Ночью, во время бури, странная штука, похожая на миндальную косточку огромного размера или причудливую деревянную раковину, прибилась к берегу. Три луны и два солнца она билась о край земли, запертая вывороченным прибрежным тропическим деревом.
На третье солнце на берег вышла малочисленная обнажённая группа чернокожих людей. Люди, среди которых не было детей и стариков, сели на песок полукругом, лицом к океану, и стали издавать звуки. Женщины - грудные и певучие. Мужчины - гортанные и резкие. Они раскачивались и пели весь день, пока солнце не начало резко падать. В этот момент пение прекратилось. И всё, даже океан и ветер, затихло. Некоторые мужчины встали и, отрывисто хлопая в ладони, приблизились к створке. Из густой побережной стены леса выкатилась крупная обезьяна и, поднявшись на ноги, прихрамывая, направилась к ним, имитируя человеческие движения.
Сидящие тоже встали и, склонив головы в почтении, расступились, пропуская животное. Седой примат подошёл к найденной на берегу диковине и, обхватив немного заострённый нос, легко приподнял её и потянул на себя, обходя камни. Она слегка тронулась. Мужчины вошли в воду, обошли её с разных сторон и стали толкать. Примат отпрыгнул в сторону. Неожиданно легко скользя по песку, она будто рассекла стоящую толпу и остановилась. Пока мужчины обследовали это необычное явление, женщины ушли в лес и вернулись с хворостом и корягами. Обезьяна тоже ушла в лес, издавая характерные для себя звуки.
Вернулась она не скоро. Как раз к тому моменту, когда камнями и наточенными кусками скорлупы кокосового ореха мужчины начали вскрывать деревянную находку. Старый самец принёс охапку тёмно-зелёных листьев и сел рядом с только -что разведённым костром. Его окружили женщины. Одна из них принесла выдолбленный из дерева цилиндрической формы сосуд и, сев на камень, крепко обхватила его внутренней стороной иссиня чёрных молодых бёдер. Обеими руками она взялась за толстую палку, торчащую из сосуда, приподняла её, и, когда обезьяна стала рвать листья и бросать их в деревянное горло, привычным сильным движением обрушилась на них, перетирая их в кашицу.
Женщины запели. Руки той, что измельчала в ступе листья, взлетали к небу и падали вниз. Её острая и крепкая грудь, знающая мужские руки, но не знающая младенческих губ, ритмично вздрагивала и тяжело колыхалась. Её спина, усеянная мелкими узорчатыми шрамами, сильно вспотела. Мужчины не прекращая своих тщетных попыток вскрыть "косточку", подхватили песню, вскриками чередуя ее с ударами о поверхность. Обезьяна ушла на валун и села, наблюдая океан. Берег наполнился надвигающейся из джунглей музыкой ночных звуков. Полыхал костёр.
Селение располагалось на нескольких гигантских деревьях, стоящих вокруг искусственной поляны. В центре поляны горело кострище. Жилища-дупла начинались на высоте двух человеческих тел. Из двух-трёх входов-отверстий с каждого дерева спускались сплетённые из лиан лестницы. Навесные мостики связывали между собой несколько гладких серебристого цвета стволов, что возвышались далеко за пределы основной массы кроны джунглей. Между деревьями стоял частокол, и лишь в одной его части зияла дыра – ипровизированные ворота. Вокруг костра старухи занимались какой-то стряпнёй. Двое ещё очень молодых, но с виду рослых и сильных юношей сидели на корточках возле ворот и о чём-то спорили. Один из них нарисовал что-то остриём своего копья на кусочке земли, освещенном пламенем костра. Другой, гневно вскрикнув, вскочил, отвернулся от напарника, встал в охраняющую позу и молча уставился в темноту за воротами. За ними сверху из дупла следили, переговариваясь и смеясь, три девочки. На одном из мостиков, свесив ноги вниз и раскачиваясь, сидела детвора.
Вдруг в лесу раздался громкий рёв слона. Стражники, забыв о разногласиях, схватили заслонку, стоявшую рядом, закрыли ею ворота, укрепили и затаились. Девочки и детвора испуганно притихли. Лишь костёр продолжал потрескивать, и в этой тишине стало слышно, как в одном из деревьев, умирая, гулко бредила старуха. Юная девушка, сидевшая рядом, отгоняя комаров, рассматривала привыкшими к темноте глазами её сморщенное, костлявое лицо. Когда старуха замолчала, девушка спустилась по лестнице вниз и, отведя от дерзкого взгляда одного из стражников( того, что рисовал на земле) глаза, прошла к кострищу. Ей дали еды, справившись о состоянии умирающей. Старые женщины цокали языками и провожали девушку взглядами и причитаниями. Стражники в один голос цыкнули на старух, те недовольно ответили, но всё же замолкли. Когда из селения уходили самые сильные, оставшиеся старались вести себя тихо.
Сильные сидели вокруг костра на берегу и встречали ночь. Они молча жевали зелёную кашицу, которую раскладывала по их ладоням женщина со шрамами на спине. Она достала из ступы остатки листьев и проглотила. Вздрогнул и проснулся барабан.
Селение засыпало под его далёкое, но слышное биение. В жилище, где умирала старуха, было теперь тихо. Девушка сидела у отверстия дупла, ей не спалось. Стражник, который никогда не смотрел на неё, был очень красив. В отличии от того дерзкого, что не оставлял её без внимания, и сейчас, наевшись, храпел возле почти потухшего костра. Красавец стоял на своем месте, отмахиваясь от назойливых насекомых, и, прислушиваясь к каждому шороху, разминал уставшее тело. Внезапно, раздался дикий трубный рёв, послышался глухой топот и звук ломающихся веток. Молодой стражник разбудил спящего друга. Оба заметались в растерянности по кругу. Девушка видела сверху, как разъярённый слон ломал частокол. Она крикнула, чтобы юноши поднимались наверх, туда, где бы слон их не достал. Закричали дети и завыли старухи.
Всё произошло очень быстро. Слон, ворвавшись, поддел красивого парня бивнем и отшвырнул в сторону. Тело стукнулось о ствол и упало. Тёмная туша стала биться о деревья, но они могли бы уместить в себе несколько таких слонов и были такими крепкими, что люди могли не опасаться за свои жизни. Второй стражник успел забраться по лестнице в дом девушки. Он залез в дупло и трясся всем телом. Девушка не могла оторвать глаз от умирающего внизу. Он стонал и держался за торчащие из его чёрной плоти белые в крови кости. Его стоны прекратились, когда слон, громя и топча всё вокруг, раздавил юношу насмерть.
На берегу бил барабан. Женщина со шрамами на спине танцевала. Другие женщины, двигаясь, не могли угнаться за её движениями. Со скоростью, которая была свойственна лишь избранным, она руками рисовала в воздухе картины, которые оживали и пульсировали. Мужчины вожделели её и, крича и пританцовывая на вместе, призывали её к себе. Вдруг, одна женщина бросилась к воде и плыла, пока не утонула. Другая упала и стала биться в судорогах, исходя пеной. Ещё одна убила себя головой о камень. С мужчинами тоже стали происходить похожие вещи. Они, впав в состояние транса, умирали. Когда забрезжил рассвет, на берегу неистово продолжала танцевать женщина, и единственный выживший мужчина бил в барабан.
Женщина, кружась, приблизилась к "косточке" и дотронулась до двух едва заметных маленьких отверстия одновременно. Деревянная раковина, которую так долго не могли открыть, с лёгкостью раскрыла свои створки. Внутри она была наполовину наполнена жидкостью, которая не источала никакого аромата и была абсолютно прозрачной. Образовалась что-то, похожее на ванную, в которую вспотевшая и сильно похудевшая женщина, наконец, опустила своё не знающее в течение всей ночи усталости тело. Мужчина бросил барабан и присоединился к ней. Пока вставало солнце, они любили друг друга. Когда тело женщины впитало всю воду, мужчина извергнул в её нутро горячий поток и замертво рухнул. Женщина вылезла из-под его тела и побрела к валуну. На нём сидела обезьяна и смотрела на океан. Женщина села рядом, прижалась к её плечу и заснула. Вскоре примат встал, перекинул через плечо спящую жрицу, и побрёл к лесу, обходя безжизненные тела стороной.
Лесные собаки доедали погибшего стражника, когда услышали грозное рычание примата. Они, визжа и тявкая, молниеносно исчезли в проломе частокола. Девушка, не замечая того, что бабушка уже мертва, смотрела на обглоданные останки юноши, в которого была влюблена. Выживший стражник забился в угол. Услышав голос обезьяны, на мостики выползли осмелевшие дети и высматривали своих матерей и отцов. Их не было. Малыши растерянно наблюдали за тем, как очнувшаяся женщина со шрамами на спине поднимается по лестнице в своё жилище и выгоняет из него испуганного юношу.
Завыли пришедшие в себя старухи. Обезьяна куда-то утащила останки стражника. Снова заплакали дети. Все забились в свои дупла, и скоро селение погрузилось в душный и мёртвый покой. До следующего солнца люди в испуганном оцепенении спали. Изредка, четверо подростков вылезали, чтобы взять принесённые обезьяной лесные плоды. Летали мухи. Распространился тяжёлый, сладкий и гнилой запах. В одном из деревьев лежали три женщины. Старая - та, которая от жары уже начала разлагаться. Молодая,ее дочь, пришедшая после ночи на берегу и спавшая особенно крепким сном. И юная внучка, потерявшая этой ночью любовь - словно только сейчас очнувшаяся. 2007