4 из 62. Художник

Миша Леонов-Салехардский
         Мама ушла в магазин. Лёшка с Любочкой остались одни дома. Лёшка от радости воскликнул, обернулся на пятке вокруг себя и пустился по квартире.
В печи щёлкали дрова. Он отворил поддувало, посмотрел, как сыплются красные угольки. Было бы здорово развести костёр на кухне! Несколько мгновений яркие огоньки плясали в его глазах, затем, стряхнув наваждение, он произнёс строгим маминым голосом:
— Печку трогать нельзя!
— НизЯ, — повторила Любочка. Она держала у груди завёрнутого в платок целлулоидного пупса и ходила за братом как нитка за иголкой.
Лёшка подошёл к буфету. Там на полке лежали спички. Он привстал на цыпочках, но до полки было высоко, и тогда он сказал:
— Спички трогать нельзя.
— НизЯ, — отозвалась Любочка.
В коридоре Лёшка увидел электрическую розетку. Тыча в неё флажком, он проговорил назидательно:
— В розетку совать нельзя!
Любочка промолчала. Она заворачивала пупса в платок, а тот соскальзывал. Лёшка недоумённо обернулся. Поймав его взгляд, Любочка пробормотала с виноватой улыбкой:
 — НизЯ.
То-то же! Довольный Лёшка прошёл в комнату и неожиданно остановился, сестра уткнулась ему в спину; он покачнулся, как мачта корабля, но устоял. Лёшка засмотрелся на стену, она была совершенно белая, без единого пятнышка и пахла побелкой, после недавнего ремонта. Какой простор для творчества!
Давно уже он изрисовал в доме всю бумагу и даже книги, изображая человечков — мужчин и женщин. Мужчин он наделял длинным концом между ног, а женщин одевал в юбки. И ставил авторскую подпись: ;ЕША.
— Индея! — сказал он теперь, озарённый неожиданной идеей, взял чемоданчик, вытряхнул из него пожитки и…покакал. Прямо в чемоданчик! Любочка радостно пискнула, тоже присела над чемоданчиком и громко закряхтела...
Затем Лёшка приступил к делу. Зачерпывая дерьмо пригоршнями, он размазывал его по стене. Любочка сунулась было помогать, однако Лёшка оттолкнул её ревниво:
— Моё!
Любочка заплакала, но Лёшка уже не замечал её. В творческом угаре он наносил широкие мазки, стараясь охватить всю стену.
Когда Нина вошла с сумками в дом, то подозрительный запах обеспокоил её обоняние.
— Лёшка, Любочка, вы где?
Она торопливо искала детей и нашла их в комнате. Запах дерьма ударил в нос. Посреди комнаты стояли Лёшка и Любочка. Сын был торжественен и серьёзен. Дочь утирала слёзы. Переведя взгляд на стену, Нина выронила сумки из рук. 
— Кто? — воскликнула она, изменившись в лице.
Лёшка улыбался, довольный тем, что впечатлил мать.
— Кто это натворил?
Лёшка потупился от скромности.
— Кто?!!
Любочка указала пальцем на автора.
Конец истории был предсказуем. Кожаный ремень объяснил Лёшке, как непростительно он ошибался в поисках новых форм и образов. Искра Сальвадора Дали, вспыхнувшая в нём, была потушена вовремя.