверх, затем руки до уровня плеч и проворачивается вокруг своей оси, осматривая палату]
Затем меня положили на то же место, откуда и подняли, на тот же холодный пол.По сей день я чувствую, как моё тело…
[Пауза]
…истощается.
[С.К. поворачивает голову и через плечо смотрит на Карла Бауэра]
[устало] Ему неоткуда черпать силы.
[Гаснет свет. Сознание Карла исчезает]
Действие 3
[Снова включают свет]
Билл: Ну, вот уже и утро, мой дорогой Куэйд. Вставай! Проснись и пой!
[Уильям бодро разводит руки в стороны]
Уильям: Отчего ты так сияешь, Билли?
Билл: Я просто набрался сил за эту ночь! Правильно же говорят, что самое лучшее лекарство – это сон!
Уильям: Самое лучшее лекарство - транквилизаторы. [Уильям усмехается]
Билл: Даже и не смейся. Я устраиваю бойкот приёму лекарств.
Уильям: Ну-ну, посмотрим, как ты запоешь, когда тебя свяжут ремнями.
Билл: Ведь это насилие над людьми!
Уильям: Мальчик мой, запомни, мы для них не люди.
Билл: А почему? Почему они теряют эту человечность и гуманность?
Уильям: Потому что мы теряем для них человеческий облик, приобретая болезнь, невидимую для них самих. На нас теперь бирка наклеена с пожизненным диагнозом.
Билл: Да, ты прав. Болезнь уродлива всегда. Но мы можем избавиться от неё! Ведь можем?
[Уильям встаёт и лениво потягивается]
Уильям: Эх, если бы всё так было просто.
Билл: Но ведь мы способны изменяться, не так ли? А изменение-это движение, а движение- это жизнь.
Уильям: Закурить бы сейчас…
Билл: Не знал, что ты куришь.
Уильям: Курил, но очень давно. Теперь почему-то снова захотелось. Так о чем ты?
Билл: О жизни.
Уильям: И? Почему она так несправедлива?
Билл: Нет, я говорю о том, что всё, способное изменяться, способно жить.
Уильям: В принципе ты прав. Вот только изменение не обязательно сопровождается движением. Хотя, нет, ты всё же прав, но движение это нужно понимать в другом измерении.
Билл: Это как?
Уильям: Существует намного больше измерений, чем те три, к которым мы привыкли. Первым является прямая, вторым - плоскость, третьим - высота, ширина и длина, четвертое измерение - это время, пятое – лента Мобиуса.
Билл: Чья лента?
Уильям: Мобиуса. Представь себе обычную ленту, а затем в своем воображении переверни один из концов и соедени его с другим. Если мы проведем пальцем, имитируя движение чего-либо по этой ленте, то увидим, что оно превращается в бесконечность. Таким образом, мы превращаем двумерное плоскостное измерение ленты в трёхмерное. Дальше перечислять я не стану, этого и так достаточно. Для чего я тебе это говорю? Всё дело в том, что если предмет не двигается в каком-либо измерении, то это не значит, что он не двигается ни в одном из них. К примеру, камень. Он покоится себе на берегу моря. Но на него действует время. Его секунда следует за секундой и так до бесконечности.
Билл: Ничего не понял из всей твоей болтовни. Но меня больше интересует не то, как происходит движение, а что заставляет нас двигаться.
Уильям: Необходимость.
Билл: Необходимость чего?
Уильям: Не чего, а в чем. В дальнейшем таком же движении. Людям скучно оставаться безучастными как к самим себе, так и ко всему, что происходит вокруг.
Билл: То есть ты хочешь сказать, что жизнь и движение обуславливаются скукой? Это шутка?
Уильям: Ничуть, Билли. Я считаю, что каждому человеку необходимо почувствовать крайность. И каждый к этому стремится. Для этого необходимо всего три повода. Первый – ощутить никчёмность или непригодность к существованию того или иного фактора в себе или других людях, второй – найти подходящее состояние для того, чтобы найти решение и третий – найти способ, чтобы решить это. Поверь, эти три составляющие являются ключом к познанию самых тёмных и мрачных уголков души человека.
Билл: Что же ты говоришь?! Ты слышишь себя?
Уильям: Более чем, мой друг, более чем. Но теперь ты должен услышать меня.
Билл: Ты говоришь об ужасных вещах. Неужели ты считаешь, что каждое чувство является крайностью? Даже самое чистое?
Уильям: Несомненно!
Билл: Даже… [Пауза]
Уильям: Даже что?
[Пауза]
Уильям: Кажется, я понял тебя. Да, даже эта жалость.
Билл: Почему ты так считаешь?
Уильям: Ладно, скажу тебе по-другому. Это удовлетворение своих потребностей, друг мой! Люди влюбляются лишь затем, чтобы получить то, чего они хотят.
Билл: Люди хотят любить лишь затем, чтобы сделать что-то хорошее другому, поделиться этим чувством.
Уильям: Ох, Билли, как же ты наивен.
Билл: Может быть, но я верю в искренность этого чувства. Верю в то, что оно может быть бесконечным.
Уильям: Считай, как знаешь.
[Пауза]
Уильям: А ведь любовь порождает ярость.
Билл: В твоих словах всё покажется смертельной пыткой.
Уильям: Но это так и есть! Как же ты не поймешь?! То, что я говорю и есть действительность. Эти вещи среди нас и в нас самих.
Билл: Ты меня раздражаешь! Всё, что ты говоришь – ложь, притворённая в правду красивыми изречениями. Ты не желаешь слушать то, что говорю я! Ты никого не принимаешь во внимание кроме себя! Ты жалок, Уильям!
[Уильям спокойно поднимается с места, подходит к Биллу]
Уильям: Мне кажется, что ты забываешься, Билли. Ну, давай, ударь меня. Давай. Давай, если я так злю тебя.
[Билл продолжает смотреть в лицо Уильяму, но не двигается с места]
Уильям: Давай, говорю!
[Уильям хватает руку Билла и сворачивает её в кулак, затем подносит к лицу Билла]
Уильям: Вот! Смотри! Смотри сюда! Вот так надо сделать, а теперь ударь. Ударь прямо сюда.
[Уильям приставляет указательный палец к своей щеке. Взгляд Билла смягчается и постепенно с озлобленного начинает меняться на испуг]
Уильям: Что такое? Ты боишься меня? Это не я жалок, Билл, а ты! Ты просто сгусток недоразумений.
[Уильям толкает Билла обеими руками, тот отступает на пару шагов]
Уильям: Ты слабак! Любовь, мир на земле, доброта.
[Произнёс Уильям, передразнивая Билла]
Уильям: Ты не представляешь, что такое страдание! Ты не представляешь, что такое голод, каково это подбирать еду, которую бросают на землю! Ты не знаешь, что такое жизнь! Ты не представляешь, что такое жить, наедине с самим собой! Куда бы ты ни шел, от себя ты не сможешь убежать!
[Уильям снова толкает Билла в плечи. Билл вплотную прислоняется к стене]
Уильям: Ты никогда не сможешь понять и почувствовать то, что пережил я. Я навсегда возненавидел этот мир!
[Голос Уильяма начинает срываться. Он делает шаг в сторону Билла]
Уильям: Я зол на всех! Я зол на тебя, на того убогого доктора, который заточил меня здесь, на каждого, кто оборачивается и смотрит на меня. Билл, почему мы не можем вернуться?
Билл: Потому что мы тут застряли надолго.
[Уильям падает на колени]
Уильям: Посмотри, что сделала со мной жизнь. В кого она меня превратила. Как же я ненавижу её. Я ни во что не верю больше! Я верю только в свой рассудок!
Билл: Который помутнён, мой друг.
Уильям: Заткнись, черт тебя возьми!
Билл: Злость - удел слабых.
[Уильям хватает табурет и бьет Билла. Затем оба падают: Билл от удара, Уильям от бессилия. Билл лежит без движения, Уильям ворочается, затем поднимает голову и начинает кричать. Прибегают санитары, оценивают ситуацию, один уводит брыкающегося Уильяма, второй проверяет состояние Билла и уносит его на руках. Слышится шум за сценой]
Действие 4
[Входит С.К.]
С.К.: Карл, ты это видел?! Кто бы мог подумать?! Я считал их обоих довольно спокойными.
[Продолжая разговор, подходит к кушетке Билла, садится на край, вытягивает ноги, складывает руки одну на другую]
Такого, честно говоря, не ожидал. Всего, что угодно, но этого – нет! Думаю, Билл останется цел.
[Посмотрел на табурет, по-прежнему валяющийся посреди сцены]
Знаете, самое замечательное в нашей жизни то, что мы можем творить. И отдаваться этому процессу целиком и полностью. Вы глубоко ошибаетесь, что творение – обязательно означает писать картину, сочинять рассказы, стихи. Творение – это то, чем вы занимаетесь. Вы создаете! Это может быть любым делом, будь то написание диссертации, исследование микроорганизмов, считаете ли вы звёзды на небе, читаете произведение, слушаете музыку. Вы создаете, формируете свой внутренний мир. Это потрясающе! Вы впитываете в себя самые разнообразные структуры, состоящие из звуков, запахов, красок, слов. Мы предоставлены сами себе! Никто не может нам помешать. Разве что те, кто сильно для нас дорог. Ради своих родных и близких, мы готовы совершить что угодно, если мы действительно их любим. Но что делает современность с этим благородным и бескорыстным чувством? Мне становится тошно от того, с чем его сравнивают, с чем ровняют, с чем смешивают. Раньше об этом говорили с большим трепетом, с замиранием сердца, ведь это всё-таки тайна, загадка. Сейчас люди потеряли искренность, потеряли всё самое ценное и дорогое, что только было. Осталась лишь формальность, обязанности, если они также не истреблены. Что может быть хуже?! Люди не должны быть обязанными в таком случае ни перед кем. Нет ничего лучше правды. Но не всякая правда заслуживает огласки, тогда лучше ничего не говорить вовсе. Я не верю в ложь во благо. Слепая надежда ведёт нас в такое место, где каждая минута превращается в вечность. Мы застреваем в этом пространстве, продолжая верить в наилучший исход, и не замечаем, как всё уже давным-давно произошло. Всё, что мы делали на протяжении долгого времени, оказывается ничем, пустотой. Безысходность и беспомощность не дают нам покоя, идя рука об руку до тех самых пор, пока мы не придем к смирению.
Как вы думаете, сколько времени требуется человеку, чтобы осознать ошибку? Вся беда в том, что может пройти уйма времени, пока мы до конца не поймем всей сути трагедии. Только испытывая чувство страха, мы начинаем скорее осмыслять свои поступки. Это, как некий катализатор, ускоряющий процесс оценки происходящего. В этот момент начинается кризис, который, достигнув апогея, перерождается в жалость к самому себе. Отвратительное ощущение. Что, по сути, несет в себе жалость? Неважно, кого мы жалеем при этом, себя или других. Когда вы жалеете себя, то стараетесь стать эпицентром внимания в кругу посторонних людей. Как будто безмолвно требуете всеобщего участия в вашей вымышленной беде. Этим самым вы, проявляя эгоизм, ставите себя выше всех. Когда же мы жалеем кого-либо, то снова превознесим себя над другими. Мы мысленно травим человека тем, что он никогда не сможет справиться с происходящим. Гораздо лучше сочувствие. Так вот. В страхе мы начинаем жалеть себя, и мне это нравится: то, что люди наконец-то становятся такими, какие они есть на самом деле.
Всем невероятно хочется жить и дарить добро другим – вот это уже обман. Не тешьте себя мыслями о том, что ваша жизнь способна радикально измениться в одно мгновение. Это труд. Ваш труд. Пока вы сами не начнёте что-либо предпринимать, ничего не выйдет.
Когда-то я был другим: занимал высокую должность, был значим для общества. Но, честно говоря, я больше всего не любил людей, которые превосходят меня в чем-либо. Я всегда стремился быть первым, быть лучшим во всём. И посмотрите, где я нахожусь сейчас. Моя гордыня погубила меня. В какой-то момент, мне был дан знак свыше, но я понял это слишком поздно. Все началось после очередной моей командировки, когда я усомнился, что все происходящее вокруг меня - реально. Я был нужен обществу и оно пользовалось мной, до тех пор, пока я перестал быть угодным ему.
[С.К.смотрит на Карла]
С.К.: Хотел бы и я ничего не помнить. Прямо, как ты. Хотел бы и я продолжать думать, что я попал сюда насильно. Продолжать выслушивать этих чудаков, не подозревая, что кроется на самом деле под этими дискуссиями.
[Карл начинает постепенно лежа вытягивать ноги, выпрямляет спину]
Карл: А может и хотел бы. Как ты можешь судить о том, чего ты не знаешь?
С.К.: Поверь мне,Карл, я знаю, о чем говорю. Более того, я знаю все, о чем ты думаешь. Я знаю о каждом твоем желании, о каждой мелочи, проскакивающей в твоей голове.
[Карл полностью разворачивается, садится и поднимает голову на своё Сознание]
Карл: Кто ты?
С.К.: Ты совсем перестал замечать меня.
Карл: Твой голос мне знаком, но ты не Билл. Я тебя знаю? Подойди к свету, я не могу разглядеть твоё лицо.
[С.К. встает с кровати Билла и постепенно выходит под свет лампы]
С.К.: Конечно, узнаешь, ведь этот голос ты слышишь каждый день. У себя в голове.
[С.К. выходит прямо под лампу]
С.К.: Это голос твоего Сознания.
Карл: Я не понимаю, как ты попал сюда?
С.К.: Карл, ты упускаешь одну очень важную деталь - ты невменяемый.
Карл: Чего же ты хочешь от меня?
С.К.: Я пришел к тебе с более конкретным делом, чем просто обратить на себя внимание.
Карл: И что за дело такое?
С.К.: В общем, я хотел с тобой поговорить о Билле. Не находишь ли ты его слишком болтливым? Порой он действует на нервы, правда?
Карл: Я так не думаю. Он болен, так же, как и все мы. Нельзя осуждать его за это.
С.К.: Но, бедняга не знает меры. Посмотри, к чему это все привело. Заржавело его железное терпение, которое так легко и просто Билл превращает в песок.
Карл: Мне больше жаль Билла.
С.К.: Именно об этом я и говорю! Я предлагаю помочь бедняге, протянув руку помощи.
Карл: Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь.
С.К.: Ну, я считаю, что пора укоротить его дни.
Карл: Ты хочешь убить его?!
С.К.: Нет, что ты, нет! Вовсе нет! Я хочу, повторюсь, протянуть руку помощи. Ведь он страдает. Он жутко страдает. Он не знает даже чего ждать ещё от жизни.
Карл: Да, это так. Но он верит!
С.К.: Во что? Во что он верит?
Карл: В жизнь.
С.К.: Всё, что есть жизнь для него теперь смерть. Он мечтает о свободе, которую больше никогда не получит. Давай будем гуманными к нему.
Карл: Я хочу помочь Биллу, но не подобным образом! Есть другой путь.
С.К.: Знаешь, я сильно сомневаюсь, что ему поможет что-то другое. Он не примет иной точки зрения, которая будет отличаться от его. Ты же видел, к чему привела это противостояние позиций.
Карл: Я не могу убить человека. Я не могу это сделать с Билли!
С.К.: Можешь. И ты сделаешь всё правильно. Сегодня ночью. Сделай это, пока они оба будут спать.
[Отводит голову в сторону]
Карл: Хорошо.
[С.К. взглядывает на часы]
С.К.: Ох, извини, дружок, но мне пора, дела.
Карл: Дела? Какие это?
С.К.: Скоро узнаешь.
[Сознание уходит]
Карл: Видимо, настал тот момент, когда я окончательно схожу с ума.Кто сейчас со мной говорил? Я не могу понять. Он говорил всё так легко и непринужденно, что я охотно готов ему верить. До жути знакомый голос твердит мне: «Давай! Поддайся соблазну! Впусти эту крохотную частичку разрушения в свою душу. Ведь от маленького кусочка ничего не случится». Эта ярость. Что она делает со мной? Что творится в душе. Страшно до боли. И больно, что страх берёт. Но я понимаю, что я слаб и не в силах устоять. Не могу узнать и противостоять этой силе. Смогу ли я убить человека? Как будто это проверка моих сил. Я запутался в головоломке, которую сам же и выдумал.
[Снова слышаться шаги]
Карл: Кажется, кто-то идёт.
[Карл вспешке ложится на кровать Уильяма и с головой накрывается простынёй. В палату входят санитары и на каталке привозят Билла в смирительной рубашке. Кладут его на кровать и уходят. Воцарилось молчание]
Билл: Уильям, ты не спишь?
[Молчание]
Билл: Знаешь, ты был прав. Во всем: в том, что мы ничего не можем сделать, что мы узники, что у нас нет будущего. Но, мы, хотя бы не так безнадежны, как Карл. Тот совсем потерял человеческую сущность. Ведь он, как растение...
[Карл вспрыгивает с кровати]
Карл: Закрой свой рот!
[Билл подскакивает от неожиданности, но продолжает сидеть на кровати]
Билл: Карл? Я думал ты...
Карл: Думал, что я превратился в овощ? Лицемерное чудовище.
Билл: Карл, ты не совсем...
Карл: Запомни свои слова. Они станут для тебя последними!
[Карл накидывается на Билла и душит его. Билл пытается убрать руки Карла, но постепенно ослабевает и бездыханным падает обратно на кровать]
Карл: Как же всё это оказалось просто. Но, что-то здесь не так... Почему, я не чувствую облегчения? Почему мне становится только тяжелее. Как будто меня что-то пожирает изнутри.
[Карл вздрагивает и убирает руки с шеи Билла]
Карл: Что же я наделал?! [Пытается привести в чувства Билла] О, нет. Это не может быть правдой! Билл! Почему ты не отвечаешь?
[Из-за кулис]
С.К.: Ведь ты же сам этого хотел.
Карл: Нет-нет! Это ты хотел! Ты надоумел меня это сделать!
С.К.: И ты легко поддался.
Карл: Ты труслив и жалок!
С.К.: Я не труслив.
Карл: Тогда появись!
С.К.: Мне ни к чему появляться сейчас.
Карл: Ты просто грязное существо!
С.К.: Не суди по себе.
Карл: Я уничтожен!
[Карл теряет сознание и падает на пол]
Акт 2
Действие 1
[Утро. Карл лежит снова на кровати в смирительной рубашке. На одной кровати лежит Уильям, другая свободна]
[Уильям открывает глаза. Садится на кровать.
Уильям: Как же я ненавижу эту жизнь. Сколько можно просыпаться в одном и том же месте, видеть одни и те же стены? Сколько, сколько ещё терпеть это всё? Зачем мы все здесь? Я устал от всего. Как мне обрести покой, находясь здесь?! Чего мне ждать? Своей смерти? Скорей бы всё это закончилось. Я не чувствую ничего, кроме гнева, ненависти. Что теперь остаётся делать? Только вспоминать о своей жалкой никчемной жизни. Раньше я был бесценен для людей, я был им нужен! Как легко я мог найти приложение своим навыкам, хитрости, уму в современном мире. Все потому что есть люди, которые сидят вне этих стен. И не подозревают о правде! Я докапался до неё! Я постиг её истинную суть! Но никто не сможет отобрать её у меня! Я вправе хранить её от всех, также, как и другие люди скрывли многое от меня. К примеру, тот же самый доктор, что запер меня в этой клетке. Он знает, почему я здесь, но не говорит мне. Теперь и я ему не стану ничего говорить. И я знаю, почему находитесь здесь Вы. Вы ведь сидите и наблюдаете за всем этим. Вы также безучастны, как и все остальные люди. Вы не желаете ничего предпринимать с тем, что происходит здесь, прямо у Вас на глазах. Вам и не нужно ничего делать, ведь все должно исправиться само. Если рассуждать, что весь мир - один единый организм, то если он болен, должен и выздороветь. Вот только мы с Вами, как часть, как структурные единицы этого организма, не хотим ничего предпринимать для того, чтобы вылечить этот организм. Мы не хотим лечиться самим, в надежде, что все проблемы решатся сами по себе, что и наши личные сложности решат другие, или они вовсе исчезнут. С какой это поры люди начали перекладывать ответственность на других? Давно ли они перестали быть самодостаточными? С тех пор, как наша жизнь начала упрощаться, путем внедрения технологий, у нас с Вами начала накапливаться масса ненужных знаний. К примеру, как ориентироваться по звездам на местности, как расчитывать время по Солнцу. Я не говорю о последних десятилетиях. Я говорю о веках. Прогресс никогда не стоял на месте. Этот процесс был запущен с момента зарождения человека. Человек, по натуре своей, склонен к развитию, познанию неизведанного. Но подобный образ жизни и такие объемы лишней информации только развращают наше сознание. Мы не формируем внутри себя личность. Мы формируем в себе типичность, поддерживая всеобщую тенденцию.
[Уильям замолкает, ложится на кровать. Просыпается Карл]
Карл: Это был какой-то кошмарный сон. Уильям уже проснулся? А где же... Где же Билл? Куда он делся? [Карл смотрит на часы]. Санитары должны были делать обход час назад. И они никак не отреагировали на отсутствие Билла? Скоро придет врач: они не могли забрать Билла. [Чешет затылок, натыкается на шишку, заработанную при падении] Ах! Откуда у меня шишка на затылке? Что же произошло этой ночью? Мне снилось, что я задушил беднягу Билла. Неужели это был не сон?! Неужели, я и впрямь убил его?! Не может быть! Но почему я всё ещё здесь, а не в тюрьме?
[Заходит санитар]
Санитар: Ну вот мы и нашли тебе соседа, приятель.
[Входит молодой парень, с постельным бельем, одеждой и прочими вещами]
Санитар: Вы тут располагайтесь пока, а потом нужно будет кое-что обговорить, хорошо, мистер Кросс?
Генри: Конечно.
[Санитар уходит]
Генри: Я так понимаю, что ты тоже здоров, но попал сюда по ошибке?
[Молчание в ответ]
Генри: Извини, если обидел тебя своими словами, я не хотел. Давно ты тут? Почему ты молчишь? Эх, да, чувствую я, предстоит мне набраться терпения, чтобы услышать от тебя хоть слово. [Генри слегка смеется]. Ты не против, если я возьму в пользование этот столик, что рядом с тобой стоит?
[Карл слегка толкает его в сторону Генри и тот откатывается на колёсиках]
Генри: И на этом спасибо.
Генри: Кстати, я Генриальд. Можешь звать меня просто Генри. А ты, кажется, Клар? Нет, погоди... Карл! Точно! Мне санитар сказал твоё имя. Я думаю, что наше знакомство можно считать успешным.
[Карл продолжает молчать. Генри начинает застилать свободное место]
Карл: Вообще-то это место занято.
Генри: Хм. Пусть так, но ты хотя бы заговорил. И кем же оно занято?
Карл: Если я скажу тебе имя, оно тебе ничего не скажет.
Генри: Поверь мне, я не стал бы занимать чужое место. Но санитар направил меня именно сюда. Значит это место свободно.
Карл: Значит, его все-таки забрал санитар...
Генри: Кого забрал?
Карл: Того, чье имя тебе не знакомо.
Генри: Почему отсутствие этого человека так беспокоит тебя?
Карл: Я не могу ответить на этот вопрос даже самому себе.
Генри: Знаешь, я думаю, что беспокоиться не о чем. Скорее всего его перевели в другую палату.
Карл: Ты не можешь знать наверняка, ты только что приехал сюда.
Генри: Я только пытаюсь тебя утешить.
Карл: Мне не нужно твое утешение.
Генри: Послушай, я не желаю тебе плохого. Почему ты обвиняешь меня в том, что я следую указаниям?
Карл: А может им и не нужно следовать?
Генри: Это невозможно. В противном случае в отношении меня примут меры.
Карл: А ты пробовал хоть раз?
Генри: Пробовал что?
Карл: Не следовать указаниям?
Генри: Нет. Я не хочу создавать себе проблем. Но, честно говоря, мне просто не хватает смелости.
Карл: Мне знакомо это чувство.
Генри: Что именно?
Карл: Делать то, что тебе и не нравится вовсе.
Генри: Можно сказать, я так всю жизнь живу.
Карл: Почему?
Генри: Я адвокат.
Карл: И?
Генри: Я вынужден обманывать людей и говорить им то, что они хотят услышать.
Карл: Тогда зачем ты продолжаешь это делать?
Генри: Это единственное, что у меня хорошо получается.
Карл: Обманывать?
Генри: Да. Но я тешу себя одной притчей. Она о ките и об аисте.
Карл: Никогда не слышал.
Генри: Аист, всё время паривший в небе, не мог понять Кита, который всю жизнь свою провёл в воде. Аист так красочно описывал воздушные просторы, то, как легко он лавирует в потоках воздуха, какие ветра можно повстречать. Кит же рассказывал о глубинах океана, о тёплых и холодных течениях, о других морских обитателях. Легкомысленный Аист решил, что призвание его не летать вовсе, а плавать в водах. Однажды, набравшись смелости, он устремился как стрела в водную пучину, но чуть не захлебнулся. Подняв на своей спине Аиста, Кит сказал, что лучше быть теми, кто мы есть на самом деле. Не питать себя иллюзиями о другом более прекрасном мире, каким мы себе его представляем в обмен на то, что мы имеем сейчас.
Карл: Неужели ничего нельзя изменить в твоем положении?
Генри: Я долго думал об этом. И пришел к выводу, что ответ на этот вопрос нужно искать в себе.
Карл: И какой вопрос ты задал себе?
Генри: Он был не один. Может быть дело не в окружающих меня людях, а во мне самом? Угоден ли я буду обществу, если перестану верно служить ему?
Карл: Судя по всему, от тебя попросту избавились.
Генри: Да, либо ты в системе, либо ты вне её.
Карл: Тут есть одна особенность, хочу я сказать. Даже сейчас, мы продолжаем находиться в системе. Это некий её подуровень. Именно на этом этапе решается, способны ли мы выполнять свои функциональные обязанности перед обществом, или же мы будем выброшены подобно объедкам на свалку?
Генри: Интересная мысль. Мне нравится, как ты рассуждаешь.
Карл: У меня было достаточно времени, чтобы подумать над этим.
Генри: И как ты думаешь, сможешь ли ты быть тем, кем хотят тебя все видеть?
Карл: Нет. Я осознанно пришел сюда. Я сам сделал первый шаг и не думаю, что есть обратный путь.
Генри: Это очень интересно.
Карл: Не настолько, чтобы тратить на это время.
Генри: Дело в том, что я здесь тоже по собственному желанию.
Карл: Хм. Теперь я несколько иначе отношусь к этой палате. Видимо она для безнадежно больных.
[Карл и Генри слегка посмеиваются]
Генри: А если серьезно, ты правда считаешь, что мы обречены сгнить здесь?
Карл: Я бы не отказался посмотреть, как будет гнить доктор Вардерн.
[Снова оба посмеиваются]
Карл: Знаешь, когда ты вошел сюда несколько минут тому назад, я был готов убить тебя прямо на пороге.
Генри: Почему же?
Карл: Ты лучше, чем я.
Генри: И как ты это понял?
Карл: Все твое существо источало благородность. Казалось, любое твое дело имеет бескорыстное начало и каждая клеточка твоего тела чиста.
[Генри, как будто издеваясь, с усмешкой продолжает]
Генри: И ты понял это по первому взгляду?
Карл: По первому впечатлению. И к счастью, оно оказалось обманчивым.
Генри: Надеюсь, что к моему счастью. Но зачем тебе убивать меня в таком случае?
[Пауза]
Карл: Знаешь, я не терплю, когда кто-то лучше меня. Неважно, в чем.
Генри: Довольно-таки самокритично.
Карл: Ты считаешь?
Генри: Ты совершаешь ошибку, сравнивая себя с кем-либо. Люди многогранны. Нельзя судить только по одному критерию. Всегда найдется кто-нибудь, кто будет лучше тебя, но только по одному показателю. Может быть в каком-либо деле именно ты будешь лучшим.
Карл: Это обнадеживает.
Генри: Поверь мне, я был знаком с самыми разными людьми, ни один из них не был похож на другого. Каждый из них уникален. Когда-нибудь ты поймешь меня.
[Пауза]
[Заходит санитар]
Санитар: Пора. Нас ждут.
Генри: Да, я готов.
[Карл встревоженно]
Карл: Ты уезжаешь?
Генри: Да, на мне будут тестировать какой-то новый препарат.
Карл: И как долго?
Санитар: Не твоего ума дело,Бауэр.
[Карл бросает косой взгляд на санитара]
Генри: Не очень долго. До встречи, Карл.
Карл: До встречи.
[Санитар уводит Генри. Карл долго сидит молча]
Карл: На удивление, этот человек мне весьма приятен. Его размышления близки мне. Как бы я не стал зависим от общения с ним.
[Гаснет свет]
Действие 2
[Свет по-прежнему выключен. Ночью Карла мучает кошмар. Он просыпается и видит, что Уильям тоже не спит. Тот сидит на своей кровати, задрав голову вверх и хихикая что-то бормочет. ]
Уильям: Карл, не находишь ли ты себя похожим на Генри? А мне кажется, что вы, ну просто ужас как похожи.
[Карл молча поднимается с кровати. ]
Уильям: Да-да. Ты так не считаешь? А ещё я знаю, что тебе это дико неприятно, что появился ещё один такой человек. Тебя просто бесит это! И ты не успокоишься до тех пор, пока этот человек не исчезнет. Тебе мало того, чтобы ты перестал слышать этого человека, видеть, тебе нужно так, чтобы его не стало, ты жаждешь того, чтобы он просто-напросто прекратил своё существование. Я прав, Карл?
Карл: Кто ты такой?
Уильям: Ни за что не догадаешься!
Карл: Не ты ли на самом деле подговорил меня на то, чтобы убить Билла?
Уильям: Тепло.
Карл: И ты являлся ко мне в моём же образе?!
Уильям: Почти, этого ты захотел уже сам.
Карл: Но как?
Уильям: Ты же сумасшедший, забыл? А? И тем не менее, ты всё равно хочешь быть единственным и неповторимым. Ты же не сможешь успокоиться, пока есть кто-то, кто будет лучше тебя.
Карл: Ты воплощение всего, что является злом.
Уильям: Не отрицаю.
Карл: Кто же ты на самом деле?
[На лице Уильяма застывает улыбка]
Карл: Это ужасно! Оставь меня!
Уильям: О, на меня давно не действуют подобные вещички. Так что, расслабься.
Карл: Мне хочется удавить тебя, хоть я и знаю, что это невозможно.
Уильям: Ну, я же говорил тебе.
Карл: Замолкни!
Уильям: Не в этот раз!
[Карл берет свой тапок. Перед тем, как он решает бросить его, в палате загорается свет и в момент гаснет обратно. Свет ослепляет Карла и тот бросает обувь вслепую и не попадает в Уильяма. Уильям исчезает. Его смех продолжает раздаваться эхом по палате]
[Карл долгое время сидит на месте, но потом снова засыпает]
[Ночь. Слышится шорох. Карл просыпается. В темноте он хватает тряпку с постели Генри и становится у двери. Заходит Генри. На него сзади набрасывается Карл и душит его. Молодой адвокат падает]
Карл: Да! Ха-ха! Вот тебе и настал конец! Я победил тебя! И тебе теперь ни за что не удастся завладеть мною!
[Включается свет]
Карл: О, нет! Генри! Генри, очнись! Нет, это не ты!
[Прибегают санитары, хватают Карла, пытаются скрутить его, но он не поддается. Вырывается и бросается к телу Генри]
Карл: Нет, друг мой! Я не хотел! Он заставил меня! Я не хотел! Прости! Прости меня!
[Карла уводят]
[Теперь Карл в другой палате. Все обито мягким материалом. Без мебели. Карл падает на колени и начинает бормотать]
Карл: Прости. Прости мой друг. Прости. Это не я. Он заставил. Прости.
[Раздаётся голос Уильяма]
Уильям: Я рад тебя снова видеть, мой друг!