Далеко за полночь приземлились на Сахалине. Лихо сруливаем направо и стоп — приехали! Вместо рулёжки какая-то дорога и запрещающий проезд дорожный знак у самого винта первого двигателя. Ситуация — мама не горюй. Выпускаем разведчиков.
Знак стоит капитально: металлическая труба диаметром сантиметров пятнадцать в диске колеса от грузовика, а диск забетонирован. Выходим всем экипажем, кроме командира. И начинаются дикие пляски папуасов у этой самой трубы. Сам знак кувалдой (есть такой инструмент на Ан-12) мы своротили, а затем попытались свалить трубу. Куда там! Стоит, как Александрийский столп.
Двигатели работают, РП спрашивает, почему не разворачиваемся. Если пилить ножовкой, займёт часа полтора, да и полотен столько не напасёшься. А вдруг будет заходить ещё какой-нибудь самолёт, хвост-то у нас на ВПП. Что делать?
Четыре специалиста с высшим образованием, двое со среднетехническим. У нашего воздушного стрелка за плечами была лишь средняя школа, оконченная на тройки с грехом пополам. Он тупо ухватил проклятую трубу и потянул вверх — она и вылезла. Оказалась, диск-то был забетонирован, а труба просто вставлена в центральное отверстие.
Все наши потуги заняли минут пятнадцать. Мы развернулись и благополучно зарулили на стоянку. На вопрос РП, что мы там так долго делали, пришлось ответить:
— Кроки аэродрома изучали.
* * *
С Сахалина мы перелетели на Камчатку. Всё хорошо. Закупились красной рыбой и икрой. Сказочно отдохнули в Паратунке (ни в коем случае не в ПаратунЬке). По традиции посетили в посёлке Елизово ресторан "Север". Собрались домой…
Врача прошли, полётный лист подписан. Ждём под крылом заявленного времени вылета. Командир говорит правому лётчику:
— Андрюша, сходи, посмотри, есть ли в том конце ВПП рулёжка, чтобы мы не влетели, как на Сахалине.
Андрей у нас — курсант Балашовского ВВАУЛ на стажировке. Парень хороший, исполнительный.
Подошло время вылета. Экипаж занимает свои места. Нет Андрея. Решаем потихоньку запускаться. Может, живот у парня свело. Услышит, прибежит.
Запустили все двигатели. Нет Андрея. Командир уже израсходовал всю, что знал, ненормативную лексику. Нет Андрея. РП спрашивает, почему не выруливаем. Говорим, что двигатели прогреваем (это летом-то).
Проходит минут двадцать. Видим, бежит Андрей по рулёжке, аж пар от него валит. Командир хотел убить его сразу. Еле отговорили. Впустили Андрюшу через аварийный люк — мокрого всего от пота. И первыми его словами были:
— Командир, там есть РД.
Тут все затряслись от смеха. Андрей — парень исполнительный, но не сообразительный. Его посылали в кабину взглянуть в сборник на кроки аэродрома, а он сбегал кросс километров пять, зато принёс ценную информацию, которую мы уже знали.
Когда мы вырулили на исполнительный, РП опять спросил, в чём причина задержки. Командир ответил:
— Пешком кроки аэродрома изучали.