— Нюрка! Корову выгнала в стадо?
— Выгнала давно уже.
— Ты или с глушиною или только делаешь вид, что ничего не слышишь! - ворчала, по обыкновению, бабка.
— Ой, тебе, что не сделай - всё ни слава Богу. Начинаешь говорить, ты мне сразу: «Больно языкатая стала!» Молчишь, опять плохо — «с глушиною я»!
— Во-во! Я тебе слово — ты мне десять — кряхтела бабка, натягивая старую «плюшку». Васька где?
— Опять на голубятне сидит. Где ему еще быть?
— Навернется он оттуда, когда-нибудь. Будешь знать, как всё ему разрешать!
Родилась Нюрка весной 25-го, а осенью того же года, среди ночи пришли какие-то люди в кожаных тужурках, сказали, что вызывают отца в качестве свидетеля, но дома он больше так и не появился, а вскоре забрали и мать. Осталась маленькая Нюрка с бабкой да полу-глухим дедом. Жили тем, что дед чинил кое-какую обувь, а бабка пекла пирожки и продавала их на площади у вокзала.
Летом 41-го их дом был из первых, что попал под бомбежку. Бабка с Нюркой в это время шли с базара и успели в «убежище», а дед так и остался под развалинами. Доставать его оттуда было некому.
Нюрка несколько раз ходила в местный райком с просьбой отправить её на фронт. Да, куда там! Дочка «врага народа».
Помыкавшись с месяц по знакомым и дальним родственникам, решили они уехать к сестре бабки в деревню. Худо-бедно, а землица накормит.
Нюрка, по приезде, сразу же стала расспрашивать про партизанские отряды, чем выводила бабку из равновесия.
— Мало мне горя с твоими родителями? Теперь еще и немец меня к «стенке» из-за тебя поставит.
Но, Нюрка сызмальства росла упрямой и трудноуправляемой.
— Ушла-таки к партизанам — всплеснула руками бабка, когда утром не обнаружила ни Нюрки, ни её теплых вещей.
— Может, оно и к лучшему — успокаивала ее сестра, а то, неровен час в Германию погонят. Мы-то с тобой, кому нужны — старые кошелки.
Прошло больше года, как Нюрка подалась в лес. Деревня была уже освобождена от фашистов, когда вдруг появилась Нюрка, так же внезапно, как и исчезла.
— Ах, ты ж сукина дочка —запричитала бабка. Никак с брюхом! «Довоевалась» — отрава эта.
— Прогонишь?
— Да, что ж мы, звери какие? — вмешалась тетка.
Зимой 43-го родила Нюрка здорового черноглазого бутуза.
— Ей, Богу - цыганенок — разохались бабки. Батька-то, где его? В отряде? Чего ты про него ни слова нам не рассказываешь?
— Не знаю я! Пошел ночью на станцию с разведкой, да так и не вернулся.
— Вырастим! Сейчас вся страна на бабах держится.
Май 45-го встречали всей деревне. Хотя от всей деревни и остались-то стар да мал.
— Теперича будем дожидаться тех, кто остался в живых - рассуждали бабки.
— Глядишь, и Нюркин ухажер объявится.
— Нюрка! Корову встретила из стада? Опять молчит! Нюрка! — звала её бабка, выходя на крыльцо.Куда ты запропастилась. Никакого сладу с тобой нет!
—Тут я!
Бабка повернулась в сторону голоса, поднося руку «шалашиком» ко лбу.
—Ты ж подумай! С кем ты там обнимаешься? Не девка, а сатаны кусок!
— Это отец Васькин отыскался! - смущенно ответила Нюрка.
— Да? И, где его «гроза» носила всё это время?
— Бабуль! Я ранен был. В санбате долго не мог вспомнить, кто я и что я — ответил ей черноволосый мужичок, пряча радостную улыбку
— Знамо дело, что касается «фронтовых жен», так у вас у всех память поотшибало.
— Бабушка, зачем же ты так? — обиженно поджала губы Нюрка.
— А, ты поучи-поучи бабку разговаривать! Мала еще! Васька, слезай, пострелёныш, батьку встречай! Ох, теперь и помирать можно...
27.10.14. (03:00)