Шкаф из красного дерева

               
       В одной маленькой квартирке, по улице Н-ской проживал художник К. Жилище у него было очень скромное, комнатка, она же спальня и мастерская и кухонька. В спальне-мастерской было все его богатство. Тут стоял большой книжный Шкаф, вековой давности. Как уверял бывший хозяин этого раритета, шкаф был ровесник самого императора Наполеона! Красное дерево не смогли испортить ни армия грызунов, свободно перемещающихся по квартире, ни жуки-точильщики, ни даже самый страшный враг – время. Он стоял тут, неприступный как скала и все ему было нипочем.
        Шкаф ооочень гордился своими корнями. Шутка ли, сам император Наполеон мог открывать эти дверцы и брать свои волшебные книги. Никому, кроме хозяина, шкаф не разрешал больше таких вольностей. Для остальных гостей художника он становился так массивен и неподатлив, что те предпочитали вообще его не открывать. Вообще-то и сам К. не часто им пользовался. Книг в его доме уже давно не водилось, все больше холсты да краски. А потом и последние стали редкие гости. Художник К. разлюбил жизнь, когда его бросила  жена. Он начал пропадать с друзьями по  кабакам и постепенно жилище начало ветшать. Нет, шкаф конечно еще держался! Он, как потомок благородного рода красных деревьев не отчаивался, а вот диван и два кресла, и до того попавшие к художнику К. через вторые или даже третьи руки, вот они были совсем печального вида.
Диван напоминал худую, иссохшую от голода лошадь, с торчащими вместо ребер пружинами. Спать на нем было возможно только чисто теоретически, ну или если уж совсем не жалко любимое тело. Обычно так делал друг художника К. господин М-в. Он упивался вдрызг и падая на диван всегда кричал:
             - Принимай, перина! 
      Диван был счастлив в эти минуты и по молодечески взвизгивал всем своим существом.
Шкаф при этом  кривился и начинал саркастический смех. Он терпеть не мог диван. Да и стол тоже. И два расшатанных стула. От всего этого веяло убогостью, нищетой и забвением… Это было совсем не то окружение, которого, по его мнению, он заслуживал.
Вот так они и жили. Все они… и Шкаф из красного дерева. Летом сожительство переносилось как-то легче. Деревья за окном зеленели, птицы пели и глядя на яркое солнце шкаф забывал о своих «убогих» соседях, но с приближением осени соседство становилось невыносимым. Диван скрипел, стол шатался на своих трех ногах, а стулья вообще все время громко падали на пол. Конечно не сами. Их ронял пьяный художник К., но ему Шкаф все прощал, а вот стульям….
      - Какая серость меня окружает - жаловался он старинной картине, в жуткой черной раме на стене.
      -  И не говорите – вздыхала та в ответ.
      - Эта мебель, она такая убогая. Не то что мы с вами. Мы ценность, раритет.
      - Да, да – вздыхала снова картина.
      - Когда же наш хозяин обратит внимание на весь этот хлам и выкинет его?   
       Дышать уже нечем от всей этой обстановочки.
Диван, стол и стулья испуганно косились на шкаф, потом на картину и каждый раз с содроганием ждали возвращения художника домой.
     Так они и жили, до этой зимы, зимы, в которой появилась мадам М. Художник привел ее домой в последний день осени. День был хмурый ветреный. Художник и мадам М.  так сильно замерзли, что сразу по приходу бросились отчаянно пить чай, за шатким столиком, а потом всю ночь скрипели пружинами дивана, пряча что-то очень личное под пушистым пледом.
     Больше мадам М. не уходила. Она начала наводить порядок:  мыть, чистить, стирать и самое страшное, т.к. шкаф занимал почти пол комнаты, она решила и постановила – шкаф удалить! Художник К. был категорически против. Этот шкаф был его единственным достойным имуществом. Разрастающийся семейный скандал грозил погубить молодую семью в самом начале счастливого пути.
      Милый читатель, вероятно ты знаком с самым изобретательным и обаятельным созданием вселенной? Правильно, с женщинами! Уж если что задумает хитрая любимая бестия, то переубедить ее совершенно не возможно!  Мадам М. пустила в ход все свои штучки и однажды вечером художник сдался. Шкафу предстоял переезд в новые хоромы! В трехэтажный коттедж друга художника К.
 Там как раз был соответствующий интерьер, много дорогих вещиц, мебель антикварного стиля. В общем компания подбиралась самая достойная нашего героя. Радости шкафа не было предела:
      « Наконец-то! Меня оценили! Я не буду больше слушать скрипы дивана и остальных развалин!»
       Наступил день прощания. Шкаф торжественно погрузили в грузовик. Художник  заботливо укутал его в свой плед. Грузовик рыкнул мотором, словно намекая, что пора прощаться. Его величество Шкаф даже не кивнул бывшему хозяину, хозяйке и остальным соседям. У него было будущее! Большое! Яркое! Новое!
      Еще раз рыкнув грузовик укатил.
      Диван, стол и стулья загрустили. Им не хватало их высокомерного соседа. За годы прожитые вместе они  привыкли к его хвастовству и гордыне и прощали ему эти слабости. Картине же было все равно. Она в принципе никого не любила и отъезд шкафа ее не огорчил.
     - Как там наш шкаф поживает? – поскрипывал вечерами стол.
    -  Наверно хорошо – отвечали стулья.
    -  В таком дворце чего плохо жить? – поддакивал пружинами диван.
Они не знали, что вовсе не дворец принял их бывшего соседа, а обычная загородная дача, скромное строение принадлежащее мадам М. Грузовик выгрузил шкаф в комнату три на четыре, где из приличного имущества была только печь-камин и огромные оленьи рога на стене. Дачей уже лет двадцать никто не пользовался. Туда свозился всякий  хлам мадам М., в том числе вещи из ее шикарного гардероба… прошлых лет. Теперь они были: « А –ля, урожай!»
         Было еще кресло-качалка, в которой мадам М. иногда отдыхала…тоже много лет назад.
         Шкаф впал в депрессию. Более унылой судьбы невозможно было себе представить. Годы забвения ждали его вековую старость.
         «Если бы я был диваном…я бы уже рассыпался и закончил земной путь, но нет…я вековой шкаф, из красного дерева. Я обречен стоять тут в пыли, в темноте много-много лет. О Боже!»
        Зима в этом году выдалась суровой. Домик, конечно, никто не отапливал, т.к. не для кого было разводить камин. Мороз под тридцать, стужа. Бедный шкаф крепился как мог. Словно ревматизмом сворачивало от холода дверцы и полочки. Слой пыли пытался хоть как-то спасти гордого бедолагу от холода, но увы.
        Однажды, под новый год, в гости приехала мадам М. Это было так неожиданно, что шкаф и оленьи рога очень удивились и обрадовались! Наконец-то хоть кто-то заглянул к ним в гости. Мадам М. по-хозяйски похлопала шкаф:
        - Ну что, старичок? Как оно?
        - Ой, вы знаете…- вежливо заскрипел шкаф
        - Фу, да ты скрипеть начал. Стареешь видно. – заключила мадам М.
Шкаф испугался. Он так давно ни с кем не разговаривал, что сам испугался своего скрипучего голоса.
      «Я старею. Я теперь как мой бывший сосед диван…Я так его не любил за это и вот теперь сам…»
Шкафу стало невыносимо грустно. От тепла дверцы шкафа запотели и потекли нестройными ручейками.
      - Так! Места еще достаточно – сказала мадам М. 
Она по-хозяйски обошла комнату, что-то примеряя и прикидывая в уме.
Потом она уехала. И стало еще хуже, чем было до ее приезда. Шкаф отчаянно скучал. Рога были слишком молчаливы и не годились в друзья.
Долгими зимними вечерами шкаф вздыхал, вспоминая комнатку художника К., вспоминал соседей, которых терпеть не мог…
         «Ах, если бы мы могли только знать, что нам готовит жизнь, что ждет нас за очередным поворотом, новый подъем или новый спуск... Может мы тогда бы вели себя немного иначе? Может любили бы больше, может терпели, искали хорошее в самом сложном и трудном».
         Так думал шкаф  и все ждал, ждал. Ждал нового восхода солнца, нового дня, еще  чистого и яркого, который мог подарить ему что-то хорошее, что-то волшебное, прекрасное. Но он проходил, ничего не меняя в его жизни.  Потом шкаф ждал вечера, вечернего заката, когда солнце ярко-красным шаром опускалось в снежные шапки соседских крыш. Это было так красиво. И хоть вечер уже ничего не обещал, но шкаф верил, что  чудо уже где-то рядом.  А день сменялся новым днем, потом еще одним днем, еще одним…
Их было так много, что шкаф потерял им счет.
       В самом конце зимы в домик нагрянули гости! Сквозь метровые сугробы удалось пробиться уже знакомому нам грузовичку.  Мадам М. поставила точку в благоустройстве семейного гнездышка. Художник К. сдался и вывез всю старую мебель на дачу. (Выкинуть рука не поднялась.)
       Какая это была встреча! Какой праздник! Шкаф был СЧАСТЛИВ! Снова вместе, снова рядом его друзья-соседи: стол трехногий, скрипучий диван и два неустойчивых стула. В кои-то веки в домике снова затопили печь. Тепло полилось по стенам и окнам живительной энергией. Шкаф перестал простужено скрипеть и с удовольствием беспрестанно открывал и закрывал дверцы, подставляя полочки под всякие тарелки, вилки и ложки. Он был так счастлив, что его наконец-то хоть чем-то наполнили, что он снова нужен!
Потом было веселье! Художник принес гитару, они уселись с мадам М. на диван и начали петь. Диван подпевал им в такт с дружным раскачиваньем ног. Шкаф, стол и  стулья тоже старались как могли. Даже молчаливые рога и те, что-то кряхтели со своей высоты. Потом все улеглись спать, а шкаф все болтал и болтал со своими вновь обретенными друзьями. Он старался не жаловаться на тяжелую жизнь, но в голосе его было столько грусти и совсем-совсем не было высокомерия  и былой спеси.
           Утром художник и мадам М. уехали, а  за хозяина остался сосед, дедок лет восьмидесяти. Все-таки имущества теперь было много  и требовалась охрана!



23.10.2014