Для художников, писателей и режиссеров биография этого человека является прекрасным материалом для создания художественных произведений, потому что Абу Мухаммад Муслих ад-Дин ибн Абд Аллах Саади Ширази за сто десять лет своей насыщенной событиями жизни создал такие прекрасные стихи, что приукрашивать их дополнительно не нужно. Даже те россияне, которые не знакомы с его произведениями, наверняка слышали эти есенинские строки:
Ты сказала, что Саади
Целовал лишь только в грудь.
Подожди ты, Бога ради,
Обучусь когда-нибудь!
Об этом удивительном поэте-суфии, воспевавшем до конца своих дней любовь к юным созданиям и восхвалявшем мудрость, я впервые узнал в пятнадцать лет, когда зачитывался произведениями таджико-персидской литературы. Прошли годы, но я до сих пор бережно храню небольшую по объему, но огромную по своей значимости книжечку Саади «Гулистан», выпущенную в Москве в 1957 году в издательстве «Художественная литература». Это произведение стало своеобразным сводом духовных правил не только для жителей Ирана, но и для людей Средней Азии и Среднего Востока. К сожалению, теперь я ее редко читаю, а советы Саади, которыми он щедро делился более семисот лет назад, не теряют своей актуальности и сейчас.
Ты жизнь дорогую проводишь в заботе –
«Что летом мне есть, что надеть мне зимою?»
О глупое чрево! Хоть коркой питайся,
Но спину не гни перед властью земною…
Произведения Саади «Бустан» («Плодовый сад») и «Гулистан» («Розовый сад») прославили поэта еще при жизни, и жители Ирана и Таджикистана до сих пор с благоговением чтят его память. Иранцы говорят: «Слова Саади – это притчи и наставления, они пригодятся тебе, если применишь их к делу». В родном городе поэта Ширазе много достопримечательностей. Среди них мавзолей Саади. Над входом гробницы великого стихотворца начертано:
От праха Саади Ширази веет любовью
Тысячу лет спустя смерти его, если вдохнешь.
Также в этом городе находится мавзолей, где покоится и другой великий гражданин Шираза – поэт Хафиз. Бытует даже такое выражение: «В каждом доме должно быть две вещи: Коран и Хафиз»… Сам факт, что поэтам в их родном городе ставят мавзолеи, свидетельствует о том, что зерна Духовности попали на благодатную землю и принесли обильные плоды.
Что касается интереса к таджико-персидской поэзии, то он возник у меня несколько десятилетий назад, после просмотра кинодилогии «Сказание о Рустаме» и «Рустам и Сухраб». Думаю, что режиссер Бенсион Кимягаров, поставивший эти фильмы в 1971 году, вряд ли предполагал, что тринадцатилетний впечатлительный паренек из российского города Липецка, вдохновленный сюжетом поэмы А. Фирдоуси «Шах-Наме», тут же влюбится в таджико-персидскую поэзию и за два года перечитает почти все произведения классиков этого литературного жанра.
Надо отдать должное всему творческому коллективу, создавшему эти картины. Яркие образы героев, впечатляющие массовые сцены сражений, красивые запоминающиеся костюмы, сказочные перевоплощения людей и потусторонних существ, этот постоянно меняющийся калейдоскоп событий и диалогов стали удачной декорацией, на фоне которой проявилось главное – философское звучание великой поэмы, написанной десять столетий тому назад. Услышав однажды в фильме, я сразу запомнил многие высказывания Фирдоуси, которые он вложил в уста своих героев.
Фильм «Сказание о Рустаме начинается с вопроса к падишаху одного из его визирей:
– Наследовав отчий престол,
над краем огромным ты власть приобрел.
Покорен народ, нет богаче казны,
Чего не хватает владыке страны?
И падишах, как и многие властители огромных территорий, откровенно заявляет:
– Войны! Мне бессмертная слава нужна.
А слава властителя – это война!
Обращаясь к людям, известный поэт-философ просил уважать себе подобных, умолял правителей прекратить войны, потому что они никому никогда не приносят пользы, лишь помогают Злу, которое до поры до времени остается в тени, но всегда готово поразить тех, кто стоит на стороне Добра.
Лишь тот судьбою одарен счастливой,
Тот радостен, чье сердце справедливо!
Заинтересовавшись персидской литературой, я узнал о существовании поэтов, чьи произведения по праву вошли в сокровищницу мировой литературы, а имена этих стихотворцев произносятся с эпитетом «великие». Саади, Джами, Омар Хайям, Рудаки, Фирдоуси – это лишь частичный перечень поэтов, стихами которых я зачитывался после просмотра фильмов о Рустаме. Поэмы, газели, рубаи, касыды – все эти формы и разновидности восточной поэзии стали для меня понятны и желанны.
Прошли годы, у меня появились новые литературные предпочтения, да и времени перечитать любимых когда-то поэтов Востока, к сожалению, становится все меньше. Но я, тем не менее всегда помню, что Саади и Фирдоуси верили в силу Добра, в то, что наступит день, когда весь мир станет подобен плодовому саду – благоухающему и цветущему. Как утверждал Саади, смысл жизни человека – в любви к людям, выражающейся не в словах, а в делах.
Надеюсь, что мечта Саади превратить Землю в цветущий сад когда-нибудь станет реальностью.
ЕСТЬ В ПАМЯТИ ЛЮДСКОЙ РУМИ, ДЖАМИ, ХАЙЯМ И НИЗАМИ…
Не золотом, не серебром прославлен человек.
Своим талантом, мастерством прославлен человек.
Абдурахман Джами, таджикско-персидский писатель,
Философ, поэт
Персидская поэзия и изысканная миниатюра, органично дополнив друг друга, стали самыми яркими камнями в драгоценном ожерелье многовековой персидской культуры.
Саади, Джами, Низами, Омар Хайям, Рудаки, Руми – не только известные поэты, это мыслители-провидцы, которые смогли возвыситься над своим временем и заглянуть в будущее. Они осознали то, что другим оказалось не под силу. Хотя владыки Востока обладали огромной властью и несметными сокровищами, они, так же как и простой народ, внимательно прислушивались к советам мудрецов, для которых вожделенной наградой была Свобода, а лучшим званием – титул Поэта, Философа, Суфия.
Главное сокровище в мире – Человек, утверждали ученые-поэты. Недаром его так любит Всевышний. Поэтому людей в первую очередь следует оценивать не по богатству и роду, не по личной преданности и умению говорить приятные и льстивые речи, а по вкладу, который они внесли в становление Добра, Справедливости и Милосердия.
Саади писал:
«Услышь совет мой: мудростью живи,
Рукою сильной слабых не дави…
Чтоб стать великим завтрашнего дня,
Живи сегодня, малых не тесня»
Без такого отношения к ближнему власть земная не получит награды на суде небесном. Ведь все в этом мире изменчиво: сегодня ты царь, а завтра слуга у новоявленного владыки. Сегодня ты здоров и богат, а завтра болен и нищ.
И добрые, и злые – все умрут,
Так лучше пусть добром нас помянут.
Эти известные истины власти предержащие часто игнорируют, забывая, что поставлены Богом не для личного обогащения и праздной жизни, а для больших и справедливых дел. Если правитель расширяет владения и укрепляет личную власть, а его подданные ропщут на творящуюся несправедливость, находясь в нищете, спрос с такого владыки у Господа будет нелицеприятным. История человечества тому подтверждение. Сколько уже кануло в лету «великих», о которых и память давно исчезла? Сколько из них потеряли жизнь и здоровье в зените славы?
Кто же мог высказывать владыкам подобные нелицеприятные истины, как не поэты-философы, например, Абулькасим Фирдоуси, которого по праву называли «совестью народа». Недаром в его «Шахнаме» падишах отзывается о подобных людях так:
Поэты! Будь проклято имя Поэт.
Поэт не скупится на скорый ответ.
Владык поучает, как править страной,
Все беды считает их кровной виной.
Но сеет лишь смуту, наносит урон
Виденьем свободы, шатающей трон.
Осудишь его – и на тысячу лет
Запомнят: был шахом обижен поэт,
Но ни у кого не застрянет в ушах,
Что тут не поэт был обижен, а шах.
А если поэта посадишь на трон,
То станет таким же владыкою он,
И кровь будет литься, и меч буде сечь.
Кто правит, тот власть свою должен беречь.
Ведь истинно древняя мудрость гласит:
Иль шах убивает, иль сам он убит.
Хорошо понимая, что обличать власть – дело весьма неблагодарное, великие поэты тем не менее указывали:
Все племя Адамово – тело одно,
Из праха единого сотворено.
Коль тела одна только ранена часть,
То телу всему в трепетание впасть.
Над горем людским ты не плакал вовек,
Так скажут ли люди, что ты человек?
Не все знают, что этот призыв Саади к соотечественникам сегодня украшает входные двери Организации Объединенных Наций.
Саади вторил и Абуабдулло Рудаки:
На мир взгляни разумным оком,
Не так, как прежде ты глядел.
Мир – это море. Плыть желаешь?
Построй корабль из добрых дел.
В конце десятого века Фирдоуси создал поэму «Шахнаме» («Книга Царей») – историю страны от сотворения мира до завоевания ее арабами. В двенадцатом веке Низами создал «Хамсе» («Пятерицу») – произведение, состоящее из 5 поэм. XIII столетие – время Саади, автора прославленных «Бустана» и «Гулистана». Век спустя творили Амир Хосров Дехлеви, Хаджу Кермани, Хафиз, Камаль Ходжанди. В семнадцатом веке создавал свои поэмы и стихи Джами, который сказал однажды: «Лучший среди людей тот, кто больше приносит пользы другим».
Литературные произведения поэтов-философов дали толчок к появлению в Иране и Средней Азии школ миниатюры, обладающих своим неповторимым стилем. Самые влиятельные школы находились в Ширазе, Тебризе, Исфахане и Герате.
Художники Востока, разделявшие высокие призывы поэтов, стремились органично дополнить своим искусством написанное. Восточная поэзия, являющаяся драгоценным камнем мирового искусства, могла быть огранена лишь талантливыми художниками-миниатюристами – такими, как знаменитый Ага Мирек из Тебризской школы, Мирак Наккаш, Касим Али, Хаджа Мохаммад Наккаш, Шах Мозаффар и Камаледдин Бехзад из Гератской школы, Реза Аббаси из Исфаханской школы.
Обо всем этом я узнал, когда в свое время занимался лаковой миниатюрой, изучал русскую иконопись и технику народных промыслов Палеха и Мстеры, созвучных в каких-то деталях с восточными миниатюрами. Часто ездил в Москву в Музей народов Востока, где была хорошая коллекция иранской живописи и миниатюры. Работы персидских художников произвели на меня сильное впечатление и надолго остались в памяти как одни из лучших образцов мировой миниатюры. Запомнились интересные по цвету и форме книжные иллюстрации, на которых изображения зданий (дворцы, мечети, минареты) изящно переходили в орнаменты, создавая неповторимые узоры восточного калейдоскопа. Безукоризненно утонченный рисунок одежды, филигранная прорисовка деревьев и цветов, особый стиль изображения людей и животных являются отличительными чертами иранской миниатюры и говорят о превосходном художественном образовании, о великолепном чувстве формы и колорита мастеров прошлого. Декоративная иранская живопись, поданная в строгом аристократичном исполнении, подчеркивает «красивость» и женственность Востока. Спустя сотни лет работы «поэтов живописи» также изумляют, как когда-то и современников великого Саади.
Эти художественные произведения могли сделать только свободные и духовно развитые люди, которые создавали образы своих современников, руководствуясь словами Омара Хайяма:
Мы – цель созданья, смысл его отменный,
Взор Божества и сущность зрячих глаз.
Окружность мира – перстень драгоценный,
А мы в том перстне – вправленный алмаз.