М. PHANTOM/PRESS 2007
«Химера может подточить человеческий мозг»
В.Гюго
Название книги «Гиппопотам» - это прозвище главного героя Теда Уоллиса, казалось бы, конченого 66-летнего прожженного циника и алкоголика, призванного автором тем не менее вершить справедливость и стоять на страже гуманности. Стивен Фрай – фигура довольно известная в Великобритании не только своими бестселлерами, но и звездной ролью Дживза в телесериале по П.Г.Вудхаузу «Дживз и Вустер». Тут уместно провести параллель между Вудхаузом и Фраем, хотя последний был еще совсем юнцом, когда Вудхауз отбыл в лучший мир в 1975 году. Кроме того, Фрай явление чисто английское, тогда как Вудхауз уехал из Англии в Америку молодым и потому считается американским писателем. Оба с удовольствием развенчивают скудоумие и отсутствие моральных норм у представителей высшего общества, оба без устали цитируют стихи английских классиков, причем Вудхауз устами слуги Дживза (лучший из этой серии «Фамильная честь Вустеров»). Этот слуга – англо-американская персонификация Фигаро. Он гораздо умнее и образованнее своих господ, читает Спинозу, посылая в книжный магазин своего хозяина, уточняет и дополняет их попытки цитирования Шекспира и английских романтиков, устраивает их личную жизнь, ибо только он способен думать и помогать им выпутываться из всяких передряг с помощью хитроумных ходов. И еще одно, кроме цитат, свидетельствующих о недюжинной эрудиции их авторов, объединяет названных писателей. Это остроты, рассыпанные по всему повествованию. Вудхауз эксплуатирует раз найденный образ и, предлагая читателю легкое чтение, утомляет его англо-американским юмором, многое теряющим в переводе на русский. То же можно сказать о Фрае, стишках его героя, которые якобы уморительны, о таком образчике его остроумия: «Мысли /…/ уже начинают выпускать бутоны и булькать в первичном бульоне моего разума, неразвитые и перемешанные, как протозойные формы жизни» (с.247). Несколько тяжеловесно звучит фраза в русском переводе, не правда ли? Тем не менее во всем можно проследить традиции Диккенса и Джерома, в какой-то мере и Уайльда.
Вернемся однако к бестселлеру «Гиппопотам». Тед Уоллис – поэт и журналист, пара его стихов попала даже в хрестоматии, но неудачи в личной жизни, пьянство и отсутствие гибкости привели к тому, что его уволили из газеты, дав пищу для философских размышлений: «Если вы человек порядочный, ну хотя бы наполовину, вас, вероятно, откуда-нибудь да выгоняли… /…/ …все мы чувствуем себя недооцененными, официальное же заявление, что мы-де никуда не годимся, лишь подтверждает наши догадки насчет того, что бесчувственный мир не способен оценить нас по достоинству» (с.14). В тот же день в пабе он встречает свою крестницу Джейн, обреченную умереть от лейкемии, но почему-то считающую себя исцеленной, и она предлагает Теду немалые деньги за то, чтобы поехать в имение его дяди, где у героя другой крестник Дэвид, и писать ей оттуда подробно обо всем увиденном и услышанном. И вот Тед в загородном поместье Логанов, где знакомится (или встречается вновь) со множеством людей и добросовестно пишет длиннющие письма Джейн. Дело в том, что сама Джейн и многие из окружения семьи Логанов уверовали в дар целителя у юного Дэви, и только Тед до поры до времени ни о чем даже не догадывается. Но именно ему предстоит разоблачить эту мистификацию и объяснить присутствующим, что Дэви просто ранимый и истеричный подросток, а настоящее чудо – это его 17-летний старший брат Раймон, чудо доброты, любви, умения сострадать, чудо человечности. И он же, Тед Уоллис, оказывает первую помощь квази-целителю, когда тот во время своего крайне специфичного и неприличного лечения получает «производственную травму» (назовем это так). И Тед не бросает Дэви на произвол судьбы, берет под свое, потрепанное, но мужественное крыло, знакомит со своим родным сыном, его ровесником, и возвращает к нормальной жизни.
Чтение романа несложно для любой возрастной группы, оно в меру легковесно, в меру поучительно. Композиционная находка автора состоит в своеобразном эклектизме: то главный герой ведет рассказ, то вступает в действие, немала эпистолярная часть романа, то повествует сам Фрай. Кульминация наступает тогда, когда читатель, несколько уставший от обмена письмами со стороны действующих лиц, прозревает и испытывает шок от метода «лечения» Дэви лошади. Чуда нет, утверждает Фрай, чудо лишь в тонкостях человеческих взаимоотношений. И действительно, якобы исцеленная Джейн внезапно умирает, к Оливеру возвращаются его болячки, лошадь, как оказалось, вовсе не была отравлена, а лишь наелась травы, пропитанной виски и пр. А Тед Уоллис, видимо, настоящий поэт и высшее существо, поскольку в финале автор удостоил его наследства от Джейн, а Патриция, красотка моложе него, по самым скромным подсчетам, лет на сорок, удостоила его свидания.
На обложке книги нас оповещают, что в романе много великолепных шуток и неприличностей. Остроумия, действительно, море-разливанное. Что же касается неприличностей, то самая безобидная из них та, как некий господин так низко поклонился английской королеве, что в итоге шумно пернул. Об остальном писать просто невозможно, но это дань времени, все стараются превзойти друг друга в скабрезностях, и у некоторых (того же Фрая) это получается довольно успешно и даже элегантно. Хотя справедливости ради следует признать, что автор говорит тут и о фашизме, антисемитизме, духовной извращенности, драматичности разводов и многом другом. И по всей книге рассыпаны афоризмы типа: «Изображать цивилизованного человека любо всякому, однако демонстрация соответствующих качеств обходится все дороже и потому требует наличия богатых друзей. В конце концов, цивилизованность есть атрибут не ума, но достатка» (с.347). В этом герой убедился на собственном горьком опыте, он не строит из себя праведника и вполне оправдывает им же приведенную американскую поговорку: «Если оно похоже на утку и ходит, как утка, значит, наверное, утка и есть» (с.223). В его парадоксах много забавной остроты и одновременно горечи. Так, он заявляет, что никто больше не занимается сексом, ни естественным, ни извращенным, ибо с наступлением эры вседозволенности все только о нем и говорят. Или, ссылаясь на знакомого фотографа, утверждает: злую гориллу можно успокоить лишь тем, чтобы начать мордовать себя, имея в виду, разумеется, слишком уж запутанные и недобрые человеческие взаимоотношения. Протестуя против того, что современные поэты только и знают, что стенать насчет «герметичности», гордиться знакомством с эллипсичностью, непрозрачностью и аллюзиями в поисках глубины, он набрасывает свой «инструментальный» список слов:
Все золото мочи
Все ширится
Горячее.
И утверждает свое право на поэтическое призвание вопреки мнению о нем, как о опустившемся и конченом старом ловеласе: «Я поэт, ради всего смурного, а не чиновник казначейства. Единственная эмоция, которая раздражает поэта это эмоция дешевая, не заработанная собственным трудом, заимствованная, проистекающая из желания иметь хоть какие-нибудь эмоции, порожденная домыслами и догадками, а не собственным нутром…» (с140). И если Стивен Фрай согласен со своим героем, то он на верном пути и, поскольку он много моложе Теда, сможет радовать читателя и впредь еще более глубокими и остроумными новыми творениями.
Дорогу осилит идущий!
P.S. Изданный в том же 2007 году роман «Теннисные мячики небес» несравненно слабее «Гиппопотама», в нем чересчур выпирает идея.