«… Я хочу отметить здесь удивительную силу, с какой душа создает свой собственный мир. Она беседует с бесчисленными существами, созданными ею, и переносится на десятки тысяч сцен, развернутых ею же.
Она сама себе и театр, и актеры, и зритель. Это приводит мне на ум бесконечно любимое мною высказывание, которое Плутарх приписывает Гераклиту, о том, что пока люди бодрствуют, они пребывают в одном общем для всех мире, во сне же каждый пребывает в своем собственном. Человек бодрствующий есть принадлежность мира природы, спящий же уходит в свой мир, который существует только для него одного…»
Джозеф Аддисон, «Зритель», № 487, Лондон, c.243
Каждый вечер, когда на Город спускалась ночь и загорались огни, этот человек закрывал за собой дверь и выходил на улицу. Он не знал, куда он шел и зачем—просто шел навстречу ночным огням, которые, казалось, разгорались все ярче и ярче и манили его своими красками. Всю ночь он один бродил по Городу, наполненному огнями реклам, витрин и множества снующих в разных направлениях машин. Он не видел названий улиц, не различал домов—и уж тем более не замечал лиц окружавших его людей. Потому что все улицы были для него протоками его собственного сознания, по которому плыло его «я», а огромные серые дома вдоль этих улиц—обычными миражами, являющимися его сознанию в сновидениях. И только лица людей были лишними и лишенными смысла, не вписываясь в ночные путешествия его сознания. Трудно сказать, находился ли он сам в состоянии сна—и какие сны посещали его в то время, когда он часами бродил по гигантскому Городу Сновидений, но временами ему начинало казаться, что он сам словно становится частью снов своего Города, в котором родился и прожил всю свою жизнь.
Ему также казалось, что его Город был огромным мозгом-Лабиринтом, в котором рождались и зрели мириады мыслей, чтобы затем сияющими брызгами опуститься и слиться с мыслями горожан, подчинив их своему ритму. Город Сновидений одновременно был как бы наполнен сновидениями своих жителей и, в то же время, запутывал их паутинами Лабиринтов своих улиц и подсознания-подземелий, пригибая уносящиеся ввысь людские потоки мыслеснов к Земле, из которой люди были рождены и куда им суждено было вернуться. Человек ощущал свою взаимосвязь с мыслепотоками мозга Города, который давил на его подсознание невозможностью найти когда-нибудь выход из него, но самым пугающим в этом наземном Лабиринте были даже не дома и не улицы, а люди, множество людей, одинаковых и безликих, с пустыми глазницами и Печатью земной Смерти на лицах.
И все же Человек смутно помнил, что когда-то над Городом, который еще не был Лабиринтом, вставало утреннее Солнце, и тогда он пробуждался от пения птиц и радостных голосов детей. Тогда Город был маленьким, и его можно было обойти весь меньше чем за полдня. Все жители знали всех по именам и радостно приветствовали друг друга при встрече. Но… все равно люди в Городе быстро старели и умирали, а их дети превращались в живых мертвецов, и постепенно Печать Смерти легла на лица всех жителей Города, который убил их и с того времени навсегда превратился в Лабиринты гигантского некрополя.
Теперь Город насчитывал уже тысячи улиц с десятками тысяч домов, многие из которых подпирали небо, настолько огромными они были. Днем Город превращался в поток сознания какого-то страшного монстра, пожирающего людей недрами своих огромных домов и выблевывающего их обратно на улицы, одновременно закручивая в спирали людские вихри в ритме бешеных ритуальных танцев и в то же время раскручивая их же в идеальные прямые многокилометровых авеню. Зато ночью монстр засыпал, и поток сознания человека находил свое выражение в ритме человеческого танца, который он исполнял, легко передвигаясь по самым темным закоулкам Лабиринта, ища выхода из него и избегая встреч с Минотаврами. О, эти Минотавры жили в Лабиринте, охраняя священные Тайны Лабиринта от ищущих выхода из него и загоняя обратно тех, кто уже почти приблизился к его полной разгадке.
Он никак не мог вспомнить, когда Минотавры поселились в его Городе—до того времени, как Город стал Лабиринтом, и тогда, можно считать, именно из-за пришедших в Город невесть откуда Минотавров Город стал Лабиринтом. Или, наоборот, это участь всех Городов на свете—постепенно превращаться в монстров, становясь Лабиринтами, и самим порождать самых темных существ в Лабиринтах Смерти, которых принято называть Минотаврами. Но сейчас уже это было несущественно: Человек танцевал с городскими огнями наперекор темным Минотаврам, и в своем танце он все ближе и ближе подбирался к разгадке Тайны Лабиринта, при этом сам оставаясь незамеченным Минотаврами. Они уже давно привыкли к тому, что по Городу—их! Городу—по ночам бродит какой-то полоумный, бормоча себе что-то под нос и избегая встреч со случайными прохожими. Они много раз имели возможность удостовериться, что он абсолютно безобиден и не приносит вреда окружающим. Поэтому они снисходительно улыбались при его виде и не мешали ему танцевать с городскими огнями все ночи напролет.
Но однажды!.. О, сколько раз в любом повествовании происходит нечто, что меняет и ломает спокойный тон и наполняет его новыми красками и событиями… Однажды Танцующий с Городскими Огнями Человек увидел восходящее сияние… Он внезапно остановился и замер. Случайный прохожий, чуть не наткнувшись на него, отпрянул и посмотрел на застывшего в нелепой позе почти окаменевшего известного городского идиота с опаской—и ускорил шаги, удаляясь от него как можно быстрее. Другой, напротив, толкнул его, но Человек не упал, а остался стоять, вглядываясь куда-то вдаль и глупо улыбаясь и в то же время будто прислушиваясь к далекому грому и вспышкам молний в сотнях миль от Города. Лицо Человека прояснилось и успокоилось, на нем заиграла детская улыбка, впервые озарившая его и пришедшая на смену всегдашнему выражению тревоги и беспокойства. Он увидел то, что не видел никто из жителей Города, он нашел причину, почему никто из них не смог найти выход из Лабиринта, и он увидел то, почему Тьма порождала Минотавров, которые круглосуточно несли тяжелую вахту, охраняя священные Тайны Лабиринта. Впервые в его сознании родилась мысль, что его ночной танец есть всего лишь продолжение дневного танца монстра, превратившего его Город в Лабиринт, и теперь он сам ощущал себя тем монстром, который заставляет людей кружиться в ритме бешеных ритуальных танцев, и именно он, Человек, Танцующий с Городскими Огнями, сам и порождает тех ужасных Минотавров, которые должны устранять все препятствия на пути разрастания Лабиринта и превращения его в один всемирный Лабиринт.
Иными словами, он, Человек, сам и есть Лабиринт, и именно он наделил Город сознанием, и именно он воплотился в того монстра, который превратил Город в Лабиринт. Он сам настолько слился с Городом, что уже не мог различать всего происходившего вокруг—ему стало казаться, что все это происходит с ним самим, внутри его сознания, в ритме бешеных ритуальных танцев, которые где-то очень глубоко постоянно звучали в нем чрезвычайно низкими звуками барабанов, заставляя резонировать все его существо каким-то неведомым вибрациям, идущим из Городских Подземелий. Он увидел, что сам мыслит как Город и чувствует окружающий мир через призму ощущений Города. И, в конечном итоге, он—человек Города, и его сознание устроено точно так же, как устроено сознание Города. И с этого момента смешной и нелепый городской полоумный, вполне безобидный и даже милый, вдруг превратился в безумного Повелителя Города, он стал властвовать над его сознанием и направлять движение городских потоков.
Он понял, что Город—это великое божество, которому поклоняются все его жители, и что Человек Города создан по образу и по подобию Города: в каждом горожанине были всё те же лабиринты улиц сознания и подземелья подсознания, а населяющие Город горожане—кишащими в гигантской голове мыслями-паразитами. Именно Город сотворил своих жителей, а не наоборот, дал им жилье, работу, одел и накормил их как заботливый хозяин—дал им, наконец, хлеб духовный в виде театров и церквей, множества телеканалов и книжных магазинов. А чтобы не пугать маленьких детей, еще неготовых к восприятию мира таким, каков он есть, сделал страшных Минотавров невидимыми и упрятал всё темное в свои недра, оставив на поверхности лишь продавцов воздушных шариков и попкорна. Так Город стал городом-призраком, Городом Сновидений, где люди спят с открытыми глазами и видят добрые или пугающие сны-телепередачи. И хоть люди самонадеянно продолжали считать себя Царями Природы, на самом же деле Город просто смеялся над ними, полностью властвуя над их жизнями и мыслями.
Но и сам Человек, Танцующий с Городскими Огнями, был Сновидящим. Это означало, что его сны уже давно слились с реальностью, и через них он Видел то, чего не видели другие. И в последнее время ему постоянно снился один и тот же сон: вот он идет по Городу и находит Магический Ключ от Города. Ключ во сне был как ключ, старинный и очень большой, как будто когда-то ему доводилось открывать магические Городские Ворота. А сейчас он лежал рядом с помойкой на пересечении двух главных городских улиц, расположенных под прямым углом с Запада на Восток и с Юга на Север и пересекающихся на Главной городской Площади прямо над Мундусом Мунди=Мавзолеумом. И каждый раз Сновидящего влекло в одно и то же место, когда он, по обычаю, кружился в своем «ночном танце» с городскими огнями.
И однажды Город содрогнулся: Танцующий с Городскими Огнями Идиот нашел Магический Ключ от Города и стал его могущественным Повелителем!
Отныне Идиот мог проникать в мысли всех жителей Города, управлять их сознанием и подсознанием, разрушать и возводить любые, даже самые нелепые и идиотские сооружения, перепланировать улицы и даже сносить целые жилые кварталы во имя идеи расширения зеленых насаждений или своей любви к Природе. Он мог разговаривать с Городом и слышать его ответы—одним словом, старый Правитель Города в одно мгновение полностью лишился власти, и она перешла к тому, кто этой власти не искал и кому она была совсем не нужна. Человек, который за мгновение до этого был вне закона—даже не вне, а вообще отверженным и неприкасаемым—с этого мгновения именно он стал управлять и повелевать законом.
Он просто наклонился над странным кружочком, случайно блеснувшим у его ног, на котором бриллиантами были выложены чудные фигуры. Толпы людей пробегали мимо, равнодушно скользя взглядом по грязному диску, непохожим на монеты, на столь вожделенные ими деньги, и потому просто не замечали его—а он увидел его именно потому, что был Видящим Сновидящим. Именно в этом месте в его снах он много раз находил Ключ от магических Городских Ворот, но не знал, как он будет выглядеть в Реальности, а теперь, увидев Ключ, был удивлен его столь необычной формой. Он остановился над Ключом и начал жадно вглядываться в него, потому что это был Знак, много раз виденный им в Стране Сновидений, которая ничем не отличалась от его Города Сновидений—и вдруг оба изображения наложились друг на друга, Явь и Навь, Время и Безвременье слились воедино. Магические Врата Города Сновидений распахнулись для него, и он вошел в Сияющий Город, сразу переставший быть для него Лабиринтом, а превратившийся в звездные скопления метагалактик, ослепительно прекрасных и величественных. Преображение Города темных Лабиринтов в светлые скопления мириадов огней ослепило его, и он даже зажмурился—в то время как спешащие во всех направлениях люди-мысли все так же продолжали нестись в колее своих привычных мыслепотоков, боясь любых перемен и трепеща перед Величием Вечности. Танцующий с Огнями не верил, не мог поверить, что это действительно тот самый Ключ из сновидений, но, повертев его в руках, все же положил в карман.
Так случилось, что однажды Танцующий с Городскими Огнями Человек увидел восходящее сияние… Он внезапно остановился и замер. Случайный прохожий, чуть не наткнувшись на него, отпрянул и посмотрел на застывшего в нелепой позе почти окаменевшего известного городского идиота с опаской—и ускорил шаги, удаляясь от него как можно быстрее. Другой, напротив, толкнул его, но Человек не упал, а остался стоять, вглядываясь куда-то вдаль. Лицо Человека прояснилось и успокоилось, на нем заиграла детская улыбка, впервые озарившая его и пришедшая на смену всегдашнему выражению тревоги и беспокойства. Так Танцующий с Городскими Огнями идиот превратился в могущественного мага, Вращающего Вихрь Города, и уже не он кружился в ритме танца Городских Огней, а, наоборот, сам увлекал своим танцем все вихри мыслепотоков Лабиринта, он парил и кружил над ним—и весь Город Сновидений подчинялся каждому его движению.
Теперь Танцующий с Городскими Огнями городской идиот вдруг словно проснулся. В один момент он увидел знакомый ему Город совершенно прозрачным и абсолютно понятным до мельчайших подробностей. Странно, но новое ощущение не только не пропадало, а, напротив, нарастало с каждой минутой. Он уже ничего не замечал вокруг себя и, дойдя до какой-то ограды, присел на каменный выступ. В нем поднималась невероятная Сила, позволяющая ему повелевать людьми, он мог войти в сознание каждого спящего и управлять им. Коллективное сознание Города-монстра слилось с его собственным, и он сразу увидел миллионы людей-мыслей, бессмысленно обитающих в его гигантском мозгу. Пока старый Правитель терял свою Силу, а он еще не до конца осознавал ее, движение людей-мыслей словно замедлилось, пробки на улицах и растерянные, напряженные лица горожан, забывших куда и зачем они спешили, свидетельствовали о том, что Город Сновидений переживает страшный шок, что он погружается в Хаос безмыслия и бессилия.
Тогда он быстро поднялся и, резко выпрямившись, тем самым выводя весь Город из охватившего его оцепенения, зашагал вперед, продолжая сжимать в кармане Ключ от Врат Сновидений. Прежде всего, ему надо будет построить собственный невидимый обычным людям-мыслям роскошный Дворец Молниеносного Лотоса для Управления Городом Сновидений в подходящем для этого месте в кратчайшие сроки, а до этого придется немного пожить… да хоть в гостинице—в самой дорогой гостинице города. За считанные минуты он дошел до гостиницы и сразу поднялся в кабинет управляющего. Войдя в сознание стоящего перед ним человека, он сделал все необходимые распоряжения, и уже поднимался на лифте в лучший номер отеля, занимавший весь верхний этаж.
—Вызовите ко мне сюда Главного Архитектора немедленно,—отдал он распоряжение так, как это обычно делал старый Властелин, поэтому никто даже не заметил подмены. Его приказы были исполнены четко и мгновенно, как и всегда. Уже через несколько минут живший неподалеку Главный Архитектор поднялся к нему в номер.
— Вишвакарма, я решил построить себе новый Дворец. В другом месте и по другому плану. Старый придется разрушить.
—Да, Вращающий Вихрь, какой именно Вихрь Лотоса Вы бы хотели положить в основание?—задал ему единственный вопрос Архитектор, Кузнец и Плотник в одном лице. Остальное Вишвакарме было известно до мелочей: как один из десятков Вихрей Лотоса превратить в трехмерную конструкцию, как эту конструкцию возвести на местности, предварительно создав вокруг нее магическую ограду, и как затем в завершение строительства «включить» магию—все это было для него самым простым будничным делом...
Весь роман будет постепенно публиковаться на моем сайте sites.google.com/site/vortexrotator/ (впереди надо еще добавить как обычно https://)