ПЕДОФИЛИЯ – сексуальное извращение психики, при котором вполне зрелый физически человек испытывает сексуальное влечение к своим или чужим детям. Здоровые инстинкты, которые выражаются обычно в любви и заботе о детях, в стремлении защитить, уберечь их от опасности вырождаются в желание получить сексуальное удовлетворение от использования детского тела. Подобное вырождение может быть как наследственным, передающимся генетически, так и результатом тяжёлых травм психики. Степень выраженности различна: от латентной (подавленной), часто неосознаваемой, до активной, включающей элементы садизма.
Впрочем, пусть за меня скажут люди уважаемые и вполне
заслуживающие доверия в этом вопросе:
«Вряд ли есть что-нибудь более вредное для жизни и для всей судьбы ребенка, как слишком раннее эротическое пробуждение его души, в особенности, если это пробуждение происходит в той форме, что ребенок начинает воспринимать жизнь пола как что-то низменное и грязное, как предмет тайных мечтаний и постыдных забав, или еще – если это пробуждение вызывается неосторожностями или прямыми грубостями со стороны нянек, воспитателей или родителей…
Вредность преждевременного эротического пробуждения состоит в том, что на юную душу возлагается непосильная задача, которую она не может ни разрешить, ни изжить, ни достойно понести или устранить. Тогда ребенок оказывается без вины виноватым и безысходно обремененным; начинается бесплодная и нечистая работа воображения, сопровождающаяся судорожными попытками вытеснить весь этот непосильный заряд и в то же время – болезненными напряжениями нервной системы. Начинаются внутренние конфликты и страдания, с которыми ребенок не может справиться; ему приходится отвечать за невольные настроения и поступки; и ответственность эта превышает его душевные силы; в последней родовой глубине инстинкта начинается болезненное смятение, о котором ребенок не может даже высказаться – и весь организм души и тела оказывается выведенным из равновесия. Большинство так называемых «дефективных» детей проходит этот страдальческий путь без всякой вины и очень редко встречает со стороны взрослых чуткое понимание и помощь…»
Ильин И.А. (1883 – 1954)
"В деле перевоспитания нет ничего труднее девочек, побывавших в руках. Как бы долго ни болтался на улице мальчик, в каких бы сложных и незаконных приключениях он ни участвовал, как бы ни топорщился он против нашего педагогического вмешательства, но если у него есть – пусть самый небольшой – интеллект, в хорошем коллективе из него всегда выйдет человек. Это потому, что мальчик этот, в сущности, только отстал, его расстояние от нормы можно всегда измерить и заполнить. Девочка, рано, почти в детстве начавшая жить половой жизнью, не только отстала, - и физически и духовно, она несет в себе глубокую травму, очень сложную и болезненную. Со всех сторон на неё направлены «понимающие» глаза, то трусливо-похабные, то нахальные, то сочувствующие, то слезливые. Всем этим взглядам одна цена, всем одно название: преступление. Они не позволяют девочке забыть о своем горе, они поддерживают вечное самовнушение в собственной неполноценности. И в одно время с усекновением личности у этих девочек уживается примитивная глупая гордость. Другие девушки – зелень против неё, девчонки, в то время когда она уже женщина, уже испытавшая то, что для других тайна, уже имеющая над мужчинами особую власть, знакомую ей и доступную. В этих сложнейших переплетах боли и чванства, бедности и богатства, ночных слез и дневных заигрываний нужен дьявольский характер, чтобы наметить линию и идти по ней, создать новый опыт, новые привычки, новые формы осторожности и такта."
Макаренко А.С. (1888 – 1939)
Поскольку мне пришлось в раннем возрасте (с 6 до 7 лет) пережить «контакт» с педофилом, могу со всей авторитетностью подтвердить: всё вышесказанное абсолютно соответствует действительности. В моём случае только лишь не было «понимающих» глаз» и прочего всеобщего внимания. В результате манипуляций «родственника» (назовём его так) мне пришлось пережить, не считая неких приятных ощущений ещё и страх (его страх, в том числе). Я абсолютно ясно понимала, что взрослый дядя почему то мне врёт, называя игрой то, что ею никак не может быть. И отвращение от его слюнявых поцелуев и прочих специфических телесных впечатлений.
Дед – единственная сила в семье, которая была бы способна противостоять этому уродцу. Но дед, хоть и был настороже, ничего не замечал. Если бы заметил – быть тогда мордобитию с кровопролитием, поскольку он был скор на расправу и характер имел вспыльчивый. Славная моя бабушка, как существо гораздо более чуткое, заметила кое-что и предупредила маму. Кроме того и я, жутко стесняясь, кое-как рассказала ей о блудливых ручках «родственника». После чего услышала, как она ему пригрозила: «Кишки выпущу, если будешь дочь трогать!»
Но угрозы от моей маленькой, хрупкой мамы товарища почти не впечатлили. Рукоблудие продолжалось, хоть и с меньшей активностью.
Ядовитые зёрна страха, вранья и отвращения в почву некоторого ОСОБЕННОГО удовольствия были посеяны и дали свой мерзкий плод. Здоровая натура и правильное, в общем, воспитание дали мне возможность расколоть скорлупу этого плода где-то лет в двадцать восемь – тридцать три, не без помощи извне грамотных людей. Только после этого я поняла, каким тяжким грузом лежала эта пакость на моей душе! А ведь многим не удаётся избавиться от подобного всю жизнь. Обратная, теневая сторона эротики настолько же разрушительна и подобна смерти, насколько ЛЮБОВЬ способна к созиданию и сотворению жизни – и это не пафосные слова, это мой реальный человеческий опыт.
Ну и в заключение мнение ещё одного уважаемого мною человека – Георгия Гурджиева, он всю жизнь помнил слова своего замечательного отца:
«Если юноша хотя бы однажды удовлетворяет это вожделение до достижения зрелости, то с ним может случиться то же самое, что случилось с библейским Исавом, который за одну чашку похлёбки продал своё право первородства, то есть благоденствие всей своей жизни; потому что если юноша поддастся этому искушению даже раз, он теряет в остальной своей жизни возможность быть человеком действительно достойным. Так же как из винного сусла, в который налита лишь одна капля спирта, получается только уксус и никогда – вино, так же и удовлетворение вожделения до достижения зрелости позднее ведёт к уродству. Но когда юноша вырастает, тогда он может делать всё, что ему нравится; так же как со зрелым вином. Вы можете добавить в него так много спирта, как вам нравится – оно не испортится, но вы сможете получить любую крепость, какую вы пожелаете».