2002 г. Пэ-рэ-дный привод нэ нэсет!
Люди, вообще, по большей части, плохо слушают то, что им говорят по разным причинам. Одни – по беспросветной тупости, другие – из-за непомерной лени, третьи – потому… потому что так привыкли. Ну, а совсем наглые оттого, что считают себя умнее других.
В основном, люди слышат и запоминают лишь отдельные слова, из сказанного им, заполняя промежутки между ними тем, что додумают сами в силу своего настроения, умственных способностей или, попросту, желания. Порою, таким образом, изменяя смысл на полностью противоположный. Замечу еще одну важную деталь – люди улавливают из сказанного только то, что хотят слышать, что им выгодно или приятно слышать. Все неприятное и негативное они упорно отказываются воспринимать. Самый лучший пример этому – пациенты на приеме у врача. Интересно бывает узнать, что же остается в их памяти, после того, как они покидают кабинет. Какой же буйной фантазией надо обладать, чтобы так перековеркать услышанное.
Причем люди, чаще всего, настолько уверены в том, что все это они не напридумывали сами, а услышали из чужих уст, что поражаешься человеческой твердости и упорству…или наглости, на самом деле. «Ну как же – вы же мне сами говорили», «Вы же обещали…» «Я же рассчитывал…» – традиционные упреки в подобных случаях. Никакие доводы, о том, что ничего подобного они слышать не могли, в этой ситуации люди не выслушивают и не воспринимают.
Вот яркий пример вышесказанному.
Пересечение Коровинского и Дмитровского шоссе возле Дома Метростроя в сторону Центра. Кто знает этот перекресток, тот помнит, что Коровинское шоссе здесь, как не странно, идет по прямой и становится Дмитровским, а само Дмитровское шоссе сворачивает влево. Зима – дорога не то, чтобы завалена снегом, а покрыта местами каким-то тонюсеньким ледком, который потоком растопляется и превращается в воду, но как только движение, хотя бы на минуту останавливается, вновь становится льдом.
Я стою на светофоре в среднем ряду, левее меня красненькая машинка ниже среднего класса – средним она была, когда была новая, а за пятнадцать лет эксплуатации опустилась рангом ниже.
На светофоре, наконец, вспыхивает долгожданный зеленый. Красная машина издает рев, сравнимый по силе и красоте, с ревом стада бизонов, вздрагивает, затем резко осаживается назад, задирая морду – колеса на секунду проскальзывают, и она резво срывается с места, и летит вперед, не обращая внимания на поворот.
Водитель круто делает «руль влево» и, в довершение всего, еще и прибавляет газа, что заставляет машину, все таки, устремиться влево… Все влево, и влево, и влево, вращаясь практически на одном месте в так называемом «горизонтальном штопоре», немного перемещаясь вперед к разделительной полосе. Сделав оборота четыре, а может и пять, водитель, наконец, сообразил, что здесь что-то не так и бросил газ. Двигатель заглох и машина, как бы нехотя, заканчивая очередной оборот, упирается передними колесами в бортовой камень встав аккурат поперек движения.
Подъезжаю поближе и вижу, как из остановившейся машины, буквально вылетает, как говорят в этой стране лицо кавказской национальности, в расстегнутой коротенькой курточке на бараньем меху, в съехавшем на один бок шарфу, с дрожащими, как с похмелья, руками и начинает бегать взад-вперед с криками: «Убью того шакала, который мне машину продал… передний привод не несет, а это… накололи меня… прокатили меня… гавно продали…» и еще много чего минут на десять в таком роде.
Понемногу, как говорится вместе с пылом, шок вышел и когда он, прекратив вопить и бегать, наконец, остановился, я рискнул ему объяснить что же произошло с ним на самом деле и в чем он был совершенно неправ. Но куда там… Он и слушать не хотел! Был непреклонен, как скала – «нэсти нэ должэн!» и «абманули!».
Пнув в сердцах заднее колесо мыском ботинка, он поправил шарф, застегнул куртку (при этом было хорошо заметно, что руки его уже больше не дрожат) и, со словами: «Сэгодня верну эту гадость обратно!», залез в машину.
Ох! Не завидую я этому продавцу!