Я не решил что делать с Человеком… (экстравагантный роман)
Главка 4
Да, товарищ Рашенко был одинок. Ему как-то горьковато было жить. Перед сном он читал Горького. Пьесу «На дне». Но при этом был шоколадным королем – делал конфеты с конфетти.
По утрам ему на пробу приносили новые сорта. Вот конфета по имени «Не забуду василек!».
Рашенко пробовал, замирал на секунду в сладкой гримасе. И – утверждал. «В печать и в свет» - гласила его немудреная, но твердая резолюция.
Резолюция без революций.
Революций-то он оченно не любил. Но по воле судьбы, по прихоти её – пришлось возглавить.
Печальны были его черные глаза. Не ожидал, что шапка Мономаха Киевского будет так тяжела. Головной убор, ну, и головной убор. Ан нет! Тяжела – на медвежьем меху, с золотниками. Инкрустирована брильянтами, как водится. Четыре с половиной кило – не шутка. И с этой «не шуткой» взбирался Рашенко на вершины власти.
А ведь в голоногом детстве совсем об этом он и не помышлял. В году так 1959-ом. Играли в салочки, в лапту, в «пеку», в «пику». До самых прохладных сумерек необъятного, нескончаемого лета. А как мечталось в детстве! Какие грезились путешествия по морям и океанам на романтическом паруснике! А песни какие пелись в пестрых сумерках окраинского палисадника! Стоял в «вышиванке» мальчик Петро, что твой оловянный солдатик. Стоял на табурете, чтоб было вышее. И пел душой до глубокой ночи. Теперь же – шапка Мономаха Киевского давила немилосердно, не давала уснуть, мучила.
А компьютерные мальчики из кинобоевиков – Гарик Гирькин, Андрюха Пурга, Вован Борода – спали после боев как… убитые. Были они пассианариями-авантюристами. В нежном отрочестве с удовольствием упражнялись в «стрелялки» на компьютере. Бесконечно просиживали в видеосалонах – под треск автоматных очередей. Впитывали, впитывали. Отрава густо селилась в мозгах и крови.
Выросли пацаны. И захотелось им опять повоевать. Ибо нехватка адреналина в крови – тяжелая вещь. Что же. Поехали, когда представился случай. Вышли в чисто поле. Правда, в окрестных землянках жили человечки. И постепенно они начали погибать, поскольку ответная сторона применяла самое мощное, не знающее пощады, оружие. А Гирькин с Бородой да Пургой – только посмеивались, да поплевывали, и пополнялись новым адреналином. И это было куда круче тех салонных боевичков!
И однажды, в минуты затишья, на их окаянные головы, откуда-то почти из небытия, тяжело ухнуло гирькой: я не решил - что делать с Человеком…