Мария Зглиницкая (Zglinicka) жительница дома 12, по ул. Вороньей, - продолжение рассказа (см. часть 1 "Воспоминаний")
Над городом появляются советские самолеты, бомбардировки прекращаются. Обстрелы "коров" продолжаются по-прежнему.
В нашем доме умер малыш жильцов правого флигеля. Его похоронили за оградкой посреди дворика, у часовенки.
У одной из наших соседок, пани Пачинской ( Paczy;ska), родился сынок. Ребенок плачет, мать в отчаянии – у неё нет молока. Пан Збышевский (Zbyszewski) приносит порошковое молоко из своей аптеки - этого хватает, чтобы спасти жизнь малышу.
Продолжаются непрерывные бои за политехнический Университет. Сколько повстанцев должно быть погибло там за эти дни...
Красная Армия уже у самой Праги (1). Может, придет нам на помощь? Может, ситуация изменится?
Уже пять дней, как Крысеньки не было у нас, от неё нет никаких вестей... Януш, как забегает, спрашивает о ней, а мы ничего не знаем. Все мы очень волнуемся.
Наконец-то забежала Крысенька. Грязная, не выспавшаяся, худая донельзя. Не могла выбраться к нам, потому как на протяжении всего этого времени - днем и ночью – была занята на дежурствах, при раненых. Две ее подруги тринадцатого сентября были ранены, во взводе недостает санитарок. Добровольцы уже не приходят так, как они приходили в начале восстания... А раненых - очень много, немцы напирают изо всех сил, хотят любой ценой разорвать сообщение между Средместьем и Чернякувом (2). Дала Крысе что-то поесть; ела жадно, чувствовалось, что изголодала: в отряде они получают только зерновой кофе и суп из вареного ячменя.
Мне вспомнилось, как в предыдущей войне я, 20-летняя девушка, добровольно пошла в армию. Заведовала столовой для офицеров авиации. Заразилась дизентерией. Тяжело болела, правда, выздоровела, но с того времени у меня сложности с пищеварением, надо соблюдать диету, а это всегда сильно осложняло мне жизнь. Чем поплатится моя дочка за свое участие в восстании? Лишь бы эта цена не была непомерно высока...
К нам пришел доктор Карвовский (Karwowski), отец Марыси, подруги Крысеньки. Спрашивал, нет ли у Крысеньки каких-то вестей от Марыси. Я что-то там говорила, успокаивала, не глядя ему в глаза... Ведь Марыся - на Чернякуве, а батальон Крыси не смог удержать сообщения с Чернякувом. Чернякув уже отрезан... Никаких известий оттуда нет, можно ожидать самого наихудшего. Но этого же ему не скажешь! Спросила его о жене, больна, лежит одна в подвале, нервничает и плачет. В начале оккупации потеряла младшую дочку, Нину, которая умерла от туберкулеза, а теперь волнуется за любимую, отсутствующую Мышку. Пан Карвовский забежал к нам буквально на минутку, торопился к своим больным; их у него все больше, а помогать им с каждым разом всё труднее и труднее.
25 сентября пришел Януш - окровавленный, контуженный. Едва дотащился от Новогродской улицы. Его мама, к счастью, не увидела его в таком состоянии, потому как была в подвале. Я не стала ей говорить об этом, чтобы не пугать её. Отвела Януша в госпиталь, располагавшийся прямо под нашей квартирой, и стала свидетелем извлечения врачом нескольких осколков гранаты из руки и спины. Врач сделал всё это без обезболивания, Януш стойко переносил боль. Самый большой осколок, засевший в непосредственной близости от позвоночника, врач трогать не стал. Сделал перевязку. Януш сказал, что не слышит на одно ухо. Врач развел руками – он не отоларинголог и в этом ничем нам помочь не может. Хотел положить раненного на кровать в соседнем помещении, но я предложила, что возьму зятя к себе домой, и мы будем приводить его на перевязки. Врач охотно на это согласился, т. к. больница была переполнена.
Я уложила Януша в подсобной комнатушке, где было безопаснее всего, потому что в ней не было окна, выходящего наружу, только маленькое оконце на лестничную клетку. Лишь после этого я спустилась в подвал к пани Брониславе и привела ее к Янушу. Пана Франтишека и Ясенька не было – они пошли за водой.
Какая-то из девушек-связных, которые приходят к нашему офицеру, пообещала, что известит Крысю. Крыся прибежала перепуганная. При Януше делала хорошую мину и недооценивала произошедшее, но мне, отведя в сторонку, сказала:
- Мамулечка, похоже, после разрыва гранаты, у него лопнула барабанная перепонка. Наверное, он оглохнет на одно ухо...
На новость о контузии Януша болезненнее всех отреагировал мой муж; он начал кричать на офицера, который был расквартирован у нас:
- Вы связали присягой детей без согласия на то их родителей, и теперь эти дети погибают!
Я думала, офицер болезненно воспримет этот выпад, он же в ответ только сказал:
- Я понимаю пана и пани Зглиницких. Пан взволнован и обеспокоен. Моё сочувствие, по поводу ранения вашего зятя. (Мне тоже досадно, что зять хозяев ранен).
До нас дошли известия, что Чернякув пал, несмотря на помощь, оказанную повстанцам польскими войсками, переправившимися с другого берега Вислы (3). Похоже, нам больше не на что надеяться. Это – наша последняя, рухнувшая надежда. Что с повстанцами? С Марысей, братом пана Смогоржевского?
Мы по-прежнему под обстрелом артиллерии и минометов, но снаряды падают чуть дальше, не на Воронью. Зато под угрозой госпиталь на Мокотувской. Благодаря советским самолетам, которых явно избегают немецкие летчики, прекратились бомбардировки.
В ночь с 29 на 30 сентября обстрел усиливается, мы сидим в подвале. По нам стреляют тяжелые минометы. Я научилась различать по звуку выстрела реактивные минометы ("коровы") от тяжелых, батальонных. Грустные это знания...
Мы слышали о переговорах, что ведутся командованием восстания с немцами. Сплетни? Или всё же приближается конец борьбы?
Примечания переводчика:
1 Прага - исторический район Варшавы, расположен на правом (восточном) берегу Вислы. В 1944 г. фактически являлся предместьем польской столицы. Наступление советских войск и частей 1-ой армии Войска Польского в направлении Праги началось 10 сентября. После четырех дней ожесточённых бооев они овладели ею.
2 Чернякув - один из левобережных районов Варшавы, расположен к югу от центра польской столицы, в первой половине XX века в основном был заселен фабричными рабочими.
3 - речь идет о десантной операции 1-й армии Войска Польского (15-23 сентября 1944 г.)
+++++++++++++++++++
На снимке: 1944 г.. Немецкий расчет обслуживает 150-мм шестиствольный реактивный миномёт «Nebelwerfer 41», 1942 г.. Польские повстанцы называли этот миномет "корова". «Nebelwerfer 42» был уже 210-мм, но пятиствольным. В наших частях миномет, за характерный звук, издаваемый при выстреле, называли «ишаком» или (в противовес «Катюше») «Ванюшей».
Автор снимка - неизвестен. Источник - http://waralbum.ru