— Грунь! Опаздываем! Ты, ей Богу, как курица вечно! Глянь, сколько время! Потом будем в потемках по ногам ходить!
— Пальцы никак не могу оттереть!
— Ты бы еще больше синьки бухнула!
— Тань, это мамкино платье, в котором она замуж выходила, хоть и потрепаненькое было, а вид теперь приличный приобрело. Не идти же мне в светлом. Скажут: «Как невеста расфуфырилась!»
— А ты не невеста, что ли? Да, Господь с ними, с пальцами! Кто тебя там вечером рассматривать будет?
— А вдруг?
Это была первая послевоенная осень. Стояла, на удивление, теплая и безветренная погода. Казалось, что сама природа, уставшая за эти четыре долгих года войны, радуется мирному солнцу и воздуху, не пахнущему гарью и смертью. Даже птицы пели иначе, не так тревожно, как в годы лихолетья.
Старенький, чудом уцелевший в годы оккупации и теперь наскоро отремонтированный клуб, стал единственной отдушиной для молодежи, истосковавшейся по танцам и кино.
Подкрасив кусочком бурака губы и накинув на плечи цветастый полушалок Груня была готова идти сейчас, хоть на край света. С утра у нее было преотличное настроение. Еще бы! Вчера на пятиминутке директор совхоза объявил лично благодарность за доверенных ей коров и торжественно вручил подарок: немного початый флакончик духов фабрики «Новая заря».
Взглянув на себя еще раз в старенькое зеркало, подруги направились в сторону клуба, где сегодня показывали фильм «Фронтовые подруги».
— Пойдем поскорее, иначе снова будем в затылки смотреть.
За обсуждением дел о работе, кино пролетело незаметно. Потом быстренько стулья были собраны в кучу. Штора, отделяющая экран от основного зала, была завешена. Свет на импровизированной сцене был оставлен. Таким образом, в зале восцарился полумрак. Зазвучала мелодия и на середину «пятачка» вышли первые танцующие.
— Скучновато, как-то, Грунь!
— А тебе клоунов, что ли выписать?
— Не язви! Давай на улицу выйдем, подышим немного.
— Пошли, заодно у баб Мани семечек разживемся.
— Осень-то какая в этом году! Хочется петь и обнимать весь мир!
— Замуж тебе надо! И мужа будешь обнимать, а не весь мир!
— Можно и замуж! А за кого?
— Опосля расскажу.
— Эээээ… что-то ты, подруга, темнишь!
— Грунь, пошли, куда собрались.
Вернулись они в клуб, когда танцы были уже в разгаре. Пройдя межу танцующих и примостившись возле стеночки, подружки стали дальше сплетничать, лузгая семечки
— Тань! Кого ты там всю дорогу высматриваешь?
— Деда моего! — рассмеялась та. Ага! А, вот он и «дед»
В дверном проеме показался человек в военной форме.
— Чё та не похож ты на офицера Красной Армии, Сань?
— А на кого я похож?
— На болтуна и разгильдяя!
— Вона как? У меня могли быть свои проблемы? — проговорил парень то ли с досадой, то ли с раздражением.
— Могли.... — оторопело выговорила Татьяна, глядя, как Саня достает из нагрудного кармана пудру-рассыпуху.
— На! Пачкайся! Красота моя!
— Товарищи, постойте! А меня, вроде бы, как и нет здесь? — обиженно прошептала Груня.
— Грунь! Это Саня — друг моего Петра. Про Петра я тебе рассказывала. Он приедет через неделю.
— Агриппина!
— Александр!
— Сань, а инструмент где?
— В будке у киномеханика оставил.
— Так, сюда тащи! Грунькааааа!!! Как Саня играет! Ему нет равных! Моцарт— восторженно закричала Татьяна.
— Так уж и Моцарт? — с сомнением проговорила Груня.
— Сама убедишься!
Поправив портупею и гордо проведя рукой по медалькам, сверкавшим на груди, Саня растянул меха баяна.
Мелодия, зазвучавшая в гомоне клуба, заставила всех сразу же примолкнуть. Саня играл «Брызги шампанского»... Спокойно слушать, как «пел» баян, не было сил....
Это была самая лучшая осень в жизни Агриппины. Осень, подарившая ей огромную любовь.
11.10.14. (14:30)
Второе место на Конкурсе «В гостях у Осени»