Пишу...
Пишу Ангела на желто-золотом фоне. Точнее - пишу фон - ангел, словно в перекличку с сусальным золочением, покрыт фольгой бирюзово-изумрудной. Не прописываю лики ангелам, хоть и спрашивают, и просят всякий раз. Смешно, как можно написать, додумать незримое. И вновь, как уже бывало - рука ведёт меня, хотя, скорее - моей рукою кто-то водит. Он парит над городом - всегда один и тот же мотив. Впрочем, как оказалось, несколько лет назад я умудрилась, сама того не зная, в вольном варианте написать сюжет Апокалипсиса, в то же время родившийся, как замысел фрески и у отца Александра из Смолян.
Но всё же - Ангел с Дудочкой над Городом - это мой сюжет. Повторяющийся раз от разу. Меняется цвет, общий колорит работы, но не сюжет. Ещё некоторое время назад я думала, что вряд ли когда-нибудь вернусь к нему, что мысль об иконописной мастерской ушла безвозвратно. Они наивные, мои Ангелы, в чём-то очень земные, в чём-то - эфемерные. Они приходят из той детской веры, когда казалось, что за твоей спиной всё время стоит кто-то большой и добрый и прикрывает своими большими тёплыми крыльями от ветра и невзгод. Я говорю с ними, любуюсь, ищу цвет, форму, вслушиваюсь в звучание, прикасаюсь кончиками пальцев к холсту, растираю краску. Рисую адресно, зная, кто увидит моё следующее творение, предвкушаю момент удивления и радости и всякий раз надеюсь, что почувствовала, услышала душу другого человека и создала что-то созвучное...
А в голове всё крутится и крутится, как старая пластинка, - с тихим шуршанием, строчка из стихотворения Блока:
"На разукрашенную елку и на играющих детей сусальный ангел смотрит в щелку закрытых наглухо дверей"...
И иногда - песенка Александра Иванова.