В тени, плечом прислонившись к дереву, стоял Эрот и улыбаясь, ласкал оперение стрел в своем колчане. Холодная… горячая… какую выбрать?... в кого какую пустить?... Он еще не решил и в его голове рождались всевозможные комбинации…
- Дафна, постой, не уходи! Мы не причиним тебе вреда. Хочешь, я сыграю для тебя на свирели?
- Разве ты Пан, сатир или пастух, чтобы играть на свирели?
- Я?.. Да, пожалуй, пастух. Только я не обычный пастух.
- Да я вижу. А кто твой друг, необычный пастух?
- Да он простой смертный. – отмахнулся Аполлон - Ну хочешь, если не нравится свирель, я сыграю тебе на лире? Тебе нравится лира, Дафна? Я сложу солнечный гимн в твою честь! Ну не уходи…
- Хорошо. Играй, а Гиацинт пусть поет.
- Гиацинт? Да при чем здесь Гиацинт?! К тому же он не любит музыки. Я спою тебе, я.
«Гиацинт» - подумал Эрот и потянул из своего колчана горячую стрелу, отыскивая глазами юношу, когда ветер донес до него весть о смертном, узревшим в один день трех богов. Рука его замерла на полпути. – «Хм… тогда, пожалуй, не стоит тратить на него стрелу, а… » - Эрот отпустил горячую стрелу в колчан, вытянул другую – холодную - и заложил в лук.
Аполлон с бьющимся сердцем достал свою лиру, провел пальцами по струнам и запел нежную песнь о любви одинокого пастуха к прекрасной нимфе. Деревья замерли и вода в ручье перестала журчать, чтобы послушать объяснение в любви. Дафна, не шевелясь, сидела на камне, когда звуки лиры стихли. Аполлон, светясь надеждой, подошел к ней и взял ее за руки.
- Дафна! Дафна, ты только посмотри на меня. Ты разве не видишь, что со мной?!
В лесной тишине неслышно зазвенела тетива и обжигающе холодная стрела прошла сквозь печень девушки.
- Мне надо идти. Меня ждет отец. А тебя твой друг. Кстати, а где Гиацинт?
- Подожди. Тебе скучно со мной? А хочешь мы устроим состязания в твою честь? Победителя ждет награда – поцелуй прекрасной нимфы! Твой поцелуй?
- Ну какие состязания? Здесь, в лесу.
- Бег. Борьба. Метание диска. Все, что захочешь, Дафна.
- Я не знаю…. мне надо идти… мой отец
- Ну подожди… Дай же мне шанс…. У Гиацинта с собой диск, мы будем метать его, а ты сплетешь венок победителю. Но, Дафна, победителем буду я! Подари же мне сразу свой поцелуй.
Аполлон, ослепленный страстью, попытался обнять ее, но Дафна вывернулась и отбежала в сторонку. Она смотрела на этого прекрасного влюбленного в нее бога – прекраснее наверное не было никого на свете – но отчего-то душа ее леденела от его объятий, все ее существо отвергало его. И чем настойчивее бы Аполлон, тем больше ей хотелось избавиться от его домоганий.
- Хорошо. Тогда поединок. Состязание. Гиацинт! Иди сюда, захвати свой диск, дружище.
А Гиацинт тем временем сидел поодаль на берегу ручья в тени кипариса и пытался собраться с мыслями. Душа его трепетала от непонятной тревоги и странной, преследующей его с самого утра беспричинной тоски. Он не мог сосредоточиться ни на чем, вокруг него кружили образы – друг юности Аполлон, бог эроса Эрот, лесная нимфа…. Простой пастух Аполлон, так дерзко разговаривающий с богом, так смело обратившийся к нимфе…. как равный…. Такой смелый, сильный, всегда словно лучащийся теплом, поразительно красивый и непомерно одаренный талантами друг… лучший друг, которого во всем свете не сыскать… Кто он? Как он вообще узнал в том спящем человечке бога, а в девушке, пусть даже и очень красивой девушке, нимфу. Ведь он-то сам ничего такого в них не заметил. У Гиацинта кружилась голова и множество смутных воспоминаний, незначительных моментов пчелиным роем кружились над ним, вот-вот готовясь оформиться в страшную догадку.
- Гиацинт! Ты где, друг? Иди же сюда. Прекрасной Дафне, как и тебе, не нравятся мои песни. Может быть она смилостивиться надо мной после состязания в метании диска? – Аполлон старался придать шутливый тон речам, но его трясло от волнения и слова комом застревали в горле – Только учти, приятель, мы боремся за поцелуй нимфы. И я постараюсь выиграть у тебя этот приз любой ценой. Ну идем же на поляну.
Гиацинт, как во сне поднялся и пошел ему навстречу. Лучи заходящего солнца освещали Аполлона и весь он казался сотканным из сияния.
- Стой там! Дафна, смотри, первым бросит диск Гиацинт. Будь же нам благодарным зрителем и справедливым судьей! И помни про приз – победителю венок и поцелуй! Победившему –все, проигравшему – ничего! Я готов, Гиацинт! Бросай!
Гиацинт, пытаясь стряхнуть оцепенение, достал из сумы тяжелый латунный диск. «Соберись. Соберись. – твердил он себе. - Все хорошо. В конце концов, может быть и вправду сегодня лучший день моей жизни. Хотя, от кого-то я слышал, не говори, мол, что был счастлив, пока не умрешь. Кто же это сказал?... Вроде какой-то нищий на агоре… Да какая разница! Это глупость! И нечего повторять чей-то бред… Ну все. Диск. Раз, два, три….»
Гиацинт покачался примериваясь к диску, и совершив три оборота, метнул его в сторону заходящего солнца. Диск, сверкнув, исчез в золотом сиянии, и Гиацинт, козырьком приложив руку ко лбу, старался разглядеть место его падения.
- Неплохо! – крикнул ему Аполлон, нашедший диск и воткнувший на этом месте ветку. - Очень даже неплохо! Это по-моему твой лучший бросок, дружище!
Волна теплой, как щенок, радости и горячей благодарности разлилась по сердцу Гиацинта. Это случалось с ним каждый раз, когда Аполлон хвалил его и замечал его успехи. Во всех состязаниях с другими юношами он старался любой ценой быть лучшим – прийти первым, метнуть дальше, как можно быстрее уложить на лопатки противника – лишь бы услышать его похвалу, лишь бы ощутить на себе полный одобрения и, о как хотелось бы, полный восхищения взгляд Аполлона. В сущности Эрот мог бы итак не тратить на него свою стрелу, ибо с каждым днем Гиацинт все больше ощущал, что та горячая преданность, то восхищение и то смятение чувств, которое вызывал в нем Аполлон, уже не было той простой преданностью другу, тем простым восхищением, что рождает дружба.
- Теперь мой черед! – крикнул ему Аполлон.
Гиацинт, щурясь, пытался разглядеть друга. Тот вышел на позицию. Солнце запуталось в волосах Аполлона, отливало в золоте его совершенное атлетическое тело, играло бликами на широких плечах, делало уже и без того узкие бедра.
- Прекрасен как бог! – выдохнул Гиацинт.
Бог… Бог! Наконец, нашлось и было произнесено то слово, которое никак не находилось. Мозаика сложилась, последний камешек лег на свое место и тревожная догадка, весь день терзающая его, наконец-то обрела форму и сложилась в одно короткое слово. Бог.
- Бог! Все это время я любил… бога.
Аполлон размахнулся и совершив три оборота, метнул диск. Со свистом вспарывая воздух, вращающийся диск летел в сторону пораженного открывшейся ему истиной Гиацинта. Гиацинт не видел его – солнце, огромное огненное солнце, дающее жизнь всему живому, но могущее так же легко эту жизнь и отнять – заполняло весь мир в его глазах. И на этот раз оно несло смерть.
- Берегись! – крикнул Аполлон – Гиацинт!!!!!
Острые ножницы мойры в священной роще у Олимпа рассекли тонкую золотую нить.
Час пробил.
Тяжелый латунный диск, вылетевший из золотого сияния, словно солнечный блик – было последнее, что увидел ослепленный Гиацинт. Диск ударил его в лоб. Диск, брошенный с нечеловеческой силой, диск, который должен был принести поцелуй любви победителю, этот диск стал смертельным прощальным поцелуем смертному, узревшему в один день трех богов….
Лопнули струны на лире Аполлона. Пифии, певшие заклинания, держа руки над чашей со водой, в которой растаял лик юноши, горестно вздохнули и опрокинули чашу….
- Гиацинт!!!
Аполлон подбежал к поверженному другу. Исполненный боли крик вырвался из его груди и он бросился поднимать друга. Убитого им друга. Убитого его собственной рукой - рукой бога, потерявшего контроль над собой, любой ценой пытаясь вырвать победу. Аполлон плача и стеная пытался остановить кровь, прижимал к себе Гиацинта, звал его и молил о прощении… Сердце Аполлона разрывалось от горя, от боли внезапной и жестокой утраты, от невозможности сказать другу последнее слово.
Дафна тихо подошла и опустилась на колени рядом с телом Гиацинта.
- Ты убил его…
- Нет, нет… что ты?... Дафна… я не хотел… я только хотел…
- Ты только хотел быть первым. Всегда и во всем. Ты забыл, что ты бог, а он всего лишь мальчик… Влюбленный мальчик… Прощай.
- Дафна! Не уходи! Не оставляй меня! Дафна… Подожди, милая… только не сейчас…
- Не прикасайся ко мне. Прощай.
Дафна поднялась и пошла к темнеющим деревьям. Еще немного и ее силуэт исчезнет в лесу. Ужас, что он потеряет свою возлюбленную - свою первую ясную и чистую любовь – охватил его. Он потерял друга, но ее он не мог потерять. И тут словно кто-то шепнул ему «Помни, твой отец смотрит на тебя…»
«Мой отец… моего отца ничто бы не остановило… я объясню ей… я докажу…»… И юный бог, плоть от плоти своего отца, бросился за возлюбленной.
В лесу было еще темнее. Аполлон бежал, пытаясь не терять девушку из виду. Вот, она оглянулась. Увидела мчавшегося по ее следам Аполлона, чьи руки только что повторно обагрила кровь, на этот раз невинная кровь. Дафна вскрикнула, всплеснула руками и бросилась от него прочь. «Убийца… убийца… - стучало ее сердце - ни за что…. ни за что….»
Аполлон настигал ее и Дафна, теряя силы воскликнула «Отец! Отец! Спаси меня! Защити!»
Тут земля под ногами Дафны вздыбилась – то Пеней, пробудившийся от тяжелого хмельного сна после вчерашней попойки с Паном восстал из подземных плывунов и не разобравшись заорал: «Аааа!.. Что?!... Куда?!... Зачем?!...», увидел несущуюся по лесу растрепанную дочь, а за ней какого-то незнакомца, не успев во хмелю понять что к чему, ткнул в ее сторону жезлом… Девушка вскрикнула, и мгновенно, на полном ходу превратилась в куст лавра… Его ветви качнулись по инерции к отцу, когда на них вихрем налетел и сомкнул запоздалые объятия Аполлон…
Ветви, листья, корни – вот во что превратилась его возлюбленная, его неразделенная любовь…
«Даже лучше, чем я думал!» - усмехнулся Эрот...