Пицца

            
Макар  Пантелеймонович  сидел  на  крыльце  своей, добротной,  срубленной   ещё  дедом,  избы  и  наслаждался   тёплым   апрельским   солнышком.  Ему  было  уже   далеко  за  восемьдесят,  но  это   был  ещё    крепкий   мужик  с  пудовыми  кулаками   и  суровым,  но  справедливым  нравом.   Во  дворе   копошились   куры,  выклёвывая   молодую  травку.   Важно   вышагивал  между  ними    красавец   петух,  поглядывая  свысока  за   своими   молодками.    Недалеко,   на   завалинке,  дремал  кот   Васька.   Огромный,   неизвестной   породы,   чёрный  пёс,   по  кличке  Лорд,   положил  голову   на   вытянутые  передние  лапы,  и   лёжа   на  куче  соломы,  внимательно   наблюдал  за   хозяином.    Эту  тишину  нарушил  звук  приближающейся    машины  и  вскоре  возле  ворот   остановился  чёрный   Мерседес.   Из  него  вышел   правнук   Артур  и,  держа   в  руках   круглую  коробку,  вошёл   во  двор.
- Здравствуй  дед! – Весело  поздоровался  он.
-  Не  дед,   а  прадед,  -  сурово  заметил   Макар   Пантелеймонович.
- Да   какая   разница   дед  или  прадед! -  Артур  засмеялся. – Я  вот  тут  тебе  пиццу  привёз,  говорят,   из  самой  Италии  доставили.
- Что  вы  там,  в  городе,  совсем  разучились   своё   готовить?  Российское   позорите,  иностранное  хвалите.   Тот  раз  суши  привёз,  так  эту  дрянь   даже  Лорд  отказался,   есть.
- Ладно,  дед,  не  ругайся,  может   они   просроченные  были,   а  вот   пицца   свежая,   только-что   из  Италии.
- Да  ты  хоть   знаешь  где   эта   Италия,  а  где  наша  деревня?
- Обожди  дед.   Я  сюда   чего   приехал,  экзамен  по  географии  сдавать?   Я  по  тебе   соскучился,  а  ты   на   меня  Лорда   травишь!
- Ладно,   заходи   в  избу,  баламут.
 Макар   Пантелеймонович   души  не  чаял  в  правнуке,  а  тот  любил   прадеда  больше,  чем  других   родственников.  Такие   встречи,  показная   суровость   прадеда  и   жизнерадостность   правнука,   были   похожи   на  годами   отработанный   ритуал.
-    Ну,   показывай,   что   там   у   тебя   за   пицца? 
-   Вот  смотри  дед,   какая  это    вкусняшка! – Артур  открыл  коробку.
Пантелеймонович   глянул   на   содержимое   и  остолбенел,  а  через   мгновение   его  начал  разбирать   смех.   Видя  удивлённое  лицо,  ничего  не  понимающего   Артура.    Дед   смеялся  ещё   сильнее  и  всё   повторял:
- Пицца…   ха-ха-ха!   Пицца…   ха-ха-ха!
- Ты  что  дед?    Что  не  так?  -  Спросил  Артур,  когда   старик  немного  успокоился.
- Видать,  совсем  бедно  в  твоей  Италии   люди   живут.   Не  перебивай -  видя,  что   правнук   хочет  вмешаться,  остановил  его  прадед.
- Рассказывала  моя  прабабка,   что  однажды   зимним  вечером,   ещё  до  революции,   постучал   к   ним   в  дом   путник.   Его  привёл   урядник   и  приказал   накормить   и  уложить   спать.   В  те   времена   дать   кров  и  пищу   чужому   человеку,  было   святым   делом.   Прабабка,   Елена   Спиридоновна,    Царство   ей   Небесное,  -  дед  перекрестился, -  была   ещё  молодой  и  озорной   девкой,   а   гость  басурманом  оказался,  ну  иностранец   по - нынешнему.   Урядник   сказывал,   что  изучает   этот   басурман   русскую   культуру   и  особенно   интересуется  кухней.   Ты  уж,  говорит,   Елена   Спиридоновна,  не  подведи,   угости   учёного   нашей   пищей.   Вот  она  и  решила   гостя   удивить,   да   и    созорничала.   Раскатала   тесто  по - быстрому,   сверху   выложила   всё,   что  от  ужина   осталось,  ну,    что   поросятам   не  успела   отнести,   кусочки  мяса,   картошку,  морковь,  лук.   Залила   всё   это  яйцом   и  в  печь.  А   когда   на   стол   пирог   подала,  говорит   этому    учёному:   Вот   пожалуйте,  откушайте   нашу   пищу.   А  тот   по   своему,   что-то   бормочет.    На   пирог   показывает   и  всё  твердит:   Это   есть    пицца?    Да  не   пицца,  говорит   ему   прабабушка,  а   пища,   ну   еда  значит,   ужин.   А   тот   всё   головой   кивает,  мол,   понимаю,   тетрадь   достал   и  стал   туда   что-то   записывать,   рецепт,   наверное,  и  всё  твердит,   пицца,   пицца.   Ну,   значит   он  «щ»  не  выговаривал.  Так  что   внучек,   наше   это   творение,  а  не   итальянское.    Помню,   мать   моя,  покойная,   Галина   Максимовна,   Царство  ей   Небесное, -  Пантелеймонович   снова   перекрестился, -   в   тридцатые   годы  так   делала.    Голодно   тогда   жили…    Она,   где   муки  найдёт,   такой   полу-пирог   и  пекла.   А   ещё  дранники    жарила,  это   оладьи    такие   из   картошки,  мы   их   тошнотиками   звали.   Не   дай   Господь   испытать   это   снова….   Так   что   внучёк,    ты   уж     сам   ешь,   эту   пиццу.   Оно   может    и   вкусное  дело,   но   что-то   мне   детство   своё    вспоминать   не   хочется.

  Макар   Пантелеймонович   вышел   во  двор.    Ярко  светило  апрельское   солнышко.   Во  дворе,  всё  так   же   копошились   куры,    выклёвывая   молодую   травку.    Гордо   вышагивал   между   ними   красавец   петух.   А  на   завалинке,   под  тёплыми   лучами,   продолжал  блаженствовать   кот  Васька.
- Не   дай   Господь,  пройти   это  снова,-  пробормотал   Пантелеймонович,   усаживаясь  на   крыльцо. – Не  дай   Господь.