Произошло это под Курском, в одной из деревень.
Множество домов вольготно раскинулись по крутым берегам Гремячки. Эта речка невеличка упоминается в древних рукописях, ибо она начинается в ключах, которые изливают струи серебристой воды не тихо и бесшумно, а с лёгким звоном. Знающие люди прислушивались к звону и умели в простых звуках различать слова, которые складывались в предсказания судьбы этого края. Предупреждали о набегах хазар и половцев. Степь и злые кочевники - вот они, рядом!
Сейчас ключи находятся в плачевном состоянии. Это святое место загажено отходами от жизнедеятельности человека: коробками от аккумуляторов и шинами автомобилей. Намерения у народа, живущего рядом, благие: мостят со всех сторон тропки к воде из того, что под руку попадёт, что со двора вынести не жалко.
И уже не слышно голоса, почитаемого в народе, ключа, вода которого считалась целебной. Во всяком случае, жители, пившие эту воду, никогда животами не маялись, какой бы грубой не была их пища.
О ключе рассказала печнику хозяйка старой хаты. Земля её усадьбы, расположенной на косогоре, опускалась именно к этим ключам. К воде натоптана тропинка, хотя недалеко от дома находилась уличная колонка. Вода, набранная в ключе, отличалась вкусом от воды, притекавшей на эту улицу по трубам от скважины, пробитой на одном из деревенских бугров.
Воду из колонки использовали для хозяйских нужд, а для пищи и питья приносила старая хозяйка водицу из ключа.
Жители деревни дождались газификации и готовились к подключению газа, мечтая о том времени, когда в их дома придет тепло голубого огня.
Кто строил в доме печь под газ, а кто устанавливал котел и монтировал водяное отопление. Люди с малым достатком, заказывали универсальную печку, под различное топливо. Не верили крестьяне, что газ - это надолго. Многие сомневались: а вдруг отключат?
С печкой так: если не начал её выкладывать в девять утра, то, считай, за один день не управишься. И в этот раз на месте старой разобранной плиты заложили фундамент новой печки, поднялись на пару рядов над полом и сели отдохнуть. Поверх двух рядов сделали стяжку раствором глины. Ну и сидим, ждем, когда глина слегка захряснет, дабы начинать кладку поддувальной камеры. Расселись вокруг пьедестала будущей красавицы-печки.
Сидели вчетвером; хозяйка, женщина серьёзная, уже на возрасте: ей эдак на вид годков за семьдесят; её племянник, что пришел помочь, как принято в деревнях. Это в городе печникам не помогают. Разговор короткий: мы в контору заплатили, вот и трудись!
В деревнях к печникам относятся с уважением. Новая печка в доме - событие! Если у кого-то кладут печь, то обязательно зайдёт кто-либо из соседей с предложением помощи.
Раствор подносят, кирпичи подают. Сельские люди помогают при тяжелой работе. А город портит людей, разобщает.
Ну, значит, хозяйка да племянник, мужик крепкий и ещё не старый, где-то чуть больше пятидесяти лет, и мы вдвоём с напарником, тоже не мальчики.
Сидим и о будущем тепле в этой хате ведём разговор.
И тут меж нами, вроде как наискосок, лёгкий ветерок пролетел, и на этой самой глине отпечатался следочек детской ножки.
Словно шаловливый ребёнок пробежал и наступил ножкой на мягкую глину.
Мы, глядя на это явление, оторопели. Смотрим друг на друга, а в глазах у каждого стоит вопрос: «Что это такое?»
Ну, смотри не смотри, а работать надо. Измерили этот след рулеткой, а в нём восемь сантиметров - явный отпечаток детской правой ноги.
Огородили этот чудо-отпечаток кирпичами и продолжили работу.
А в мыслях одно: «Вдруг найдётся скептик и не поверит нам, разберём печку и покажем след, кому интересно.
Печь в один день мы не закончили. Напарник ушел спать к племяннику хозяйки, а я остался в хате.
Прежде, чем уснуть, расспросил хозяйку о жизни. И вот что она поведала. Пришла в этот дом в конце мая 1941 года. Взял её в жены парень, единственный сын, живущий с престарелыми родителями. Жили люди в достатке и согласии, за большим богатством не гнались. Да в то время это и не одобрялось.
Сама она из приюта, родных не имела и не помнила никого. Работали приютские в местном колхозе, и она приглянулась трактористу Васеньке.
Да только недолго длилось её счастье. В июне сорок первого забрали Васю на фронт. Вот с тех пор одна.
Выйти замуж не за кого, да и стариков жалко: ни похоронки, ни письма. Ушел сын на войну и сгинул.
Так и доживает она бабий век в ожидании. Стариков, одного за другим, похоронила. С тех пор одна в этой хате.
Благо, двоюродный племянник Васеньки иногда по хозяйству помогает.
Постеснялся я задать вопрос: не прерывала ли она нежелательную беременность? И с этим вопросом в голове уснул.
Наутро продолжили работу и уже в первой половине дня затопили печь.
Жарко загорелись дрова, весело заплясали язычки пламени. Вскоре от железа пошел жар.
Выписал я акты приёмки, обменялись с хозяйкой подписями.
Забрав бумагу, дающую разрешение на подключении печки к газовой магистрали, хозяйка произнесла:
- Я понимаю, у вас есть невысказанный вопрос. Так вот, кроме Васи не было у меня мужчин.
Не хотела я пачкать душу изменой. А с Васей мы не успели дитё зачать, война помешала.
Долго я думал над происхождением этого следа, а как-то позже догадка пришла сама по себе.
Там, в астральной канцелярии произошла сбойка, и к этой женщине прислали новорожденную душу, дабы душа обрела себя в теле ребёнка, рождённого в этом доме.
А рожать здесь пока некому, вот и резвится нерождённая душа, как ребёнок возле матери. И будет это продолжаться до тех пор, пока под этой крышей не объявится новорожденный младенец.
И свершится это не скоро: пока хозяйка не уйдёт в мир иной. А в дом этот вселятся люди, способные не только зачать, но и родить ребёнка.
Забытая душа ждёт, а знающие люди говорят:
- У астральных субстанций, ещё не получивших тело, время стоит на месте. Это у нас, материалистов время, бежит так, что не успеваешь следить за событиями. Проносятся они мимо нашего сознания и, зачастую, не воспринимаются как реальность.