Я не бродил и не терялся, для этого три месяца зимы я отделил.
Один лишь гложит душу мне вопрос, как дервиша великий смысл бытия, тут параллелей нет совсем, ведь я живу в сейчас, а прошлому есть жизнь в пылящихся книгах королей. Не понимаю осень в ее расцвете, когда вокруг все отсырело, молочной дымкой вдруг Эсхату затянуло и Танаис страдая от безводья все любит родину свою.
Мне как бывало прежде, толи на яву или во сне, все кажется виденьем дальним и чужим.
За окном в мерцании путей, полоской зыбкой тянуться слепые мысли в безмолвии храня свои надежды, как тополя с пожухлою листвой припоминают с грустью сладкой задор былых своих времен.
Я продолжаю или не я, а кто другой в замен меня живет своей жизнью без стыда. У Зулькарнайна погостив совсем не долго, незваным гостем став был принят россыпью воспоминаний. В невзрачном свете небосвода вдруг вспомнил кто-то обо мне. С небес скатились капли холода слезой, земли коснулись бессчетно раз. Потом повтор и все обратно, совсем не вежливо простился Зулькарнайн, простилась свита потускневшая в цветах.
Вот путь домой, он легок для меня, или почти так верить я хочу. Затем дорога без конца, а может есть конец, ведь вечного в нас нет. В ночи все тени оживают, напоминая о мирах, кривляясь в очертаниях земного словно куклы куклавода, может то не тени вовсе, а умершие в последнем слове для живых пытаются делиться сокровенным. Проходит час, мелькает слабая минута, не пробегает беглая секунда. Все замирает в полумгле и в копоти проехавших машин виднеется далекая надежда, что задержалась в объятиях прекрасной Танаис. Опять ведом в благословенный Понедельник, где сходятся пути, замирает скрежет старенькой арбы и гомон у базарных площадей. Пусть та же осень грустью распустилась и льются суеты бескрайние дожди, мне путь один в Благословенный, мой Понедельник.
Г.Х 19.10.2014.