Городская публичная библиотека, которая занимает красивое старинное здание, располагает великолепным многоотраслевым фондом. Мне нравится в ней бывать. Здесь можно найти и специальную литературу для учёбы в вузе и работы, и книги для души и отдыха, к примеру, любимую мной фантастику. Всё организовано для удобства читателей – залы со свободным доступом к книгам, подробные каталоги, компьютеры с Интернетом. Заботливые сотрудники по первой просьбе подбирают для посетителей необходимые издания и электронную информацию…
И в бытовом плане здание замечательно оборудовано – широкие стеклянные двери, раздевалка с камерой хранения, зеркала, кресла…
Туалеты также отлично благоустроены и сверкают идеальной чистотой беленьких раковин и такой же плитки полов и стен. Не смейтесь, пожалуйста. Это важно, когда приходишь в учреждение на целый день.
И вот однажды я пришла в любимую библиотеку в очередной раз. Посмотрела учебную литературу для курсовых, взяла специальные журналы со статьями, кроме того, для души прихватила несколько фантастических романов. Возилась с подбором книг долго, потому понадобилось посетить вышеописанный туалет.
Перегородки кабинок в нём не достигают пола сантиметров на десять – пятнадцать.
Поскольку я пришла одна, то за вещами, которые имелись с собой, присмотреть было некому, пришлось прихватить их с собой в кабинку. Положить там эти вещи можно было только на пол (он идеально чистый, блестящий и сухой). При этом я немного накренила пачку книг (уставшие руки несколько утратили координацию), и глянцевая пластиковая карточка читательского билета соскользнула с глянцевого книжного переплёта и улетела в соседнюю кабинку.
Я нагнулась и посмотрела. Карточка улетела недалеко, поэтому я просто протянула руку в соседнюю кабинку на длину кисти и достала драгоценный прямоугольничек.
Барышня, которая там только что шуршала, дышала, шевелилась, вдруг абсолютно затихла. То есть, от неё больше не доносилось ни звука, как будто она внезапно померла или телепортировалась. И через несколько секунд так же неожиданно она принялась ржать. Смехом и даже хохотом этот процесс назвать было никак нельзя. Истерически, захлёбываясь, с визгом, писком, стонами, охами, судорожно, со всхлипом, набирая воздух в лёгкие для очередной порции запредельного ржача. Она ржала так, что была не в состоянии слезть с унитаза, натянуть одежду и выйти из кабинки, так и сидела там – несколько минут. Её подружка стучала в дверцу и кричала, спрашивая, что случилось.
Наконец первая барышня отсмеялась, кое-как, шаркая ногами в изнеможении и роняя какие-то мелкие предметы, выбралась из кабинки.
-Ой, что я тебе сейчас расскажу… Хи-хи-хи, хо-хо-хо… Ой, не могу… Сначала ко мне влетает карточка… Потом всовывается рука…
Вторая барышня тоже начала ужасающе угорать от смеха. Так они обе заливались хохотом ещё несколько минут, буквально сползая на пол, но в конце концов всё-таки ушли. Раскаты смехоизвержения постепенно затихли в отдалении.
Тогда я наконец вышла из ступора и тоже покинула кабинку. А в ступор я впала от удивления. Ну что здесь было смешного? Уронил человек карточку, подобрал её, вот и всё. Ко мне в кабинку тоже, случалось, закатывались мелочи из сумочек, вроде монеток или футлярчиков помады. Мне и в голову не приходило смеяться…
Я вышла из сортира и… внезапно тоже принялась безобразно ржать. Над реакцией тех барышень, которым, судя по голосам, было не очень много лет…